Почему России не нужна монархия, но нужна сильная власть

Потомок Владимира Мономаха, князь, профессор истории русской философии парижского Свято-Сергиевского богословского института Дмитрий Михайлович Шаховской считает, что Россия не может существовать без сильной власти. Кроме этого нам он рассказал о своем отношении к монархии, Пушкину, Путину, православной церкви и однополым бракам.

 

– Дмитрий Михайлович, как вы считаете, кто из Романовых сегодня законный претендент на российский престол?
– Это их личное дело.

 

– А кого поддерживаете вы и ваши знакомые?

– Мы смотрим на это абсолютно спокойно. А какие еще могут быть претенденты?

 

– Говорят, что Георгий, который Кириллович, из Испании.

– А кроме него?

 

– Те Романовы, которые живут в Дании.

– Они потомки Николая Первого. Они не Кирилловичи. Кирилловичи – это потомки Кирилла Владимировича, и ими являются Мария Владимировна и ее сын Георгий.

 

– То есть Георгий может претендовать на российский престол?

– Знаете, после того как монархия закончилась, наследником и регентом стал великий князь Михаил Александрович. Но он сказал, что этот вопрос должно решить Учредительное собрание.

 

– Но оно ничего не решило.

– Не решило. Вопрос так и остался.

 

– Но вы сами кого поддерживаете?

– Я могу сказать, что знаком со многими и стараюсь понять точку зрения каждого. Мне кажется, это их дело, Романовых. Я – Рюрикович и по-другому воспринимаю такие вещи. Моя семья всегда служила Романовым и России. У нас было отождествление царского дома с самой Россией. Я был воспитан на традиции уважения Романовых.

 

– Как считаете, революция в России была закономерной?

– Дело в том, что монархия закончилась как институт. Было смутное время, появилась диктатура, которая была хуже всякой монархии. Но то, что России необходима сильная власть – совершенно точно, и она отнюдь не мешает, скажем, демократической революции.

 

– Почему вы так уверенно говорите о необходимости сильной власти?

– Она необходима, потому что такие просторы. Невозможно править такой страной по тем же принципам, какими правят городом. Если вы хотите привести в пример европейские страны, то все они по отношению к России небольшие по размерам.

 

– И там сильная власть не нужна?

– Я этого не говорил. Скажем, во Франции были беспорядки. С одной стороны, говорили о демократии, с другой – о временной, но диктатуре. Вопрос лишь в том, что она должна быть временной, не больше пяти лет.

 

– Но во Франции власть все-таки избирают. Могут, конечно, обмануться…

– Значит, не только Россия обманулась.

 

– Думаете, в России политики не обманывают народ?

– Во Франции примеров больше.

 

– Может, масштабы другие?

– Другие.

 

– Может, французы разумнее?

– Бог с ними, разумнее или не разумнее. У них не было большевизма и коммунистической диктатуры, которая была хоть и разумной, но чудовищной.

 

– Довлатов писал: «Мы без конца проклинаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить – кто написал четыре миллиона доносов?»

– Во времена оккупации во Франции тоже были доносы.

 

– В таком масштабе?

– Подождите… Вы говорите, четыре миллиона. Если взять соотношение населения стран, то можно высчитать процент…

 

– Вернемся к тому, что вы называете сильной властью. Российское общество может устать от нее.

– Нет, уважаемый. Вы ошибаетесь. Когда страна такая огромная, власть не может быть слабой. Тогда она будет не способна ее координировать. Как вы еще сможете управлять такими огромными территориями, решать невероятно разные экономические вопросы, не сосредоточив всю власть в центре? В данном случае, я имею в виду власть, сосредоточенную не в одних руках одного человека.

 

– Думаете, что у Путина есть люди, с которыми он делит власть?

– У него есть люди, которые помогают управлять. В той же Думе…

 

– Чем же они помогают? Принимая законы, запрещающие собираться людям хотя бы по двое?

– Не только. Например, запрещают собираться «голубым». Но, кажется, вы преувеличиваете, когда говорите, что нельзя собираться больше двух человек.

 

– Отчего? По нашим законам если к пикетирующему подойдет второй, то это можно считать несанкционированным митингом.

– Во Франции почти то же самое. Несмотря на то что есть право на собрания, нужно спрашивать разрешение на манифестацию.

 

– Но в России и его могут не дать.

– Во Франции, кстати, тоже могут не дать. Нельзя ассоциировать свободу с анархией.

 

– В Париже, где вы живете, после демонстрации в поддержку однополых браков прошла демонстрация в поддержку традиционной семьи. И никто никого не бьет и не призывает к расправам. Вот это демократия.

– Это плохой пример. Неудачный пример.

 

– Разве это не демократия?

– Это просто демонстрация. Большинство поддерживает традиционную семью. Возмутительно, что идет атака против определенных норм общества. Когда говорят о правах «голубых», то почему-то молчат о правах будущих детей. Они ведь могут заявить, что хотят маму и папу. И что им тогда ответить?

