М.Н. Муравьев в Вильно – первые шаги, решительные действия.

  Доклад кандидата исторических наук, доцента исторического факультета МГУ (г. Москва) Олега Рудольфовича Айрапетова на Международной научной конференция памяти графа Михаила Николаевича Муравьева-Виленского «Готов собою жертвовать..», прошедшей 27 ноября 2016 года в рамках Свято-Михайловских чтений.

Прежде всего хочу отметить что я светский историк и буду рассуждать прежде всего с точки зрения специалиста по истории внешней и военной политики Российской империи. Может быть поэтому некоторые мои выступления будут находиться в контрадиции с глубокоуважаемыми докладчиками, выступавшим до меня.

Прежде всего хочу отметить. Что с самого начала, с мая 1863 года, когда император Александр II утвердил отставку Виленского генерал-губернатора Назимова в области Северо-Западного края, в этих четырех губерниях было чрезвычайно тяжелое положение и с ней должен был решать вопрос Муравьев. В чем сложность ситуации? Как известно польский мятеж, начавшийся в январе 1863 года, ставку делал на действия регулярных и полурегулярных частей, и на этом этапе он быстро потерпел поражение. Дальше началось то, что мы условно можем называть «партизанскими действиями», то есть действиями малыми отрядами, которые оказались наиболее тяжелыми для российских властей. «Русские» власти здесь также можно поставить в кавычки, особенно  в Севро-Западном крае. Эта же  проблема наблюдалась и в Царстве Польском.

Я немного не согласен с глубокоуважаемым  Александром Юрьевичем Бендиным, что там это можно назвать национальным движением. И в Польше это движение не было национальным. Оно и в Польше было шляхетским. И позже, так как и в Северо-Западном крае, как только крестьянство почувствовало поддержку имперских властей, оно сразу же выступило на стороне Петербурга. И там, так же как и здесь, это движение быстро сошло на нет благодаря массовой поддержке крестьян – польских крестьян, помогавших русским властям бороться со «шляхетскими революционерами». Но оставим проблемы в Царстве Польском и наместника графа Федора Федоровича фон Берга.

И еще хотел бы отметить один очень важный момент. Когда сюда ехал Муравьев заменять Назимова, он ехал после чудовищного скандала,  произошедшего здесь. Что произошло? Это известное дело графов Платора и Моля, которые захватили небольшой транспорт с оружием, сопровождавшийся инвалидами (отставными солдатами). Этот транспорт потом был отбит крестьянами-старообрядцами. И возникло то, что скажем так что характеризует Российскую империю, как чрезвычайно специфическое государство – мятежники-дворяне пожаловались властям на действия крестьян,  которые не дали им воспользоваться отбитым у войск вооружением. В результате шеф жандармов князь Долгорукий поставил вопрос об использовании войск против крестьян. То есть российское государство готово было использовать войска против крестьян, воевавших против польских мятежников-дворян. Опят же не согласен в предшествующим выступающим – вообще для Российской империи характерна была не конфессиональная, а сословная солидарность и ставка на дворянство. Генерал-адъютант граф Назимов, друг детства, тогда еще наследника цесаревича Александра Николаевича, был действительно человеком мягким, либеральным и недальновидным. Здесь, в Вильно, когда по дороге в Варшаву в 1859 году останавливался Александр II, Назимов говорил, протягивая руку в сторону представителей польского дворянства: «Ваше Величество! Клянусь своей жизнью и жизнью своей семьи – Вы не найдете более верных подданных чем эти люди!» Вот вам позиция Назимова. Также Назимов по делу Платора и Моля поддержал жалобу польского дворянства.   

