Александр Халдей: Главная проблема российского капитализма

Капитализм как термин — очень неопределённое понятие, поэтому пользоваться им в экономических спорах крайне затруднительно. Если встретятся марксист, социал-демократ и либерал, то у каждого из них будут свои критерии оценки капитализма, и они будут правильными, но не универсальными. Каждый будет делать акцент на том, что ему кажется главным. И потому смысл термина будет всегда ускользать, а спор будет некорректным, то есть стороны будут понимать под одним и тем же словом разные вещи. Марксист сконцентрируется на прибавочной стоимости, социал-демократ – на социальном значении рынка, а либерал – на принципе свободы торговли и конкуренции. К согласию в таком случае прийти невозможно.

Марксизм главным критерием капитализма называет институт частной собственности на средства производства. Именно тут создаётся прибавочная стоимость — источник богатства при капитализме. Марксизм признает, что частная собственность исторически возникла раньше, чем капитализм, но её возникновение вело к развитию капиталистических отношений с необходимостью. Эта необходимость лежит в наличии товарно-денежных отношений. Товарами и деньгами обмениваются на рынке независимые друг от друга собственники. Их взаимозависимость скрыта и выражается только на рынке в процессе товарообмена. Более сложные институты и формы капитализма предусматривают уже наличие развитых форм денежного обращения, превалирующих над формами обращения товарного.

Социал-демократия говорит о том, что наличие частной собственности не есть главный критерий капитализма как строя. Они ставят во главу угла товарно-денежные отношения. Эти отношения вырастают не из института частной собственности, а из обособленности товаропроизводителей, вынужденных заниматься узкой специализацией для повышения конкурентоспособности товаров за счёт снижения себестоимости специализированного производства. Отсюда вытекает необходимость социального консенсуса и ограничителей проявлений дикого капитализма.

Это значит, говорят социал-демократы, что и при социализме, когда уничтожен институт частной собственности, товарно-денежные отношения существуют, они остаются объективно неизбежными и необходимыми, а попытка подменить их детальным регламентированием товарораспределительных потоков из единого центра не оправдалась, приводя постоянно к перекосам планирования, отраслевым диспропорциям и несоответствиям предложения и спроса. То есть к разбалансировке экономики с процессами искусственного дефицита.

При этом острой проблемой становится невосприимчивость и даже враждебность плановой экономики к научно-техническому прогрессу. Любые попытки инноваций при плановой экономике возможны только силой — они невыгодны, так как ломают план и создают хаос на производстве. Ведь цель производства при социализме не прибыль, а удовлетворение потребностей общества — то есть выполнение плана. Инноваций стремятся избежать всеми силами руководители заводов и целых отраслей. НТП концентрируется только в ВПК, там главное не план, а конкурентоспособность техники, но все прочие отрасли погружены в архаику. Избрана стратегия «гонки за лидером» как высший критерий рациональности.

Про советские компьютеры «Эльбрус», превышающие качество компьютеров IBM, но убитых в недрах ЦК КПСС и Совмина СССР, уже сказано всё возможное. Есть другой пример — отрасль автопрома. Пока тенденция переднего привода не была обозначена на Западе, в СССР все попытки создания такого автомобиля категорически блокировались Минавтопромом. Да так крепко, что даже указ Брежнева не возымел действия. А вы не знали, что первыми в мире передний привод сделали не в США и не в Японии, а в СССР? Да. Это так. Наш переднеприводный автомобиль Таврия был создан нашими инженерами в конце 60-х. Когда в мире никто даже не думал в этом направлении.

Это была революция в автомобилестроении. Но наши министры, выходцы из АвтоВАЗа, сначала сказали, что надо подождать мировых лидеров, точнее, «посмотреть на тенденции мирового автомобилестроения», а потом сказали, что Тарвия не выйдет раньше, чем это сделает АвтоВАЗ. А АвтоВАЗ не собирался делать передний привод до тех пор, пока не «износится оснастка». То есть пока не выпустится 6 миллионов морально устаревших автомобилей. Так и вышло. Помните, когда вышли первые «восьмёрки» и «девятки» АвтоВАЗа? В середине 80-х. И только после них вышли Таврии — продукт московских конструкторов, которые только в Запорожье нашли себе производственную базу. Но все 90-е Таврия продавалась очень неплохо — такой был потенциал у машины конца 60-х. Думаю, комментарии излишни.

