Про первопроходцев в сфере энергетических реакторных технологий и других некогда влиятельным, но затем исчезнувших поставщиков.
Часть 1
Клуб поставщиков реакторных технологий за десятилетия изменился до неузнаваемости. Судьба представителей Высшей лиги атомного рынка сложилась по-разному; лишь немногие сохранили полную преемственность и права на свои технологии.
Техническое освоение атомной энергии началось на заре 1940-х годов в нескольких странах (США, Германии, Великобритании, Франции), однако лишь США достигли практических результатов к середине того десятилетия, а к концу его вторым номером стал Советский Союз.
Что касается гражданской ядерной энергетики, то три страны считают себя пионерами в этой области: Россия (СССР), Великобритания и США. Впервые электроэнергия для практического использования (в объеме, которого хватило бы на освещение одного дома) была получена от реактора на быстрых нейтронах EBR-1, пущенного в 1951 году в США Аргонской лабораторией.
В СССР в 1954 году открылась первая «настоящая» атомная электростанция — Обнинская (чей реактор был конструктивно близок к уран-графитовым наработчикам оружейных материалов), а в 1959 году было принято в эксплуатацию первое невоенное атомное судно — ледокол «Ленин», оснащенный тремя водо-водяными реакторами. Великобритания ведет отсчет истории гражданской атомной энергетики с момента торжественного пуска в 1956 году правящей поныне королевой Елизаветой II «первой коммерческой» атомной электростанции «Калдер Холл», размещенной на площадке военного комплекса в Селлафилде.
Обнинская АЭС. Зал насосов. 1955 год. Фото ТАСС
Хотя Обнинская АЭС также поставляла электричество в сеть, Лондон подчеркивал разницу масштабов, не принципиальную, впрочем, по меркам современной энергетики (49 МВт против 5 МВт у Обнинской АЭС). Однако первые британские станции с реакторами Magnox, в том числе и «Калдер Холл», имели двойное назначение: производили электричество и нарабатывали оружейные материалы.
Не случайно в США считают, что мирная атомная энергетика началась с пуска в декабре 1957 года в штате Пенсильвания «сугубо коммерческой», не нарабатывавшей оружейного плутония атомной станции «Шиппингпорт», мощность которой первоначально составляла 68 МВт.
Впрочем, реактор этой АЭС создавался в рамках программы разработки РУ авианосца, так что проект тоже не был лишен военного аромата. В качестве исключительно гражданских впервые в США создавались энергоблоки атомных станций «Янки» и «Дрезден», пущенных в 1960–1961 годах.
Это были специализированные коммерческие легководные реакторы — соответственно PWR и BWR. На протяжении 1950-х годов свои типы мощных (по тогдашним меркам — до нескольких сотен мегаватт) коммерческих (в некоторых случаях двухцелевых) реакторов создал и ряд других стран (см. Табл. 1).
Не случайно в США считают, что мирная атомная энергетика началась с пуска в декабре 1957 года в штате Пенсильвания «сугубо коммерческой», не нарабатывавшей оружейного плутония атомной станции «Шиппингпорт», мощность которой первоначально составляла 68 МВт.
Впрочем, реактор этой АЭС создавался в рамках программы разработки РУ авианосца, так что проект тоже не был лишен военного аромата. В качестве исключительно гражданских впервые в США создавались энергоблоки атомных станций «Янки» и «Дрезден», пущенных в 1960–1961 годах.
Это были специализированные коммерческие легководные реакторы — соответственно PWR и BWR. На протяжении 1950-х годов свои типы мощных (по тогдашним меркам — до нескольких сотен мегаватт) коммерческих (в некоторых случаях двухцелевых) реакторов создал и ряд других стран (см. Табл. 1).
ТАБЛИЦА 1. ПЕРВЫЕ КОММЕРЧЕСКИЕ ИЛИ ДВУХЦЕЛЕВЫЕ РЕАКТОРНЫЕ УСТАНОВКИ
В 1950–1960 годах были построены еще несколько экспериментальных энергетических реакторов, часть которых поставляла энергию в электрические и местные тепловые сети: в США — кипящий реактор Pathfinder, тяжеловодный CVTR, реактор с органическим замедлителем и теплоносителем EOCR и другие; в Германии — корпусной тяжеловодный MZFR в Карлсруэ, газоохлаждаемый тяжеловодный в Нидерайхбахе, разновидности кипящих реакторов в Лингене, Кале, Гросвельцхайме, ВТГР в Юлихе и так далее; в Швеции — корпусной тяжеловодный в Огесте; в Великобритании — тяжеловодный кипящий реактор с легководным теплоносителем в Уинтрите, две РУ на быстрых нейтронах в Дунрее; во Франции — газоохлаждаемый тяжеловодный в Бреннилисе, быстрые реакторы в Кадараше и Маркуле; в Японии — тяжеловодный одноконтурный в Фуджене; в Швейцарии — газоохлаждаемый тяжеловодный реактор в Лусенсе; в Канаде — тяжеловодный одноконтурный в Джентили.
Большинство этих, как правило весьма экзотических, конструкций либо не получили дальнейшего коммерческого развития, либо нашли воплощение в отдельных элементах созданных впоследствии, более совершенных и мощных энергетических реакторов, например, немецких BWR и корпусных тяжеловодных РУ.
По большому счету в первые два десятилетия развития атомной отрасли лидерами в области мирных атомных технологий — как реакторных, так и ЯТЦ — стали США, СССР, Великобритания и Канада. Не случайно до конца 1960-х годов экспорт реакторных конструкций осуществлялся почти исключительно из этих стран (см. Табл. 2).
В последующие десятилетия зарубежная экспансия поставщиков первой волны из США, СССР и Канады продолжилась, однако у них появились сильные конкуренты: уже с конца 1960-х годов в клуб поставщиков гражданских реакторных технологий стали стучаться новички — компании и государственные организации Германии, Франции, Японии, Швеции, Швейцарии.
В течение 1960–1970-х годов они освоили полный цикл проектирования и изготовления основного оборудования реакторных установок, в том числе собственных усовершенствованных версий, и стали поставлять их на внутренние рынки, а также за рубеж.
В этот период началась «интернационализация» ядерных технологий: некоторые из них создавались совместными предприятиями компаний разных стран. Кроме того, если на начальном этапе развития технологий их внедрение осуществлялось почти исключительно госструктурами, то с 1960-х годов не только в США, но и в некоторых других странах стала усиливаться роль частного сектора в атомных проектах. Впрочем, роль государства в них, особенно в финансировании и осуществлении НИОКР, оставалась очень существенной, часто определяющей.
Большинство этих, как правило весьма экзотических, конструкций либо не получили дальнейшего коммерческого развития, либо нашли воплощение в отдельных элементах созданных впоследствии, более совершенных и мощных энергетических реакторов, например, немецких BWR и корпусных тяжеловодных РУ.
По большому счету в первые два десятилетия развития атомной отрасли лидерами в области мирных атомных технологий — как реакторных, так и ЯТЦ — стали США, СССР, Великобритания и Канада. Не случайно до конца 1960-х годов экспорт реакторных конструкций осуществлялся почти исключительно из этих стран (см. Табл. 2).
В последующие десятилетия зарубежная экспансия поставщиков первой волны из США, СССР и Канады продолжилась, однако у них появились сильные конкуренты: уже с конца 1960-х годов в клуб поставщиков гражданских реакторных технологий стали стучаться новички — компании и государственные организации Германии, Франции, Японии, Швеции, Швейцарии.
В течение 1960–1970-х годов они освоили полный цикл проектирования и изготовления основного оборудования реакторных установок, в том числе собственных усовершенствованных версий, и стали поставлять их на внутренние рынки, а также за рубеж.
В этот период началась «интернационализация» ядерных технологий: некоторые из них создавались совместными предприятиями компаний разных стран. Кроме того, если на начальном этапе развития технологий их внедрение осуществлялось почти исключительно госструктурами, то с 1960-х годов не только в США, но и в некоторых других странах стала усиливаться роль частного сектора в атомных проектах. Впрочем, роль государства в них, особенно в финансировании и осуществлении НИОКР, оставалась очень существенной, часто определяющей.
20 декабря 1951 года реактор EBR Аргонской лаборатории США сгенерировал электрическую мощность.
Это был первый случай использования тепла от ядерной реакции для производства электроэнергии.
Это был первый случай использования тепла от ядерной реакции для производства электроэнергии.
По большому счету в первые два десятилетия развития атомной отрасли лидерами в области мирных атомных технологий — как реакторных, так и ЯТЦ — стали США, СССР, Великобритания и Канада. Не случайно до конца 1960-х годов экспорт реакторных конструкций осуществлялся почти исключительно из этих стран (см. Табл. 2).
В последующие десятилетия зарубежная экспансия поставщиков первой волны из США, СССР и Канады продолжилась, однако у них появились сильные конкуренты: уже с конца 1960-х годов в клуб поставщиков гражданских реакторных технологий стали стучаться новички — компании и государственные организации Германии, Франции, Японии, Швеции, Швейцарии.
В течение 1960–1970-х годов они освоили полный цикл проектирования и изготовления основного оборудования реакторных установок, в том числе собственных усовершенствованных версий, и стали поставлять их на внутренние рынки, а также за рубеж.
В этот период началась «интернационализация» ядерных технологий: некоторые из них создавались совместными предприятиями компаний разных стран. Кроме того, если на начальном этапе развития технологий их внедрение осуществлялось почти исключительно госструктурами, то с 1960-х годов не только в США, но и в некоторых других странах стала усиливаться роль частного сектора в атомных проектах. Впрочем, роль государства в них, особенно в финансировании и осуществлении НИОКР, оставалась очень существенной, часто определяющей.
В последующие десятилетия зарубежная экспансия поставщиков первой волны из США, СССР и Канады продолжилась, однако у них появились сильные конкуренты: уже с конца 1960-х годов в клуб поставщиков гражданских реакторных технологий стали стучаться новички — компании и государственные организации Германии, Франции, Японии, Швеции, Швейцарии.
В течение 1960–1970-х годов они освоили полный цикл проектирования и изготовления основного оборудования реакторных установок, в том числе собственных усовершенствованных версий, и стали поставлять их на внутренние рынки, а также за рубеж.
В этот период началась «интернационализация» ядерных технологий: некоторые из них создавались совместными предприятиями компаний разных стран. Кроме того, если на начальном этапе развития технологий их внедрение осуществлялось почти исключительно госструктурами, то с 1960-х годов не только в США, но и в некоторых других странах стала усиливаться роль частного сектора в атомных проектах. Впрочем, роль государства в них, особенно в финансировании и осуществлении НИОКР, оставалась очень существенной, часто определяющей.
ТАБЛИЦА 2. ЭКСПОРТ РЕАКТОРНЫХ ТЕХНОЛОГИЙ В 1950 – 1960-Х ГОДАХ
Первыми поставщиками второй волны, вышедшими в конце 1960-х годов на внешний рынок, стали госструктуры Франции и компании из Германии. Комиссариат по атомной энергии (CEA) внедрил газоохлаждаемый реактор на АЭС «Вандельос» в Испании, а немецкая Kraftwerk Union AG (KWU) впервые поставила свою конструкцию с водой под давлением на АЭС «Борселе» в Нидерланды.
В 1970-х годах немецкие компании заключили контракты на поставки ядерных технологий в Бразилию (АЭС «Ангра»), Аргентину (АЭС «Атуча»), Иран (АЭС «Бушер»), Швейцарию (АЭС «Гёсген»), Испанию (АЭС «Трильо»), Австрию (АЭС «Цвентендорф»). В этих странах началось строительство немецких конструкций PWR, BWR и тяжеловодных реакторов, заключались контракты на полное обеспечение станций топливом в течение 10–20 лет (например в Иране) или даже поставку широкого спектра технологий ядерно-топливного цикла.
В частности, в Бразилии была предпринята попытка внедрения разработанной в Германии технологии аэродинамического разделения изотопов урана. В том же десятилетии французская компания Framatome поставила реакторную технологию PWR в Бельгию — для отдельных блоков АЭС «Тианж» и АЭС «Дул» — и в ЮАР, на АЭС «Коберг», а шведская ASEA-Atom внедрила в Финляндии кипящие реакторы собственной разработки.
Что касается японских поставщиков: Hitachi, Toshiba, группы Mitsubishi, — то они в первые десятилетия развития своих атомных технологий сосредоточились на внутреннем рынке, построив там десятки энергоблоков АЭС. За пределы Японии экспортировались лишь отдельные компоненты и оборудование. Полностью сосредоточилась на внутреннем рынке и Индия, которая постепенно научилась делать тяжеловодные реакторы, подобные канадским, и освоила ряд других технологий.
В 1980–1990-х годах в большинстве перечисленных стран второй волны была достигнута практически полная независимость в сфере реакторных технологий от первоначальных поставщиков, прежде всего из США. В каждом из этих государств сформировался один или несколько холдингов, способных разрабатывать и изготавливать большую часть основного оборудования АЭС, а также нашлись собственные поставщики ядерного топлива.
В этот период завершилось насыщение внутреннего рынка строительства АЭС в США, Франции, Японии, СССР, Германии, Великобритании, Швеции, Канаде. При этом продолжилась экспансия на внешних рынках среди как отдельных стран — носителей ядерных технологий первой волны (США, СССР, Канада), так и некоторых государств второй волны (Франция, Германия). В этот период список стран — реципиентов таких технологий сократился, в их число вошли Южная Корея, Китай, остров Тайвань, страны Восточной Европы и ряд других.
В начале текущего столетия продолжалась экспансия большинства уже зрелых поставщиков на внутренних и внешних рынках. Появились и поставщики третьей волны — Китай и Южная Корея (подробнее об этом читайте в следующем номере. — Прим. ред.). Эти государства внедрили у себя зарубежные реакторные технологии: США, Франции, Канады и России, получили права на копирование части иностранных конструкций и создали (преимущественно на их основе) собственные технологии.
Как некогда государства второй волны, они стали стремительно расширять свою ядерную генерацию, опираясь на отечественную базу разработки и производства основного оборудования АЭС и строительства станций, а в последние годы вышли с собственными технологиями на внешние рынки и добились на них первых успехов.
Сегодня эти страны составляют все бóльшую конкуренцию государствам — носителям ядерных технологий первой и второй волн. Некоторые из последних практически сошли со сцены в качестве поставщиков комплексных реакторных технологий. Это прежде всего касается Великобритании, которая не только перестала экспортировать свои реакторы, но и на внутреннем рынке переориентировалась исключительно на зарубежные РУ для перспективного строительства АЭС. Другой пример — Германия, которая постепенно полностью отказалась от поставки реакторных технологий.
Столь же разительные перемены произошли со временем с отдельными фирмами — поставщиками ядерных технологий. Одни из них стояли у истоков атомной эры и сохранили место на рынке до наших дней, другие постепенно ушли из атомного бизнеса, были разделены на части, или поглощены другими компаниями.
При этом некоторые созданные ими технологии получили дальнейшее развитие, а другие — подчас отнюдь не худшие — канули в Лету, поскольку не вписывались в бизнес-приоритеты новых владельцев, составляя ненужную конкуренцию их собственным разработкам.
В 1970-х годах немецкие компании заключили контракты на поставки ядерных технологий в Бразилию (АЭС «Ангра»), Аргентину (АЭС «Атуча»), Иран (АЭС «Бушер»), Швейцарию (АЭС «Гёсген»), Испанию (АЭС «Трильо»), Австрию (АЭС «Цвентендорф»). В этих странах началось строительство немецких конструкций PWR, BWR и тяжеловодных реакторов, заключались контракты на полное обеспечение станций топливом в течение 10–20 лет (например в Иране) или даже поставку широкого спектра технологий ядерно-топливного цикла.
В частности, в Бразилии была предпринята попытка внедрения разработанной в Германии технологии аэродинамического разделения изотопов урана. В том же десятилетии французская компания Framatome поставила реакторную технологию PWR в Бельгию — для отдельных блоков АЭС «Тианж» и АЭС «Дул» — и в ЮАР, на АЭС «Коберг», а шведская ASEA-Atom внедрила в Финляндии кипящие реакторы собственной разработки.
Что касается японских поставщиков: Hitachi, Toshiba, группы Mitsubishi, — то они в первые десятилетия развития своих атомных технологий сосредоточились на внутреннем рынке, построив там десятки энергоблоков АЭС. За пределы Японии экспортировались лишь отдельные компоненты и оборудование. Полностью сосредоточилась на внутреннем рынке и Индия, которая постепенно научилась делать тяжеловодные реакторы, подобные канадским, и освоила ряд других технологий.
В 1980–1990-х годах в большинстве перечисленных стран второй волны была достигнута практически полная независимость в сфере реакторных технологий от первоначальных поставщиков, прежде всего из США. В каждом из этих государств сформировался один или несколько холдингов, способных разрабатывать и изготавливать большую часть основного оборудования АЭС, а также нашлись собственные поставщики ядерного топлива.
В этот период завершилось насыщение внутреннего рынка строительства АЭС в США, Франции, Японии, СССР, Германии, Великобритании, Швеции, Канаде. При этом продолжилась экспансия на внешних рынках среди как отдельных стран — носителей ядерных технологий первой волны (США, СССР, Канада), так и некоторых государств второй волны (Франция, Германия). В этот период список стран — реципиентов таких технологий сократился, в их число вошли Южная Корея, Китай, остров Тайвань, страны Восточной Европы и ряд других.
В начале текущего столетия продолжалась экспансия большинства уже зрелых поставщиков на внутренних и внешних рынках. Появились и поставщики третьей волны — Китай и Южная Корея (подробнее об этом читайте в следующем номере. — Прим. ред.). Эти государства внедрили у себя зарубежные реакторные технологии: США, Франции, Канады и России, получили права на копирование части иностранных конструкций и создали (преимущественно на их основе) собственные технологии.
Как некогда государства второй волны, они стали стремительно расширять свою ядерную генерацию, опираясь на отечественную базу разработки и производства основного оборудования АЭС и строительства станций, а в последние годы вышли с собственными технологиями на внешние рынки и добились на них первых успехов.
Сегодня эти страны составляют все бóльшую конкуренцию государствам — носителям ядерных технологий первой и второй волн. Некоторые из последних практически сошли со сцены в качестве поставщиков комплексных реакторных технологий. Это прежде всего касается Великобритании, которая не только перестала экспортировать свои реакторы, но и на внутреннем рынке переориентировалась исключительно на зарубежные РУ для перспективного строительства АЭС. Другой пример — Германия, которая постепенно полностью отказалась от поставки реакторных технологий.
