Современная Африка уже в ближайшем будущем может рассматриваться как самый перспективный континент и рынок, экспансия на который будет определять уровень глобального влияния того или иного государства. Этот огромный регион является своеобразным индикатором эффективности внешнеэкономического курса ведущих держав нашей планеты: те из стран, которые смогут на Черном континенте обеспечить себе значительное преимущество в наиболее прибыльных отраслях местной экономики, то есть, по сути, в битве за перспективы собственного приоритетного инвестиционного развития, резко повысят свои шансы на мировое лидерство или по меньшей мере значительно упрочат свою значимость в качестве серьезного игрока в мировой экономике и глобальной политике. 

25 мая мир будет отмечать  День освобождения Африки. По решению Организации Объединенных Наций этот праздник был введен в честь первой конференции правительств африканских государств, состоявшейся 25 мая 1963 года в Аддис-Абебе и положившей начало созданию Организации Африканского Единства (ОАЕ). В преддверие этой даты предлагаю вашему вниманию цикл статей, посвященных новым и старым "игрокам" на Черном Континенте.

 

Турция: «прыжок» в Aфрику

Африканский вектор внешней политики Анкары трудно не заметить, несмотря на его относительную новизну, прежде всего благодаря большой активности Турции на этом направлении. Статистика говорит сама за себя. Президент Турции Р. Эрдоган стал абсолютным рекордсменом среди лидеров неафриканских государств по количеству визитов на континент. Акцент при этом делается на страны Африки южнее Сахары (АЮС), которые до 2000-х гг. были практически за пределами орбиты турецкой внешней политики.

Со времени своего первого визита в качестве премьера в Эфиопию и ЮАР в 2005 г. он совершил 30 поездок в 23 африканских страны. Последний визит состоялся в январе 2017 г. в Танзанию, Мозамбик и на Мадагаскар. Не отставал от него и бывший президент А. Гюль, который после своего визита в Кению и Танзанию в 2009 г. стал первым в истории турецким лидером, посетившим Африку.

Современным отношениям Турции и стран Африки всего 20 лет. По некоторым данным, еще в конце 1980-х гг. группа турецких дипломатов – «визионеров», работавших на континенте, разработала стратегию «открытия Африки». Однако потребовалось еще десять лет на то, чтобы подготовить официальный план действий (опубликован в 1998 г.), и семь лет для того, чтобы начать его практическую реализацию. Только в 2005 г. Турция объявила о проведении у себя «года Африки», Р. Эрдоган совершил свое первое африканское турне, а его страна получила статус наблюдателя при Африканском Союзе.

Приоритет — торговля

Интенсивный интерес Анкары к государствам, находящимся по другую сторону Средиземного моря и южнее, изначально был обусловлен причинами преимущественно экономического порядка. 30–35 лет назад обозначился переход Турции к экспорториентированному развитию. Пришедшая к власти в 2002 г. Партия справедливости и развития не только подхватила этот курс, но и усердно принялась проводить его в жизнь. Экспорт страны вырос в четыре раза: с $40 млрд в 2002 г. до $158 млрд в 2014 г (1) Одновременно проводилась и его диверсификация.

Ранее незадействованные резервы, которыми располагают африканские рынки, быстро обратили на себя внимание турецких властей и предпринимателей. На первых порах это были североафриканские государства, которые географически, историко-культурно и религиозно близки Турции. Турецкий экспорт в этот регион вырос с $3 млрд в 2004 г. до $13 млрд в 2015 г. Затем «подтянулись» и страны Тропической Африки, куда турки в 2015 г. продали товаров на сумму $4 млрд вместо $750 млн в 2004 г. Крупнейшие потребители экспорта Анкары там — ЮАР, Нигерия, Эфиопия, Гана и Кот-д’Ивуар.