Ситуация была прямо сказать противоестественная. Эта противоестественная ситуация требовала экстраординарных решений. Муравьев, который действительно готов был собою жертвовать, прекрасно понимал, когда принимал предложение о назначении, что временной лаг, который дан ему для действий очень короток. Муравьев понимал что нужно сделать очень много и в очень короткий промежуток времени потому что возникла угроза интервенции. В мае уже была первая волна внешних протестов, которые готовились великими державами с попыткой интернационализации польского мятежа, с попыткой перевода внутренней проблемы России во внешнюю. Муравьев также понимал, что именно эта ситуация заставила Александра II дать чрезвычайные полномочия, сменить друга детства Назимова на Муравьева, и более того – подчинить Муравьеву не токлько эти четыре губернии, но и еще две губернии с экстраординарными полномочиями.

В чем здесь состоял конфликт с самого начала? Александр Юрьевич (Бендин) я тут тоже не совсем с Вами согласен. То есть я полностью согласен с Вашим выступлением, но есть один маленький, но очень важный нюанс. Этот нюанс заключается в том, что с точки зрения и Викентия Калиновского, и Зигмунта Сираковского, и Жонда Народового и всех, всех, всех – здесь, местная земля, где живут «тутуйшие» - земля польская. Этот вопрос принципиально важный. С точки зрения Муравьева – Белоруссия была русской православной землей. С точки зрения польских мятежников это была польская земля, на которой допускалось (подчеркиваю этот глагол) проживание некатоликов и неполяков если они будут вести себя как добропорядочные католики и поляки. В тех же самых письмах Яськи Гаспадара ставился вопрос так - или вы выступаете за Польшу, и тем самым подтверждаете свое право жить на этой земле, или вас будут уничтожать, а ваше хозяйство и так далее пустят как дым по ветру. Примерно так польское дворянство действовало в 1862 году накануне восстания когда одним из первых выступило «благородное сословие» Минской губернии с адресом о присоединении и Минской губернии к Царству Польскому. То есть к «материнской земле».  Вот это была позиция меньшинства. Поляков было  от полутора до пяти процентов. Их процент был немножко больше в Вильно и гораздо меньше на востоке, куда шел по убыванию,  а в Минской губернии примерно пять процентов. У них была точка зрения, что это польская территория. Эти пять процентов, будучи привилегированным сословием считали вправе требовать присоединение этой территории к Польше. Вот об этом и речь. А сточки зрения Муравьева это было не верно.

Я сказал уже, что «русская власть» здесь в Северо-Западном крае нужно поставить в кавычки. Русской властью если посмотреть с точки зрения конфессиональной и национальной, то получим примерно 85-90% поляки в высшем государственном управлении и 95, а иногда и 100% на уровне уездов. Реально государственный язык – польский. Реальный язык народного образования – польский. В принципе эта «русская власть» была только по одному названию. Именно поэтому когда Муравьев сюда приехал он стукнулся с тем, что в действительности не то что приказы генерал-губернатора игнорировались, а могли здесь саботироваться по принципу, который позже будет называться «итальянской забастовкой».

 В связи с этим были поставлено несколько направлений. Это во-первых зачистка государственного аппарата от польского католического элемента. Это было характерно для окраин империи, где сословно конфессиональная структура общества, и здесь тоже, где такой контактный регион.   Город в белорусских губерниях преимущественно еврейско-немецко-польский, крестьянин-тутейший преимущественно православный, помещик (эти 3-5%) преимущественно католик, следовательно поляк. Необходимо было каким то образом поддержать самую забитую, как писал Муравьев, и самую бесправную часть населения, то есть крестьян. Собственно говоря это Муравьев и начал делать. Этому бесправному и забитому населению, которое с точки зрения 3-5% является «быдлом», необходимо было показать, что в этом крае нет неприкасаемых. В связи с этим, и здесь я не совсем согласен с батюшкой, который выступал перед этим (Романчук), первая казнь была казнью католического священника и польского дворянина, что носила характер демонстрации, что неприкасаемых теперь для русской власти нет. 

