Современные англосаксы привыкли к тому, что о них говорят только в сюсюкающей тональности: их прославляют, ими восхищаются, их язык принято считать международным… Даже и те, кто ненавидит их и боится, говорит о них, мысленно склонив перед ними голову в почтительном поклоне. Нисколько не отрицая того, что англосаксы – это явление феноменальное, предлагаю вниманию читателей несколько иной взгляд на носителей английского языка, английского же менталитета и того расового типа, к которому принадлежит бóльшая часть этих людей. Людей, которых я, автор этих строк, считаю одною из старейших исконно фашистских наций на свете.

О фашизме нынче говорят много и со знанием дела: вот это, мол, фашисты, а вот это вовсе и не фашисты, а какие-нибудь там дорогие нашему сердцу пламенные борцы за правое дело.
Полагаю, что критериев фашизма всего-навсего три:
1) Публичное заявление некоей этнической группировки о том, что она, эта самая группировка, обладает какими-то исключительными правами, каковых прав она не признаёт ни за какими другими этническими группировками. Попросту говоря, это наглое заявление о своём собственном превосходстве.
2) Реальная, а не выдуманная сила: интеллектуальная, экономическая, военная. Чего стоит хвастливое заявление о своём собственном превосходстве, если оно ничем не подкреплено?
3) Длительное (на протяжении многих поколений и даже веков!) успешное функционирование именно такой системы взглядов и именно такой системы поступков.
И это всё. Никаких пунктов больше не нужно. Никакого значения не имеют ни цвет кожи носителей данной идеологии, ни система символов (знамёна, гербы, одежда), ни музыкальное или словесное оформление. Всё отодвигается в сторону перед величием этих трёх пунктов.
Так вот: англосаксы полностью вписываются в эти три пункта.
Возможно, кто-то ещё из обитателей Земного шара обладает этими же самыми тремя признаками, и я даже могу назвать этнические группировки, подпадающие под них.
Во-первых, это поклонники Ветхого Завета и наставлений Моисея о том, как надо порабощать народы. Это идеальные фашисты.
Во-вторых, это великая Китайская нация – древняя, могущественная и беспощадная; там, где живут китайцы, там не выживает больше никто. Китайцы поглощают всех.
И, в-третьих, это великая Японская цивилизация – могущественная, хитрая и жестокая.
Возможно, к этому списку можно было бы добавить и арабский вариант фашизма или турецкий, но я сейчас не ставлю себе такой цели – вникать во все эти подробности и предлагаю вернуться к теме этой статьи, которая посвящена англосаксам.

Итак, с какого момента обозначилась чёткая тяга англосаксов к фашистской идеологии?
5-й век нашей эры – это как бы официальная и всем известная дата зарождения английского фашизма. Но, я так думаю, такой поворот в сознании предков этого народа произошёл ещё и раньше, ибо к нему нужно было основательно подготовиться, и такая подготовка не могла произойти в один день, она должна была иметь свою длительную предысторию.
Всем известно, что римляне до 5-го века нашей эры удерживали остров Великобританию под своею властью. А затем добровольно (в силу своих внутренних причин) ушли с него. И тут-то и хлынули на остров племена англов, саксов и ютов.
Вопрос: а почему хлынули? Почему им не жилось в Центральной Европе, где они обитали до этого? Почему после них на материковой части Европы остались огромные пустые площади? Зачем надо было бросать насиженные места – деревни, поля, леса, реки? А ведь остров Великобритания отнюдь не был пустынным, и там уже жили кельты! Так почему же англы с саксами побросали всё на свете (при том, что никто их не гнал в шею) и кинулись на уже давно занятый кем-то остров?
Ответов будет несколько.
Пока на острове стояли римские легионеры, германские племена их боялись и не смели сунуться туда. Они бы получили мощный отпор, и они это прекрасно понимали. Германцы были сильны, но страх перед превосходящими силами – это и было то, что их останавливало. Германцы уважали силу.
Но вот римляне, по своим собственным причинам, покинули остров, и для германских племён это означало, что путь на него открыт. Остров можно занять и, с удобством поселившись на нём, делать оттуда вылазки на Европу и остальной мир, оставаясь при этом неуязвимыми для иноземных армий. Это было очень умное и дальновидное соображение.
Но почему пришельцы не боялись живущих там кельтов?