Столь же разительные перемены произошли со временем с отдельными фирмами — поставщиками ядерных технологий. Одни из них стояли у истоков атомной эры и сохранили место на рынке до наших дней, другие постепенно ушли из атомного бизнеса, были разделены на части, или поглощены другими компаниями.
При этом некоторые созданные ими технологии получили дальнейшее развитие, а другие — подчас отнюдь не худшие — канули в Лету, поскольку не вписывались в бизнес-приоритеты новых владельцев, составляя ненужную конкуренцию их собственным разработкам.
Пульт управления реактором АЭС «Калдер Холл», 1965 год
СОХРАНИВШИЕ СЕБЯ
Настоящие ветераны рынка атомных технологий, которые пришли на него раньше остальных и пережили многих более молодых конкурентов, — поставщики из США и России.
Наибольшая историческая преемственность характерна для российского поставщика, сохранившегося на протяжении почти 70 лет как полностью централизованная государственная монополия. Несмотря на происходившие смены организационной формы и названий, нынешняя госкорпорация «Росатом» фактически является преемницей Минсредмаша и предшествовавших ему госорганизаций. Лишь значительная часть научного обеспечения разработки реакторов осуществлялась формально сторонними, но также государственными организациями Академии наук СССР: ИАЭ, ИТЭФ и другими.
Разделение типа и сфер поставки технологий между отдельными структурами российской госмонополии всегда было по существу внутрикорпоративной специализацией (ОКБМ — судовые PWR, реакторы БН и ряд других; «Гидропресс» — прежде всего реакторы ВВЭР; НИКИЭТ — уран-графитовые канальные реакторы, БРЕСТ и так далее). По числу внедренных, то есть когда-либо действовавших, реакторов, разработанных структурами российского поставщика (свыше 100 только энергетических), он делит первое и второе места в мире с Westinghouse. В то же время по разнообразию созданных технологий российский поставщик не знает равных среди отдельно взятых компаний.
Настоящие ветераны рынка атомных технологий, которые пришли на него раньше остальных и пережили многих более молодых конкурентов, — поставщики из США и России.
Наибольшая историческая преемственность характерна для российского поставщика, сохранившегося на протяжении почти 70 лет как полностью централизованная государственная монополия. Несмотря на происходившие смены организационной формы и названий, нынешняя госкорпорация «Росатом» фактически является преемницей Минсредмаша и предшествовавших ему госорганизаций. Лишь значительная часть научного обеспечения разработки реакторов осуществлялась формально сторонними, но также государственными организациями Академии наук СССР: ИАЭ, ИТЭФ и другими.
Разделение типа и сфер поставки технологий между отдельными структурами российской госмонополии всегда было по существу внутрикорпоративной специализацией (ОКБМ — судовые PWR, реакторы БН и ряд других; «Гидропресс» — прежде всего реакторы ВВЭР; НИКИЭТ — уран-графитовые канальные реакторы, БРЕСТ и так далее). По числу внедренных, то есть когда-либо действовавших, реакторов, разработанных структурами российского поставщика (свыше 100 только энергетических), он делит первое и второе места в мире с Westinghouse. В то же время по разнообразию созданных технологий российский поставщик не знает равных среди отдельно взятых компаний.
1 октября 1967 г. Белоярская АЭС имени И.В. Курчатова в Свердловской области. Специалисты за работой в зале атомного реактора. Грахов Анатолий/Фотохроника ТАСС
В отличие от ситуации с большинством других мировых поставщиков, права на все основные российские технологии никогда не меняли конечного владельца. Такому положению в СССР/России способствовало полное отсутствие конкуренции на внутреннем рынке (до сих пор) и на большинстве внешних рынков (до 1990-х годов), на которых действовал поставщик. В остальных важнейших странах — носителях ядерных технологий картина сложнее, поскольку в них на разных этапах существовала внешняя и (или) внутренняя конкуренция в сфере поставки технологий.
Яркий пример — США. У истоков гражданской атомной энергетики в этой стране стояли компании General Electric, Westinghouse Electric, Combustion Engineering, Babcock & Wilcox и ряд других (см. «Поставщики-неудачники»). В то же время в области поставки военных ядерных технологий действовали, помимо всех перечисленных, и другие структуры; например, инжиниринговая компания Bechtel создавала судовые реакторы для ВМФ, а химический концерн Du Pont был поставщиком промышленных реакторов для наработки оружейных материалов, радиохимических технологий получения плутония и так далее.
Яркий пример — США. У истоков гражданской атомной энергетики в этой стране стояли компании General Electric, Westinghouse Electric, Combustion Engineering, Babcock & Wilcox и ряд других (см. «Поставщики-неудачники»). В то же время в области поставки военных ядерных технологий действовали, помимо всех перечисленных, и другие структуры; например, инжиниринговая компания Bechtel создавала судовые реакторы для ВМФ, а химический концерн Du Pont был поставщиком промышленных реакторов для наработки оружейных материалов, радиохимических технологий получения плутония и так далее.
В 1950-х годах компания начала НИОКР по реакторам на быстрых и промежуточных нейтронах c натриевым охлаждением, создав ряд таких конструкций. Однако их внедрение на флоте по разным причинам не имело успеха.
Стационарные быстрые реакторы, разработанные GE, также не получили развития, хотя созданная ею конструкция PRISM с натриевым теплоносителем в последние годы обрела шанс на внедрение в обозримом будущем (в Великобритании).
Помимо коммерческих кипящих реакторов, наибольшее практическое значение приобрели судовые PWR, которые GE поставляет американскому флоту с 1950-х годов.
Одной из немногих компаний, возникших задолго до атомной эры и сохранившихся на рынке до наших дней, стала General Electric (GE). Она была создана в 1892 году и к началу атомной эры превратилась в крупнейшую многоотраслевую корпорацию. Ее участие в атомных проектах началось еще в 1940-х годах, в частности, в 1947 году правительство США передало под ее управление площадку в Хэнфорде — одну из основных в ядерно-оружейном комплексе страны. GE стала поставщиком уран-графитовых реакторов-наработчиков и построила другие объекты на этой площадке.
В 1950-х годах одной из наиболее актуальных задач атомной отрасли США была разработка реакторов для военных подводных и надводных судов. При этом рассматривались разные типы конструкций. General Electric взялась за создание кипящего реактора, концепцию которого предложила Аргонская национальная лаборатория (ANL). Компания спроектировала и построила первый такой экспериментальный реактор в Валеситосе (штат Калифорния); в 1957 году он был подключен к общественной сети энергокомпании Pacific Gas & Electric и выдавал электрическую мощность 5 МВт.
Два основных фактора предопределили дальнейшее развитие этой технологической линии, ставшей основным коммерческим направлением для GE в гражданском атомном секторе. Во-первых, кипящие реакторы оказались малопригодными для морских условий, и с 1950-х годов на флотах мира, за редким исключением, применялись PWR. Во-вторых, в начале 1950-х годов руководство США (при президенте Д. Эйзенхауэре) поставило задачу коммерциализации ядерных технологий, и созданная GE кипящая конструкция в этом отношении оказалась многообещающей. Таким образом, кипящие корпусные реакторы, ставшие в наше время второй по степени распространения в мире гражданской реакторной технологией, явились плодом неудачных военных НИОКР.
В 1950-х годах одной из наиболее актуальных задач атомной отрасли США была разработка реакторов для военных подводных и надводных судов. При этом рассматривались разные типы конструкций. General Electric взялась за создание кипящего реактора, концепцию которого предложила Аргонская национальная лаборатория (ANL). Компания спроектировала и построила первый такой экспериментальный реактор в Валеситосе (штат Калифорния); в 1957 году он был подключен к общественной сети энергокомпании Pacific Gas & Electric и выдавал электрическую мощность 5 МВт.
Два основных фактора предопределили дальнейшее развитие этой технологической линии, ставшей основным коммерческим направлением для GE в гражданском атомном секторе. Во-первых, кипящие реакторы оказались малопригодными для морских условий, и с 1950-х годов на флотах мира, за редким исключением, применялись PWR. Во-вторых, в начале 1950-х годов руководство США (при президенте Д. Эйзенхауэре) поставило задачу коммерциализации ядерных технологий, и созданная GE кипящая конструкция в этом отношении оказалась многообещающей. Таким образом, кипящие корпусные реакторы, ставшие в наше время второй по степени распространения в мире гражданской реакторной технологией, явились плодом неудачных военных НИОКР.
Атомная подводная лодка с силовой установкой GE
С 1950-х до начала 1970-х годов General Electric создала ряд экспериментальных моделей BWR (сильно отличающихся от современной конструкции), а также шесть базовых моделей, более чем 90 экземпляров которых были внедрены, в основном в 1960–1970-х годах, в США, Японии, Нидерландах, Германии, Индии, Испании, Мексике, Италии, Швейцарии, на острове Тайвань. То есть почти во всех странах и регионах, где когда-либо эксплуатировались BWR (лишь действующие в Швеции и Финляндии кипящие реакторы не имеют прямой генеалогической связи с конструкциями GE).
Впоследствии в Германии и Японии создавались собственные версии BWR и компании этих государств вытеснили GE с их национальных рынков, а кое-где составили ей конкуренцию за пределами своих стран (в случае немецких конструкций). Хотя GE создавала и другие реакторные технологии (см. Справку), в коммерческой сфере кипящие реакторы до сих пор остались исключительной сферой ее специализации.
Со второй половины 1970-х годов GE стала осуществлять дальнейшее развитие кипящих технологий совместно с зарубежными компаниями. С 1978 года General Electric в сотрудничестве с Toshiba, Hitachi, ASEA Atom и итальянской Ansaldo начали разработку реактора третьего поколения ABWR мощностью более 1300 МВт. Детальный проект был завершен к середине 1980-х годов компаниями General Electric, Toshiba и Hitachi при финансовой поддержке шести японских энергокомпаний во главе с TEPCO.
Впоследствии в Германии и Японии создавались собственные версии BWR и компании этих государств вытеснили GE с их национальных рынков, а кое-где составили ей конкуренцию за пределами своих стран (в случае немецких конструкций). Хотя GE создавала и другие реакторные технологии (см. Справку), в коммерческой сфере кипящие реакторы до сих пор остались исключительной сферой ее специализации.
Со второй половины 1970-х годов GE стала осуществлять дальнейшее развитие кипящих технологий совместно с зарубежными компаниями. С 1978 года General Electric в сотрудничестве с Toshiba, Hitachi, ASEA Atom и итальянской Ansaldo начали разработку реактора третьего поколения ABWR мощностью более 1300 МВт. Детальный проект был завершен к середине 1980-х годов компаниями General Electric, Toshiba и Hitachi при финансовой поддержке шести японских энергокомпаний во главе с TEPCO.
РАЗВИТИЕ ТЕХНОЛОГИЙ WESTINGHOUSE
Кроме того, корпоративные слияния и поглощения сделали ее наследницей множества других технологий, в частности, разработанных в Германии ВТГР, нескольких действовавших и концептуальных моделей шведских РУ, линейки PWR компании Combustion Engineering вкупе с интеллектуальными правами на некоторые южнокорейские конструкции и так далее. Однако компания не дала хода большинству этих разработок, сделав основную ставку на собственную конструкцию — двухпетлевой реактор AP1000 с развитой пассивной циркуляцией в некоторых режимах работы.
Продвижение этой конструкции идет достаточно успешно: она уже внедряется на ряде АЭС в США и Китае, имеет перспективы в некоторых других странах, в частности Великобритании. А производные от AP1000 конструкции, создаваемые в Китае с участием Westinghouse, могут открыть перед американской компанией новые рыночные перспективы.
Эта конструкция была сертифицирована и внедрена в Японии (с 1996 года); две ее почти одинаковые модификации прошли сертификацию в США (в 1997 и 2011 годах), а в 1999 году она начала строиться на Тайване (сегодня стройка практически заморожена). В дальнейшем некоторые участники проекта создали свои, доработанные версии ABWR.
К началу 2000-х годов был создан другой кипящий реактор — ESBWR мощностью 1535 МВт, ставший развитием концептуальной РУ средней мощности (670 МВт) SBWR, которая разрабатывалась с конца 1980-х годов под координацией GE. В середине 2005 года GE подала в надзорный орган США (NRC) заявку на сертификацию ESBWR. Однако в 2007 году General Electric объединила бизнес в сфере поставки гражданских атомных технологий с японской Hitachi.
Их альянс представлен двумя совместными компаниями: зарегистрированной в США GE-Hitachi Nuclear Energy Holdings LLC, или GEH (60 % акций у GE, 40 % — у Hitachi) и японской Hitachi-GE Nuclear Energy Ltd. (свыше 80 % у Hitachi, около 20 % — у GE). В рамках этого альянса дальнейшее продвижение ESBWR осуществляется преимущественно GEH. В 2014 году реактор был сертифицирован, что открыло дорогу для его внедрения инвесторами в США. В то же время альянс осуществляет (тоже через GEH) продление разрешения NRC на внедрение в США реактора ABWR, а также предлагает этот дизайн на зарубежных рынках, как и Hitachi-GE.
К началу 2000-х годов был создан другой кипящий реактор — ESBWR мощностью 1535 МВт, ставший развитием концептуальной РУ средней мощности (670 МВт) SBWR, которая разрабатывалась с конца 1980-х годов под координацией GE. В середине 2005 года GE подала в надзорный орган США (NRC) заявку на сертификацию ESBWR. Однако в 2007 году General Electric объединила бизнес в сфере поставки гражданских атомных технологий с японской Hitachi.
Их альянс представлен двумя совместными компаниями: зарегистрированной в США GE-Hitachi Nuclear Energy Holdings LLC, или GEH (60 % акций у GE, 40 % — у Hitachi) и японской Hitachi-GE Nuclear Energy Ltd. (свыше 80 % у Hitachi, около 20 % — у GE). В рамках этого альянса дальнейшее продвижение ESBWR осуществляется преимущественно GEH. В 2014 году реактор был сертифицирован, что открыло дорогу для его внедрения инвесторами в США. В то же время альянс осуществляет (тоже через GEH) продление разрешения NRC на внедрение в США реактора ABWR, а также предлагает этот дизайн на зарубежных рынках, как и Hitachi-GE.
Строящаяся на Тайване АЭС «Лунмэнь» с реакторами ABWR
ПОТЕРЯВШИЕ СЕБЯ
Если развитие GE привело компанию к альянсу с давним партнером-конкурентом и развитию ее технологической линейки, то другие американские ветераны ядерных технологий за прошедшие десятилетия потеряли ряд позиций на рынке и (или) утратили самостоятельность.
Характерный пример — Westinghouse Electric. Созданная в 1886 году как частная электротехническая компания и ставшая к началу атомной эры одним из главных производителей электротехники и электроники, исполнителем крупных военных заказов, Westinghouse Electric создала (при научном вкладе ANL) первые корпусные двухконтурные реакторные установки с легкой водой под давлением, в частности, реактор первого транспортного средства на атомном ходу (подводной лодки «Наутилус», введенной в строй в 1954 году), а также РУ АЭС «Шиппингпорт». Первым случаем экспорта технологии PWR за пределы США стала реакторная установка BR-3 мощностью около 11 МВт, строительство которой началось в Бельгии в 1957 году.
В последующие десятилетия Westinghouse поставила свыше 100 реакторов этого типа для атомных станций в США и за рубежом, а также множество судовых РУ для ВМФ США. Компания стала комплексным поставщиком технологий и основного оборудования как ядерной части, так и турбинного острова, а также топлива, технологий, услуг и оборудования для ремонта и модернизации АЭС, вывода из эксплуатации. Соглашения о передаче реакторных технологий, заключенные Westinghouse в ряде стран, прежде всего во Франции, Германии, Японии, послужили первоосновой для создания в них собственных конструкций PWR.
Периодом наибольших успехов Westinghouse в сфере внедрения ядерных технологий стали 1960–1970-е годы. В то же время компания терпела неудачи на некоторых других важнейших направлениях бизнеса, в том числе атомного. Это касается, в частности, попытки стать поставщиком урана: в 1960-х годах Westinghouse заключила долгосрочные контракты на обеспечение ураном покупателей своих реакторов, однако после взлета цен на уран в 1970-х годах (с $6 в 1973-м до $40 в 1976 году) выполнение этих обязательств крайне негативно отражалось на ядерном бизнесе вплоть до начала 1980-х.
Если развитие GE привело компанию к альянсу с давним партнером-конкурентом и развитию ее технологической линейки, то другие американские ветераны ядерных технологий за прошедшие десятилетия потеряли ряд позиций на рынке и (или) утратили самостоятельность.
Характерный пример — Westinghouse Electric. Созданная в 1886 году как частная электротехническая компания и ставшая к началу атомной эры одним из главных производителей электротехники и электроники, исполнителем крупных военных заказов, Westinghouse Electric создала (при научном вкладе ANL) первые корпусные двухконтурные реакторные установки с легкой водой под давлением, в частности, реактор первого транспортного средства на атомном ходу (подводной лодки «Наутилус», введенной в строй в 1954 году), а также РУ АЭС «Шиппингпорт». Первым случаем экспорта технологии PWR за пределы США стала реакторная установка BR-3 мощностью около 11 МВт, строительство которой началось в Бельгии в 1957 году.
В последующие десятилетия Westinghouse поставила свыше 100 реакторов этого типа для атомных станций в США и за рубежом, а также множество судовых РУ для ВМФ США. Компания стала комплексным поставщиком технологий и основного оборудования как ядерной части, так и турбинного острова, а также топлива, технологий, услуг и оборудования для ремонта и модернизации АЭС, вывода из эксплуатации. Соглашения о передаче реакторных технологий, заключенные Westinghouse в ряде стран, прежде всего во Франции, Германии, Японии, послужили первоосновой для создания в них собственных конструкций PWR.
Периодом наибольших успехов Westinghouse в сфере внедрения ядерных технологий стали 1960–1970-е годы. В то же время компания терпела неудачи на некоторых других важнейших направлениях бизнеса, в том числе атомного. Это касается, в частности, попытки стать поставщиком урана: в 1960-х годах Westinghouse заключила долгосрочные контракты на обеспечение ураном покупателей своих реакторов, однако после взлета цен на уран в 1970-х годах (с $6 в 1973-м до $40 в 1976 году) выполнение этих обязательств крайне негативно отражалось на ядерном бизнесе вплоть до начала 1980-х.