 

Следовательно, есть определенные традиционные устои, которые общество бережет. Если вы хотите нарушения традиционных этических норм, то это является покушением на общество.

Я ничего не имею против «голубых». Хотят быть такими – пожалуйста. Не усматриваю в этом что-то отрицательное, пускай они такие, какие есть, но это не норма, это не человеческое. Если бы это было нормой, то человечества уже не было бы. Я могу поддержать их право быть такими, но не мешайте остальным.

 

– А кому они мешают?

– Извините, но они требуют право на усыновление детей. Этим они нарушают норму. Думаете, ребенок в такой семье получит правильное воспитание, которое поможет ему жить в обществе?

 

– Я думал, что получит. Видимо, я начитался западной прессы.

– А зря вы ее читаете. Не читайте.

 

– Вернемся к России. Существует устойчивое мнение, что русскому человеку нужны царь и бог.

– Так и есть. Еще Петр Великий говорил: «У меня есть палка, и я вам всем отец». Есть еще французская поговорка: кто любит, тот умеет хорошо наказывать.

 

– Значит, русский человек не может без палки?

– Дело в том, что нужен порядок, если хочешь нормально жить. Возьмите общинный строй…

 

– Так это когда было!

– Для примера. Был эмир – он наводил порядок в своем клане, коллективный порядок…

 

– Но кому нужна палка – Пушкину? Чехову? Достоевскому?

– Подождите. Вы судите о Пушкине и Достоевском на уровне современного человека. Попробуйте вернуться в девятнадцатый век. Почитайте Пушкина, который писал: «Я люблю и уважаю царя», у него и стихи на эту тему есть.

 

А Достоевский, не забудьте, участвовал в заговоре. За это его и других участников отправили в Сибирь. А вы знаете, что сделал де Голль, когда узнал про заговор против себя? Пять человек расстрелял.

 

Вы вешаете всех собак на прошлое России, это несправедливо. Надо любое событие рассматривать в контексте эпохи.

 

– Разве Пушкин не писал: «Черт догадал меня родиться в России с душою и талантом»?

– Извините, но он также писал, что никакой другой истории и страны не хотел бы иметь. Потом надо учитывать, в каком возрасте он это писал. И потом, у него есть целый ряд заметок, где он пишет, что сожалеет о своих взглядах.

 

В конце своей жизни он стал консерватором. Почитайте запись его разговора с великим князем Михаилом Павловичем, из него становится понятно, что он был на стороне правящей аристократии.

 

– Скажите, у вас нет обиды, что в семнадцатом году у ваших предков отняли собственность?

– Отняли то, что заслужили. Некоторые аристократические семьи были невероятно богаты. Если взять общую массу аристократов в эмиграции, то они особенно не рассуждали, что у них отняли. Потому что взяла страна для того, чтобы что-то сделать. Если отнятое добро принадлежит государству, то оно принадлежит и народу.

 

– Вы знаете, где в Петербурге были дома ваших предков?

– Со стороны матери у нас был один дом, со стороны деда – два. Один на углу Мойки и Невского проспекта – там, где сейчас Пушкинское кафе. Мой дед со стороны матери был крупным предпринимателем, у него было чугунное дело на Дону. Как раз в 1917 году он купил два дома на Фонтанке. Они больше не существуют – во время войны в них попали бомбы.

 

– Ваш сын живет и работает в Петербурге. Почему он променял благополучную Францию на кризисную Россию?

– Потому что ему благополучно в России. Он два года искал работу во Франции и не нашел. Она нашла его в России, и он переехал сюда жить.

 

– Но вы все-таки не переехали.

– Может быть, я бы переехал, но не могу, так как преподаю.

 

– Разве в России нельзя преподавать?

– У меня ответственное преподавание – в парижском богословском институте.

 

– До сих пор обсуждают объединение РПЦ и Зарубежной церкви. Как вы отнеслись к нему? Известно, что не было выполнено одно условие – московская патриархия не покаялась за сотрудничество с коммунистами.

– Вы грандиозно путаете. РПЦ покаялась в лице патриарха. Уверяю вас. Или вы хотите, чтобы покаянные речи сказал каждый священник? Факт в том, что Русская зарубежная церковь и Московская патриархия объединились на основе духовного покаяния. Можно даже сказать, что покаяние было с обеих сторон.

 

– А в чем было каяться зарубежникам?

– У всех свои грехи.

 

– Они с коммунистами не целовались.

– Они тоже ошибались.

 

– В чем?

– Не забывайте еще вот что: если ко лбу человека прикладывают дуло пистолета, может он сказать: «Стреляйте?» Подумайте. А вы говорите, что они с коммунистами целовались. Тогда священники думали только об одном – как спасти церковь.

