Автор Людмила Игоревна Кравченко — эксперт Центра Cулакшина.

Год подходит к концу, экономический блок правительства постепенно начинает подводить статистические итоги года, рапортуя о восстановлении экономического роста и оживлении отечественной экономики. Как известно, сказать можно что угодно, нарисовать цифры можно в Росстате какие угодно, тем более учитывая тот факт, что ведомство подчинено теперь Минэкономразвитию, который разрабатывает прогнозы развития экономики.

Так «оживляется» смертельно больной, приоткрыв глаза. А коммерческий доктор рапортует: оживление!

ЦИФРЫ ГОДА

За девять месяцев этого года экономика выросла на 1,6%, хотя ожидаемый прогноз составлял 2,1%. В октябре рост промышленности остановился, хотя прочие показатели еще росли. Примечательно, что рост в 1,6% в большей степени обеспечен только добычей полезных ископаемых. Она выросла на 2,5%, в то время как обрабатывающая промышленность на 0,9%. Рекордным стала добыча природного газа, которая выросла на 12%. При том, что Газпром впервые за годы впал в убыточность! Обрабатывающая промышленость хоть и показала рост, для стратегических направлений — производство машин и оборудования и производство компьютеров, электронных и оптических изделий рост был либо на уровне статистической погрешности, либо происходил спад.

Вроде бы выросли за 9 месяцев и инвестиции на 4,2%, но их рост носит эксклюзивно монопольный характер: на стройках Газпрома и Крым-моста. В остальных отраслях в среднем спад и заметный. Сырьевизация и структурная деградация продолжается. И что характерно — роста доходов граждан не происходит. Напротив, снижение реальных доходов составило 1,3% за январь—октябрь, что приведет к годовому снижению, в итоге чего сокращение будет наблюдаться четвертый (!) год подряд. А теперь вопрос для логического размышления: реальные доходы — это показатель платежеспособного спроса. Последний — один из факторов роста. Как при их сокращении может расти розничная торговля и восстанавливаться экономика? Это фактически параметр, контролирующий статистические фальсификации. Детектор лжи.

По инфляции показатели даже перевыполнили. Вместо 4%, она составила 2,6%. В этот раз ЦБ не рассматривает это значение как отклонение от цели, на которое нужно реагировать мерами денежно-кредитной политики. Однако уже были попытки связать низкую инфляцию с темпами роста, в то время как замедление экономики — это явно не следствие одной лишь инфляции, тем более что последний показатель намеренно занижен ради достижения целевых показателей. Тут детектор лжи попросту раскалился.

Стоит вспомнить, как средства бюджета были потрачены нерационально. Речь даже не о мегастройках, отданных друзьям президента, а о спасении банковского сектора. В этом году средства были направлены на спасение банков, связанных с властной элитой — Открытие, Бинбанк. Вспомним план по поддержке экономики в кризис — 1 трлн рублей был направлен именно в банковский сектор. Как обычно, спасать стали далеко не самые нуждающиеся в средствах отрасли. С начала 2014 года на спасение российских банков государство потратило 3,2 триллиона рублей — деньги поступали в виде прямых вливаний в капитал, выдавались банкирам на оздоровление других проблемных банков и текли рекой в фонд страхования вкладов, пополнение которого почти полностью легло на печатный станок ЦБ. Однако из 32 банков, которые получили помощь, лишь половина зафиксировала фактическое увеличение капитала, каждый второй банк потерял все выделенные деньги, и лишь 4% пустили их на заявленные цели — кредитование приоритетных проектов в экономике!

Итак, нефть и газ, как обычно, вытягивают скромный «рост» (которого реально нет) российской экономики, при этом обрабатывающая промышленность, не связанная с сырьевой трубой, стагнирует. Прибыль реального сектора упала почти на 10% с начала года, статистику также «украсили» госстройки и мегапроекты, позволившие скрыть реальные масштабы провала экономики.

