ФАКТОР ПУТИНА НА СЕРБСКИХ ВЫБОРАХ. РОСТИСЛАВ ИЩЕНКО

7Александр Вучич, премьер-министр Сербии и один из фаворитов президентских выборов, которые состоятся в этой стране в воскресенье, 2 апреля, в понедельник посетил Россию с официальным визитом. О содержании переговоров известно немного. Обсуждались темы, представляющие взаимный интерес, в частности экономическое и военно-техническое сотрудничество.

При этом Вучич встречался с президентом России Владимиром Путиным. Мало того, что для него подобная встреча не по чину. Не подписаны эпохальные документы. Не сделано заявлений, которые можно было бы трактовать как серьезный прорыв в российско-сербских отношениях и которые объясняли бы, зачем президент мировой державы тратил время на встречу с политиком небольшой балканской страны. Сербия, кстати, до сих пор считает своей стратегической целью вступление в ЕС и НАТО.

Впрочем, смысл встречи настолько прозрачен, что задолго до того, как визит был согласован, пребывающих в неведении о цели поездки в Москву Вучича не было. Характерно, что даже по итогам общения с журналистами пресс-секретаря президента России Дмитрия Пескова в СМИ распространился один его комментарий, посвященный данному событию. Песков подчеркнул, что Москва не вмешивается в сербские выборы.

Действительно, Россия в сербские выборы не вмешивается. Надо просто по-другому задать вопрос: влияет ли Москва на итоги этих выборов? И получим ответ. Конечно, влияет. Как влияет и на результаты любых выборов в любом европейском государстве или в США. Причем независимо от того, делает ли что-либо Россия или бездействует. Влияние она оказывает просто самим фактом своего существования.

Понятно, что Вучич неслучайно прибыл в Москву за неделю до выборов. И неслучайно он был согласен на любой формат визита. И Вучич — не первый европейский политик, который пытается заработать дополнительные голоса на выборах, дополнительные рейтинговые очки, за счет демонстративной ориентации на дружбу с Россией.

Да что там европейские политики, если вся избирательная кампания в США вращалась вокруг русского вопроса. До сих пор оппоненты Трампа обвиняют его в том, что он слишком пророссийский, и ищут «агентов Кремля» в его окружении.

Впервые за всю историю США главной проблемой избирательной кампании стали не налоги, не медицинские страховки, не освобождение негров от рабства и не уравнивание в правах цветного и белого населения. Даже борцы за права ЛГБТ-сообщества и воинствующие феминистки, безраздельно господствовавшие на политической сцене «цивилизованного мира» в последние два десятилетия, уступили пальму первенства русскому вопросу.

При этом, в отличие от тех же США, Россия не финансирует десятки тысяч разбросанных по всему миру неправительственных организаций, не организовывает цветные революции и другие операции по насильственной «демократизации», не содержит войска во всех сколько-нибудь важных точках планеты.

Россия просто существует. Живет как считает нужным. Никого не трогает, пока не трогают ее. И самим своим существованием и образом жизни подает пример всему уставшему от назойливой американской гегемонии миру. Оказывается, можно жить по-другому. Не так, как решили в Вашингтоне. И за это ничего не будет.

Политики, скорее всего, не обратили бы на подобный российский феномен никакого внимания. Политики консервативны и не любят менять устоявшиеся традиции. Если пять лет назад лозунги атлантической солидарности, европейских ценностей, всепоглащающей толерантности и т.д. были востребованы и давали искомый результат — победу на выборах, то без жизненной необходимости их бы и сегодня не меняли. Обходились без России раньше, обошлись бы и в дальнейшем.

У демократической системы есть одна неприятная особенность. Результаты выборов можно поправить. Неудобного кандидата можно снять с пробега или скомпрометировать. Населению можно внушить, что оно хочет не того, чего хочет, а чего-то иного. Но все это до определенного предела.

Если информационная картинка слишком резко контрастирует с реальной жизнью; если угроза привычному миру оказывается не абстрактной (голливудской), а реальной (мигрантской); если ограбить, убить, изнасиловать могут не кого-то неизвестного, живущего неведомо где, а тебя лично, причем в любой момент, то возможности технологического форматирования исчерпываются.

С этого момента лучшей технологией становится не навязывание массам своей точки зрения, а поддержка позиции масс. Пусть даже только на словах. Как Ленин, обещавший землю крестьянам, но ничего не уточнявший о колхозах.

Нельзя поправить результат выборов, если выбор поддерживает 60-70% населения. Бессмысленно снимать с выборов кандидата, если другой должен будет пообещать то же самое. Человека невозможно убедить, что он живет хорошо, если в холодильнике у него мышь повесилась.

Если окружающая действительность прекращает соответствовать ожиданиям большинства населения, разрушаются самые прочные и устойчивые системы. Мы это сами пережили, когда в течение четырех лет СССР буквально растворился, протек у нас сквозь пальцы.

Мир переживает системный кризис. Но в последние десятилетия на планете господствовала одна система — западная. То есть глобальный кризис есть кризис именно западной системы, западных ценностей. И ощущается он острее всего на Западе, как кризис социализма острее всего ощущался в его цитадели — СССР.

Поэтому именно население стран классического Запада и примкнувшей к нему Восточной Европы более всего нуждаются в альтернативной системе. И такую систему они видят именно в России, которая в течение последнего десятилетия успешно противостоит коллективному Западу в деле отстаивания традиционных ценностей и права на суверенную политику.

Поэтому Путин опережает по популярности национальных политиков во многих странах Западной Европы. Поэтому России действительно нет нужды вмешиваться в ход избирательных кампаний в европейских странах. В большинстве из них политики, выступающие с антироссийских позиций, выходят из моды. За них просто не голосуют. Постепенно ситуация, когда на европейских выборах боролись проамериканский кандидат с еще более проамериканским, меняется на зеркальную — за победу сражаются пророссийский с еще более пророссийским.

Это не значит, что все, кто обещает избирателям дружить с Россией, будут реально воплощать свои обещания в жизнь. Но если на определенную политику есть спрос, то политики и силы, действующие по принципу «обещать — не значит жениться», будут достаточно быстро выбрасываться на обочину процесса. Конкуренты ведь не упустят возможности указать избирателям на невыполненные обещания.

В конце концов на тех же сербских выборах Александру Вучичу, который в качестве заключительного аккорда своей кампании организовал визит в Москву и беседу с Путиным о военно-техническом сотрудничестве, противостоит Воислав Шешель, выступающий за размещение в Сербии российских военных баз. Как-то неперспективно стало обещать сербам на выборах вступление в НАТО и ЕС.

Ростислав Ищенко