Да потому что по предыдущему длительному опыту они знали: кельты – это те, кого можно разгромить. У кельтов меньшая организованность и худшая сплочённость. Кельты склонны к внутренним разногласиям; кельтов меньше, чем германцев; кельты – худшие воины, нежели германцы.
Для справки. Кельты – типичные индоевропейцы, ближайшие языковые родственники италийских племён, тех самых, среди которых выделились на известном историческом этапе латины – основатели Римской империи. Долгое время кельты не уступали в могуществе и сплочённости германцам, а в интеллектуальном смысле так даже и значительно превосходили их, но, переселившись с континента на острова, они встретили там выходцев из Средиземноморья – людей неиндоевропейского происхождения с расовыми признаками, не свойственными остальным индоевропейцам. По терминологии Г.Ф.К. Гюнтера – это так называемая «западная» или «средиземноморская» раса. Признаки этого же расового типа имеют нынешние испанцы, португальцы, южные итальянцы и жители Северной Африки. Там же, на Британских островах, с древнейших времён жили и племена совсем уже неизвестного происхождения – языкового и расового. После смешения с людьми этих рас кельты во многом утратили своё былое могущество и стали более уязвимыми. Лишь немногие из них (в основном, северные шотландцы) сохранили прежний нордический расовый облик.
Вот на эту-то уязвимость и уповали новые пришельцы – англы, саксы и юты, которые сами, на момент вторжения на остров, практически полностью принадлежали к нордическому расовому типу.
Допустим. Но зачем же нужно было навсегда оставлять ту землю, с которой их никто не прогонял?
А затем, что на прежней земле германцам постоянно приходилось сталкиваться с нордическими племенами, равными по мощи и организованности – с такими же германцами или со славянами. А это не всем нравилось; хотелось иметь дело с теми, кто заведомо слабее и менее защищён, чтобы как можно скорее и успешнее поработить их. То есть: паразитировать на них, а также и на жителях континентальной Европы, на которых бы можно было делать успешные набеги.
Это последнее и есть главнейший и подлейший смысл переселения англов, саксов и ютов на остров Великобританию!
Среди германских племён Центральной Европы произошёл отбор по признаку склонности к паразитированию. Такое уже бывало и раньше среди германцев, когда из их общей массы выплёскивался какой-нибудь один вариант, поражавший каким-то одним свойством: франки поражают и до сих пор своим необыкновенным здравомыслием и трудолюбием; вандалы – необузданною жестокостью. Следует заметить, однако, что все буйные варианты германцев непременно погибали по причине глупости и неумеренной воинственности носителей таких менталитетов. Чего не скажешь об англах, саксах и ютах. Эти выжили – и очень даже! Ибо были не только жестокими, но очень умными и хитрыми.
Характерно и другое: за всё время европейской истории после рождества Христова – это практически ЕДИНСТВЕННЫЙ случай, когда европейцы подобным образом обошлись с другими европейцами. Мне могут возразить, что были кровожадные поляки, которые зверствовали над украинцами; были немцы, лютовавшие на оккупированных территориях, но это всё – не тот масштаб. У англосаксов речь идёт о многих веках!
Ситуация с захватом земли и многовековым истязанием местного населения – такое в Европе было только у арабов, захвативших на время Пиренейский полуостров, у монголов в России и у турок на Балканах. Но во всех этих трёх эпизодах пришельцы были не индоевропейского происхождения. Что-то вроде инопланетян. И в любом случае это не тянулось так долго, как это тянется на Британских островах.
Другие пояснения: англы и саксы – это южногерманские племена, юты – северогерманское (скандинавское) племя, от которого произошли нынешние датчане. Англы переселились на остров – практически в полном составе. Юты и саксы – лишь частично. От саксов произошли нынешние немцы. Современные эстонцы до сих пор называют немцев саксами, а Германию – страною саксов (saksa, Saksamaa). Вполне возможно, что среди племён, устремившихся на остров, была и небольшая часть славян. Совсем крохотная. Современный английский язык содержит в себе слова древнеславянского происхождения. Из всех германских народов в настоящее время ближайшим по отношению к англичанам являются фризы, живущие на островах, принадлежащих Германии и Голландии. Фризы говорят на нескольких диалектах (4-6), среди которых ни один не претендует на звание главного. Фактически это несколько языков. И именно они более всего похожи на английский язык. Точнее – на древнеанглийский.
Вот так сложилась английская нация. У истоков её стояла идея того, что можно сначала поработить кого-то более слабого (потому что природная трусость им не позволяла связываться с более сильными!), а затем хорошо жить за счёт порабощённого народа.