Консервация НТП в СССР принципе привела к хронической технологической отсталости и в итоге к краху социалистической системы в целом с последующим крахом государства и его системы сателлитов.

Либералы согласны с тезисом приоритета товарно-денежных рыночных отношений над институтом частной собственности и указывают, что в СССР существовали признаки изуродованного капитализма, прежде всего в сфере розничной торговли и колхозных рынков. Потребкооперация жила в рыночной среде. Да и товарообмен между госпредприятиями всё же сопровождался денежной оценкой, хотя и осуществлялся не через рынок, а через министерства и Госплан и оформлялся как передача имущества или продукции с баланса на баланс.

Это был не акт купли-продажи, а акт поставки. Государство было единой корпорацией, в рамках которой происходили расчёты между структурными подразделениями. В таком порядке отсутствовали возможности гибкой переналадки производства и манёвра ресурсами в случае выявления неудовлетворенного спроса. Модель не работала в состоянии развитого товарного рынка с большой номенклатурой продукции и усложнённой социальной структурой общества.

Когда в России ломали социализм и насаждали капитализм, подразумевалось, что должен возникнуть целый класс людей, обладающих большими деньгами. Эти люди в экономике должны были заменить собой государство. Деньги эти они должны были вкладывать в развитие производства, заменив собой централизованные госкапвложения. Ради скорейшего появления такого сословия были допущены все преступления приватизации. Чубайс и Гайдар ковали инвестора — или так было объявлено обществу для объяснения причины именно ваучерного способа приватизации. Невозможно было долго ждать, когда в нищей стране естественным путём появится класс обладателей больших сумм денег, а до его появления продолжать использовать государственную централизованную экономику.

Так реформа, затянувшись на десятилетия, никогда бы не осуществилась — повторяю, это аргументы не мои, а тогдашнего правящего партийно-номенклатурного слоя, исполнителем воли которого были Чубайс и Гайдар. Эти два персонажа не были теми змеями-соблазнителями, которые искусили наивных руководителей и граждан. Нет, он выполняли поручение тогдашнего правящего класса, бывшей советской партноменклатуры, стремящейся использовать момент и рвавшейся к собственности через обладание властью. Это был тот самый правящий класс, который теперь строил капитализм такими же ударными темпами, перепрыгивая через этапы эволюции, как перед этим точно так же строил социализм в аграрной России.

Капитализм в России возник, но так как его строили бывшие марксисты, то во главу угла был поставлен принцип революционного введения института частной собственности, а не критерий источника инвестиций. Об инвестиционном климате для новых собственников никто не думал. Государство пошло в другую сторону — в сторону охраны интересов новоявленных олигархов от претензий общества и государства. В итоге частный собственник появился, а инвестора так и не возникло. Овладевший финансовыми потоками частник немедленно направил все инвестиции за рубеж. Ускоренными темпами возникал класс офшорной аристократии. Он захватил политическую власть в России настолько глубоко, что президент, находящийся над этим классом в силу своих объективных общенациональных интересов, оказался не в силах с ним справиться и развернуть процессы в сторону суверенизации российских финансовых целей.

Офшорные аристократы полностью суверенны от России, но вассальны в отношении мировых центров эмиссии. Заменить их сейчас попросту не на кого. А развернуть их мотивацию невозможно — во всяком случае на это потребуется так же много лет, как требовалось на приватизацию не по Чубайсу. Следовать же путём Чубайса в обратную сторону Путин не хочет по причине высокой социальной цены такого разворота. Война в элитах непременно выльется в войну гражданскую, с обрушением всех тягот на головы населения, и без того страдающего от системного кризиса, усугублённого санкциями. Но и не менять систему далее тоже невозможно. Угроза краха государства в дефляционных тисках обрушения производства и сворачивания экономической активности неотвратимо висит над руководством страны в случае отказа от решительных действий.

Крах российских олигархов действительно не важен для России, потому что их деньги в Россию не попадают. Страдания бывшего биржевого брокера Дерипаски, создавшего через взятки из советской алюминиевой отрасли экспортный концерн, где 60% продукции идёт на экспорт, никак не задевают российскую экономику. Ну, обеднел Дерипаска за сутки на миллиард долларов — нам-то что? На способности заводов производить алюминий это никак не скажется. Заводы выживут не от внешних рынков, которые закрыли, а за счёт внутреннего спроса, которого нет. Который надо создавать. Чем не цель для правительства? Вот если именно этим заняться правительству, тогда нам никакие санкции не страшны. Однако по политическим мотивам такая переориентация целей правительства невозможна. Речь вовсе не о необходимости замещения госсектором частника. Речь о создании совершенно другой среды для частника. Он должен стать иным.

