Гибель большого автономного траулера (БАТ) Горизонт

С каких это пор БАТМ превратился вдруг в некий БАТ?

БАТМ - ВСЕГДА был БАТМом. Слова БАТ на уровне аббревиатуры не существовало и не существует. Во всяком случае у нас на Дальнем Востоке никаких БАТов не было, только БАТМы.

Мои родители участвовали в строительстве.

Мандарины из Марокко ел всё детство. 

У меня папа тонул не Горизонте...

Сегодня 45 лет с даты, когда мой Папа получил второе рождение. В этот день в Ла-Манше утонул БАТ «Горизонт».

Привожу цитату из его воспоминаний. 
« Таким планировался рейс Большого автономного траулера (БАТ) «Горизонт» в 1975 году. В октябре мы приняли БАТ «Горизонт» на заводе «Океан» в Николаеве, и отправились в Одессу. Там произвели бункеровку топливом, водой, получили весь такелаж, посетили все злачные места города и в начале ноября отбыли из Одессы, прошли Босфор (тогда еще вантового моста из Азии в Европу не было), Мраморное, Эгейское, Средиземное море и благополучно прошли Гибралтар. Пишу, благополучно, потому что ранее, год назад, мы шли из Севастополя на транспортном рефрижераторе в Южную Атлантику этим же путем и в Гибралтаре, прямо в центре пролива, у нас на ТР заклинило рулевое управление. Мы в течение около 2-х часов циркулировали по кругу в этом проливе, пока не устранили неисправность. Повезло, что не было попутных и встречных кораблей. В общем, прошли мы на БАТ «Горизонт» Гибралтар, вошли в Атлантический океан. В промысловом районе вблизи пролива Ламанш присоединились к группе наших промысловых судов и начали ловить скумбрию. До 25 ноября 1975 года уже наловили и заморозили четыреста тонн скумбрии. Мы должны были ещё в последний раз пройти с тралом вдоль Ламанша, а на следующий день сдать рыбу на транспортный рефрижератор. Но следующего дня не получилось.

Вечером, в половине восьмого, я зашел в каюту своего приятеля по рейсу - второму механику, чтобы перед очередной вахтой поужинать вместе в кают-компании. Пока он собирался, я от нечего делать решил выглянуть в иллюминатор. Смотрю, к нашему борту приближается форштевень крупного корабля, выше нашего раза в два.   Наша каюта располагалась где-то в районе сорок первого шпангоута, а приближающийся нос судна приходился на район сотого шпангоута. Я кричу – «Саша, сейчас будем тонуть», а он отвечает – «брось дурачиться». После его слов мы чувствуем легкий наклон нашего судна, никакого шума, треска, просто полностью вырубается освещение и даже не включается аварийное освещение. Наступает пронзительная тишина. Мы выскакиваем на промысловую палубу, идти неудобно, поскольку за бортом трал с рыбой, тросы от траловых лебедок к тралу натянуты, их трудно перешагивать и уже чувствуется легкий крен промысловой палубы к слипу. Я вспоминаю про свои обязанности, бегу в рефрижераторное отделение, убедиться, задраена ли водонепроницаемая дверь в главное машинное отделение. Дверь задраена, но в машинном отделении слышится плеск воды. Подымаюсь ощупью наверх с сильным чувством страха, по пути в своей каюте хватаю спасательный жилет и опять выбегаю на промысловую палубу, где уже собралась куча народу. Жуткая темень, только видны огоньки на побережьях Англии и Франции.
   Уже потом, на БМРТ  «Азов», на который я попал позже, выяснилось, что всё это случилось на широте 50 градусов 12 минут 11 секунд и долготе 1 градус 13 минут 0 секунд по Гринвичу в девятнадцать часов сорок минут.