 

– То есть вы оправдываете их сотрудничество с коммунистами?

– Я объективно смотрю на вещи. У них была ответственность – сохранить определенный организм.

 

– В позднее советское время уже не убивали за веру.

– Да, но ограничить пытались. Когда праздновали Пасху, то у входа в храмы стояли комсомольцы, мешали праздновать. Я знал одного профессора московского университета, так он боялся ходить в церковь, хотя сам был верующим. А если и ходил, то в разные – никогда ни в одну и ту же.

 

– Как вы относитесь к процессу клерикализации в России? Священники уже везде – на собраниях, в телевизорах…

– Вы антиклерикал?

 

– Есть поговорка: подальше от церкви – поближе к богу.

– Дело в том, что люди всегда есть люди. Все хотят, чтобы церковь, которая состоит из людей, была совершенной. Но она никогда не будет совершенной. Она состоит из людей, у которых есть свои страсти, грехи и качества. Даже в Писании сказано, что простому человеку проще попасть в Царство Божие, чем духовному лицу. Соблазнов по сути дела неизмеримо много…

 

– Что сегодня представляет из себя русская аристократия в эмиграции?

– Сегодня не все помнят, что они родились в аристократических семьях, где уважались традиции и согласно им служили своей стране или определенным идеалам.

 

– Решилась ли проблема с русским кладбищем Сент-Женевьев-де-Буа?

– Благодаря помощи президента Путина началась некоторая реставрация. Многие могилы спасены. Кладбище продолжает жить.

 

– Остался ли вопрос с оплатой аренды?

– Согласно французскому законодательству, через определенное количество лет могилы исчезают. Бессрочного существования могил больше нет.

 

– То есть со временем могила Бунина может исчезнуть?

– Теоретически – да. Практически – вряд ли. Потому что это Бунин. Она оплачена на пятьдесят лет, которые уже прошли, но будут люди, которые продолжат вносить деньги.

 

– Русские эмигранты ходят на это кладбище?

– Конечно, ходят. На нем они хоронят своих родственников, и поэтому будут ходить.

 

Справка

Дмитрий Шаховской родился в Париже в 1934 году. Получил образование в Сорбонне. Доктор историко-филологических наук. Председатель Родословной комиссии и вице-председатель Союза русских дворян. Потомок Владимира Мономаха и многих других исторических личностей.

 

Зачем Романовых зовут в Россию?

 

На прошлой неделе депутат-единоросс из Ленинградской области предложил вернуть потомков Романовых в Россию и уже направил обращения княгине Марии Владимировне в Испанию и князю Дмитрию Романовичу в Данию. Депутат Петров предлагает разработать специальный закон, дав вернувшимся в Россию Романовым некий официальный, но декларативный статус и поселив их во дворце в Петербурге или в Крыму. Депутат говорит, что возвращение Романовых нужно для укрепления духовных скреп и возрождения национального самосознания.

 

Со стороны Марии Владимировны, которая называет себя главой Российского императорского дома, последовало сдержанное одобрение идеи. Иван Арцишевский, представитель в России объединения членов рода Романовых, назвал инициативу сомнительной, считая, что возвращение Романовых вызовет в обществе не единение, а раскол.

 

По одной из версий, депутат Петров, выступая с такой инициативой, выполняет задание министра культуры Мединского. По более распространенной – это личный пиар депутата Петрова, который до этого прославился попыткой прокормить свиней на один МРОТ.

 

Генетики выясняют происхождение Рюрика

 

Российские, американские и польские генетики проводят исследования, которые должны разрешить загадку происхождения Рюрика. Сначала были изучены ДНК двух потомков Владимира Мономаха: Дмитрия Шаховского (Париж) и Андрея Гагарина (Петербург). Затем протестированы другие потомки Рюрика. Исследователи говорят, что в результате было установлено, что практически все, кто, согласно документальным источникам, считаются потомками Владимира Мономаха (Вадбольский, Лобанов-Ростовский, Гагарин, Шаховский, Кропоткин, Хилков, Ржевский) принадлежат к гаплогруппе N1c1.

Одна ветвь представителей этой гаплогруппы в основном проживает на территории Норвегии, Швеции и Финляндии. Представители второй – в Латвии, Литве, Северной Польше и Белоруссии. Гаплотипы всех протестированных потомков Рюриковичей N1c1 относятся к т.н. скандинавской ветви.

Исследователи пришли к выводу, что на Руси могли существовать династии, происходящие не только от Святослава, но и от неких других сыновей и внуков Рюрика, сведений о которых нет в «Повести временных лет» и других летописях. Возможно, некоторые из этих династий происходили от Рюрика по женской линии. Но существование главной династии, происходящей от Рюрика, и существование самого Рюрика они считают бесспорным. Как доказанным и его скандинавское происхождение.          

Андрей МОРОЗОВ, фото azglobus.net