Бельгийская почтовая марка с изображением первой в Западной Европе реакторной установки Westinghouse — BR-3
В 1980-х годах развитые страны с крупнейшими атомными рынками уже освоили собственные реакторные технологии, освободились от лицензионной зависимости и были практически закрыты для поставок реакторов Westinghouse. В то же время осложнение конъюнктуры для ядерной генерации во многих регионах мира, а также серьезные аварии на АЭС «Три-Майл-Айленд» в 1979 году и особенно на Чернобыльской станции в 1986 году снизили спрос на технологии компании (несмотря на то что на аварийных АЭС использовались не ее реакторы). В этих условиях значение атомного бизнеса, который и прежде не был единственным и крупнейшим для Westinghouse, заметно снизилось.
Во второй половине 1990-х годов компания Westinghouse Electric Corporation по сути прекратила существование, будучи перепрофилирована и разделена на части, проданные разным покупателям. В 1995 году Westinghouse приобрела медиагруппу CBS Inc. и в конце 1997 года переименовала себя в CBS Corporation (последняя через пару лет была поглощена Viacom). Этому предшествовало решение CBS Corporation сосредоточиться в значительной степени на медиабизнесе, продав ряд крупных активов (прежде всего производственных) в традиционных для прежней компании сферах деятельности.
В частности, подразделение по поставке основного оборудования для неядерной энергетики было продано в 1997 году за $1,5 млрд немецкой Siemens, а бизнес в сфере атомных технологий отошел в 1999 году к британской BNFL. На базе этого актива британцы образовали компанию под названием Westinghouse Electric Company LLC, существующую поныне.
Она стала правопреемницей прежней Westinghouse в части ядерных технологий, купив у группы CBS права на использование бренда в данной сфере. В 2006 году контрольный пакет акций этой компании был продан за $5,4 млрд японской Toshiba, которая сохраняет контроль до сих пор.
Во второй половине 1990-х годов компания Westinghouse Electric Corporation по сути прекратила существование, будучи перепрофилирована и разделена на части, проданные разным покупателям. В 1995 году Westinghouse приобрела медиагруппу CBS Inc. и в конце 1997 года переименовала себя в CBS Corporation (последняя через пару лет была поглощена Viacom). Этому предшествовало решение CBS Corporation сосредоточиться в значительной степени на медиабизнесе, продав ряд крупных активов (прежде всего производственных) в традиционных для прежней компании сферах деятельности.
В частности, подразделение по поставке основного оборудования для неядерной энергетики было продано в 1997 году за $1,5 млрд немецкой Siemens, а бизнес в сфере атомных технологий отошел в 1999 году к британской BNFL. На базе этого актива британцы образовали компанию под названием Westinghouse Electric Company LLC, существующую поныне.
Она стала правопреемницей прежней Westinghouse в части ядерных технологий, купив у группы CBS права на использование бренда в данной сфере. В 2006 году контрольный пакет акций этой компании был продан за $5,4 млрд японской Toshiba, которая сохраняет контроль до сих пор.
Лабораторная сборка реактора ATR компании Babcock & Wilcox для критических измерений, 1963 год
Похожую трансформацию пережила Babcock & Wilcox (B&W). Она также была одним из пионеров на рынке ядерных технологий, в частности, в 1950–1960-х годах создала ряд судовых ядерных энергоустановок (для построенного в США гражданского судна «Саванна» и немецкого сухогруза «Отто Ганн»), а также реакторов атомных станций. АЭС с коммерческими PWR разработки B&W начали строиться с 1956 года — раньше, чем у Westinghouse.
В 1960–1970-х годах в США было пущено 10 энергоблоков с РУ этой компании и началось проникновение ее технологий на зарубежные рынки. Рассчитывая, в частности, на дальнейшую экспансию B&W на атомном рынке, в 1978 году контроль над ней приобрела за $750 млн инжиниринговая компания J. Ray McDermott & Company Inc. Однако вскоре после этого B&W пришлось отказаться от поставки своих реакторных технологий. В 1979 году произошла авария с частичным расплавлением активной зоны на блоке № 2 АЭС «Три Майл Айленд» с реактором B&W. С тех пор Babcock & Wilcox не поставляла новых реакторов своей конструкции ни в США, ни за рубеж.
В атомной сфере компания сосредоточилась на разработке и изготовлении основного оборудования и компонентов для РУ чужих конструкций (как гражданских, так и судовых военных), а также поставке услуг, топлива и материалов для ядерно-оружейного комплекса США. Атомный бизнес B&W гражданского назначения был поэтапно продан. Прежде всего, в 1989 году большую его часть в Америке приобрела французская Framatome (ставшая впоследствии частью Areva).
B&W сохранила лишь сегмент поставки парогенераторов; ее деятельность в остальных сферах гражданского атомного рынка США ограничилась соглашением с французским покупателем. С тех пор гражданская атомная отрасль занимала в среднем лишь несколько процентов объема продаж B&W, тогда как значительная доля финансового оборота приходилась на услуги для военно-промышленного комплекса США, а второй по значимости позицией были поставки оборудования для неядерной энергетики.
В 1960–1970-х годах в США было пущено 10 энергоблоков с РУ этой компании и началось проникновение ее технологий на зарубежные рынки. Рассчитывая, в частности, на дальнейшую экспансию B&W на атомном рынке, в 1978 году контроль над ней приобрела за $750 млн инжиниринговая компания J. Ray McDermott & Company Inc. Однако вскоре после этого B&W пришлось отказаться от поставки своих реакторных технологий. В 1979 году произошла авария с частичным расплавлением активной зоны на блоке № 2 АЭС «Три Майл Айленд» с реактором B&W. С тех пор Babcock & Wilcox не поставляла новых реакторов своей конструкции ни в США, ни за рубеж.
В атомной сфере компания сосредоточилась на разработке и изготовлении основного оборудования и компонентов для РУ чужих конструкций (как гражданских, так и судовых военных), а также поставке услуг, топлива и материалов для ядерно-оружейного комплекса США. Атомный бизнес B&W гражданского назначения был поэтапно продан. Прежде всего, в 1989 году большую его часть в Америке приобрела французская Framatome (ставшая впоследствии частью Areva).
B&W сохранила лишь сегмент поставки парогенераторов; ее деятельность в остальных сферах гражданского атомного рынка США ограничилась соглашением с французским покупателем. С тех пор гражданская атомная отрасль занимала в среднем лишь несколько процентов объема продаж B&W, тогда как значительная доля финансового оборота приходилась на услуги для военно-промышленного комплекса США, а второй по значимости позицией были поставки оборудования для неядерной энергетики.
РАЗВИТИЕ ТЕХНОЛОГИЙ AREVA
В 1982 году сроки этих ограничений, наложенных лицензионным соглашением, истекли. С тех пор французский поставщик имел полную свободу действий по развитию и внедрению технологий PWR.
Начиная с 1960-х Framatome создала три основных серии легководных реакторов второго поколения: трехпетлевой CPY (M310) первоначальной мощностью свыше 900 МВт, а также четырехпетлевые реакторы P4 мощностью около 1300 МВт и N4 производительностью порядка 1450 МВт (в дальнейшем все они модернизировались с увеличением мощности).
Реакторы 900-мегаваттной серии, созданные на основе конструкции Westinghouse, впервые внедренной на АЭС «Бивэр Вэлли» в США, были построены в нескольких модификациях во Франции (34 экземпляра), а также в ЮАР, Китае, Южной Корее; похожие РУ внедрялись в Бельгии. Другие модели строились только во Франции (20 экземпляров P4 и четыре — N4), однако некоторые их технологии использовались при создании ряда китайских реакторов (подробнее далее).
Совместно с немецкими и японскими компаниями Framatome/Areva создала несколько реакторов, относимых к поколению III+. В -1990-х годах Framatome и Siemens разработали реактор EPR на основе немецкой конструкции Konvoi и французской серии N4. Эта РУ сегодня строится во Франции, Финляндии, Китае, предлагается на ряде других рынков. В рамках совместного бизнеса Areva с Siemens и в сотрудничестве с немецкой энергокомпанией E.
On был создан концептуальный кипящий реактор SWR1000 мощностью 1250 МВт, который в период распада альянса был переименован в KERENA. Он пока не нашел применения ни в одном реализуемом проекте. Во второй половине -2000-х годов Areva в кооперации с японской MHI создали трехпетлевую РУ с водой под давлением ATMEA1 мощностью 1100 МВт, в которой используются отдельные элементы и решения EPR и реактора APWR от MHI. Первой эту конструкцию выбрала Турция, где с 2017 года предполагается начать строительство АЭС с такими реакторами.
Лишь в нынешнем десятилетии, когда впечатление от аварии на «Три Майл Айленд» несколько померкло на фоне Чернобыля и Фукусимы, а кроме того, истекли ограничения, наложенные соглашением с Framatome/Areva, B&W предприняла попытку вернуться на рынок реакторных технологий, создав (совместно с Bechtel) концептуальный малый реактор под названием «mPower». Однако сегодня этот проект осуществляет уже другая компания.
В 2010 году B&W была выделена из состава группы McDermott, большая часть ее акций оказалась в руках акционеров инжиниринговой компании, а какое-то количество поступило на фондовый рынок. В середине 2015 года B&W была разделена на части. При этом весь атомный бизнес (как военный, так и гражданский) был консолидирован в компании BWX Technologies Inc. (BWXT), ставшей правопреемницей B&W в этой сфере ее деятельности. Таким образом, B&W перестала быть атомным брендом.
Иную трансформацию прошел канадский поставщик технологий. Будучи одной из первых стран, освоивших атомную энергию, Канада в 1952 году учредила компанию Atomic Energy of Canada Ltd. (AECL), отвечавшую за развитие всего комплекса ядерных технологий, включая значительную часть государственных НИОКР в атомной сфере. В середине 1950-х годов AECL разработала и построила в сотрудничестве с энергокомпанией Ontario Hydro и Canadian General Electric (CGE) опытный тяжеловодный канальный двухконтурный энергетический реактор.
Этот реактор на первой в стране опытной АЭС «Ролфтон», пущенной в 1962 году, стал прообразом целой линейки канадских РУ, известных под собирательным названием CANDU. Канадские тяжеловодные реакторы были построены в десятках экземпляров в семи странах: Канаде, Индии, Пакистане, Румынии, Аргентине, Южной Корее, Китае.
Эту технологию также использовала Индия как основу для развития собственных модификаций тяжеловодных РУ. Поставщиком технологии была AECL, за исключением проекта АЭС «Карачи» в Пакистане, который осуществлялся CGE при техническом содействии AECL, а также политической и финансовой поддержке правительства Канады. AECL, кроме того, создала целый ряд исследовательских реакторов, построенных в Канаде и за рубежом, а также разные по конструкции тяжеловодные энергетические реакторы с легководным теплоносителем.
В 1960–1990-х годах технологии и услуги AECL пользовались спросом. Однако в нынешнем столетии он снизился (не начато строительство ни одного нового реактора); в то же время рынок обслуживания и ремонта энергоблоков с этими РУ рос медленнее, чем ожидалось, из-за закрытия или консервации ряда блоков. В этих условиях AECL все дороже обходилась государству, и Оттава приняла решение о частичной приватизации компании.
В 2011 году бизнес поставки энергетических реакторных технологий AECL был куплен частной инжиниринговой компанией SNC–Lavalin и вошел в состав ее дочерней структуры Candu Energy Inc. В то же время AECL и федеральное правительство Канады сохранили научно-исследовательские активы компании, включая важнейшую площадку в Чок-Ривер, провинция Онтарио, а также ряд прав на технологии и обязательств перед контрагентами.
В частности, SNC–Lavalin обязалась выплачивать роялти при дальнейшем внедрении CANDU, в то же время было оговорено частичное государственное финансирование некоторых проектов, прежде всего завершения разработки реактора EC6.
В 2010 году B&W была выделена из состава группы McDermott, большая часть ее акций оказалась в руках акционеров инжиниринговой компании, а какое-то количество поступило на фондовый рынок. В середине 2015 года B&W была разделена на части. При этом весь атомный бизнес (как военный, так и гражданский) был консолидирован в компании BWX Technologies Inc. (BWXT), ставшей правопреемницей B&W в этой сфере ее деятельности. Таким образом, B&W перестала быть атомным брендом.
Иную трансформацию прошел канадский поставщик технологий. Будучи одной из первых стран, освоивших атомную энергию, Канада в 1952 году учредила компанию Atomic Energy of Canada Ltd. (AECL), отвечавшую за развитие всего комплекса ядерных технологий, включая значительную часть государственных НИОКР в атомной сфере. В середине 1950-х годов AECL разработала и построила в сотрудничестве с энергокомпанией Ontario Hydro и Canadian General Electric (CGE) опытный тяжеловодный канальный двухконтурный энергетический реактор.
Этот реактор на первой в стране опытной АЭС «Ролфтон», пущенной в 1962 году, стал прообразом целой линейки канадских РУ, известных под собирательным названием CANDU. Канадские тяжеловодные реакторы были построены в десятках экземпляров в семи странах: Канаде, Индии, Пакистане, Румынии, Аргентине, Южной Корее, Китае.
Эту технологию также использовала Индия как основу для развития собственных модификаций тяжеловодных РУ. Поставщиком технологии была AECL, за исключением проекта АЭС «Карачи» в Пакистане, который осуществлялся CGE при техническом содействии AECL, а также политической и финансовой поддержке правительства Канады. AECL, кроме того, создала целый ряд исследовательских реакторов, построенных в Канаде и за рубежом, а также разные по конструкции тяжеловодные энергетические реакторы с легководным теплоносителем.
В 1960–1990-х годах технологии и услуги AECL пользовались спросом. Однако в нынешнем столетии он снизился (не начато строительство ни одного нового реактора); в то же время рынок обслуживания и ремонта энергоблоков с этими РУ рос медленнее, чем ожидалось, из-за закрытия или консервации ряда блоков. В этих условиях AECL все дороже обходилась государству, и Оттава приняла решение о частичной приватизации компании.
В 2011 году бизнес поставки энергетических реакторных технологий AECL был куплен частной инжиниринговой компанией SNC–Lavalin и вошел в состав ее дочерней структуры Candu Energy Inc. В то же время AECL и федеральное правительство Канады сохранили научно-исследовательские активы компании, включая важнейшую площадку в Чок-Ривер, провинция Онтарио, а также ряд прав на технологии и обязательств перед контрагентами.
В частности, SNC–Lavalin обязалась выплачивать роялти при дальнейшем внедрении CANDU, в то же время было оговорено частичное государственное финансирование некоторых проектов, прежде всего завершения разработки реактора EC6.
ЭКЗОТИЧЕСКИЕ ТЕХНОЛОГИИ KWU
Реактор KNK в Карлсруэ
Кроме того, компания рассматривала возможность участия в проектах ВТГР и стояла за созданием немецких технологий РУ на быстрых нейтронах.
В частности, ей полностью принадлежала (с 1973 года) компания Interatom, построившая в середине -1970-х годов в Карлсруэ реактор KNK с натриевым теплоносителем и замедлителем из гидрида циркония, активная зона которого была затем переделана под быстрый спектр.
Кроме того, KWU через Interatom стала основным владельцем компании INB, начавшей в 1973 году сооружение энергоблока с экспериментальным быстрым реактором Kalkar электрической мощностью около 300 МВт и планировавшей создание на его основе более мощной серийной конструкции. Однако этот проект, осуществлявшийся при участии компаний из Бельгии и Нидерландов, не был завершен, и быстрые реакторы не получили коммерческого развития в Германии.
Эти перемены заметно отразились на стратегии поставки канадских реакторных технологий. Новый поставщик фактически отказался от начатого AECL проекта — создания принципиально нового тяжеловодного реактора ACR-1000, сосредоточившись на доводке и маркетинге эволюционной модели EC6, а также создании его «всеядной», то есть приспособленной для работы на разных видах топлива, версии AFCR.
К похожему результату продвигается эволюция ядерных поставщиков во Франции. В этой стране в 1945 году правительство создало CEA, отвечающий за осуществление ядерной программы. Эта организация, в частности, начала в 1956 году, совместно с государственной энергокомпанией EDF, разработку газографитового энергетического реактора UNGG. Первая коммерческая РУ такого рода была пущена в 1964 году на АЭС «Шинон».
Между тем в 1958 году французские промышленные группы Schneider Group, Empain, Merlin Gerin и американская компания Westinghouse создали компанию Franco-Americaine de Constructions Atomiques (Framatome), получившую от Westinghouse технологию PWR, которую планировалось использовать для строительства АЭС «Шуз-А» — первого во Франции легководного энергоблока. Проект был относительно успешно реализован. За ним последовал ряд других в Бельгии.
В 1960-х и начале 1970-х годов правительство Франции рассматривало для дальнейшего развития ядерной энергетики разные типы реакторов, прежде всего отечественный газографитовый, PWR от Framatome/Westinghouse, а также BWR конструкции General Electric, за внедрение которого выступала компания CGE, ставшая одним из крупнейших акционеров Framatome.
Вскоре после нефтяного кризиса 1973 года правительство Франции сделало окончательный выбор в пользу PWR от Framatome, и государственная энергокомпания EDF в течение нескольких лет заказала десятки энергоблоков этой конструкции. Это привело к существенному расширению бизнеса Framatome. Компания постепенно трансформировалась (поглотив ряд своих прежних подрядчиков) из разработчика реакторов в поставщика полного цикла для ядерного острова, способного изготавливать основное оборудование на собственных предприятиях.
В начале 2001 года Framatome и Siemens создали совместную компанию Framatome ANP (66 % акций у Framatome, остальное — у Siemens), в которой объединили реакторостроительный бизнес. В том же году Framatome и ряд других контролируемых CEA производственно-технологических активов в сфере ЯТЦ (компания Cogema) и военного судового реакторостроения (Technicatome) были объединены в группу Areva.
Framatome ANP стала Areva ANP, а в 2006 году в рамках ребрендинга компаний французской группы была переименована в Areva NP. В 2009 году Siemens, на фоне описанного ниже спада на рынке ядерных технологий в Германии, объявил о намерении выйти из СП, передав свою долю Areva, что допускалось акционерным соглашением. В марте 2011 года контроль над компанией полностью перешел к Areva.
