Православное рейдерство.

«Ситуация у нас настолько патовая, что я от этой неизбежности и ужаса приехала в Москву. Рассчитывала, что, может быть, хотя бы обратят внимание, потому что — ну, забирает Церковь», — взволнованно начинает рассказ 60-летняя ставропольчанка Тамара Шимко. Последние десять лет она воевала с местной епархией за дом, который построила вместе с мужем, где родились ее внуки и живет 91-летняя мама, ветеран Великой Отечественной войны. Битва проиграна: дома у них больше нет. Летом семье предстоит выселение.

Когда-то, в 1992 году, из полуразвалившегося барака на Октябрьской улице было видно небо. Дожди и снег падали сквозь дырявую крышу бывшего швейного цеха, принадлежавшего в советские годы психиатрической больнице, прямо на дощатый пол. Руины были выставлены краевым комитетом по имуществу на Товарно-сырьевую биржу за 110 тысяч рублей (по тогдашнему курсу — около 100 долларов), но их никто не торопился покупать: два претендента, увидев лот, отказались от конкуренции. Врачам-микробиологам Тамаре и Игорю Шимко выбирать не приходилось — дешевле ничего не было. В Ставропольском противочумном институте, где они работали, перестали платить, а сына, дочь и пожилых родителей, с которыми они жили в маленькой 23-метровой квартире, нужно было кормить. Они купили барак, залатали крышу, провели канализацию, поставили отопительный котел и, используя свои знания, наладили производство популярных в то время шампуней от вшей.

Дом, куда они в итоге переехали с детьми, ожил, и к нему — увы, предсказуемо, из-за расположения в центре города — проявили интерес криминальные круги.

«Там у нас как: длинный коридор и комнаты. Приходили с пистолетами. "Да тут же можно дом свиданий организовать — давайте, ребята, подвиньтесь". Как только ни отбивались от них, — до сих пор с содроганием в голосе вспоминает Тамара Шимко. — Если бы бандюги отняли, Церкви пришлось бы сейчас забирать бордель».

Из-за чего сыр-бор:


Тогда дом отстояли. В 1996 году Шимко перевезли туда родителей и решили официально сделать его жилым. Администрация Октябрьского района утвердила акт приемки нового помещения по соседству с филиалом краевой психиатрической больницы. Жизнь шла своим чередом: дети росли, Шимко сменили профиль фирмы и начали оказывать услуги по дезинфекции, дезинсекции и дератизации, средства для которых закупали в Москве (дома их держали в упаковках и вели бухгалтерию), а деньги вкладывали в ремонт — и все было относительно благополучно, пока в 2006 году не пришел иск от митрополита Феофана с требованием освободить помещение. Оказалось, что до революции здесь был игуменский корпус Иоанно-Мариинского женского монастыря, в котором жили монахини.

«Видите широкий зеленый газон? Вот там ставьте палатки и живите», — посоветовал священнослужитель, вспоминает Тамара.

Начались долгие и утомительные тяжбы. В краевом суде, где у Феофана был знакомый судья, Церковь выиграла. Дом передали в федеральную собственность. Но, разобравшись, что это жилое помещение, вернули городу, а город, вопреки ожиданиям РПЦ, разрешил Шимко приватизировать их же собственное жилье. Пока врачи и их сын Дмитрий вновь получали свидетельства о праве собственности, а Раиса Фоменко как ветеран войны заключала договор социального найма, митрополита Феофана после нескольких скандалов перевели в Челябинск. Но Церковь не сдавалась, подавала на городскую администрацию иски и, наконец, уже при новом мэре, в феврале 2017 года добилась своего: районный суд признал ничтожными все права собственности и договоры, апелляционный краевой суд оставил решение в силе, а краевая прокуратура отказалась рассматривать жалобы.


Тамара Шимко поехала искать правды в Москву. Но в Генеральной прокуратуре на приеме у прокурора Зои Красовской ее ждал сюрприз.

«Захожу — все стены иконами обвешаны. Как только она услышала о Церкви, посмотрела на меня, как будто я детоубийца. "Вы знаете, в чем вы не правы? В том, что помещение сделали жилым", — отрезала она. Но нам это одобрило государство! "Ничего не знаю. Церкви нужно отдать, все", — сказала она. Я сидела так, как будто меня били плетью», — с трудом подбирая слова, пересказывает Шимко пятиминутный разговор.

Обращения в другие инстанции — Следственный комитет, Администрацию президента, Общественную палату и Верховный суд — также не увенчались успехом.

https://lenta.ru/articles/2018/05/04/restitution/

Там много еще интересного

( в том числе в статье Норга)