ЧТО МЫ УЗНАЛИ

Когда долго чем-то занимаешься, рано или поздно приходит усталость. И тогда нужно искать дополнительные инструменты, чтобы вернуть интерес к делу. На примере российского президента это уже довольно хорошо видно. Равнодушное лицо, отчет по бумажке, с наушника, повторение одних и тех же мыслей, формальные беседы с подобранным «народом». Закрытие свалки, а потом возмущение тем, что мусор в другое место стали возить. Совещание с экономическим блоком правительства, руководством ЦБ и администрации президента по вопросам эконмической политики показало, что президент довольно равнодушно смотрит на все происходящее. За провалы никто ответственности не несет, новые решения и подходы не предпринимаются, все происходит на уровне рядовых совещаний: «И конечно — заглянуть в первый квартал следующего года, на среднесрочную перспективу. Посмотреть, что сделано, что не удалось сделать, и скоординировать наши действия по различным ведомствам». Это вершина актуальных решений.

По заявлениям председателя ЦБ, власти «компенсировали 95% падения экономики, которое произошло, начиная с 2015 года», «экономика восстановилась быстрее, чем многие ожидали, чем мы ожидали», «по нашей оценке, сейчас растет темпами, уже близкими к потенциальным. Потенциальным — тем, которые возможны при данной структуре и данной производительности экономики». Такая игра слов обычно называется словоблудием. Во-первых, что значит — компенсировали 95% падения — совершенно неясно. ВВП России 2017 года к уровню 2015 года составил 98,7%, то есть ниже, уровень докризисного периода не достигнут, мы не вышли даже на уровень ВВП 2013 года. Во-вторых, что же это за политика, когда власти говорят о достигнутом потенциале, в то время как российская экономика спустилась на позиции ниже десятой в мире? Это что же получается, ее «потенциал» оценивается на таком уровне? В-третьих, выходом из ситуации в очередной раз является рост производительности труда, которая в России напрямую связана с технической вооруженностью. А это уже вопрос инвестиций в основной капитал, а не слишком «высоких» заработных плат, о чем многократно заявляют чиновники.

Премьер-министр в целом удовлетворен ситуацией и считает показатели неплохими: «За последнее время, и это не некоторые данные, это уже медицинский факт, это уже диагноз, который поставили экономические аналитики, экономика вошла в стадию роста. Я не могу сказать, что это абсолютно уверенный рост, такой как мы бы хотели достичь, но, тем не менее, рост порядка 2% по мировым масштабам, это весьма неплохой рост».

Однако единственный диагноз, который действительно поставлен экономике и ее руководителям, состоит в том, что как сырьевая колония Россия нежизнеспособна. Рост на уровне статистической погрешности, отказ переходить к реформам — это мина замедленного действия, которая в ближайшей перспективе приведет к затяжной рецессии, скрыть которую уже даже «талантливый» Росстат не сможет. Пока же кроме голословных заявлений, что «российская экономика должна развиваться гораздо быстрее для того, чтобы наверстать проблемы, которые у нас возникли в 90-е годы, ну, и которые связаны с кризисом 2008 года и последствиями кризисных явлений текущего десятилетия» ничего не делается. Установка проста и она афишируется повсеместно — «наша экономика адаптировалась к условиям жизни как в ситуации с общеэкономическим кризисом, так и с учетом тех ограничений, которые ввели в отношении российской экономики США и целый ряд других западных стран» (Медведев). А раз адаптировалась, значит можно оставить все, как есть. Пока что сроки и перспективы реформ туманны, а если быть честными, то не предвидятся вообще, зато планы по росту налоговой нагрузки для бизнеса и населения вполне осязаемы.

ЗА СЧЕТ ЧЕГО РОСТ?

Роста как такового не было. 1,6% — это скорее подарок к президентской кампании. Дабы показать, что экономика стала восстанавливаться. Могли бы нарисовать и 5%, но уж больно неприлично в условиях реального спада.

За прошедшие с момента ввода санкций годы правительство приспособилось, научилось жить (пока что без социального взрыва-что временно является единственным критерием его «успехов») в условиях цен на нефть в 60 долларов за баррель, и в очередной раз пришло к мысли, что худо-бедно, но модель сырьевой экономики еще позволяет держаться на плаву, почему и сделана ставка на ее сохранение. Какие же факторы обеспечили небольшой рост?

Во-первых, повышение стоимости нефти, которая остается по-прежнему главным экспортным товаром.

Во-вторых, инвестирование в энергетические проекты и стройки друзей Путина. Рост показателя инвестиций был обусловлен инвестированием в трубопроводы и строительством Керченского моста. Всплеск инвестиций во втором квартале в основном отражал инвестиции госсектора и топливного комплекса. Госсектор, например, значительные суммы потратил на строительство моста в Крым, а топливный комплекс реализует трубопроводы в Китай, Турцию и Европу «Северный поток-2».