Однако в последующие годы финансовое положение французского поставщика значительно ухудшилось, что в конце концов привело государство к решению перераспределить активы компании, передав фактический контроль над поставкой реакторных технологий энергокомпании EDF. Этот процесс должен завершиться в следующем году.
К похожему результату продвигается эволюция ядерных поставщиков во Франции. В этой стране в 1945 году правительство создало CEA, отвечающий за осуществление ядерной программы. Эта организация, в частности, начала в 1956 году, совместно с государственной энергокомпанией EDF, разработку газографитового энергетического реактора UNGG. Первая коммерческая РУ такого рода была пущена в 1964 году на АЭС «Шинон».
Между тем в 1958 году французские промышленные группы Schneider Group, Empain, Merlin Gerin и американская компания Westinghouse создали компанию Franco-Americaine de Constructions Atomiques (Framatome), получившую от Westinghouse технологию PWR, которую планировалось использовать для строительства АЭС «Шуз-А» — первого во Франции легководного энергоблока. Проект был относительно успешно реализован. За ним последовал ряд других в Бельгии.
В 1960-х и начале 1970-х годов правительство Франции рассматривало для дальнейшего развития ядерной энергетики разные типы реакторов, прежде всего отечественный газографитовый, PWR от Framatome/Westinghouse, а также BWR конструкции General Electric, за внедрение которого выступала компания CGE, ставшая одним из крупнейших акционеров Framatome.
Вскоре после нефтяного кризиса 1973 года правительство Франции сделало окончательный выбор в пользу PWR от Framatome, и государственная энергокомпания EDF в течение нескольких лет заказала десятки энергоблоков этой конструкции. Это привело к существенному расширению бизнеса Framatome. Компания постепенно трансформировалась (поглотив ряд своих прежних подрядчиков) из разработчика реакторов в поставщика полного цикла для ядерного острова, способного изготавливать основное оборудование на собственных предприятиях.
В начале 2001 года Framatome и Siemens создали совместную компанию Framatome ANP (66 % акций у Framatome, остальное — у Siemens), в которой объединили реакторостроительный бизнес. В том же году Framatome и ряд других контролируемых CEA производственно-технологических активов в сфере ЯТЦ (компания Cogema) и военного судового реакторостроения (Technicatome) были объединены в группу Areva.
Framatome ANP стала Areva ANP, а в 2006 году в рамках ребрендинга компаний французской группы была переименована в Areva NP. В 2009 году Siemens, на фоне описанного ниже спада на рынке ядерных технологий в Германии, объявил о намерении выйти из СП, передав свою долю Areva, что допускалось акционерным соглашением. В марте 2011 года контроль над компанией полностью перешел к Areva.
Однако в последующие годы финансовое положение французского поставщика значительно ухудшилось, что в конце концов привело государство к решению перераспределить активы компании, передав фактический контроль над поставкой реакторных технологий энергокомпании EDF. Этот процесс должен завершиться в следующем году.
ИСЧЕЗНУВШИЕ
Несмотря на смену «корпоративной оболочки», Westinghouse Electric Company LLC, BWXT, Candu Energy Inc. и Areva все же сохраняют юридическую и технологическую преемственность по отношению к атомному бизнесу компаний-предшественниц. Иначе сложилась судьба некоторых других прежних лидеров рынка гражданских ядерных технологий, «не доживших» до наших дней. К ним относится ряд известных в прошлом компаний из США, Великобритании, Германии, Швеции, Швейцарии.
Среди таких — американская Combustion Engineering (CE). Компания, созданная в 1912 году, специализировалась на энергетическом машиностроении, а с 1950-х годов заняла заметное место на атомном рынке. В те годы CE создала наземный стенд-прототип судового реактора и реактор для действующей экспериментальной подводной лодки, а позже поставляла материалы для ядерно-оружейного комплекса США и высокообогащенное топливо для военно-морского флота.
С 1960-х годов Combustion Engineering начала активно работать на гражданском атомном рынке, прежде всего в сфере поставки ядерного топлива, а также энергетических реакторов собственной конструкции. CE строила, за небольшим исключением, реакторы PWR. К их «фамильным» чертам можно отнести двухпетлевую компоновку РУ большой мощности с четырьмя главными циркуляционными насосами и двумя сверхтяжелыми парогенераторами. CE поставила в общей сложности 15 реакторов на 10 атомных станций в США.
Кроме того, версии ее реактора System 80, разработанного в 1970-х годах, были внедрены, помимо США (АЭС «Пало-Верде»), в Южной Корее и послужили основой для разработки южнокорейской реакторной установки OPR-1000, построенной в конце 1990-х годов и позже на целом ряде блоков в этой стране. Более современная конструкция Combustion Engineering — реактор третьего поколения System 80+, разрабатывавшийся с 1986 года и сертифицированный в США в 1997 году, — стал прообразом южнокорейской конструкции APR1400 (подробнее в следующем номере).
Несмотря на смену «корпоративной оболочки», Westinghouse Electric Company LLC, BWXT, Candu Energy Inc. и Areva все же сохраняют юридическую и технологическую преемственность по отношению к атомному бизнесу компаний-предшественниц. Иначе сложилась судьба некоторых других прежних лидеров рынка гражданских ядерных технологий, «не доживших» до наших дней. К ним относится ряд известных в прошлом компаний из США, Великобритании, Германии, Швеции, Швейцарии.
Среди таких — американская Combustion Engineering (CE). Компания, созданная в 1912 году, специализировалась на энергетическом машиностроении, а с 1950-х годов заняла заметное место на атомном рынке. В те годы CE создала наземный стенд-прототип судового реактора и реактор для действующей экспериментальной подводной лодки, а позже поставляла материалы для ядерно-оружейного комплекса США и высокообогащенное топливо для военно-морского флота.
С 1960-х годов Combustion Engineering начала активно работать на гражданском атомном рынке, прежде всего в сфере поставки ядерного топлива, а также энергетических реакторов собственной конструкции. CE строила, за небольшим исключением, реакторы PWR. К их «фамильным» чертам можно отнести двухпетлевую компоновку РУ большой мощности с четырьмя главными циркуляционными насосами и двумя сверхтяжелыми парогенераторами. CE поставила в общей сложности 15 реакторов на 10 атомных станций в США.
Кроме того, версии ее реактора System 80, разработанного в 1970-х годах, были внедрены, помимо США (АЭС «Пало-Верде»), в Южной Корее и послужили основой для разработки южнокорейской реакторной установки OPR-1000, построенной в конце 1990-х годов и позже на целом ряде блоков в этой стране. Более современная конструкция Combustion Engineering — реактор третьего поколения System 80+, разрабатывавшийся с 1986 года и сертифицированный в США в 1997 году, — стал прообразом южнокорейской конструкции APR1400 (подробнее в следующем номере).
Парогенератор длиной около 20 метров и весом 623 тонны покидает площадку завода-изготовителя компании Combustion Engineering Power Systems. Середина 1970-х годов
В 1990 году Combustion Engineering утратила самостоятельность и перешла под контроль шведско-швейцарского концерна ABB, а спустя десятилетие была разделена на части: ее бизнес в сфере энергомашиностроения на органическом топливе был продан Alstom, а поставка ядерных технологий была передана Westinghouse. При этом развитие реакторной линейки CE в США практически прекратилось; оно нашло косвенное продолжение лишь в Южной Корее.
Похожие взлеты и падения пережил крупнейший немецкий поставщик Kraftwerk Union AG (KWU). Его история началась в 1960-х годах, когда немецкая компания AEG приобрела лицензию на конструкцию кипящего реактора у General Electric, а Siemens купила права на внедрение технологии реактора с водой под давлением у Westinghouse, а также заключила соглашение с Combustion Engineering о широком обмене информацией по реакторам PWR.
В 1969 году Siemens и AEG объединили реакторостроительный бизнес, создав компанию KWU, к которой перешли лицензионные права. Она стала поставщиком большинства энергетических реакторов, построенных в Германии, а также ядерных энергоблоков, поставленных за рубеж. Компания собрала заказы на строительство в общей сложности 35 блоков АЭС, включая несколько контрактов, доставшихся от материнских компаний. 80 % проектов были реализованы. KWU поставляла атомные станции «под ключ», в том числе основное оборудование как ядерного, так и турбинного острова (изготовленное с привлечением немецких подрядчиков), проектирование АЭС и, как правило, строительство станции.
В 1970-х годах, на пике рыночного успеха, производственные мощности KWU позволяли выпускать шесть комплектов основного оборудования АЭС с легководными реакторами. Отличительной чертой конструкций этой фирмы стала необычно высокая для того времени единичная мощность легководных блоков — 1,2–1,4 ГВт (в тот период в других странах едва начали внедряться гигаваттные РУ). В то же время линейка продукции KWU включала и среднемощные (300–700 МВт) реакторы для небольших энергосистем.
Похожие взлеты и падения пережил крупнейший немецкий поставщик Kraftwerk Union AG (KWU). Его история началась в 1960-х годах, когда немецкая компания AEG приобрела лицензию на конструкцию кипящего реактора у General Electric, а Siemens купила права на внедрение технологии реактора с водой под давлением у Westinghouse, а также заключила соглашение с Combustion Engineering о широком обмене информацией по реакторам PWR.
В 1969 году Siemens и AEG объединили реакторостроительный бизнес, создав компанию KWU, к которой перешли лицензионные права. Она стала поставщиком большинства энергетических реакторов, построенных в Германии, а также ядерных энергоблоков, поставленных за рубеж. Компания собрала заказы на строительство в общей сложности 35 блоков АЭС, включая несколько контрактов, доставшихся от материнских компаний. 80 % проектов были реализованы. KWU поставляла атомные станции «под ключ», в том числе основное оборудование как ядерного, так и турбинного острова (изготовленное с привлечением немецких подрядчиков), проектирование АЭС и, как правило, строительство станции.
В 1970-х годах, на пике рыночного успеха, производственные мощности KWU позволяли выпускать шесть комплектов основного оборудования АЭС с легководными реакторами. Отличительной чертой конструкций этой фирмы стала необычно высокая для того времени единичная мощность легководных блоков — 1,2–1,4 ГВт (в тот период в других странах едва начали внедряться гигаваттные РУ). В то же время линейка продукции KWU включала и среднемощные (300–700 МВт) реакторы для небольших энергосистем.
«ПОСТАВЩИКИ НЕУДАЧНИКИ»
Pathfinder Nuclear Generating Station
В конце 1950-х АС создала кипящий реактор мощностью около 60 МВт с двухзаходной активной зоной с ядерным перегревом пара. Он был построен в составе АЭС «Пэтфайндер» в штате Северная Дакота. Конструкция получилась переусложненной и ненадежной, и после затянувшихся испытаний было решено не вводить ее в коммерческую эксплуатацию. Более жизнеспособной оказалась конструкция кипящего реактора мощностью 48 МВт, построенного в 1969 году на опытной АЭС «Ла Кросс» в штате Висконсин.
Он эксплуатировался более 17 лет. На рубеже 1950–1960-х годов Allis–Chalmers поглотила ряд других активов на атомном рынке, в частности, в 1959 году купила атомный бизнес компании ACF, которая в те годы, наряду с исследовательскими реакторами, разрабатывала концепцию кипящей РУ с заменяемым реактором для небольших муниципалитетов. В 1959–64 годах AC построила станцию с такой РУ мощностью 22 МВт в Элк Ривер.
К отличительным особенностям проекта относилось, в частности, использование в качестве топлива смеси 235U и 233U; совмещение атомной и угольной станций, при котором органическому топливу отводилась функция перегрева пара, полученного от реактора. Проработав около четырех лет, реактор был снят с эксплуатации из-за трещин в корпусе и трубопроводах, приводивших к небольшим течам. В итоге в 1966 году AC вышла из бизнеса поставки реакторных технологий.
Попытку разработать РУ с перегревом пара предприняла и компания General Nuclear Engineering Corporation (GNEC), созданная группой отставных сотрудников Аргонской лаборатории. В ее конструкции мощностью 17 МВт перегрев осуществлялся в самом реакторе, который был построен в составе АЭС «Бонус» формально за пределами США — на острове Пуэрто-Рико.
К оригинальным решениям относились, например, внутренние насосы рециркуляции (в конструкциях других западных поставщиков они стали применяться позже), а также наличие единого контейнмента, закрывавшего ядерную и неядерную части АЭС (включая машзал). Однако после пуска в 1965 году реактор работал с перебоями из-за ненадежной конструкции ряда компонентов и использования неподходящих материалов, приводивших к ускоренной коррозии в контуре теплоносителя.
Проработав около трех лет, станция была закрыта. После разработки реактора GNEC была поглощена Combustion Engineering, которая и построила эту АЭС, но не стала развивать концепцию коммерческих кипящих реакторов.
Во второй половине 1970-х годов бум на рынке строительства новых АЭС в Германии сменился спадом. В стране не было новых заказов на строительство атомных станций, после 1977 года не выдавались лицензии на их сооружение. С тех пор поставщики в Германии могли рассчитывать лишь на завершение ряда проектов в ФРГ, внутренний и внешние рынки топлива и обслуживания станций, а также на зарубежные проекты строительства АЭС.
Похожее «насыщение» возникло и на ряде других европейских рынков. Рынки капремонта и модернизации АЭС, вывода из эксплуатации набрали обороты лишь десятилетия спустя. При этом крупнейшие для того времени рынки строительства АЭС (США, Франции, СССР, Восточной Европы, Великобритании, Японии, Канады) были практически закрыты для немецких поставщиков ядерного острова, будучи монополизированы другими, преимущественно отечественными поставщиками.
Маркетинговая стратегия KWU, сформулированная в начале 1970-х годов и предусматривавшая поставку ежегодно трех легководных блоков на рынок Германии и трех — за рубеж, а также единичных экземпляров других реакторных технологий, вскоре перестала выполняться. Еще менее обнадеживающей была ситуация в данной рыночной нише у других немецких поставщиков технологий, контролируемых Brown Boveri, о чем ниже.
В этих условиях в 1977 году AEG продала свою долю в KWU партнеру по альянсу — компании Siemens, которая получила безраздельный контроль над бизнесом поставки реакторных технологий вплоть до начала текущего столетия, когда немецкая компания, как упоминалось, объединила этот бизнес с Framatome/Areva, а позже продала его французам. В конце концов основные производственные активы в сфере ядерных технологий на территории Германии перешли под контроль Areva, как и ряд ноу-хау.
Не случайно в некоторых современных конструкциях реакторов Areva (в EPR и KERENA) используются ключевые немецкие разработки; кроме того, французская компания завершила некоторые проекты Siemens-KWU, а также осуществляла техническое обслуживание и модернизацию блоков немецкой конструкции в разных странах. Отказ германского частного бизнеса от развития реакторных технологий в дальнейшем был усилен поворотом, который произошел в государственной энергетической политике Германии после аварии на японской АЭС «Фукусима-1». Новая энергостратегия ФРГ, принятая в 2011 году, предусматривает полный отказ страны к концу 2022 года от ядерной энергетики.
Иной путь, но с похожим финалом проделали другие значимые поставщики, возникшие в 1940–1950-х годах в Германии и Швеции. Так, конкуренцию KWU пыталась составить группа, постепенно сформировавшаяся в Германии вокруг дочерних структур швейцарского электротехнического концерна Brown Boveri & Cie (BBC) при участии немецких, американских и других компаний.
В начале 1960-х годов Brown Boveri и немецкая машиностроительная и металлургическая компания Fried Krupp создали в Германии совместное предприятие (в равных долях) Brown Boveri — Krupp Reactorbau GMBH (BBK), основной целью которого было внедрение оригинальной технологии высокотемпературного газоохлаждаемого реактора с шаровыми твэлами.
Похожее «насыщение» возникло и на ряде других европейских рынков. Рынки капремонта и модернизации АЭС, вывода из эксплуатации набрали обороты лишь десятилетия спустя. При этом крупнейшие для того времени рынки строительства АЭС (США, Франции, СССР, Восточной Европы, Великобритании, Японии, Канады) были практически закрыты для немецких поставщиков ядерного острова, будучи монополизированы другими, преимущественно отечественными поставщиками.
Маркетинговая стратегия KWU, сформулированная в начале 1970-х годов и предусматривавшая поставку ежегодно трех легководных блоков на рынок Германии и трех — за рубеж, а также единичных экземпляров других реакторных технологий, вскоре перестала выполняться. Еще менее обнадеживающей была ситуация в данной рыночной нише у других немецких поставщиков технологий, контролируемых Brown Boveri, о чем ниже.
В этих условиях в 1977 году AEG продала свою долю в KWU партнеру по альянсу — компании Siemens, которая получила безраздельный контроль над бизнесом поставки реакторных технологий вплоть до начала текущего столетия, когда немецкая компания, как упоминалось, объединила этот бизнес с Framatome/Areva, а позже продала его французам. В конце концов основные производственные активы в сфере ядерных технологий на территории Германии перешли под контроль Areva, как и ряд ноу-хау.
Не случайно в некоторых современных конструкциях реакторов Areva (в EPR и KERENA) используются ключевые немецкие разработки; кроме того, французская компания завершила некоторые проекты Siemens-KWU, а также осуществляла техническое обслуживание и модернизацию блоков немецкой конструкции в разных странах. Отказ германского частного бизнеса от развития реакторных технологий в дальнейшем был усилен поворотом, который произошел в государственной энергетической политике Германии после аварии на японской АЭС «Фукусима-1». Новая энергостратегия ФРГ, принятая в 2011 году, предусматривает полный отказ страны к концу 2022 года от ядерной энергетики.
Иной путь, но с похожим финалом проделали другие значимые поставщики, возникшие в 1940–1950-х годах в Германии и Швеции. Так, конкуренцию KWU пыталась составить группа, постепенно сформировавшаяся в Германии вокруг дочерних структур швейцарского электротехнического концерна Brown Boveri & Cie (BBC) при участии немецких, американских и других компаний.
В начале 1960-х годов Brown Boveri и немецкая машиностроительная и металлургическая компания Fried Krupp создали в Германии совместное предприятие (в равных долях) Brown Boveri — Krupp Reactorbau GMBH (BBK), основной целью которого было внедрение оригинальной технологии высокотемпературного газоохлаждаемого реактора с шаровыми твэлами.