Пока мы топтались на промысловой палубе, выяснилось, что шедший встречным курсом сухогруз «Ифни» не обратил внимание на наши зеленый и белый сигнальные огни, указывающие на то, что мы идем с тралом и ограничены в маневрировании, не изменил курс и вот   РЕЗУЛЬТАТ!!!  Минут через пятнадцать «Ифни» начинает отрабатывать назад, его бульба выходит  из нашего борта и начинает увеличиваться крен нашего судна и промысловая палуба постепенно уходит под воду. В это время к нам уже приближаются наши суда. Уже позже выяснилось, что момент столкновения никто не видел, но их насторожило то, что наш БАТ был ярко освещен, на промысловой палубе ярко горели прожектора, и вдруг все пропало и работавшие группой наши БМРТ приняли решение идти в точку, где должен был находиться наш БАТ. Они осветили прожекторами район нашего столкновения, оценили наше «аховое» положение и стали спускать спасательные шлюпки. Сухогруз «Ифни» уже исчез. Свои шлюпки спустить мы не можем, так как судно полностью обесточено. Произошел невероятно дикий случай. Наше судно по классу Регистра считалось непотопляемым,  но удар «Ифни» произошел в районе сто третьего шпангоута, который разделял соседние помещения - машинное отделение и грузовой трюм, к тому же на этой переборке со стороны машинного отделения было навешено защитное электрооборудование. Хлынувшая в пробоину вода замкнула все электроцепи. Все это произошло от удара бульбой «Ифни» под водой. А от удара форштевнем в районе того же сто третьего шпангоута, но уже в районе палубной надстройки снесло находившийся там наш аварийный дизельгенератор, В итоге судно полностью обесточено. Средств по обеспечению живучести НЕТ, шлюпки,  каждая  весом сорок тонн, не спустить, кормовой трюм – четыреста тонн рыбы, трал за бортом как рычаг вниз еще тридцать тонн рыбы, пробоина на два помещения не дают шансов на выживание. Только оперативность, с которой к нам подходят спасательные шлюпки, дает нам возможность не унывать. Мы уже стоим в воде, частично плаваем, нас баграми затаскивают в шлюпки.   Хорошо, что все были в спасательных жилетах, и даже тех, кто был без сознания, не было проблем затащить в спасательные шлюпки. Я попал в шлюпку с БМРТ «Азов». Здесь, как всегда, сказался русский бардак, который сопутствовал нам во время нашего «погружения» в пучину. Поскольку наше судно было полностью обесточено, единственным способом напомнить окружающим о себе - подать световые сигналы ракетой и фаером. Все эти причиндалы хранились в закрытом ящике на стенке надстройки главной палубы со стеклянным окошком для ключей. Ключей на месте не оказалось, второго комплекта у боцмана, отвечающего за все это, тоже не было. Бежать в его каюту - смертельно опасно. Кое-как  вскрыли ящик, кто-то схватил ракету и, очевидно, забыл или не знал, попытался запустить ее с руки. А по технике безопасности такие мощные ракеты запускаются с помощью стакана, который приварен к переборке и туда вставляется и крепится ракета перед запуском. В итоге, у нас появляется еще один, серьезно раненый. А с нашей шлюпкой, вообще, смешная была история. Как правило, спасательные шлюпки обязательно проверяются на предмет техники безопасности и комфортности. В данном случае всего этого не наблюдалось. В нашей шлюпке попасть внутрь можно было через шесть бортовых люков, исключая смотровой люк, через который моторист или штурман ведут наблюдение. Так вот, сумели открыть только один бортовой люк, через который мы попадали внутрь шлюпки. Когда нас набралось человек двадцать, прикрыли и этот люк, поскольку в период всех этих описываемых событий порядочно штормило, три - четыре  балла. Когда стали отходить от тонущего судна, заглох двигатель, шлюпку стало сносить к торчащим из воды надстройкам нашего «Горизонта». С помощью наших механиков, оказавшихся в этой шлюпке, завели двигатель и с Божьей помощью отошли на безопасное место. И тут всплыла еще одна напасть - труба выхлопа оказалась с трещиной и вся гарь идет вовнутрь шлюпки и дышать абсолютно нечем. Стали кричать, что бы открыли верхний аварийный люк, лучше сидеть в воде, чем дышать этой гарью. Но на этом наши напасти не кончились. Оказалось, что не работает рация, не можем определить координаты «Азова». В полной темноте подошли к одному из ближайших траулеров, участвующем в нашем спасении, нас с жестами и матом направили к светящемуся огнями нашему траулеру. И резюме всему этому "спасению" - учитывая, что волнение было около четырех баллов и поэтому нашу шлюпку мотало как щепку, плюс холодная вода четыре градуса, плюс едкая гарь внутри шлюпки, что я, никогда в жизни не воспринимавший никаких качек, чуть не задохнулся от блевотины (и не только я). Как нас подняли на БМРТ «Азов», не помню. Запомнилось только то, что нам дали по стакану спирта и отправили в рыбомучное отделение, где хоть и была приличная вонища, но было тепло и сухо (других свободных помещений для такого количества пассажиров не было).
   На следующий день мы подошли к точке гибели БАТ «Горизонт» убедиться, что никто в спасательных поясах «не плавает». На поверхности воды плавали какие то доски, малые надувные плоты и прочий мусор, сопутствующий тонущему судну, а вокруг всего этого «гордо» выступал из воды нос (бульба и форштевень) нашего, ставшего таким родным БАТ «Горизонт».