Еще один момент и очень важный. Это была не просто казнь, а казнь за государственную измену в условиях военного положения. Есть один маленький нюанс когда мы оцениваем Муравьева – вешатель он или не вешатель. Мы всегда должны рассматривать исторический факт в историческом контексте. Что такое действия Муравьева в контексте середины 19 века? 1848 год. После революции во Франции волнения в Париже. Убито, казнено и выслано из Франции в Алжир и Каенну (каторга Южной Америке) – 35 тысяч человек. То есть примерно в 10 раз больше, чем во время подавления мятежа 1863 года в Северо-Западных губерниях, я имею ввиду всех затронутых репрессиях включая высланных, лишенных прав и так далее. Я сознательно привожу в пример Францию как одну из наиболее «просвещенных» стран у Переворот Наполеона III, уничтожившего республику, становление Второй Империи 12 тысяч человек репрессировано, из них около 2 тысяч казнено.  А восстание сипаев вообще не беру в пример потому что это не люди были с официальной точки зрения той юриспруденции, это были азиаты, а во Франции речь шла о белых европейцах. А если вспомнить Великобританию, то во время восстания в Ирландии, где была официально запрещена католическая церковь, где в результате организованного властями репрессий, картофельного голода и так далее цифры потерь исчисляется около   полутора миллиона человек. Хочу отметить, что при этом не последовало ни одного протеста со стороны Святейшего престола в Риме, никогда! За все 19 столетие. Еще хочу отметить, что Великобритания в это время юридически продолжали действовать официальные запреты для занятие государственных должностей католиками. Протеста со стороны Ватикана не было на протяжении ни  18-го ни 19-го ни 20-го веков. А вот в 1863 году Ватикан начал процесс биотификации Иософата Кунцевича и было это связано с 1863 годом. И как светский историк рассуждаю, что согласно действующим тогда законодательством и нормам принятым как в России, так и европейских странах Муравьев действовал вполне нормально. Что касается его позиции католическим священникам, то он попытался добиться снятия сана с приговоренных к смерти католических священников и это было неоднократно, но епископ Красицкий только отшутился, который фактически саботировал контакты с Виленским генерал-губернатором. Между прочим, накануне проведения реформы 1861 года Красицкий занял другую и очень жесткую позицию, требуя от своих священников и паствы жесткого подчинения властям и особенно дворянству. То ест его позиция 1861 и 1863 гг, находилась в очевидном диссонансе. И Михаил Николаевич сделала правильный вывод и в конце концов был выслан с жандармом в Пермь.   И сопротивление католической церкви на самом высоком уровне было сломлено. Процитирую позицию Муравьева, которая была изложена по делу Красинского:

«Духовное христианское лицо должно быть проповедником мира и любви, а коль пойман как враг, то мне щадить его не приходится».  

Следующий шаг, тоже чрезвычайно важный – это было привлечение того белорусского населения, которое было забитым к самому важному  - к помощи войскам.  Конечно сюда были переброшены части которые были отборным войском. Это первая гвардейская дивизия, Преображенцы и Семеновцы стояли в Гродно, Вторая бригада была переброшена в Вильно. С приходом этих частей все очень изменилось. Но тут еще одни важный момент – партизанская война ведется немногими, но она может вестись только при поддержке многих.  Вот поддержка со стороны «многих» была полностью на стороне русских властей.  Показатель – это создание сельских и деревенских караулов, численность которых по разным уездам от полутора до двух тысяч человек – огромная цифра. И следующий шаг Муравьева - это отказ он Назимовского прекраснодушия и жесткие действия по отношению к польскому помещичьему землевладению и практически экстраординарные контрибуции на польское дворянство за счет которых содержались эти караулы. Караулом выплачивалось от 3 до 5 копеек в день и выдавалось три фунта хлеба, что для крестьян достаточно. О позиции белорусских крестьян могу сказать, что один из задержанных эмиссаров Жонда Нарадова предлагал взятку крестьянам 3 тысячи серебряных рублей. И крестьяне не взяли. Три тысячи рублей серебром, не то что для крестьянина, а для всей сельской общины - это просто заоблачные деньги.  То есть здесь было такое противостояние, в котором выбор был совершенно очевиден. Об этом можно говорить много и много. И если посмотрим то вот несколько направлений: 1 – удар по неприкасаемым, то есть по католической церкви, которая кстати очень хорошо поняла и буквально через три –четыре месяца все было сломлено и они сочли за благо идти навстречу на диалог. Тут одна позиция, она характерно не только для России, а и для Франции, Италии, Испании в отношении с церковью государство начинало исходить из принципа первенства государственных интересов. Если церковь на это не шла, то шел другой разговор. Но могу сказать, что такие льготы, какие были здесь в России (Российская империя очень специфическое государство) для католической церкви в середине 19 века существовали только в Испании и Португалии. Даже во Франции и во всех частях объединяющейся Италии они были. Что было противоестественно и что в конечном итоге после 1863-64 года надо было ломать и начали ломать благодаря деятельности Николая Алексеевича Милютина.