О том, как эта идея воплощалась в жизнь на протяжении последующих пятнадцати столетий, хорошо известно. Все эти века были непрерывным избиением кельтских народов, каковое продолжается и по сей день. Кельты оказались не столь податливым материалом, как ожидалось, но в целом замысел удался: с помощью беспрерывных войн, с помощью мер экономического и политического характера, с помощью искусственного голода, с помощью религиозных инструментов воздействия – удалось, в конце концов, сломить все эти народы.
Как свершившийся факт мы видим: ирландцы и шотландцы практически полностью забыли свои собственные языки и перешли на язык своих поработителей. Примерно то же самое можно сказать и о валлийцах, хотя и в меньшей степени. Некоторые кельтские народности исчезли бесследно. То обстоятельство, что на голову самих англичан в 10-м и 11-м веках обрушились пришлые завоеватели, ничего не меняет в истории этого народа. Норманны оказались слепленными из того же материала, что и англосаксы, и, в конце концов, растворились в массе англичан, лишь усилив в них наклонности к завоеваниям и высокомерию.
Англичанам странным образом не пришёлся по вкусу католицизм, накладывавший на них чрезмерные нравственные ограничения. Им всегда хотелось жить в своё удовольствие и как можно меньше накладывать на себя трудных обязательств. Поэтому они создали такой вариант христианства, который в наибольшей степени сближал их с последователями иудаизма. Любовь к роскоши и к наживе, оформленная в религиозные оправдания – это специфическая черта английского лицемерия.
Поразительное сходство англичане проявили и с уже упомянутыми выше китайцами. И тут нужно сделать небольшое лингвистическое отступление и рассказать об особых свойствах китайского языка.
Дело в том, что китайцы народ очень и очень рациональный. Так же, как и англичане, для которых эта черта – одна из важнейших. Так вот, в китайском языке нет ничего лишнего: падежей, склонений, спряжений, времён, чисел, степеней сравнения. Китайские слова не делятся по составу на корень, суффикс, окончания и приставки. Они вообще ни на что не делятся. Фактически китайцы не знают частей речи. Некоторые лингвисты, считают, что у китайцев изредка различаются существительное и прилагательное, но с этим мнением можно поспорить.
Китайское слово – это один-единственный слог. В начале этого слога может быть не больше одного согласного, в середине – один гласный или дифтонг, а в конце – или ничего совсем, или один из двух допустимых согласных. Понятия «слог», «слово» и «корень» в китайском языке полностью совпадают. Рядовой китаец не способен произнести иностранное слово (чью-то иностранную фамилию или название иностранного города), если оно, это слово, состоит из слогов, не существующих в китайском языке. Например, сказать «Ленин» они могут, у них возможны оба эти слога (ЛЕ и НИН), но сказать «Стокгольм» или «Братислава», не исказив до неузнаваемости этих слов, они не в состоянии. Ударение в китайском языке падает на каждый слог в отдельности, а отсюда и крайне специфические особенности китайской поэзии и китайской музыки. Мне могут возразить, что в китайском языке есть конструкции, состоящие из двух слогов, которые производят впечатление двусложного слова. Слово «Пекин» – это не одно слово, состоящее из двух слогов, это на самом деле два слова со значениями «северная» и «столица», а мы записываем их слитно, чтобы не морочить себе голову особенностями китайского языка. Нам так проще записывать русскими буквами китайское словосочетание. С ударением у китайцев тоже не всё так же просто, как, допустим, в русском языке, где есть лишь два понятия: ударный слог и безударный. Но это всё не отменяет того, что я сказал об этом языке: это язык, выражающий сверхпростые мысли сверхпростыми способами. Индоевропейцы когда-то имели такое же точно языковое мышление, но это было многие-многие тысячелетия тому назад, задолго до возникновения египетских пирамид. С тех пор мышление индоевропейцев поменялось до неузнаваемости, и теперь они так мыслить уже не способны.
Англы, саксы и юты – это были типично индоевропейские народы, в языках которых присутствовали все черты, свойственные индоевропейцам: падежи, числа, времена, суффиксы, окончания и прочие вещи, которые, с точки зрения китайцев, кажутся чистейшим безумием. Задача китайца – высказать мысль как можно быстрее, как можно короче и как можно проще. Китаец – человек дела. Его не интересуют эмоции и подробности, ему важен только конечный результат: заселить Землю как можно большим количеством себе подобных существ, которых нужно родить и прокормить. И тут не до шуток, и не до разговоров. Размножение – это не шутки, это очень серьёзно.