Глубина Ламанша в этом месте была около девяносто метров. Длина траулера   от  бульбы  до портала составляет сто пятнадцать метров.  Из - за  груза рыбы в кормовом трюме, четыреста тонн, и трала с уловом в тридцать тонн, лежащего на дне, «Горизонт» встал «на попа», упершись порталом в дно пролива. Соответственно, его носовая часть в течение нескольких дней торчала из воды пролива, пугая всех мореплавателей неопределенностью жизненного пути.
   Впоследствии мы узнали, что после отказа наших властей поднять "Горизонт", так как стоимость поднятия БАТ и последующий его ремонт обойдутся столько, сколько стоит новый траулер (восемнадцать миллионов долларов), англичане разбомбили его, что бы очистить фарватер.
   Наш же корабль «Азов» снялся с промыслового рейса, и мы потопали в порт приписки - Мурманск.  На «Азове» нас «приодели», в какое то шмотьё - старые брюки, ватники, шапки-вертухаи и в таком виде через четырнадцать дней появились в Мурманске. Такой смешной прикид связан был с тем, что всех, кто чересчур много напялил на себя барахла, пытаясь спасти часть своих ценностей, безжалостно раздевали на палубе во благо их же спасения. Лично я, как был в спортивном костюме, так в нем и остался.
   Мурманск встретил нас суровой зимой (минус шестнадцать градусов),  в порту с нами поговорили следователи - кто что видел, слышал, делал, выделили некоторую сумму на проезд к месту жительства и ни слова сочувствия в этой трагедии и то, что мы потеряли все свои личные вещи, как бы прошло стороной. Через своих приятелей по «Тралфлоту», живших в Мурманске, я приоделся в более цивильную одежду и налегке отбыл домой.
   В Ленинграде уже пошли благодаря "Голосу Америки" слухи, что утонул русский корабль со всем народом у берегов Англии и даже иногда упоминали название судна – «Горизонт». Между прочим, у нас в Ленинграде был еще один корабль с таким же названием «Горизонт», приписанным к Училищу им. адмирала Макарова, на котором помощником капитана плавал мой приятель по армейской службе - Сатиков Рустам. И вот наши жены созванивались, какой же «Горизонт» утонул. Все стало на свои места, когда появился я в одежде с чужого плеча, но в своих очках. Опять таки, ахи, вздохи, слезы, поцелуи. Я со своими «подельниками» появляюсь в институте «Гипрорыбфлот», опять-таки ни слова сочувствия, одни любопытствующие взгляды и такие же вопросы - расспросы. Дали нам три дня отдыха и указание готовиться к отъезду в Николаев на завод «Океан» принимать второй из этой же серии БАТ «Адмирал Головко». А в истории с «Горизонтом» окончательно была поставлена точка, когда в соответствии с Морским кодексом, но через суд с владельцем «Горизонта» - Управлением тралового флота нам была выплачена денежная компенсация за утраченное не по нашей вине личное имущество. Сам Траловый флот в течение двух лет судился с владельцами «Ифни» и в итоге получил страховку в размере стоимости судна.
   Ну и еще маленькое лирическое дополнение к истории с «Горизонтом». Поскольку экипаж «Горизонта» при спасении попал на разные корабли, в дальнейшем выяснилось, что наша экипажная любимая кошачья девочка, наш талисман, киса Муся была спасена одним из членов команды «Горизонт» и благополучно прибыла в город Мурманск.»