В то же время, в отличие от США, Китая, Европейского союза и ряда других экономических партнеров Африки, которые принимают меры по выравниванию торгового баланса с континентом через предоставление различных льгот для стимулирования африканского экспорта, турецкие власти к решению проблемы дисбаланса своего товарооборота с регионом пока не подступались. С 2004 по 2014 гг. стоимость ввезенной в Турцию африканской продукции выросла всего на 20% (с $5 млрд до $6 млрд) и то за счет роста соответствующих показателей новых торговых партнеров из государств АЮС. По экспорту товаров из Северной Африки, судя по статистике, сначала сильно ударил кризис 2008 г., а потом и череда событий, последовавших за «арабской весной» 2011 г., и его объем остался на уровне 2004 г. — $3,3-3,5 млрд. (2)

Таким образом, за последние 15 лет совокупный объем торговли Турции и Африки вырос в 2,5 раза и составил в 2015 г. порядка $18 млрд. Такой бум, естественно, имел свои пределы, один из которых, видимо, сейчас уже достигнут. Последние несколько лет отмечены стагнацией показателей товарооборота. Для преодоления нынешней планки требуются дополнительные мероприятия со стороны Анкары для поиска новых партнеров в африканских государствах.

По мнению экспертов, этому будут способствовать как имеющийся у Турции соответствующий потенциал, так и текущая международная ситуация. Утрата рынков Ливии и Ирака и отчасти России в 2015–2016 гг., а также возможные осложнения отношений с Европейским союзом могут стать триггером для дальнейшей переориентации турецких бизнес-операторов на Африку. Их богатый опыт работы в неспокойном регионе Ближнего Востока и готовность инвестировать в рискованные активы также весьма востребованы в африканских условиях.

Государство активно содействует таким процессам. За все те же 15 лет с 39 странами Африки были подписаны соглашения о торговом и экономическом сотрудничестве, с 22 — о защите инвестиций, с 11 — об отмене двойного налогообложения. Число торговых представительств Турции в регионе увеличилось с 4 до 26.

Десятикратно увеличились прямые инвестиции Турции в Африку (по разным данным, до $5–8 млрд). Причем речь идет прежде всего о проектах в сферах малого и среднего бизнеса (строительство, легкая промышленность, производство бытовых товаров), где не так сильна конкуренция со стороны крупных компаний, например, из Китая, за которыми стоят совершенно другие по масштабу ресурсы и которые в меньшей степени заинтересованы в предприятиях с небольшими оборотами. На данный момент турецкими компаниями на континенте осуществлены 1150 проектов общей стоимостью $55 млрд.

Для поощрения развития турецко-африканского взаимодействия используются и валютно-финансовые рычаги. Турецкий экспортно-импортный банк уже финансирует четыре проекта в Африке, имеет зарезервированную для стран региона кредитную линию на $1 млрд и готов ссужать данные средства на аналогичные начинания под льготные 2% годовых.

В качестве отдельного и довольно эффективного инструмента укрепления связей с Африкой в Анкаре используют развитие авиасообщения. Интенсивность этой деятельности не может не обращать на себя внимания. Национальный авиаперевозчик страны — «Турецкие авиалинии» — буквально на пустом месте выстроил мощную транспортную сеть в странах Тропической Африки. В то время как в 2003 г. данная компания не осуществляла ни одного рейса в этот регион, в настоящее время она летает в 51 аэропорт 34 стран АЮС. Это сопоставимо с маршрутной сетью крупнейших африканских авиаперевозчиков — «Кенийских авиалиний» и «Эфиопских авиалиний». Анкара постепенно становится главным хабом для перемещения людей из Африки в Европу и Америку. Благодаря развитию авиасообщения растет и число посетивших страну африканских туристов — с 210 тыс. в 2006 г. до 885 тыс. в 2015 г.

В ноябре 2016 г. в Анкаре состоялся первый турецко-африканский бизнес-форум. Он собрал 3 тыс. участников, из которых 2 тыс. были представителями экономического сообщества 45 стран Африки. Заключены десятки контрактов с ЮАР, Нигерией, Кенией, Ганой, Замбией, Танзанией и другими странами. Сам факт проведения такого крупного мероприятия с участием африканцев всего через несколько месяцев после попытки государственного переворота в Турции — знак того, что Африка находится в верхней части ее шкалы приоритетов — как внешнеэкономических, так и внешнеполитических.

Выступавший на форуме Р. Эрдоган больше говорил не об экономике, а о политике. Рефреном проходила у него мысль о совпадающих интересах Африки и Турции в сфере защиты своей национальной идентичности, которая находится под угрозой ввиду продвигаемых Западом «глобализационных» подходов и навязывании своих культурных ценностей. «Мы расцениваем приоритеты Африки, — подчеркивал турецкий лидер, — как свои собственные… и хотим быть друзьями Африки навсегда». Думается, что уязвленный критикой своих действий внутри страны со стороны своих партнеров из Вашингтона и столиц Евросоюза, говорил он это всерьез.