Так вот, за то время, что англосаксы прожили на своём острове, они проделали со своим языком такие операции, что он стал после этого максимально приближаться по своей структуре к китайскому.
Современный английский язык – самый НЕиндоевропейский по своей структуре, если, конечно, не считать армянского, у которого для такого несходства с остальными индоевропейскими языками имеются очень уважительные причины. Английский язык лишился большинства падежных и прочих окончаний, слова в нём упростились и многие умещаются лишь в рамках одного-единственного слога – как в китайском языке. Из-за этого возникло громадное количество совпадений, которых прежде не было: write – right, eye – I, no – know, main – mane. Омонимия всегда была позорным явлением любого языка. Не случайно, у древних индоевропейцев она была вообще под запретом – ни единой омонимичной пары не было в раннеиндоевропейском языке, описанном Николаем Дмитриевичем Андреевым (1920-1997)! В современном русском языке, слов типа лук (оружие) и лук (овощ), ключ (инструмент) и ключ (родник) – очень мало. Русские, как и большинство других индоевропейцев, не любят омонимов. А англичане к ним относятся совершенно спокойно. Так же, как и китайцы, где это явление (что правда, то правда) развито во много раз сильнее, чем у англичан.
Многие грамматические формы, которые были в древнеанглийском языке, ныне исчезли бесследно. Фактически англичане учинили полный разгром всего того, что получили в дар от своих великих индоевропейских предков. И целью этого избиения было торжество рационализма. В этом смысле они пока ещё не сравнялись с китайским языком, но то, что движение идёт именно в эту сторону, это несомненно.
Хемингуэй, по простоте душевной, попытался вернуть в английский язык утраченные падежные и глагольные окончания. В своём романе «По ком звонит колокол» он всё это решил возродить усилием своей воли, да ещё и стал употреблять давно забытое английское местоимение thou со значением «ты». Стоит ли говорить, что его инициативу никто не поддержал!
Англичане любят утверждать, что они прямые наследники Древнеримской Цивилизации. О том, почему это ложь, я скажу лишь с точки зрения лингвистики. В английском очень много слов латинского происхождения. Но то, как они произносятся по-английски, невозможно объяснить избыточным рационализмом. Это просто глумление над Великим Латинским языком. В самом деле, английское слово nation и латинское natio пишутся очень похоже. Но как они произносятся? В английском варианте от латинского слова остаётся лишь самый первый согласный, а всё остальное пропадает и заменяется чем-то другим, ничего общего не имеющим с латынью. Точно так же: английское слово future и латинское слово futurum. Примеры можно было бы и продолжить. Англичане имеют в своём языке слова, о которых заявляется, что они латинские или греческие, но те таковыми на самом деле не являются. Это какие-то новые слова, какого-то другого звучания. Неспособность англичан сколько-нибудь уважительно отнестись к словам иностранного происхождения очень сближает этот народ с китайским. Причём китайцы проявляют при этом намного больше порядочности. Они изображают иностранное слово своими иероглифами и произносят его как могут. При этом китайцы не навязываются в родственники и идейные наследники этим иностранцам, как бы говоря при этом: а мы и сами по себе чего-то стоим и без всяких родственников.
Кстати, по поводу иероглифов: писать латинские буквы, которые не читаются совсем или вместо них читается что-то совсем другое, это означает – просто рисовать. Иероглиф рисуется, а кто-то другой смотрит на него и затем вспоминает, что должно иметься в виду под этим узором. Иероглиф не содержит в себе никаких фонетических признаков, он только напоминает одним своим видом о том, что хотел высказать человек, нарисовавший этот условный знак. По этой причине одни и те же иероглифы с одним и тем же значением встречаются в трёх совершенно разных и не родственных друг другу языках – в китайском, японском и корейском. Китаец, японец или кореец смотрят на этот рисунок, вспоминают, что он означает и, таким образом, получают одну и ту же информацию, притом, что в каждом из этих языков это слово произносится совершенно по-разному. То же самое и в английском языке: рисуются буквы таким образом, что они напоминают какие-то слова из других языков. Эти слова понятны немцу, французу, итальянцу, но они произносятся совершенно по-другому, потому что для англичанина буквы не очень-то и нужны. Ему нужен лишь правильный рисунок. Если буквы будут складываться в слово «Манчестер», но будет принято считать, что это на самом деле написано «Ливерпуль», англичанин спокойно прочтёт: «Ливерпуль»! Фактически англичане низводят буквенную письменность до иероглифической, опять же уподобляясь китайцам, а не древним римлянам и грекам, которые писали так, как слышали!