Экспериметальный реактор такого рода мощностью 17 МВт был построен в 1966 году в Юлихе. К началу 1970-х годов Krupp вышла из предприятия, а компания BBK была трансформирована в Hochtemperatur Reaktorbau GmbH (HRB), контрольная доля в которой (поначалу 90 %, позже — 55 %) перешла к Brown Boveri, а другим участником проекта стала (с 1973 года) американская Gulf General Atomic (ныне General Atomics — GA), развивавшая эту же ветвь реакторных технологий в США.
GA создала экспериментальный ВТГР для АЭС «Пич-Боттом» и опытно-промышленный — для АЭС «Форт Сент Врейн», пущенные, соответственно, в 1966 и 1976 годах в США. В них использовался похожий принцип дисперсионного топлива, но изготавливалось оно в виде призматических блоков. Впоследствии GA усовершенствовала это направление, но оно до сих пор не коммерциализовано. Между тем в Германии GA приняла участие в развитии концепции ВТГР с шаровой засыпкой активной зоны. Следующий шаг на этом пути был сделан консорциумом, в который вошли HRB, ее основной владелец Brown Boveri и немецкая компания Nukem GMBH.
Он стал поставщиком технологии на порядок более мощного (около 300 МВт) высокотемпературного реактора THTR-300, строительство которого началось в 1971 году в районе Хамма на западе ФРГ. Названные и другие компании планировали дальнейшее развитие этой концепции и смежных технологий, в частности, внедрение в конструкцию РУ прямого газотурбинного цикла, газификации углей, производства водорода с помощью этого типа реакторов и так далее.
Эти планы не осуществились — по сей день в мире нет ни одного действующего коммерческого ВТГР, — но созданные тогда в Германии ноу-хау и отчасти производственная база использовались в ряде подобных конструкций, разработанных в дальнейшем в разных странах мира.
Между тем Brown Boveri также попыталась занять место на рынке легководных реакторных технологий. В 1971 году компания создала консорциум с B&W — Babcock, Brown Boveri Reaktor GMBH (BBR), целью которого было внедрение реакторов PWR, для начала в Германии. Консорциум стал поставщиком РУ АЭС «Мюльхайм Керлих», строительство которой началось в 1975 году, а также планировал другие проекты на немецком рынке.
Лишь первый из них был завершен, но и его судьба сложилась неудачно: из-за организационных проблем станция строилась и вводилась в эксплуатацию 13 лет вместо шести запланированных, а проработала лишь около года, после чего лицензия была аннулирована, и возобновить ее не удалось.
В конце 1980-х годов Brown Boveri объединилась с частной шведской энергомашиностроительной компанией ASEA, что привело к созданию компании ASEA Brown Boveri (ABB) — одной из крупнейших электротехнических корпораций мира. В нее вошли ядерно-технологические активы Brown Boveri и более успешного в коммерческом плане атомного бизнеса шведского партнера, существовавшего до этого в рамках компании ASEA-Atom.
Последняя сформировалась в 1960-х годах слиянием части активов контролируемой шведским государством компании AB Atomenergi c отраслевыми активами частной ASEA. На счету первой было, среди прочего, создание в 1950–1960-х годах «эндемичной» шведской ветви тяжеловодных реакторных технологий, не нашедшей коммерческого применения. ASEA же в 1960-х годах создала собственную разновидность BWR, внедренную к середине 1980-х годов на ряде шведских и финских энергоблоков АЭС, большинство которых работает по сей день.
После слияния частных и государственных ядерно-технологических активов шведская компания разработала еще несколько концептуальных реакторных конструкций, в том числе эволюционные модели кипящих реакторов мощностью около 1400 МВт и ~1500 МВт.
Таким образом, шведско-швейцарский концерн ABB получил солидное технологическое наследство от Asea и Brown Boveri. В добавление к этому вскоре после слияния (в 1990 году) новообразованная группа ABB поглотила компанию Combustion Engineering. Однако новый поставщик возник едва ли не в худшее время в истории атомного рынка: спад, наметившийся на нем еще в конце 1970-х годов, после аварии в Чернобыле превратился в настоящий кризис; ряд стран, все еще открытых для иностранных ядерных технологий, резко сократили свои ядерные программы.
К тому же приобретение CE обернулось значительными убытками, связанными с урегулированием исков к американской компании за широкое использование асбеста во многих ее изделиях. ABB выплатила более $1 млрд по различным исковым требованиям, что негативно сказалось на ее финансовом положении. Неудивительно, что через несколько лет ABB сама оказалась на грани разделения и в 2000 году продала весь свой атомный бизнес британской BNFL.
GA создала экспериментальный ВТГР для АЭС «Пич-Боттом» и опытно-промышленный — для АЭС «Форт Сент Врейн», пущенные, соответственно, в 1966 и 1976 годах в США. В них использовался похожий принцип дисперсионного топлива, но изготавливалось оно в виде призматических блоков. Впоследствии GA усовершенствовала это направление, но оно до сих пор не коммерциализовано. Между тем в Германии GA приняла участие в развитии концепции ВТГР с шаровой засыпкой активной зоны. Следующий шаг на этом пути был сделан консорциумом, в который вошли HRB, ее основной владелец Brown Boveri и немецкая компания Nukem GMBH.
Он стал поставщиком технологии на порядок более мощного (около 300 МВт) высокотемпературного реактора THTR-300, строительство которого началось в 1971 году в районе Хамма на западе ФРГ. Названные и другие компании планировали дальнейшее развитие этой концепции и смежных технологий, в частности, внедрение в конструкцию РУ прямого газотурбинного цикла, газификации углей, производства водорода с помощью этого типа реакторов и так далее.
Эти планы не осуществились — по сей день в мире нет ни одного действующего коммерческого ВТГР, — но созданные тогда в Германии ноу-хау и отчасти производственная база использовались в ряде подобных конструкций, разработанных в дальнейшем в разных странах мира.
Между тем Brown Boveri также попыталась занять место на рынке легководных реакторных технологий. В 1971 году компания создала консорциум с B&W — Babcock, Brown Boveri Reaktor GMBH (BBR), целью которого было внедрение реакторов PWR, для начала в Германии. Консорциум стал поставщиком РУ АЭС «Мюльхайм Керлих», строительство которой началось в 1975 году, а также планировал другие проекты на немецком рынке.
Лишь первый из них был завершен, но и его судьба сложилась неудачно: из-за организационных проблем станция строилась и вводилась в эксплуатацию 13 лет вместо шести запланированных, а проработала лишь около года, после чего лицензия была аннулирована, и возобновить ее не удалось.
В конце 1980-х годов Brown Boveri объединилась с частной шведской энергомашиностроительной компанией ASEA, что привело к созданию компании ASEA Brown Boveri (ABB) — одной из крупнейших электротехнических корпораций мира. В нее вошли ядерно-технологические активы Brown Boveri и более успешного в коммерческом плане атомного бизнеса шведского партнера, существовавшего до этого в рамках компании ASEA-Atom.
Последняя сформировалась в 1960-х годах слиянием части активов контролируемой шведским государством компании AB Atomenergi c отраслевыми активами частной ASEA. На счету первой было, среди прочего, создание в 1950–1960-х годах «эндемичной» шведской ветви тяжеловодных реакторных технологий, не нашедшей коммерческого применения. ASEA же в 1960-х годах создала собственную разновидность BWR, внедренную к середине 1980-х годов на ряде шведских и финских энергоблоков АЭС, большинство которых работает по сей день.
После слияния частных и государственных ядерно-технологических активов шведская компания разработала еще несколько концептуальных реакторных конструкций, в том числе эволюционные модели кипящих реакторов мощностью около 1400 МВт и ~1500 МВт.
Таким образом, шведско-швейцарский концерн ABB получил солидное технологическое наследство от Asea и Brown Boveri. В добавление к этому вскоре после слияния (в 1990 году) новообразованная группа ABB поглотила компанию Combustion Engineering. Однако новый поставщик возник едва ли не в худшее время в истории атомного рынка: спад, наметившийся на нем еще в конце 1970-х годов, после аварии в Чернобыле превратился в настоящий кризис; ряд стран, все еще открытых для иностранных ядерных технологий, резко сократили свои ядерные программы.
К тому же приобретение CE обернулось значительными убытками, связанными с урегулированием исков к американской компании за широкое использование асбеста во многих ее изделиях. ABB выплатила более $1 млрд по различным исковым требованиям, что негативно сказалось на ее финансовом положении. Неудивительно, что через несколько лет ABB сама оказалась на грани разделения и в 2000 году продала весь свой атомный бизнес британской BNFL.
BNFL (British Nuclear Fuels), впрочем, ненамного пережила поглощенных ею конкурентов. Корни этой компании уходят к истокам британской ядерной программы. Первоначально, в 1940-х годах, за ее реализацию отвечало непосредственно министерство снабжения Великобритании, под эгидой которого были разработаны и построены первые реакторы — наработчики оружейных материалов в Харуэлле и Виндскейле (Селлафилде), а также первые конструкции энергетических (в то время применявшихся как двухцелевые) газоохлаждаемых реакторов первого поколения Magnox.
В 1954 году министерство создало специальную госструктуру — Управление по атомной энергии Соединенного Королевства (UKAEA), которому передало функции распоряжения основными аспектами ядерной программы, включая весь комплекс развития технологий и строительство объектов. UKAEA, среди прочего, развивала созданные до нее технологии, в том числе обогащения урана, фабрикации топлива, переработки ОЯТ, а также совершенствовала реакторы Magnox и разработала ряд новых реакторных технологий, включая опытный быстрый реактор в Дунрее, энергоблок с кипящим тяжеловодным реактором в Уинфрите и усовершенствованный газоохлаждаемый реактор AGR, ставший в конце концов основой британской ядерной генерации.
Первоначально UKAEA сама поставляла реакторы, однако затем большинство их проектировалось и строилось разнообразными консорциумами, сформированными преимущественно из британских частных компаний, состав которых неоднократно менялся, в том числе в процессе реализации проектов. В силу этого и некоторых конструктивных особенностей, британские газоохлаждаемые РУ отличаются очень низкой степенью унификации.
В 1971 году правительство разделило атомные активы, выделив их коммерческую и производственно-технологическую составляющие гражданского (в первые годы — и военного тоже) назначения в отдельную компанию British Nuclear Fuels Ltd. (первоначально общество с ограниченной ответственностью, BNFL в 1984 году была преобразована в публичную компанию — British Nuclear Fuels Plc.). Она не только поставляла широкий спектр ядерных технологий, но и владела значительной частью объектов ядерной генерации и ЯТЦ.
1990-е и первая половина 2000-х годов характеризуются кипучей деятельностью BNFL в разных направлениях: она формирует дочерние структуры в США и расширяет там свой бизнес; в 1999–2000 годах поглощает атомный бизнес Westinghouse и ABB вместе с правами на технологии ВТГР и легководных реакторов Combustion Engineering; внедряет на рынках свои версии топлива для РУ российской конструкции ВВЭР-440 и ВВЭР-1000; участвует в проекте создания высокотемпературного реактора в ЮАР и так далее.
Однако к середине 2000-х правительство Великобритании пересмотрело стратегические приоритеты, отказавшись от расширения атомной энергетики и экспансии на рынке ядерных технологий, отдав предпочтение финансовой оптимизации государственной части атомной отрасли и решению проблем «ядерного наследия». В результате была проведена реструктуризация BNFL, а значительная часть ее активов приватизирована.
Этот процесс в конце концов привел к возникновению ряда самостоятельных компаний и организаций, таких как Управление по выводу из эксплуатации (NDA — госструктура, отвечающая за объекты ЯТЦ и ядерного наследия и владеющая станциями с реакторами Magnox), Nexia Solutions (на основе блока НИОКР BNFL; ныне это британский исследовательский центр NNL), EnergySolutions (на базе бизнеса BNFL по выводу из эксплуатации в США) и так далее. В рамках этого процесса бизнес поставки реакторных технологий, сосредоточенный к тому времени в Westinghouse, был продан в 2006 году японской Toshiba.
В то же время оставшиеся «британскими» конструкции газоохлаждаемых реакторов AGR и Magnox, существенно уступая распространенным типам легководных и тяжеловодных РУ в экономической эффективности — как текущей, так и за жизненный цикл, — оказались практически тупиковой ветвью реакторных технологий. Таким образом, с ликвидацией BNFL Великобритания лишилась места в рыночной нише поставки комплексных реакторных технологий.
В 1954 году министерство создало специальную госструктуру — Управление по атомной энергии Соединенного Королевства (UKAEA), которому передало функции распоряжения основными аспектами ядерной программы, включая весь комплекс развития технологий и строительство объектов. UKAEA, среди прочего, развивала созданные до нее технологии, в том числе обогащения урана, фабрикации топлива, переработки ОЯТ, а также совершенствовала реакторы Magnox и разработала ряд новых реакторных технологий, включая опытный быстрый реактор в Дунрее, энергоблок с кипящим тяжеловодным реактором в Уинфрите и усовершенствованный газоохлаждаемый реактор AGR, ставший в конце концов основой британской ядерной генерации.
Первоначально UKAEA сама поставляла реакторы, однако затем большинство их проектировалось и строилось разнообразными консорциумами, сформированными преимущественно из британских частных компаний, состав которых неоднократно менялся, в том числе в процессе реализации проектов. В силу этого и некоторых конструктивных особенностей, британские газоохлаждаемые РУ отличаются очень низкой степенью унификации.
В 1971 году правительство разделило атомные активы, выделив их коммерческую и производственно-технологическую составляющие гражданского (в первые годы — и военного тоже) назначения в отдельную компанию British Nuclear Fuels Ltd. (первоначально общество с ограниченной ответственностью, BNFL в 1984 году была преобразована в публичную компанию — British Nuclear Fuels Plc.). Она не только поставляла широкий спектр ядерных технологий, но и владела значительной частью объектов ядерной генерации и ЯТЦ.
1990-е и первая половина 2000-х годов характеризуются кипучей деятельностью BNFL в разных направлениях: она формирует дочерние структуры в США и расширяет там свой бизнес; в 1999–2000 годах поглощает атомный бизнес Westinghouse и ABB вместе с правами на технологии ВТГР и легководных реакторов Combustion Engineering; внедряет на рынках свои версии топлива для РУ российской конструкции ВВЭР-440 и ВВЭР-1000; участвует в проекте создания высокотемпературного реактора в ЮАР и так далее.
Однако к середине 2000-х правительство Великобритании пересмотрело стратегические приоритеты, отказавшись от расширения атомной энергетики и экспансии на рынке ядерных технологий, отдав предпочтение финансовой оптимизации государственной части атомной отрасли и решению проблем «ядерного наследия». В результате была проведена реструктуризация BNFL, а значительная часть ее активов приватизирована.
Этот процесс в конце концов привел к возникновению ряда самостоятельных компаний и организаций, таких как Управление по выводу из эксплуатации (NDA — госструктура, отвечающая за объекты ЯТЦ и ядерного наследия и владеющая станциями с реакторами Magnox), Nexia Solutions (на основе блока НИОКР BNFL; ныне это британский исследовательский центр NNL), EnergySolutions (на базе бизнеса BNFL по выводу из эксплуатации в США) и так далее. В рамках этого процесса бизнес поставки реакторных технологий, сосредоточенный к тому времени в Westinghouse, был продан в 2006 году японской Toshiba.
В то же время оставшиеся «британскими» конструкции газоохлаждаемых реакторов AGR и Magnox, существенно уступая распространенным типам легководных и тяжеловодных РУ в экономической эффективности — как текущей, так и за жизненный цикл, — оказались практически тупиковой ветвью реакторных технологий. Таким образом, с ликвидацией BNFL Великобритания лишилась места в рыночной нише поставки комплексных реакторных технологий.
http://atomicexpert.com/page328778.html
Высшая лига 2
Среди глобальных поставщиков технологий энергетических реакторов есть и такие игроки, которые только начали выходить на мировой рынок. Большинство из них первые десятилетия своей деятельности посвятили удовлетворению отечественного спроса. Но теперь они готовы составить мощную конкуренцию действующим лидерам Высшей лиги.
Все они начинали с внедрения «под ключ» иностранных технологий, затем освоили их копирование, впоследствии привносили в них все больше изменений, пока не научились создавать реакторы, конструктивно весьма далеко отстоящие от зарубежных оригиналов. В итоге они тихой сапой выдвинулись на передовые рубежи в некоторых нишах реакторостроения.
Так, индусы разработали самый продвинутый тяжеловодный энергетический реактор, в скором времени могут стать державой № 2 в деле промышленного освоения быстрых нейтронов, а в ториевом цикле и вовсе оказаться впереди всех. Китайцы, очевидно, не только запустят первый в мире AP1000, но и продвинутся дальше своих американских учителей в развитии технологии пассивных PWR. Японцы, среди прочего, предлагают на рынках кипящие реакторы третьего поколения, в эксплуатации которых только они имеют практический опыт.
Наконец, Корея уже начала экспорт PWR последнего поколения и стала первой страной, предложившей сертифицированный коммерческий малый интегральный реактор с водой под давлением.
И это лишь некоторые примечательные достижения поставщиков из этих государств, которые совсем скоро заставят подвинуться ветеранов на глобальном рынке.
Заявившие о себе
Япония
Японские компании стали осваивать реакторные технологии практически одновременно с немецкими и французскими, и не менее успешно. Однако в отличие от них японцы не торопились с экспортом своих конструкций. В нынешнем столетии они стали сокращать отставание, однако экспансия за рубеж не успела принести плоды в виде построенных по их технологии атомных станций. Пока в большинстве случаев японцы проникают на зарубежные рынки в альянсе с иностранными компаниями либо через их посредство.
Первый пример — компания Mitsubishi Heavy Industries Ltd. Она возникла в 1930-х годах как подразделение финансово-промышленной группы Mitsubishi, специализировавшееся преимущественно на судостроении, авиастроении и военных заказах. Антимонопольное законодательство, принятое после Второй мировой войны под влиянием оккупационных властей США, привело к разделению ряда японских семейно-клановых холдингов (так называемых дзайбацу) на множество формально самостоятельных частей.
Это произошло и с Mitsubishi и ее дочерней структурой MHI. Впоследствии происходила постепенная консолидация группы Mitsubishi с формальным и неформальным объединением ее «осколков» (что типично и для других японских групп). В конце 1950-х годов целый ряд компаний группы создали поставщика ядерных технологий — Mitsubishi Atomic Power Industries (MAPI). В 1962 году три из множества осколков прежней Mitsubishi объединились, что привело два года спустя к восстановлению компании Mitsubishi Heavy Industries. Впоследствии MHI поглотила MAPI. Mitsubishi с самого начала сделала главную ставку на технологии PWR. Все проекты внедрения данного типа реакторов на АЭС в Японии осуществлялись с участием компаний этой группы.