Политический трек

Действительно, в последнее десятилетие Турция предпринимает на международной арене шаги по формированию своего образа глашатая интересов Африки. В 2008 г. страна получила статус стратегического партнера Африканского Союза с обязательством ежегодно перечислять на его деятельность $1 млн., стала наблюдателем практически во всех африканских субрегиональных организациях (ВАС, ЭКОВАС, САДК, КОМЕСА и т.д.), в 2013 г. вошла в «нерегиональные» члены Африканского банка развития. Во время своего председательства в «Группе двадцати» в 2015 г, турецкие власти провели встречу по проблемам развития африканской энергетики с упором на страны Тропической Африки, а в феврале 2016 г. — форум высокого уровня по Сомали, который прошел «на полях» стамбульского Международного гуманитарного саммита.

Турция старается не только занять за собой особую роль защитника Африки, но и представить дело так, что на то у нее есть исторические основания. Если обратиться к содержащейся на сайте МИД Турции справочной информации об отношениях с регионом, то в ней можно найти целый раздел, посвященный хронологии их становления, составленный весьма показательно. Обыватель узнает, что Османская империя, оказывается, была форпостом антиколониализма в Северной Африке и защищала земли Восточной Африки от посягательств европейцев. В частности, в XVI в. турецкий флот под командованием адмирала Сейди Али-реиса не допустил захвата острова Занзибар «оккупантами», под которыми, видимо, имеются в виду португальцы. Утверждается, что Высокая Порта поддерживала хорошие отношения с Королевством Тимбукту (Западная Африка) и Империей Канем (нынешняя территория юга Ливии, Чада, севера Нигерии и Камеруна), хотя последняя прекратила свое существование в 1368 г. — еще до прихода османов в Африку. Подчеркивается, что Стамбул в свое время много сделал для процветания подконтрольных ему африканских земель, занимался строительством там социальной инфраструктуры — мостов, школ, бань и т.д. «Турецкая война за независимость» 1919–1922 гг. и реформы первого президента К. Ататюрка, в подаче авторов раздела, были восприняты в Африке с воодушевлением и стали «образцом» для некоторых лидеров освободившихся от колониализма африканских государств.

В тиражировании Анкарой такой информации многие эксперты видят претензию на восстановление своего политического влияния или даже доминирования в регионе, который входил в состав Оттоманской империи, и за его пределами. Так, в мусульманских странах континента, прежде всего на Севере Африки, турки используют продвигаемый Р. Эрдоганом и его партией тезис о возвращении ислама на политическую сцену, вступаясь за местные политические элиты, которые проповедуют умеренную исламскую идеологию. В качестве примера можно привести Египет (вспомним крайне негативную реакцию турецких властей на свержение в 2013 г. президента М. Мурси — одного из лидеров «Братьев-мусульман») и Ливию, где, по многочисленным свидетельствам, турецкой поддержкой пользуются исламистские военно-политические формирования на западе страны, составляющие костяк армии Правительства национального согласия Ф. Сарраджа .

В государствах Африки южнее Сахары, где до 2000-х гг. турецкого присутствия практически не было, Анкара до недавнего времени ставила перед собой две базовые задачи на политическом уровне — содействовать продвижению интересов своих бизнес-операторов и мобилизовать поддержку внешнеполитическим инициативам Турции. Одним из главных инструментов решения этих задач, помимо частых поездок турецкого руководства на континент, стало открытие большого количества дипломатических представительств на африканском континенте. Если в 1997 г. в Тропической Африке было только одно посольство Турции в ЮАР, то в 2009 г. — уже семь, а к 2015 г. их число выросло до 34-х, а также появилось генконсульство в непризнанном Сомалиленде. При этом, по словам Р. Эрдогана, конечная цель — открыть турецкие представительства во всех африканских столицах.

Другой, но не менее важный инструмент, — проведение турецко-африканских саммитов по сотрудничеству. Здесь Анкара пошла по проторенной дорожке, выложенной до нее другими крупными государствами-партнерами Африки, такими как Китай, США, Индия, Япония. Первое такое мероприятие прошло в 2008 г. в турецкой столице, второе состоялось в 2014 г. в Экваториальной Гвинее, следующее же планируется на 2019 г. Судя по количеству лидеров африканских государств, приехавших на саммит в г. Малабо в 2014 г., а их было 30, интерес к кооперации с Турцией растет.