Вот я пытаюсь представить себе, что я англичанин, пишущий слово «knew». Что я при этом должен испытывать? Вот я написал букву «k», которая не произносится в этом слове совсем. Зачем я это сделал? Есть разумное объяснение: чтобы не перепутать это слово с другим, а именно «new»; пусть эти два слова – knew и new – хоть на бумаге различаются, если уж в жизни они стали звучать одинаково. Затем я с чистою совестью пишу букву «n» – единственную, которая на самом деле звучит в этом слове. Затем я пишу гласную букву «e», вместо согласной буквы «j», которая здесь на самом деле звучит. Затем я пишу согласную букву «w», хотя мне нужно было бы изобразить долгий гласный «u». И, наконец, я написал это слово полностью. Нарисовал иероглиф, вместо памятника буквенной письменности. Зачем я это сделал? Что я этим доказал? То, что я дорожу памятью предков, которые это слово писали так, как я его сейчас изобразил? Но ведь я его на самом деле так не произношу и, стало быть, не сохранил достояния предков…
Если даже допустить в этом ритуале какую-то мистическую составляющую, то и тогда это какое-то очень формальное объяснение в любви и преданности в адрес пращуров. Формальное и неискреннее. Лживое даже. Оно делается в расчёте на то, что духи предков, наблюдающие за нынешними поколениями из своего далека, ни черта не понимают, и этих предков можно обмануть…
И тогда возникает подозрение: может быть, англичане так же точно общаются и с Богом – говорят ему одно, а делают что-то другое? В расчёте на то, что Бог ничего не соображает и его можно обдурить.
Ситуация, когда пишется одно, а говорится совсем другое, – это самый настоящий обман. Это абсолютно безнравственно! Такие люди способны провозгласить одно, а сделать что-то совсем другое; они напишут закон или конституцию, а потом сами же не будут их выполнять. Обман, жульничество – часть менталитета этих людей.

Есть сходство и с японцами, но уже не лингвистическое.
Во-первых, и японцы, и англичане – островные народы, что дало им необыкновенные преимущества по сравнению с народами континентальными.
А во-вторых, и японцы, и англичане, пришли на свои острова, когда те уже были заселены. Великобритания – кельтами, а Японский архипелаг – айнами. Про то, как англичане обошлись и продолжают обращаться с кельтами, я уже говорил. А вот про айнов – это особая тема.
Откуда пришли японцы на эти острова, точно неизвестно, что бы там ни говорили. Есть мнение, что вначале это было не одно племя, а два разных (одно – сибирское, а другое – какое-то тропическое), которые слились воедино и образовали новую народность. В любом случае установить родство японского языка какому-либо другому языку на Земле – пока ещё не удалось. У японского языка нет ничего общего ни с китайским, ни с корейским. Это какой-то совершено особый язык.
Айны, которые жили на архипелаге до прихода японцев, – тоже особого происхождения. Если о японцах можно хотя бы точно сказать, что они монголоиды, то об айнах нельзя сказать в этом смысле совсем ничего. Их расовая принадлежность, так же, как и язык – тайна, покрытая мраком.
Поначалу воинственные айны яростно сопротивлялись пришельцам, и японцы лишь с большим трудом продвигались с юга на север. Но позже это сопротивление ослабло, и айны были практически полностью уничтожены.
Главный нравственный урок, который вынесли японцы из зверского истребления коренных жителей своего архипелага: уничтожать более слабых – не стыдно. И ещё: такое можно повторять и впредь с другими народами. При первом же столкновении с русскими, прорвавшимися за многие тысячи километров от своего основного места обитания, малоподвижные японцы сделали для себя вывод: это всего лишь разновидность айнов, которую можно будет вырезать так же беспощадно и безнаказанно, как и морально сломленных аборигенов Японского архипелага. Основанием для такого сравнения были некоторые расовые особенности русских, у которых так же, как и у айнов, растут на лице бороды и усы, столь не свойственные монголоидам. О том, как дальше развивались отношения русских и японцев, я рассказывать не буду, потому что моя тема – англичане. И тут-то и уместно провести параллель между отношением японцев к айнам, и отношением англичан к кельтам.