В 1960–1980-х годах в стране внедрялись PWR конструкции Westinghouse, роль Mitsubishi сводилась к изготовлению основного оборудования. В Японии последовательно внедрялись двух-, трех- и четырехпетлевые РУ Westinghouse (соответственно с 1970-го, 1974-го, 1979 года). Для впервые строившихся реакторов каждого из этих видов американская компания сама поставляла большую часть основного оборудования ядерного острова, а группа Mitsubishi, как правило, обеспечивала отдельные компоненты ядерного острова и была основным поставщиком неядерной части — такое разделение на начальном этапе было характерно и для других японских поставщиков.
Для последующих РУ данного вида локализация возрастала, и Mitsubishi превращалась в основного или единственного поставщика оборудования не только турбинного, но и ядерного острова.
Photo: toshiba.com
В 1975–1985 годах в Японии под эгидой правительства и с участием организаций НИОКР и ведущих компаний отрасли, включая Mitsubishi, осуществлялась программа развития и стандартизации легководных реакторов, призванная, во‑первых, добиться полной технологической независимости от зарубежных компаний, во‑вторых, повысить эффективность и безопасность АЭС.
Дело в том, что в 1970-х годах в Японии нередко возникали проблемы с качеством и надежностью оборудования, которые приводили к частым неплановым остановам энергоблоков АЭС и снижению среднего КИУМ до уровня порядка 40 %. В рамках первых двух этапов программы были разработаны японские версии гигаваттных реакторов второго поколения BWR/5, BWR/6 конструкции GE и четырехпетлевых PWR от Westinghouse.
С 1980-х годов все новые PWR в Японии стали полностью поставляться MHI, по ее технологии в Японии построено 20 энергоблоков. Третий, заключительный этап программы предполагал создание японских концепций усовершенствованных PWR и BWR третьего поколения. К началу нынешнего столетия Mitsubishi завершила разработку детального дизайна такого реактора (APWR мощностью 1538 МВт), осуществлявшуюся при содействии Westinghouse (до ее продажи Toshiba) и пяти энергокомпаний Японии.
MHI также создала две более мощные (порядка 1700 МВт) версии этой РУ, адаптированные под требования рынков Европы и США. Однако твердых планов внедрения APWR пока нет, в отличие от упомянутой в первой части этой статьи совместной разработки с компанией Areva — реактора ATMEA1.
Дело в том, что в 1970-х годах в Японии нередко возникали проблемы с качеством и надежностью оборудования, которые приводили к частым неплановым остановам энергоблоков АЭС и снижению среднего КИУМ до уровня порядка 40 %. В рамках первых двух этапов программы были разработаны японские версии гигаваттных реакторов второго поколения BWR/5, BWR/6 конструкции GE и четырехпетлевых PWR от Westinghouse.
С 1980-х годов все новые PWR в Японии стали полностью поставляться MHI, по ее технологии в Японии построено 20 энергоблоков. Третий, заключительный этап программы предполагал создание японских концепций усовершенствованных PWR и BWR третьего поколения. К началу нынешнего столетия Mitsubishi завершила разработку детального дизайна такого реактора (APWR мощностью 1538 МВт), осуществлявшуюся при содействии Westinghouse (до ее продажи Toshiba) и пяти энергокомпаний Японии.
MHI также создала две более мощные (порядка 1700 МВт) версии этой РУ, адаптированные под требования рынков Европы и США. Однако твердых планов внедрения APWR пока нет, в отличие от упомянутой в первой части этой статьи совместной разработки с компанией Areva — реактора ATMEA1.
Японская АЭС «Такахама-1»
Photo: Flickr/IAEA
Photo: Flickr/IAEA
Другой крупнейший японский поставщик ядерных технологий — Toshiba Corporation — возник в 1939 году в результате слияния двух компаний, входивших в дзайбацу Mitsui. Компания, на протяжении более 40 лет называвшаяся Tokyo Shibaura Denki, в начале 1980-х сменила имя на известное сегодня. Toshiba вышла на атомный рынок в 1950-х годах, начав с поставки критических сборок, СУЗ для первых японских исследовательских реакторов.
В коммерческой ядерной энергетике компания на протяжении полувека специализировалась на кипящих реакторных установках. В конце 1960-х Toshiba впервые приняла участие в проектах строительства АЭС в Японии совместно с General Electric. В начале 1970-х Toshiba стала основным поставщиком паропроизводящей установки и неядерной части для ряда энергоблоков с реакторами конструкции GE.
В рамках упомянутой выше национальной программы Toshiba и Hitachi создали, как упоминалось, японские версии BWR-5 (базовая конструкция этой РУ была разработана GE в 1969 году) и BWR-6 (создана GE в 1972 году). Обе компании поставляли такие реакторы на ряд строящихся АЭС в Японии («Фукусима-II», «Фукусима-I» «Касивадзаки-Карива», «Хигасидори», «Хамаока»).
В 1970–1980-х годах Toshiba приняла участие в разработке реактора ABWR и стала первой компанией, поставившей такой реактор — для блока № 6 АЭС «Касивадзаки-Карива», пущенного в 1996 году. В последующем Toshiba начала предлагать на рынках собственные доработанные версии энергоблоков с ABWR.
В частности, в США компания продвигает реакторную установку, имеющую незначительные отличия от РУ мощностью 1326 МВт, ранее сертифицированной в этой стране компанией GE. В то же время в Европе Toshiba предлагает заметно отличающуюся версию мощностью более 1600 МВт, в которой шире использованы заимствования из концептуальных кипящих реакторов, технологии которых достались Toshiba «по наследству» от ABB.
За полвека работы на атомном рынке Toshiba была основным подрядчиком при строительстве 17 энергоблоков АЭС в Японии и поставщиком отдельных компонентов для пяти блоков.В коммерческой ядерной энергетике компания на протяжении полувека специализировалась на кипящих реакторных установках. В конце 1960-х Toshiba впервые приняла участие в проектах строительства АЭС в Японии совместно с General Electric. В начале 1970-х Toshiba стала основным поставщиком паропроизводящей установки и неядерной части для ряда энергоблоков с реакторами конструкции GE.
В рамках упомянутой выше национальной программы Toshiba и Hitachi создали, как упоминалось, японские версии BWR-5 (базовая конструкция этой РУ была разработана GE в 1969 году) и BWR-6 (создана GE в 1972 году). Обе компании поставляли такие реакторы на ряд строящихся АЭС в Японии («Фукусима-II», «Фукусима-I» «Касивадзаки-Карива», «Хигасидори», «Хамаока»).
В 1970–1980-х годах Toshiba приняла участие в разработке реактора ABWR и стала первой компанией, поставившей такой реактор — для блока № 6 АЭС «Касивадзаки-Карива», пущенного в 1996 году. В последующем Toshiba начала предлагать на рынках собственные доработанные версии энергоблоков с ABWR.
В частности, в США компания продвигает реакторную установку, имеющую незначительные отличия от РУ мощностью 1326 МВт, ранее сертифицированной в этой стране компанией GE. В то же время в Европе Toshiba предлагает заметно отличающуюся версию мощностью более 1600 МВт, в которой шире использованы заимствования из концептуальных кипящих реакторов, технологии которых достались Toshiba «по наследству» от ABB.
В отличие от некоторых других участников глобального рынка ядерных технологий и подобно двум другим японским поставщикам, Toshiba способна осуществлять полный цикл поставки всего основного оборудования ядерной и неядерной части АЭС: от разработки и проектирования до изготовления и монтажа.
В то же время приобретение контроля над Westinghouse в 2006 году сделало Toshiba единственным в мире холдингом, объединившим обширный опыт поставки коммерческих технологий как BWR, так и PWR.
Hitachi Ltd. сформировалась в период с 1910 по 1920 год как электротехническая компания. Сделала первые шаги на рынке атомных технологий в 1950-х годах. С середины 1960-х (с проекта АЭС «Цуруга») начала участвовать во внедрении в Японии кипящих технологий, которые превратились в основную специализацию холдинга в атомном секторе его бизнеса.
В начале 1970-х годов Hitachi первой в Японии освоила выпуск полного спектра основного оборудования ядерного острова конструкции GE и стала получать заказы на его изготовление при строительстве некоторых энергоблоков с американскими BWR не только в Японии, но и в США и других странах.
В начале 1980-х Hitachi дебютировала в качестве поставщика стандартизированных японских версий BWR второго поколения для АЭС «Фукусима-II» и затем поставляла такие РУ, наряду с Toshiba, для других проектов в Японии. Будучи соразработчиком реактора ABWR, Hitachi стала первым поставщиком полного комплекта оборудования АЭС с таким реактором — ядерного и неядерного острова для блока № 2 АЭС «Сика», пущенного в 2006 году.
После объединения ядерного бизнеса с американским гигантом Hitachi стала участвовать в продвижении ESBWR и ряда других конструкций, созданных ранее GE, однако в качестве инвестора она наиболее активно предлагает на разных рынках реактор ABWR, в практическом внедрении которого имеет наибольший опыт среди других участников рынка.
Японские поставщики уникальных и перспективных технологий
">Помимо развития коммерческих линеек легководных реакторов, японские поставщики участвовали в создании единичных экспериментальных и опытных конструкций: быстрых, высокотемпературных, тяжеловодных и судовых реакторов. Однако ключевую роль в разработке концепций таких РУ сыграли государственные структуры, в итоге интегрированные в Агентство по атомной энергии Японии (JAEA) — госорганизацию, занимающуюся разнообразными атомными НИОКР.К таким структурам относятся бывший Японский институт ядерных исследований (JAERI); Корпорация ядерного топлива (AFC), преобразованная в октябре 1967 года в Корпорацию развития энергетических реакторов и ядерного топлива (PNC), а в конце 1990-х годов превращенная в Японский институт развития ядерно-топливного цикла (JNC). В результате слияния в 2005 году JNC и JAERI возникло JAEA.
AFC разработала первую критсборку на быстрых нейтронах FCA (пущенную в 1967 году). PNC создала, среди прочего, экспериментальный быстрый реактор «Джойо» (1977 год) и опытный реактор на быстрых нейтронах «Монжу» (1996 год). Поставщиками оборудования быстрых РУ стали Hitachi, Toshiba, MHI и Fuji Electric Holdings. В то же время создание перспективной линейки коммерческих бридеров с натриевым теплоносителем по согласованию с правительством в середине 2000-х годов было возложено на MHI.
PNC, кроме того, разработала тяжеловодную РУ с кипящим легководным теплоносителем ATR, способную работать на разновидности MOX-топлива, впервые в мировой практике заполнявшего всю активную зону. Поставщиком основного оборудования РУ, построенного в Фуджене и проработавшего с 1979 по 2003 год, была Hitachi.
JAERI с конца 1950-х годов строила на своей площадке в Токаймуре первые в Японии исследовательские реакторы (легководный JPR-1 и тяжеловодные JPR-2 и JPR-3) и совместно с MAPI создала единственный действовавший в Японии транспортный PWR, установленный в начале 1970-х на экспериментальном гражданском атомном судне «Муцу».
JAERI также была ведущей организаций по НИОКР в сфере ВТГР и в конце 1980-х разработала первую в Японии экспериментальную РУ такого рода HTTR. Она была построена и пущена в 1990-х и продемонстрировала длительную устойчивую работу в сверхвысокотемпературном (~950 °C) режиме и безопасность при испытаниях с удалением теплоносителя из активной зоны.
Установка корпуса реактора ВТГР на строящейся опытной АЭС в заливе Шидао, провинция Шаньдун, Китай, март 2016 г.
Photo: AP Photo
Photo: AP Photo
Китай
В Китае основными поставщиками реакторных технологий стали три компании: CNNC, CGN и SNPTC. Китай позже других стран с развитой атомной отраслью приступил к созданию ядерной генерации: несколько десятилетий в КНР развивались преимущественно технологии, связанные с ядерно-оружейным комплексом.
В конце 1970-х годов Пекин решил создать гражданский сектор атомной отрасли для диверсификации энергобаланса, который был почти полностью «угольным».
Для решения этой задачи Госсовет КНР, в частности, создал в 1988 году на базе ряда структур ЯОК и НИОКР компанию China National Nuclear Corporation (CNNC), которая поначалу отвечала за комплексное развитие как военной, так и гражданской атомной энергетики. Впоследствии некоторые функции управления и регулирования в отрасли были выделены из CNNC в отдельные государственные организации и компании, в частности, в 1998–1999 годах таким способом было создано Управление по атомной энергии Китая и компания China Nuclear Engineering & Construction Corporation (CNEC).
Возникнув как госкомпания, CNNC до сих пор остается под прямым контролем правительства КНР. В то же время она «обросла» дочерними структурами, специализирующимися на тех или иных сферах деятельности. Хотя некоторые из этих структур были акционированы и часть акций продана сторонним инвесторам (включая китайские госкомпании), они остаются под преимущественным контролем CNNC — крупнейшего инвестора атомной отрасли Китая, участвующего не только в создании, но и во внедрении нескольких реакторных технологий, а также контролирующего большую часть ядерно-топливного цикла.
Другой поставщик, China General Nuclear Power Corporation (CGN), был создан в 1994 году в рамках реализации проекта внедрения в Китае французских реакторных технологий. Компания, много лет называвшаяся China Guangdong Nuclear Power Group Co. Ltd. (CGNPC), первоначально контролировалась совместно центральным правительством КНР и китайской провинцией Гуандун, владевшей 45 % акций. Однако в сентябре 2012 года произошло существенное перераспределение контроля в пользу федеральных властей: 82 % акций стали принадлежать Комиссии по управлению и надзору за государственными активами при Госсовете КНР, 8 % — CNNC, и лишь 10 % остались у провинции.
Строительство первого энергоблока АЭС «Чанцзян», южный Китай, провинция Хайнань Photo: AP Photo
Третий поставщик формально возник в мае 2007 года, после того как Госсовет принял решение о покупке, постепенной локализации, последующем развитии и широком внедрении технологии поколения III+ — реактора AP1000. Для решения этой задачи была создана компания State Nuclear Power Technology Corporation Ltd. (SNPTC), 60 % акций которой принадлежало центральному правительству, а по 10 % — четырем компаниям, также подконтрольным в основном государству: CNNC, CGN, China Power Investment Corporation (CPI) и China National Technical Import & Export Corporation (CNTIEC).
Новообразованной компании был переподчинен Шанхайский научно-исследовательский и проектный институт атомной энергетики (SNERDI), ранее подконтрольный CNNC и бывший с 1970 года одним из основных разработчиков отечественных ядерных технологий. В 2015 году произошло слияние SNPTC и China Power Investment Corporation (CPI), в результате которого возникла State Power Investment Corporation (SPIC).
SNPTC стала ее дочерней структурой, специализирующейся на поставке ядерных технологий. Однако новообразованная группа, подобно CNNC и CGN, является не только поставщиком технологий и изготовителем оборудования, но и владельцем и оператором производственных активов в энергетике.
В конце 1970-х годов Пекин принял принципиальное решение о приобретении зарубежных реакторных технологий и параллельном создании собственных. В качестве первой импортируемой технологии был выбран французский реактор 900-мегаваттной серии в версии, внедренной на блоках №№ 5, 6 АЭС «Гравлин» во Франции. На основе этой конструкции было решено построить первую очередь АЭС «Даявань», расположенной в провинции Гуандун недалеко от Гонконга и созданной тогда же рядом свободной экономической зоны в Шэньчжэне.
Станция, вступившая в строй в начале 1994 года, была рассчитана на поставки электричества для этих двух динамично развивающихся городов, поэтому проект осуществлялся при участии гонконгских инвесторов. В 1992–1996 годах компании CNNC и CGNPC подписали ряд соглашений и дополнительных протоколов к ним с Framatome и EDF о передаче технологий французских реакторов CPY, N4 и P4. Эти технологии были использованы для разработки ряда моделей китайских реакторных установок.
Китайские поставщики перспективных технологий
Помимо больших PWR, китайские поставщики развивают и другие технологические направления. Так, на третьей очереди АЭС «Циньшань», принадлежащей CNNC, были построены два канадских тяжеловодных реактора CANDU-6 в самой продвинутой из всех действующих в мире версий этой модели.
В соответствии с соглашениями, заключенными в 2008 году дочерними структурами CNNC с AECL, а затем в 2014 году — с преемником канадской компании — Candu Energy, китайский и канадский поставщики совместно разрабатывают реактор AFCR, специально приспособленный для работы на топливе из переработанного ОЯТ легководных реакторов и тория, которым богат Китай. За развитие этой технологии отвечает дочерняя структура CNNC — Институт ядерной энергетики Китая (NPIC), имеющий опыт НИОКР в сфере реакторостроения с конца 1950-х годов.
CNNC также создает реакторы на быстрых нейтронах, находясь на первых стадиях этого процесса. За НИОКР в этом направлении, которое рассматривается как ключевое для КНР на отдаленную перспективу, отвечает прежде всего Китайский институт атомной энергии (CIAE) — дочерняя структура CNNC. Попытки CNNC договориться с Росатомом о внедрении в Китае БН-800 до сих пор не увенчались успехом, и компании приходится рассчитывать преимущественно на внутренние ресурсы.
CNNC делает основную ставку на быстрые бридеры с натриевым охлаждением, MOX и металлическим (в перспективе) топливом. CIAE создал при содействии России экспериментальный быстрый реактор CEFR электрической мощностью 20 МВт с натриевым теплоносителем, пущенный в 2010 году.
С учетом опыта его эксплуатации, выявившей некоторые проблемы, в частности, с теплоотводом и устойчивой работой на полной мощности, и доработки его конструкции, CIAE и другие структуры CNNC создают опытный реактор CDFR электрической производительностью 600 МВт и планируют коммерческий реактор CCFR мощностью около 1200 МВт.
Первый из них находится в завершающей стадии подготовки предварительного проекта, строительство вряд ли начнется раньше 2018 года. Разработку коммерческой РУ планируется завершить к концу 2020-х годов, а в первой половине 2030-х построить головной блок АЭС.
Первым поставщиком технологии высокотемпературных газоохлаждаемых реакторов в Китае стал Институт ядерных и новых энергетических технологий (INET) — структурное подразделение Университета Цинхуа в Пекине. INET, возникший в 1960 году, стоял у истоков ряда ключевых атомных проектов, в частности, в середине 1960-х впервые в Китае самостоятельно создал исследовательский реактор и разработал технологии извлечения плутония из ОЯТ.