Такая активность в целом приносит свои плоды. Африканские страны дружно голосовали за предоставление непостоянного членства Турции в СБ ООН на 2009/2010 гг., турецкие компании с легкостью получают государственные заказы. Изредка раздаются, правда, и голоса критиков. В частности, председатель Комиссии Афросоюза Н. Дламини-Зума заявила на турецко-африканском форуме в 2014 г., что многие обязательства, которые Анкара взяла на себя по итогам предыдущего такого мероприятия в 2008 г., остаются невыполненными.

Новый фронт работы в Африке открылся в 2013 г. В 2000-х гг. турецкая организация «Хизмет», которой руководил Ф. Гюлен, вела активную просветительскую работу во многих странах региона, открывала школы, запускала социальные программы и рассматривалась многими африканцами в качестве продолжения турецкой «мягкой силы» в Африке. Многие турецкие бизнесмены и их африканские партнеры были связаны с «Хизметом». Учитывая отсутствие какой-либо негативной реакции на ее деятельность со стороны Анкары, турецкую сторону такая ситуация, судя по всему, устраивала.

После того как четыре года назад пути Р. Эрдогана и лидера «Хизмета» разошлись, и особенно после попытки государственного переворота в июле 2016 г., в котором обвиняется уже «Террористическая организация Фетхуллаха Гюлена» (ФЕТО), Анкара начала активно убеждать африканцев в необходимости запретить работу «фетхуллистов» в своих странах. В СМИ появились разоблачительные статьи о том, что организация «Хизмет» вовсе не содействовала становлению положительного образа Турции в Африке, а ее структуры, действующие от имени турецкого государства, представляют угрозу для самих африканцев. Видимо, такая риторика транслировалась в африканские столицы и по официальным дипломатическим каналам. В результате «школы Ф.Гюлена» были закрыты или переданы в собственность турецких властейв странах, где доминирует ислам и значительно влияние исламской политико-идеологической модели, продвигаемой Стамбулом. Так случилось в Чаде, Гамбии, Гвинее, Мавритании, Нигере, Сенегале, Сомали.

Не так успешны соответствующие меры турецких властей в Танзании, Мозамбике и на Мадагаскаре, где население преимущественно исповедует христианство. Сообщалось, что одной из основных целей визита Р. Эрдогана в эти страны в январе 2017 г. была необходимость убедить их руководителей закрыть действующие в них образовательные учреждения «Хизмета». Была ли она достигнута, покажет время. Вместе с тем эксперты отмечают, что танзанийские и особенно мозамбикские элиты тесно связаны со структурами Ф. Гюлена и до сих пор никаких запретительных мер против них не предпринимали.

Важным продолжением внешней политики Анкары является и ее помощь на цели развития Африки. Турецкое Агентство по международному сотрудничеству (ТИКА), представительства которого находятся в 15 африканских государствах, в целом оказало содействие континенту на сумму, превышающую 1 млрд долл. В рамках его работы ежегодно выдается порядка 1000 стипендий на обучение африканских студентов в университетах Турции, а 280 тыс. африканцев получили медицинскую помощь в местах своего проживания

.

***

Политика Турции в Африке — хороший образец того, как в короткие сроки, ставя перед собой конкретные задачи и имея в распоряжении инструменты для их выполнения, можно практически «с нуля» выстроить полноценное сотрудничество с государствами континента. Анкара не стремится соперничать там с такими тяжеловесами как США, Китай или Индия, однако по большей части добивается тех целей, которые ставятся ее африканской политикой. Более того, некоторые государства, например, Сомали, для которого Турция стала основным торгово-экономическим партнером и донором, в ее лице видят главную надежду на преодоление многолетнего кризиса. Не зря жители Могадишо вышли на улицы города 16 июля 2016 г., протестуя против попытки свержения Р. Эрдогана.

Нельзя сбрасывать со счетов и нынешний неустойчивый характер отношений Анкары с ее традиционными партнерами в Европе. В условиях, если трудности в сотрудничестве с ними сохранятся или деградируют, фундамент, заложенный Турцией в Африке, как в экономическом, так и в политическом плане, будет становиться все более востребованным.

Алексей Богуславский