Итак, англичане, за время своего пребывания на острове, получили ценный нравственный урок: истреблять более слабых – нужно и можно. И это – не стыдно.
И с этим знанием они двинулись на просторы Земного шара, когда развитие кораблестроения и прочей техники позволило им это сделать. О том, как расширялась Британская империя и кто в неё вошёл, я рассказывать тоже не собираюсь. Все и так это знают.
Но лишь немногие знают, что лишь однажды англичане встретили на покоряемой земле необычно сильное сопротивление, которое повергло их в изумление. Кто-то скажет, что это были китайцы или афганцы, но я – не о них. Когда большие народы или народы, имеющие географические преимущества, оказывают сопротивление пришельцам, – это не так интересно. Гораздо интереснее, когда оказывают сопротивление те, у кого, казалось бы, нет никаких шансов на победу.
Таким народом оказались новозеландские полинезийцы, которых принято называть словом «маори». Некоторые полинезийцы имеют очень заметные европеоидные черты, которые достались им неизвестно где и, видимо, в глубокой древности. В их языках есть много слов древнеиндоевропейского происхождения, но совершенно очевидно, что это – не индоевропейцы. Европейские мореплаватели, когда увидели первых полинезийцев, с изумлением отмечали, что у многих были голубые глаза и рыжие волосы. То же самое касается и людей племени маори. Чисто внешне они выглядели, как европейцы, расписанные экзотическими татуировками.
И эти дикари оказались вдруг неожиданно достойными и благородными противниками. Когда англичане выдерживали в своих фортах осаду со стороны маори, то они с удивлением отмечали, что осаждающие подбрасывали им по ночам немного пищи. В представлениях маори о нравственности считалось невозможным морить кого-то голодом. Что, конечно же, казалось удивительным для англичан, которые успешно применяли массовый искусственный голод как оружие против ирландцев, да и других народов – тоже.
Но – продолжим!
Австралийские аборигены не смогли оказать сопротивления и были почти полностью истреблены.
Американские же индейцы сопротивлялись, как могли. Но и с ними было покончено, когда стало ясно, что от них – нет никакой пользы. По какой-то неведомой причине американские индейцы совершенно не способны к рабскому труду. В рабстве они просто умирают, но работать в цепях не хотят и не могут. Таково их свойство.
Попутно оказалось, что негры, живущие в Африке, вполне способны работать в цепях. Тогда-то негров из Африки и перевезли на Американский континент, а индейцев перебили за ненадобностью.
Главное в этой истории вот что: действовали англичане на основании уникального для европейцев опыта, приобретённого у себя на своём острове под названием Великобритания. Если можно безнаказанно уничтожать и порабощать кельтов – то можно то же самое делать и с другими народами, независимо от цвета кожи.
С неграми у них потом как-то всё утряслось, с индейцами – более-менее тоже. Но опыт-то остался. И даже пополнился.
И вот уже абсолютно белые люди – буры (или африканеры), проживающие на Юге Африки, рассматриваются англичанами всего лишь как вариант кельтов, негров, индейцев или австралийских аборигенов. Причём так: буры – это люди более белые, чем сами англичане. Они все сплошь голубоглазые блондины в отличие от англичан, среди которых часто встречаются и черноволосые. Как англичане зверствовали с бурами – это все знают. Они натравливали на них местных негров и в союзе с ними истребляли своих собратьев по Европейской цивилизации.
Про Югославию – всем, у кого есть совесть, уже всё давно понятно. Мы не знаем и знать не хотим, где находится эта страна и что она такого плохого нам сделала, но бомбить её надо – вот девиз рядового американского ублюдка.
Про нежнейшую любовь англосаксов к чеченским террористам и другим мусульманским фанатикам – тоже всем давно известно… Всё-таки англосаксы – очень умные люди, но почему они так удивляются, когда кто-то сокрушает самолётами их небоскрёбы или взрывает что-то в центре Лондона? Этакая наивность: делать гадости другим – это только мы имеем право, а кто же дал право делать гадости нам? Ведь мы – самые лучшие и самые правильные!
Подавляющее большинство современных американцев совершенно искренне думают, что их образ жизни единственно верный и что все те, кто живёт иначе, – ошибаются. А раз ошибаются, то их можно и научить. Для их же пользы.