Теперь позволю себе немного статистики. Статистика она более всего показательна. Повстанцы казнили – то есть повесили, забили, убили то есть разные способы насильственной смерти около тысячи  человек – девятьсот восемьдесят с чем-то на территории Северо-Западного края. Кстати о католических священниках – к июлю 1863 года выслано 187 католических священников. Все были сосланы за счет католической церкви. Семь ксендзов было расстреляно. Наиболее напряженный период борьбы с приездом Муравьева в Вильно с мая по сентябрь 1863 года казнен 31 человек. Хочу сказать, что только за один день в деревне Ренигова Поневежеского уезда свяше 30 человек крестьян было убито мятежниками. Это к вопросу о «вешателе». Всего же с начала мятежа по декабрь 1864 года в генерал-губернаторстве было казнено 128 человек. Хочу указать какие были основные обвинения. За убийство – 47 человек, за деятельность в качестве палачей – 11 человек, грабежи – 3 человека,   измена присяге – 24 человека. То есть 75 из 128 проходит по тому, что в английском законодательстве называется высшая государственная измена. И в условиях военного положения в любой стране того времени и если не ошибаюсь и сейчас наказывается смертной казнью.

Несколько слов еще о «социальной физиономии» казненных чтобы все было ясно кто кого здесь поддерживал: 14 офицеров, 10 нижних чинов, 1 гражданский чиновник, 7 отставных офицеров, 7 отставных нижних чинов, 7 ксендзов, 40 дворян, 10 шляхтичей, 4 однодворца, 8 мещан, 18 крестьян и 2 иностранца прусского подданства, то есть прусские поляки.

Вот собственно то чем являлась деятельность Муравьева, которая и дала ему в русском интернете, в русской Википедии до сих пор имя Муравьева-Палача. Была такая шутка у Гашека – Война началась потому, что враг обстрелял наши самолеты, которые только и делали, что сбрасывали бомбы на его города.    Примерно тоже самое и тут.

Во всяком случае деятельность Муравьева в этот период возымела результат.

Еще один маленький нюанс – вместе с силовыми акциями, вместе с действиями против польского землевладения, кстати налогом обкладывались и русские землевладельцы правда в меньшем размере, я хочу сказать, что у Михаил Николаевича Муравьева была одна особенность, которая ну совершенно выделяла его в сторону от русского чиновничества прошлого, и боюсь, и современного, он понимал политическую важность образования. Он неоднократно говорил, что Белоруссию спасет Православие и школа. Вырвать белорусского крестьянина из лап униата и ксендза, то что было сделано в 1839 году – это дело конечно чрезвычайно важное. Но если школа, и особенно начальная школа останется в польском пространстве и там будет польские учебники, приходящие из Царства Польского, и учить там будут на польском языке , и если по прежнему польский язык и немецкий язык останутся языками высокой культуры, то не будет никакой перспективы в независимости от поддержки православия. Православие и русское образование –вот две основные опоры продуктивной политики, которые спасли здесь в конечном итоге белорусскую национальность.