Во второй половине 1980-х INET разработал и в 1990-х годах построил с помощью подразделений CNNC, вошедших позже в компанию CNEC, на своей площадке в северо-западном пригороде Пекина экспериментальный высокотемпературный реактор HT-10 с шаровым топливом и гелиевым теплоносителем, конструктивно родственный немецким ВТГР.
Используя опыт его разработки и эксплуатации с начала 2000-х годов, INET совместно с China Nuclear Engineering & Construction Corporation (CNEC) создали опытно-демонстрационную двухреакторную установку HTR-PM общей мощностью 210 МВт. Она в настоящее время строится в провинции Шаньдун консорциумом, в который входят INET, крупная энергокомпания China Huaneng Group (CHNG) и CNEC. Последние две структуры являются основными акционерами и инвесторами проекта.
CNEC, выделенная из CNNC и ставшая самостоятельной государственной инжиниринговой компанией в 1998–1999 годах, специализируется на возведении военных, уникальных и атомных объектов. Она планирует в дальнейшем стать поставщиком создаваемой коммерческой модели ВТГР и сопряженных с нею производств на китайском и международном рынках. В случае реализации демонстрационного проекта по намеченному графику, Китай в 2017 году станет единственной страной в мире с действующими опытно-промышленными ВТГР.
Все китайские поставщики технологий проявили активность в набирающей популярность в мире нише малых модульных PWR. CNNC разработала концептуальный реактор ACP100, SNPTC — стационарные и плавучую разновидности реакторов CAP мощностью 50–200 МВт, CGN — стационарный ACPR100 и плавучий ACPR50S мощностью, соответственно, 140 и 60 МВт. Эти конструкции унифицированы по ряду компонентов с большими реакторами соответствующих серий. Еще на ранних стадиях разработки поставщики стали активно продвигать их на внутреннем и зарубежных рынках.
Единственное перспективное направление «малой ниши», в котором китайским поставщикам пока предложить нечего, — это малые реакторы на быстрых нейтронах. В этой сфере они пока отстают от конкурентов из России, США и Японии, имеющих больший опыт и разработавших свои концептуальные быстрые конструкции.
В соответствии с соглашениями, заключенными в 2008 году дочерними структурами CNNC с AECL, а затем в 2014 году — с преемником канадской компании — Candu Energy, китайский и канадский поставщики совместно разрабатывают реактор AFCR, специально приспособленный для работы на топливе из переработанного ОЯТ легководных реакторов и тория, которым богат Китай. За развитие этой технологии отвечает дочерняя структура CNNC — Институт ядерной энергетики Китая (NPIC), имеющий опыт НИОКР в сфере реакторостроения с конца 1950-х годов.
CNNC также создает реакторы на быстрых нейтронах, находясь на первых стадиях этого процесса. За НИОКР в этом направлении, которое рассматривается как ключевое для КНР на отдаленную перспективу, отвечает прежде всего Китайский институт атомной энергии (CIAE) — дочерняя структура CNNC. Попытки CNNC договориться с Росатомом о внедрении в Китае БН-800 до сих пор не увенчались успехом, и компании приходится рассчитывать преимущественно на внутренние ресурсы.
CNNC делает основную ставку на быстрые бридеры с натриевым охлаждением, MOX и металлическим (в перспективе) топливом. CIAE создал при содействии России экспериментальный быстрый реактор CEFR электрической мощностью 20 МВт с натриевым теплоносителем, пущенный в 2010 году.
С учетом опыта его эксплуатации, выявившей некоторые проблемы, в частности, с теплоотводом и устойчивой работой на полной мощности, и доработки его конструкции, CIAE и другие структуры CNNC создают опытный реактор CDFR электрической производительностью 600 МВт и планируют коммерческий реактор CCFR мощностью около 1200 МВт.
Первый из них находится в завершающей стадии подготовки предварительного проекта, строительство вряд ли начнется раньше 2018 года. Разработку коммерческой РУ планируется завершить к концу 2020-х годов, а в первой половине 2030-х построить головной блок АЭС.
Первым поставщиком технологии высокотемпературных газоохлаждаемых реакторов в Китае стал Институт ядерных и новых энергетических технологий (INET) — структурное подразделение Университета Цинхуа в Пекине. INET, возникший в 1960 году, стоял у истоков ряда ключевых атомных проектов, в частности, в середине 1960-х впервые в Китае самостоятельно создал исследовательский реактор и разработал технологии извлечения плутония из ОЯТ.
Во второй половине 1980-х INET разработал и в 1990-х годах построил с помощью подразделений CNNC, вошедших позже в компанию CNEC, на своей площадке в северо-западном пригороде Пекина экспериментальный высокотемпературный реактор HT-10 с шаровым топливом и гелиевым теплоносителем, конструктивно родственный немецким ВТГР.
Используя опыт его разработки и эксплуатации с начала 2000-х годов, INET совместно с China Nuclear Engineering & Construction Corporation (CNEC) создали опытно-демонстрационную двухреакторную установку HTR-PM общей мощностью 210 МВт. Она в настоящее время строится в провинции Шаньдун консорциумом, в который входят INET, крупная энергокомпания China Huaneng Group (CHNG) и CNEC. Последние две структуры являются основными акционерами и инвесторами проекта.
CNEC, выделенная из CNNC и ставшая самостоятельной государственной инжиниринговой компанией в 1998–1999 годах, специализируется на возведении военных, уникальных и атомных объектов. Она планирует в дальнейшем стать поставщиком создаваемой коммерческой модели ВТГР и сопряженных с нею производств на китайском и международном рынках. В случае реализации демонстрационного проекта по намеченному графику, Китай в 2017 году станет единственной страной в мире с действующими опытно-промышленными ВТГР.
Все китайские поставщики технологий проявили активность в набирающей популярность в мире нише малых модульных PWR. CNNC разработала концептуальный реактор ACP100, SNPTC — стационарные и плавучую разновидности реакторов CAP мощностью 50–200 МВт, CGN — стационарный ACPR100 и плавучий ACPR50S мощностью, соответственно, 140 и 60 МВт. Эти конструкции унифицированы по ряду компонентов с большими реакторами соответствующих серий. Еще на ранних стадиях разработки поставщики стали активно продвигать их на внутреннем и зарубежных рынках.
Единственное перспективное направление «малой ниши», в котором китайским поставщикам пока предложить нечего, — это малые реакторы на быстрых нейтронах. В этой сфере они пока отстают от конкурентов из России, США и Японии, имеющих больший опыт и разработавших свои концептуальные быстрые конструкции.
В рамках задачи создания отечественной технологии ядерной генерации к середине 1980-х годов SNERDI разработал двухпетлевой реактор с водой под давлением CNP-300 мощностью порядка 300 МВт, на основе которого в 1985 году началось строительство первого блока АЭС «Циньшань». Он заработал почти одновременно с французскими реакторами АЭС «Даявань».
Сформированная через несколько лет CNNC, в которую был включен SNERDI, стала развивать эту китайскую технологию, которая, в отличие от французской, не имела ограничений на использование интеллектуальных прав. К середине 1990-х CNNC, используя импортные технологии и опыт CNP-300, создала вдвое более мощный двухпетлевой реактор CNP-600, а в 1997 году начала разработку трехпетлевой гигаваттной конструкции CNP-1000.
Однако в нынешнем столетии эти РУ второго поколения были признаны морально устаревшими и их внедрение ограничилось семью блоками в КНР и четырьмя в Пакистане. CNNC переключилась на разработку технологий третьего поколения: реакторов ACP300, ACP600 и ACP1000 (последний предполагался как наиболее массовый, стандартный дизайн компании).
Параллельным путем шла CGNPC (CGN). Используя соглашение 1996 года с Framatome и EDF о передаче технологий, компания создала реактор CPR1000 мощностью свыше 1000 МВт и его улучшенную версию CPR1000+ поколения II–II+. Эта конструкция стала самой массовой и максимально унифицированной среди построенных в Китае. В конце 2000-х CGN разработала реактор третьего поколения ACPR1000 и его модификацию с измененной активной зоной ACPR1000+. Внедрение этой конструкции началось в 2013 году.
Однако в последние годы правительство КНР поставило задачу унифицировать реакторы ACPR1000+ и ACP1000. Это должно, помимо прочего, обеспечить максимально возможную стандартизацию, удешевить строительство АЭС внутри страны, повысить эффективность экспорта китайских ядерных технологий. Правда, занятые техническим объединением, китайцы на первых порах пренебрегли унификацией бренда, допустив распространение на рынке множества названий новой конструкции: ACC1000, Hualong One, Hualong1, Hualong1000, HPR1000 и другие.
Сформированная через несколько лет CNNC, в которую был включен SNERDI, стала развивать эту китайскую технологию, которая, в отличие от французской, не имела ограничений на использование интеллектуальных прав. К середине 1990-х CNNC, используя импортные технологии и опыт CNP-300, создала вдвое более мощный двухпетлевой реактор CNP-600, а в 1997 году начала разработку трехпетлевой гигаваттной конструкции CNP-1000.
Однако в нынешнем столетии эти РУ второго поколения были признаны морально устаревшими и их внедрение ограничилось семью блоками в КНР и четырьмя в Пакистане. CNNC переключилась на разработку технологий третьего поколения: реакторов ACP300, ACP600 и ACP1000 (последний предполагался как наиболее массовый, стандартный дизайн компании).
Параллельным путем шла CGNPC (CGN). Используя соглашение 1996 года с Framatome и EDF о передаче технологий, компания создала реактор CPR1000 мощностью свыше 1000 МВт и его улучшенную версию CPR1000+ поколения II–II+. Эта конструкция стала самой массовой и максимально унифицированной среди построенных в Китае. В конце 2000-х CGN разработала реактор третьего поколения ACPR1000 и его модификацию с измененной активной зоной ACPR1000+. Внедрение этой конструкции началось в 2013 году.
Однако в последние годы правительство КНР поставило задачу унифицировать реакторы ACPR1000+ и ACP1000. Это должно, помимо прочего, обеспечить максимально возможную стандартизацию, удешевить строительство АЭС внутри страны, повысить эффективность экспорта китайских ядерных технологий. Правда, занятые техническим объединением, китайцы на первых порах пренебрегли унификацией бренда, допустив распространение на рынке множества названий новой конструкции: ACC1000, Hualong One, Hualong1, Hualong1000, HPR1000 и другие.
Строительство Тяньваньской АЭС
Photo: Росатом
Photo: Росатом
Унификация дизайнов активизировалась после того, как контроль над CGN был перераспределен в пользу центрального правительства, которое, таким образом, стало напрямую управлять обоими поставщиками. Еще в 2013 году CNNC и CGN отчитались о создании единого дизайна мощностью 1150 МВт. Этот реактор планируется внедрять как за рубежом, так и в Китае, хотя ранее инициированные проекты в КНР с предшествующими моделями реакторов должны быть завершены.
В ином русле двигалась SNPTC. В 2006 году правительство выбрало реактор AP1000 конструкции Westinghouse в качестве перспективного направления развития китайских ядерных технологий и назначило ответственной за это SNPTC. Компании-соучредители SNPTC (в особенности CNNC) стали инвесторами проектов строительства станций с этим реактором и его дальнейшей доработки.
В соответствии с подписанным в конце 2007 года межправсоглашением КНР с США и рядом договоров, заключенных в последующие годы между Westinghouse и SNPTC, китайская компания в перспективе получала права на американскую технологию и ее производные.
В частности, SNPTC станет поставщиком технологии на внутреннем рынке Китая при строительстве в этой стране пятого и последующих блоков AP1000 и приобретает неограниченные права (включая экспорт) на все созданные на основе AP1000 конструкции мощнее 1350 МВт.
В соответствии с этим SNPTC создала доработанную, в том числе с учетом опыта аварии на АЭС «Фукусима-1», версию AP1000 — реактор Chinese AP1000 (CAP1000), а к 2012 году разработала реактор CAP1400 мощностью 1530 МВт брутто и планировала впоследствии создать более мощные, трехпетлевые версии этой конструкции. В 2014 году SNPTC и Westinghouse заключили соглашение о сотрудничестве при продвижении на глобальном рынке CAP1400 и AP1000. Внедрение CAP1400 предполагалось начать в 2013 году на китайской АЭС «Шидаовань» и в 2013–2014 годах заключить первые соглашения на экспорт этой РУ, однако фактически эти сроки были перенесены на несколько лет.
В ином русле двигалась SNPTC. В 2006 году правительство выбрало реактор AP1000 конструкции Westinghouse в качестве перспективного направления развития китайских ядерных технологий и назначило ответственной за это SNPTC. Компании-соучредители SNPTC (в особенности CNNC) стали инвесторами проектов строительства станций с этим реактором и его дальнейшей доработки.
В соответствии с подписанным в конце 2007 года межправсоглашением КНР с США и рядом договоров, заключенных в последующие годы между Westinghouse и SNPTC, китайская компания в перспективе получала права на американскую технологию и ее производные.
В частности, SNPTC станет поставщиком технологии на внутреннем рынке Китая при строительстве в этой стране пятого и последующих блоков AP1000 и приобретает неограниченные права (включая экспорт) на все созданные на основе AP1000 конструкции мощнее 1350 МВт.
В соответствии с этим SNPTC создала доработанную, в том числе с учетом опыта аварии на АЭС «Фукусима-1», версию AP1000 — реактор Chinese AP1000 (CAP1000), а к 2012 году разработала реактор CAP1400 мощностью 1530 МВт брутто и планировала впоследствии создать более мощные, трехпетлевые версии этой конструкции. В 2014 году SNPTC и Westinghouse заключили соглашение о сотрудничестве при продвижении на глобальном рынке CAP1400 и AP1000. Внедрение CAP1400 предполагалось начать в 2013 году на китайской АЭС «Шидаовань» и в 2013–2014 годах заключить первые соглашения на экспорт этой РУ, однако фактически эти сроки были перенесены на несколько лет.
Первый блок АЭС «Михама» компании Kansai Electric Power, оснащенный реактором с водой под давлением компании Westinghouse, был введен в промышленную эксплуатацию в течение 1970–1971 гг.
Photo: Flickr/Energy.gov
Photo: Flickr/Energy.gov
Южная Корея
Большая, чем в Китае, централизация в развитии ядерных технологий характерна для Южной Кореи. Подобно ряду других стран, она пошла по пути адаптации американских конструкций. Ключевую роль в этом первоначально играл Институт исследования атомной энергии Кореи (KAERI), основанный в 1959 году. После ряда слияний с другими исследовательскими учреждениями он к 1980-м годам стал головной структурой по развитию в стране ядерных технологий.
В 1970–1980-х годах Сеул импортировал энергетические реакторы четырех поставщиков: Westinghouse, Combustion Engineering, Framatome и AECL. Правительство страны поставило задачу локализовать одну из этих технологий. Спад на глобальном атомном рынке после аварии в Чернобыле позволил корейцам добиться выгодных условий на переговорах, особенно с Combustion Engineering, которая в то время стала испытывать трудности и спустя несколько лет была поглощена ABB.
В 1987–1996 годах, основываясь на версии упомянутого реактора System 80 конструкции CE, построенного на блоках №№ 3,4 южнокорейской АЭС «Ёнгван» (ныне «Ханбит»), KAERI в сотрудничестве с Combustion Engineering (позже ABB CE) разработал реакторную установку, ставшую основой так называемого «Корейского стандартного ядерного энергоблока» мощностью порядка 1 ГВт. Однако в декабре 1996 года дальнейшие работы по этой теме были переданы Korea Power Engineering Company (KOPEC), миноритарный пакет акций которой получила KAERI, а контрольный пакет (ныне около 75%) достался компании Korea Electric Power Corporation (KEPCO).
В 2010 году KOPEC получила название KEPCO Engineering & Construction Company (KEPCO E&C). Последняя объединила функции развития реакторных технологий и проектирования атомных станций. Компания доработала проект стандартного энергоблока и с середины 2000-х стала внедрять его под брендом OPR1000 или OPR1000+ в усовершенствованной версии. Эти ядерные блоки с РУ второго поколения закладывались в 1992–2008 годах; последний вступил в строй в июле прошлого года.
Корейские поставщики перспективных технологий
KAERI, который, в отличие от KEPCO, подчиняется Министерству образования, науки и технологий, остается главным разработчиком исследовательских реакторов, а также продолжает создавать ряд технологий ЯТЦ и перспективных энергетических РУ. Наиболее подготовленный к внедрению реактор этого института — PWR электрической мощностью до 100 МВт под названием SMART.
Поставщик связывает надежды на его продвижение главным образом с зарубежными рынками, особенно со странами с аридным климатом, поскольку реактор приспособлен для работы в режиме опреснения. SMART имеет наиболее прогрессивную для таких конструкций интегральную компоновку оборудования первого контура и впервые в мире среди гражданских стационарных РУ такого рода прошел процедуру сертификации в национальном надзорном органе (4 июля 2012 года). Однако потенциальная конкуренция в предназначенной для него рыночной нише растет с каждым днем и твердых инвестиционных планов внедрения корейского реактора пока нет.
KAERI также разрабатывает концепцию быстрых реакторов, которые должны стать важнейшим звеном перспективной модели ЯТЦ Южной Кореи, позволяющей сократить на два-три порядка потребление импортируемого урана и активность отходов. Работы, развернутые институтом в 1997 году, предусматривали создание двух РУ бассейнового типа с натриевым теплоносителем и металлическим топливом: экспериментального KALIMER-150 электрической мощностью ~150 МВт и опытно-промышленного KALIMER-600 производительностью ~600 МВт.
Предварительный проект второй конструкции был разработан к 2006 году. Однако в соответствии с государственным долгосрочным планом развития быстрых технологий, принятым в 2008 году и дополненным в 2011 году, KAERI переработала KALIMER в концепцию так называемых усовершенствованных натриевых быстрых реакторов IV поколения тех же уровней мощности.
Их отличает внутренне присущая безопасность за счет отрицательных обратных связей реактивности с основными физическими параметрами реакторов. Эти реакторы должны быть приспособлены для выжигания младших актинидов в составе металлического уран-циркониевого топлива подпитки, полученного из переработанных ОЯТ. План предусматривает сертификацию экспериментальной РУ мощностью 150 МВт к 2020 году и ее ввод в эксплуатацию к 2028 году.