Особую склонность англосаксы всегда имели к заговорам, умышленной дезинформации, подстрекательствам, убийствам из-за угла и всевозможным формам предательства. Я имею в виду не отдельных личностей, а государственную политику Англии и США. Это очень древний обычай, и он рассматривается англосаксами как нечто священное, как часть драгоценного англосаксонского менталитета. На это указывал ещё Джонатан Свифт: если ты хочешь выиграть дело в суде, то ты должен как-нибудь намекнуть судье, что ты жулик и негодяй, а твой противник – честный человек, и тогда судья непременно будет на твоей стороне. Перечислять, кого и как предали, кого с кем искусственно стравили или кого подставили англосаксы – это не моя задача. Да и тема – слишком уж грандиозная для отдельной статьи. Турки, Крым, писатель Грибоедов, Пёрл Харбор, выдача на смерть наших казаков в Югославии после Второй Мировой войны, завещание Аллена Даллеса грядущим американским потомкам, убийство президента Кеннеди, тайная помощь мусульманским фанатикам – всего не перечислишь.
Со своими неграми они поступили так: привезли из Африки в цепях, построили на их труде своё благополучие, а затем освободили. И теперь, когда у белых и чёрных американцев возникает некая взаимная неловкость по поводу того, кто кому и чем обязан, американские англосаксы в очередной раз проявляют подлейшие черты своего характера. Они заставляют расплачиваться за свои грехи всех белых людей Земли. Любовь к неграм, заискивание перед ними, непременное совместное проживание с ними, обязательное совместное обучение детей – белых и чёрных, а затем и непременное расовое смешение белых с чёрными – это непременное условие не только для всех белых американцев, но и вообще для всех белых всего Земного Шара. За них это уже давно решено всё теми же англосаксами и без ведома самих белых людей.
К примеру, русский человек, предки которого никогда не пользовались трудом чёрных рабов – ему-то за что испытывать чувство неловкости перед неграми? Ему-то за что расплачиваться? Но чувство ответственности навязывают и ему с помощью подкупленных средств массовой информации.
Почему перед дворцом шведского короля в составе почётного караула можно среди белобрысых шведских парней увидеть и негра в шведской форме? Да потому что таков приказ из-за океана, и шведский король не посмеет его не выполнить. Все белые люди обязаны выражать свою любовь к неграм…
Подставляют и предают они не только чужих, но и своих же. Знаменитый Скотт (что в переводе означает – шотландец!) со своею командой погиб при штурме Южного полюса не потому, что был трусом или ему не хватало умения, а потому что его подставили. Маленькая Норвегия нашла средства для подготовки экспедиции своего Амундсена, а могущественная Британская империя, у которой не в почёте настоящие красивые подвиги, – не нашла. Результат: Южного полюса достиг первым Амундсен, он и вернулся живым-здоровым домой. Скотт достиг Южного полюса вторым и вскоре после этого погиб из-за того, что его экспедиция была плохо профинансирована. И что же? Англичане заявляют после этого, что именно они первыми открыли Южный полюс, и английские школьники читают в своих учебниках именно эту информацию!
Не герой, а подлец в почёте у англосаксов. Пока они понимали, что Скотт – героическая личность, они ему вредили как могли, а как только Скотт погиб и выяснилось, что из его смерти можно извлечь выгоду, они превращают его в подлеца и самозванца, хотя, конечно, он не виноват ни в чём.
Любимым занятием англосаксов является приписывание себе научных и технических изобретений, которые были сделаны раньше у других народов – более талантливых, чем они. Это же касается военных, политических и культурных подвигов. Приписывать себе чужое и совершенно искренне верить в то, что краденая слава – их собственная, это неотъемлемая часть англосаксонского менталитета.
Именно это самое мы наблюдаем и с оценкой результатов Второй Мировой войны. Официальная версия англосаксов: это только они в ней сражались, и честь победы принадлежит именно им одним. Совершать настоящие подвиги англосаксы не любят, им гораздо легче сфальсифицировать историю. Это ведь и в самом деле – намного проще. Рассуждение типичных торгашей и мошенников.
Когда англосаксам станет выгодным противопоставить себя чеченцам, то у них непременно появятся фильмы, в которых героические псковские десантники отбиваются от в десятки раз превосходящих их чеченских бандитов. И почти все погибают. Но среди этих героев непременно будет американский негр, возглавляющий всех и несколько подчинённых ему американцев, один из которых непременно будет евреем, а другой гомосексуалистом. Точно так же они расскажут и про героическую оборону горы Ослиное Ухо: американские негры с подчинёнными им белыми получали умные приказы из Вашингтона, а русские под их руководством сражались.