США и Европа экспортируют в Китай машины и технику на суммы, намного превышающие объёмы поставок российских нефти и газа. То есть в принципе в рамках капитализма вполне возможно решить и вопросы технологического развития, и проблему некомпрадорских элит, и решить задачу поиска источников внутреннего финансирования для развития. Нужно только хотеть и уметь это делать. Почему элиты Китая, Японии, США и Европы могут быть не компрадорскими, а в России — нет? Так не бывает. Дело не в элитах, а в системе, которая формирует и направляет вектор интересов элит. Если система создаёт соответствующую мотивацию, то и элиты действуют соответственно мотивации.

Развернут мотивацию — и тот же Дерипаска приложит все силы не на экспорт, а на захват внутреннего рынка и получение внутренних источников инвестиций. Дерипаска идёт на внешние рынки тогда, когда на внутренних нет ни спроса на алюминий, ни источников инвестиций. Если всё это есть там, то он и пойдёт туда. Это простая логика рационального поведения. Не в Дерипаске проблема, а в системе. Дерипаска — продукт системы, а не её сотворитель. Почему опытные дрессировщики хищников не жалуются на хищность дрессируемых? Потому что они профессионалы. Они не перевоспитывают львов в коров, а создают для львов такую среду, в которой они свои хищные инстинкты обращают на благо зрителей цирка.

Сергей Глазьев давно наметил основные параметры системы, в которой возможен рост экономики с опорой на внутренний рынок. Борис Титов дополняет картину своими выводами: «Экономическая политика правительства все последние годы была направлена только на поддержание стабильности в стране в самом широком ее смысле. Это, конечно, важно, но не может быть единственной целью. Именно данная политика привела Россию к таким плачевным результатам».

«ВВП России за последние восемь лет вырос всего на 6%, при этом в мире в среднем — на 35%, в развивающихся странах – на 55%, — говорит Титов. — Даже в развитых странах результат в два раза больше, чем в России – около 13%. Страна продолжает терять ключевые позиции во всех отраслях мировой экономики».

Цена на нефть продолжает расти, но наша экономика на это уже не реагирует. Дальше на нефти нам «выезжать» не получится, считает Титов. «Это очевидно всем специалистам, даже без учета совсем печальных сценариев возможного частичного нефтяного эмбарго. С учетом накопившихся старых проблем и серьезного внешнеполитического обострения, становится ясно, что риск «ничегонеделания» гораздо выше, чем все возможные риски реформ», — говорит Титов. До сих пор представители кремлевской администрации не предупреждали общественность о вероятности нефтяного эмбарго. А такой сценарий возможен с учётом складывающейся ситуации нарастания конфронтации с Западом.

Как менять систему мотивации российского бизнеса, обозначили Глазьев, Титов и Бабкин. Академики РАН давно создали необходимый компендиум текстов, описывающих те или иные аспекты перехода к саморазвивающейся суверенной экономике. Такой экономике, где нет необходимости вводить монополию госсектора для предотвращения компрадорских настроений элиты. Равно как и нет необходимости ускоренной и тотальной приватизации стратегических активов. Научный задел существует, ему просто нет политического признания. Пока в России господствует ВШЭ с их лоббистами в правительстве и бизнесе, либеральная и несуверенная система подчинения МВФ нереформируема в принципе.

Никакой госсектор не спасёт от предательства высшего правящего слоя, если он такое предательство замыслил. Пример судьбы СССР никаких иллюзий не оставил. Национализация экономики — не панацея. Равно как от предательства не спасёт и приватизация. Эти два механизма хороши в одних ситуациях и плохи в других. Они не универсальные волшебные таблетки. Такой таблеткой является только система, в которой выгодно опираться на свои ресурсы и эти ресурсы существуют в свободном доступе.

Такая система требует устранения всего нынешнего прозападного правящего слоя с его замашками жить так чтобы «у них всё было и им ничего за это не было». Контроль непременно должен сочетаться с системой политических санкций и экономических ограничений и стимуляторов. Одно ограничиваем, другое стимулируем. Тогда это заработает. Но для перехода к такой системе требуется политическая возможность, время и целая серия изменений конфигурации в элитах. Россия уже встала на этот путь, и пока такое впечатление, что только Путин отчетливо понимает эту неизбежность.