В-третьих, предложенные альтернативные пути восстановления экономики Росси приняты не были. Денежно-кредитная политика жесткая, хотя немного ставка была снижена. Что несущественно. ЦБ остался на позициях, что рост денежной массы за счет кредитования ведет к экономическим рискам: «кредитование постепенно растет, опираясь на здоровый базис снижения инфляции, то есть кредитование растет, не создавая рисков чрезмерного роста инфляции», «это адекватные темпы для нашей экономики без формирования пузырей. Более быстрое изменение ключевой ставки привело бы к рискам ускорения инфляции вместо ее стабилизации, на наш взгляд, и могло бы потребовать даже разворота денежно-кредитной политики, что, на наш взгляд, абсолютно неприемлемо и подорвало бы, нивелировало те плюсы стабильности, которые мы уже получаем сейчас». Да и к МВФ ЦБ полностью прислушивается, внимая совету снижения процентных ставок с «должной осторожностью».

Россия не стала развивать технологии и поддерживать в этом отечественный бизнес, а свела все к мифическому понятию цифровизации экономики, которая и должна стать новым фактором роста. Герман Греф даже предложил поощрять россиян создавать фермы для майнинга криптовалют. Страна все более и более должна виртуализироваться, оставив реальное производство в прошлом, а технологичность в недостижимом будущем. Кудрин, например, заявил о наличии для России риска потерять статус технологической державы, полагая при этом, что увеличение темпов роста ВВП РФ до 4% невозможно без удвоения несырьевого экспорта. Вот только когда и как Россия стала технологической державой — вопрос риторический. Согласно данным ВШЭ уровень инноваций в России рухнул до минимума за 17 лет. И это при том, что он и без того был скромным и даже завышенным статистически. В 2015 году доля компаний крупного и среднего бизнеса, которые внедряют в своей работе высокие технологии и принципиально новые решения, составила 9,5%, а в 2004 году их было 10,5%. Зафиксированный показатель — минимальный с 1999 года.

Россия и без того отстает по этому показателю в 4–6 раз от ведущих индустриальных стран: в Швейцарии 60,2% компаний используют инновации, в Германии — 58,9%, во Франции — 46,5%, в Великобритании — 45,7%.

В-четвертых, когда малый и средний бизнес нуждается в поддержке и льготных условиях, в отношении него продолжают закручивать гайки. Обещанный льготный режим прекращается, хотя ведь президент обещал не поднимать налоговую нагрузку на бизнес до 2018 года. В 2018 году власти намерены восстановить налог на движимое имущество, называемый «налогом на модернизацию», который будут собирать субъекты. Проект бюджета вводит сразу три новых платежа: пошлины на импорт станков и оборудования, утилизационный сбор на средства производства тяжелого и энергетического машиностроения (7%), инвестиционный сбор в морских портах (25%). Также индексируются уже существующие сборы: например, утилизационный сбор на автомобили — на 15%. Таким образом, власти мечутся между проблемой спасения регионов, которые закредитованы, и поддержкой бизнеса, последний в свою очередь всегда был жертвой экономических решений.

В-пятых, правительство спасает бюджет за счет сокращения расходов на первоочередные отрасли — социальную сферу, образование и здравоохранение. Как заявил Силуанов, «можно находить ресурсы за счет более эффективного использования средств и в образовании, и в здравоохранении, социальной сфере», что означает, что экономия на данных сферах позволит высвободить ресурсы для других отраслей. На этот раз государство намерено экономить на тех, кто, по его мнению, не нуждается в помощи: «Тем, кто нуждается — больше дать, а тем, кто не нуждается, зачем от государства получать какие-то социальные пособия». На деле это приведет к сокращению социальных расходов отдельных групп.

Когда показушный «рост» обеспечен государственным заказом в инфраструктурном строительстве и добывающими отраслями, говорить о восстановлении экономики не приходится. Так же как не приходится рассчитывать на реформы, когда исход выборов уже предрешен, а экономика «адаптировалась». Недаром в проекте бюджета на новый год уже заложено сокращение расходов на экономику и пенсии.