Поразительно, но многие виды искусства никогда не давались англосаксам. Среди них не было ни единого композитора уровня Бетховена или Чайковского, ни единого художника уровня Дюрера, Рембрандта или Боттичелли. Ничего отдалённо похожего на Достоевского, Тургенева или Толстого у них тоже никогда не было. Хотя среди писателей у них и были очень большие таланты – правда, весьма и весьма специфические, что связано с особенностями английского языка, мало приспособленного для художественной речи. Характерно, что многие из великих американских писателей влачили при жизни самое нищенское существование и умерли в полном забвении. Если бы американцам со стороны не подсказали, что Эдгар По, Герман Мелвилл, О’Генри или, допустим, Джек Лондон – это большие люди, то они бы сами до этого никогда не додумались. С другой стороны, англичанин Диккенс – производитель массовой литературы для усреднённого потребителя и та мадам, которая целыми томами пишет про Гарри Поттера – это то самое, что у англосаксов пользуется бешеным успехом и очень хорошо оплачивается ещё при жизни авторов.
Характерно, что многие из знаменитых английских деятелей литературы имели шотландские (кельтские!) корни. И всё же это не умаляет талантов и самого английского народа. Время от времени этот народ порождает великих людей – особенно в тех областях, где дело касается науки и техники: осмеянный англичанами при жизни и даже после смерти гениальный лингвист 18-го века Монбоддо; Фенимор Купер, проклинаемый при жизни за антиамериканизм; Чарльз Дарвин (тоже осмеянный!); Герберт Уэллс, Эрнст Резерфорд и многие другие – это украшение англосаксонской нации. Особо хочется отметить знаменитых путешественников: Слокама, Фосетта, того же Скотта, Чичестера и это только за последние лет сто! А сколько их было ещё раньше?
Среди англосаксов встречаются честные журналисты, неподкупные полицейские и судьи и настоящие мыслители общеевропейского уровня. Я надеюсь, эти люди ещё скажут своё слово.
Поразительно то, с каким упорством англосаксонские мужчины стремятся жениться на русских женщинах. Этому можно дать такое объяснение: проклятые торгаши – хотят купить хороший товар, вот и всё. Охотно допускаю, что отчасти это правда. Но этому явлению можно дать и совершенно другое объяснение: англосаксы чувствуют, что им чего-то не хватает, и таким способом хотят улучшить свою породу. Почему-то же есть англичане, которые с уважением относятся к России, или переходят в православие, или переезжают на жительство в русскую глубинку. Ещё и Лесков писал об одном таком… Никого не удивляет, когда таким образом ведут себя немцы, когда француз основывает русский балет, а датчанин пишет русскому народу толковый словарь его языка, но когда высокомерные англичане доброжелательно и с интересом относятся к чему-то русскому – это что-то невероятное!.. Значит же, не все они одинаковы.
В заключении хочется рассказать о расовом типе современных англосаксов. Конечно, среди англичан, англо-канадцев, англо-американцев, англо-австралийцев и англо-новозеландцев встречаются разные типы – практически все те же самые, что и во всей остальной Европе. Англосаксы могут быть динарцами, альпийцами, фальцами, нордическими и восточнобалтийцами. Они могут быть брюнетами, блондинами и рыжими. И всё же один признак является очень типичным для большинства англосаксов. Это ощутимо заметная примесь средиземноморской расы. В остальной Европе этот расовый тип является обычным для испанцев, португальцев, южных итальянцев и некоторых других южных народов. А также для европейских евреев, которые получили очень сильную испанскую примесь за время своего известного пребывания в этой стране. Но во всех этих случаях – это, как правило, низкорослые брюнеты со специфическими чертами лица. У англосаксов же это – высокие брюнеты и блондины со всеми переходами между ними, но с этими же самыми чертами в лице. Это и есть результат смешения средиземноморского расового типа с нордическим. Такого варианта практически нет нигде больше во всей Европе.
Узкие продолговатые лица, не расширяющиеся кверху, как это бывает у большинства остальных европейцев. И такие же точно затылки – очень узкие и высокие. Именно такую характерную форму имеют бритые затылки американских солдат, по которым их можно безошибочно распознать. Они-то сейчас, к сожалению, и становятся символом англосаксонского владычества во всём мире.