Кроме того, KAERI с 2006 года создает ВТГР в сверхвысокотемпературном варианте (~950 °С), приспособленном прежде всего для производства водорода и поставки промышленного тепла для нефтехимии, сталелитейной промышленности, автомобилестроения и так далее. Проект осуществляется по схеме государственно-частного партнерства в сотрудничестве с заинтересованными компаниями разных отраслей в рамках так называемого Индустриального альянса, куда входят дочерние структуры KEPCO, Posco, GS Group, Doosan, Hyundai, Samsung и другие.
Планируется до 2030 года отработать технологии в опытном варианте, а к середине 2030-х годов построить коммерческий промышленный комплекс с несколькими реакторами.
Поставщик связывает надежды на его продвижение главным образом с зарубежными рынками, особенно со странами с аридным климатом, поскольку реактор приспособлен для работы в режиме опреснения. SMART имеет наиболее прогрессивную для таких конструкций интегральную компоновку оборудования первого контура и впервые в мире среди гражданских стационарных РУ такого рода прошел процедуру сертификации в национальном надзорном органе (4 июля 2012 года). Однако потенциальная конкуренция в предназначенной для него рыночной нише растет с каждым днем и твердых инвестиционных планов внедрения корейского реактора пока нет.
KAERI также разрабатывает концепцию быстрых реакторов, которые должны стать важнейшим звеном перспективной модели ЯТЦ Южной Кореи, позволяющей сократить на два-три порядка потребление импортируемого урана и активность отходов. Работы, развернутые институтом в 1997 году, предусматривали создание двух РУ бассейнового типа с натриевым теплоносителем и металлическим топливом: экспериментального KALIMER-150 электрической мощностью ~150 МВт и опытно-промышленного KALIMER-600 производительностью ~600 МВт.
Предварительный проект второй конструкции был разработан к 2006 году. Однако в соответствии с государственным долгосрочным планом развития быстрых технологий, принятым в 2008 году и дополненным в 2011 году, KAERI переработала KALIMER в концепцию так называемых усовершенствованных натриевых быстрых реакторов IV поколения тех же уровней мощности.
Их отличает внутренне присущая безопасность за счет отрицательных обратных связей реактивности с основными физическими параметрами реакторов. Эти реакторы должны быть приспособлены для выжигания младших актинидов в составе металлического уран-циркониевого топлива подпитки, полученного из переработанных ОЯТ. План предусматривает сертификацию экспериментальной РУ мощностью 150 МВт к 2020 году и ее ввод в эксплуатацию к 2028 году.
Кроме того, KAERI с 2006 года создает ВТГР в сверхвысокотемпературном варианте (~950 °С), приспособленном прежде всего для производства водорода и поставки промышленного тепла для нефтехимии, сталелитейной промышленности, автомобилестроения и так далее. Проект осуществляется по схеме государственно-частного партнерства в сотрудничестве с заинтересованными компаниями разных отраслей в рамках так называемого Индустриального альянса, куда входят дочерние структуры KEPCO, Posco, GS Group, Doosan, Hyundai, Samsung и другие.
Планируется до 2030 года отработать технологии в опытном варианте, а к середине 2030-х годов построить коммерческий промышленный комплекс с несколькими реакторами.
В то же время под координацией другой дочерней компании KEPCO — Korea Hydro & Nuclear Power Co., Ltd. (KHNP) — создается новый стандартный реактор APR+, относимый к поколению III+. Будучи эволюционным развитием APR1400, он сохранил основные конструктивные черты предшественника и многие унифицированные с ним компоненты, но для него характерны на 7% бóльшая мощность (~1500 МВт), на порядок меньшая вероятность тяжелых аварий и выхода радиоактивности за пределы существенно усиленного контейнмента, улучшенная экономика, сокращенные на 45 %, до 36 месяцев, сроки строительства серийных блоков за счет модульной конструкции и тому подобное.
Создание этой РУ началось в соответствии с правительственным планом развития ядерных технологий до 2012 года, принятым в декабре 2006 года. Разработанная конструкция была сертифицирована Комиссией по ядерной безопасности Республики Корея 14 августа 2014 года. Реакторы APR+ планируется строить в Южной Корее с начала 2020-х годов, причем, в отличие от OPR1000 + и APR1400, — на совершенно новых площадках.
Таким образом KEPCO, сформированная до становления атомной отрасли как энергетическая компания (в нынешнем виде — в 1961 году) и на 51% принадлежащая государству, монополизировала поставки корейских технологий больших легководных энергетических реакторов. В перспективе она планирует развивать и другие конструкции такого рода.
Блочный щит управления АЭС «Мадрас», Калпаккам, Индия Photo: Flickr/IAEA
Индия
Индийская атомная отрасль, получившая в 1950–1960-х годах научно-техническую поддержку зарубежных носителей ядерных технологий, в 1970–2000-х годах развивалась в условиях международной изоляции, что предопределило курс на технологическую автаркию и отсутствие в течение длительного времени каких-либо экспортных амбиций. В 1954 году в Индии был создан Департамент атомной энергии (DAE), который до настоящего времени управляет реализацией ядерной программы участниками отрасли — организациями и компаниями, находящимися под полным или преимущественным государственным контролем.
В последующие несколько лет DAE построила на площадке в Тромбее (в пригороде Бомбея, ныне Мумбаи) ряд объектов атомной отрасли, включая пущенный в 1956 году — впервые в тогдашнем развивающемся мире — легководный исследовательский реактор мощностью 1 МВт APSARA. На базе этих объектов НИОКР в 1957 году было создано Учреждение по атомной энергии в Тромбее, спустя десять лет получившее нынешнее название в честь одного из основателей индийской атомной отрасли — Центр атомных исследований им. Хоми Бабы (BARC).
С 1960-х BARC обеспечивает, в частности, основные НИОКР по тематике тяжеловодных реакторов. На начальном этапе внедрения канадской тяжеловодной технологии в 1967 году в Бомбее была создана Дирекция по ядерно-энергетическим проектам, в ведение которой перешли строительство АЭС и локализация технологии. После ряда организационных преобразований эта структура в 1987 году превратилась в компанию Nuclear Power Corporation of India Ltd. (NPCIL), находящуюся под полным госконтролем.
Она, в частности, стала поставщиком локализованных канадских реакторов мощностью порядка 200 МВт (прототипом которых послужил реактор АЭС «Даглас-Пойнт», см. Табл. 1 в первой части статьи — АЭ № 7, 2016 г.), а впоследствии и доработанных в Индии версий тяжеловодных канальных реакторов — построенных на АЭС «Тарапур» с РУ мощностью 490 МВт нетто и ныне строящихся реакторов производительностью 630 МВт.
При этом NPCIL не является поставщиком полного цикла: часть основного оборудования и ключевых компонентов изготавливают неподконтрольные ей компании, государственные и частные. Перспективные тяжеловодные реакторные технологии и топливные циклы создает BARC.
В частности, этот центр разработал тяжеловодный реактор с легководным кипящим теплоносителем AHWR мощностью около 300 МВт, который может послужить конструктивной основой для индийских тяжеловодных РУ следующего поколения. Согласно государственному плану, опытный AHWR должен быть пущен в начале 2020-х годов, однако площадка до сих пор не объявлена.
В последующие несколько лет DAE построила на площадке в Тромбее (в пригороде Бомбея, ныне Мумбаи) ряд объектов атомной отрасли, включая пущенный в 1956 году — впервые в тогдашнем развивающемся мире — легководный исследовательский реактор мощностью 1 МВт APSARA. На базе этих объектов НИОКР в 1957 году было создано Учреждение по атомной энергии в Тромбее, спустя десять лет получившее нынешнее название в честь одного из основателей индийской атомной отрасли — Центр атомных исследований им. Хоми Бабы (BARC).
С 1960-х BARC обеспечивает, в частности, основные НИОКР по тематике тяжеловодных реакторов. На начальном этапе внедрения канадской тяжеловодной технологии в 1967 году в Бомбее была создана Дирекция по ядерно-энергетическим проектам, в ведение которой перешли строительство АЭС и локализация технологии. После ряда организационных преобразований эта структура в 1987 году превратилась в компанию Nuclear Power Corporation of India Ltd. (NPCIL), находящуюся под полным госконтролем.
Она, в частности, стала поставщиком локализованных канадских реакторов мощностью порядка 200 МВт (прототипом которых послужил реактор АЭС «Даглас-Пойнт», см. Табл. 1 в первой части статьи — АЭ № 7, 2016 г.), а впоследствии и доработанных в Индии версий тяжеловодных канальных реакторов — построенных на АЭС «Тарапур» с РУ мощностью 490 МВт нетто и ныне строящихся реакторов производительностью 630 МВт.
При этом NPCIL не является поставщиком полного цикла: часть основного оборудования и ключевых компонентов изготавливают неподконтрольные ей компании, государственные и частные. Перспективные тяжеловодные реакторные технологии и топливные циклы создает BARC.
В частности, этот центр разработал тяжеловодный реактор с легководным кипящим теплоносителем AHWR мощностью около 300 МВт, который может послужить конструктивной основой для индийских тяжеловодных РУ следующего поколения. Согласно государственному плану, опытный AHWR должен быть пущен в начале 2020-х годов, однако площадка до сих пор не объявлена.
Церемония заливки первого бетона второй очереди АЭС Куданкулам
Photo: Росатом
Photo: Росатом
За развитие другого важнейшего направления ядерной программы Индии — реакторов на быстрых нейтронах — отвечают другие структуры, подведомственные в конечном итоге DAE. В 1971 году в Калпаккаме южнее Мадраса (ныне Ченнаи) был основан Центр реакторных исследований, который в конце 1985 года, спустя полтора года после убийства премьер-министра страны Индиры Ганди, был переименован в Центр атомных исследований им. И. Ганди (IGCAR).
Центр стал основным разработчиком ряда исследовательских быстрых реакторов, построенных на его площадке, а также опытно-промышленного реактора PFBR мощностью порядка 500 МВт, сооружение которого в настоящее время ведется в Калпаккаме, и похожих серийных реакторов на быстрых нейтронах, которые планируется строить в дальнейшем. За внедрение технологии, строительство АЭС и связанных с этим объектов ЯТЦ отвечает госкомпания Bharatiya Nabhikiya Vidyut Nigam Ltd. (BHAVINI), учрежденная в 2003 году и подчиненная DAE.
Индия, чьи госструктуры стали зрелыми поставщиками реакторных технологий на внутренний рынок, сегодня, подобно Китаю, США и Великобритании, в принципе открыта для иностранных поставщиков. Это связано как с желанием государства развивать ранее малоосвоенные в стране технологии, прежде всего легководные, так и с тем, что иностранные и отечественные поставщики отчасти нацелены на разные рыночные ниши и фактически не конкурируют.
Хотя индийские реакторные технологии до сих пор не поставлялись за рубеж, национальные поставщики не исключают такую возможность, которая открывается в последние годы благодаря снятию с Индии ядерной блокады и юридическому урегулированию ряда вопросов индийского атомного экспорта, в частности, в документах, подписанных с МАГАТЭ. Основные, хотя пока весьма неопределенные, перспективы экспорта в части реакторных технологий связаны с AHWR: BARC разработал специальную экспортную версию этой конструкции, адаптированную к требованиям по нераспространению.
Центр стал основным разработчиком ряда исследовательских быстрых реакторов, построенных на его площадке, а также опытно-промышленного реактора PFBR мощностью порядка 500 МВт, сооружение которого в настоящее время ведется в Калпаккаме, и похожих серийных реакторов на быстрых нейтронах, которые планируется строить в дальнейшем. За внедрение технологии, строительство АЭС и связанных с этим объектов ЯТЦ отвечает госкомпания Bharatiya Nabhikiya Vidyut Nigam Ltd. (BHAVINI), учрежденная в 2003 году и подчиненная DAE.
Индия, чьи госструктуры стали зрелыми поставщиками реакторных технологий на внутренний рынок, сегодня, подобно Китаю, США и Великобритании, в принципе открыта для иностранных поставщиков. Это связано как с желанием государства развивать ранее малоосвоенные в стране технологии, прежде всего легководные, так и с тем, что иностранные и отечественные поставщики отчасти нацелены на разные рыночные ниши и фактически не конкурируют.
Хотя индийские реакторные технологии до сих пор не поставлялись за рубеж, национальные поставщики не исключают такую возможность, которая открывается в последние годы благодаря снятию с Индии ядерной блокады и юридическому урегулированию ряда вопросов индийского атомного экспорта, в частности, в документах, подписанных с МАГАТЭ. Основные, хотя пока весьма неопределенные, перспективы экспорта в части реакторных технологий связаны с AHWR: BARC разработал специальную экспортную версию этой конструкции, адаптированную к требованиям по нераспространению.
Полуфинал
Итак, результаты эволюции поставщиков технологий весьма разнообразны. Одни, такие как GE или Росатом, начинали от истоков развития атомной энергетики и дошли до наших дней, сохранив и преумножив основные активы, изменив в некоторых случаях разве что форму и название. Другие, такие как BNFL, KWU, CE, ABB Atom, исчезли; либо, как B&W, покинули атомный рынок; либо, как AECL, передали или, как Areva, вскоре передадут свой сектор поставки реакторных технологий другим компаниям.
Третьи, например Westinghouse, сохранили название и технологии, но фактически и юридически стали совершенно иными компаниями. А четвертые, вступив на рынок позже ветеранов, завоевали на нем весомое место и имеют потенциал дальнейшего расширения: это Toshiba, Hitachi, MHI, CNNC, CGN, SNPTC, KEPCO, DAE.
Однако стоит отметить, что все «заслуженные» поставщики, работавшие в атомной отрасли, до последнего стремились сохранить присутствие в Высшей лиге — в сфере поставки реакторных технологий. Сам по себе этот сегмент — важная, но не самая крупная составляющая атомного рынка. Объем мирового сектора строительства АЭС в последние годы достиг $35–38 млрд, из которых примерно половина приходится на долю поставщиков реакторных технологий.
Для сравнения, размер глобального рынка ядерной генерации — не менее $150–160 млрд, обслуживания и ремонта АЭС — порядка $75–80 млрд. Однако, внедряя свои реакторы, поставщик технологии на тот или иной период обеспечивает себе приоритетное место в сегментах обслуживания этого реактора, его модернизации, поставки топлива и тому подобное. Особенно если речь идет о вертикально-интегрированной компании, присутствующей в разных переделах отрасли. Именно такими компаниями являются многие поставщики технологий, в частности, Росатом, Areva (пока), CNNC, KEPCO и другие.
Кроме того, внедрение технологии часто сопровождается договоренностями о строительстве на определенных условиях аналогичных реакторов в будущем, а также о получении различного рода роялти в случае локализации технологии. Наконец, некоторые поставщики входят в одни холдинги с энергокомпаниями (Росатом, KEPCO, CNNC, CGN), а значит, развитие собственных технологий сулит им дополнительную оптимизацию. Таким образом, для любого поставщика смысл внедрения собственной конструкции выходит далеко за рамки вопроса стоимости ее самой.
Впрочем, роль поставщиков третьей волны будет расти еще быстрее их национальных рынков. В 1970–1990-х годах поставщики второй волны потеснили ветеранов из США, Канады и Великобритании на международных рынках; значимое событие последних лет — выход представителей третьей волны с собственными реакторными технологиями на глобальный рынок, где в обозримом будущем они, вероятно, займут заметное место.
Первыми признаками такого развития событий можно считать строительство АЭС по корейской технологии в ОАЭ и разного рода договоренности о внедрении в будущем китайских и корейских реакторов в целом ряде стран: в ОАЭ, Великобритании, Аргентине, Турции, ЮАР, Саудовской Аравии, Иране и других.
И это не считая первого, уже реализуемого проекта строительства реактора Hualong-1 за пределами КНР — в Пакистане, который давно является вотчиной китайских ядерных технологий, а также планируемого участия китайских поставщиков во внедрении чужих технологий за рубежом: EPR — в Великобритании, CANDU — в Румынии и Аргентине, AP1000 — в Турции и так далее.
К этому следует добавить, что поставщики третьей волны и индийские компании не только успешно оседлали «рабочую лошадь» современной атомной энергетики — классические легководные и тяжеловодные технологии, но и добиваются успехов в перспективных нишах завтрашнего и послезавтрашнего дня: ВТГР, быстрые реакторы, малые интегральные РУ, новые виды топлива и топливных циклов.
В результате всего этого не только абсолютный, но и относительный вес представителей третьей волны на глобальном рынке, очевидно, увеличится.
Другим характерным явлением становится растущее влияние японских компаний, потенциал которых не исчерпан. Как отмечалось, они до настоящего времени не экспортировали за пределы Японии ни одного готового реактора собственной конструкции, но вскоре ситуация может измениться. За распространением транснациональных альянсов видно усиление японских концернов, расширяющих таким образом свое присутствие за рубежом.
Именно японцы становятся «конечными бенефициарами» внедрения технологий Westinghouse, отчасти GE и в некоторых случаях Areva. Бенефициарами как в финансовом смысле, так и в отношении технологий.
Площадка АЭС «Барака», август 2015 г.
Photo: Flickr/UAE Permanent Mission to the IAEA
Photo: Flickr/UAE Permanent Mission to the IAEA
Авария на АЭС «Фукусима-1» задержала японскую экспансию. Однако признаки ее продолжения видны все более отчетливо в Великобритании, континентальной Европе, США, Турции и так далее. В добавление к этому, парадоксальным следствием аварии в Фукусиме может стать дополнительный интерес к японским атомным технологиям.
Фукусима была результатом частных упущений, в том числе в старой, исконно американской конструкции, на фоне невозможного для большинства регионов мира стечения внешних обстоятельств, что отнюдь не умаляет феноменальной сейсмостойкости современных японских АЭС — в этом смысле им нет равных. Многие страны, планирующие создание атомной энергетики, относятся практически целиком к зонам повышенной сейсмической активности. Нельзя исключить повышенного внимания некоторых из них в дальнейшем к японским технологиям.
Хотя ветераны глобального рынка до сих пор остаются первоисточниками многих реакторных технологий, их успехи все больше определяются слияниями и поглощениями или выгодными альянсами с другими поставщиками. Мы показали, что многие современные реакторы появились вследствие паритетных объединений, слияний или поглощений поставщиков, в том числе EPR, ABWR, APR1400, CAP1400, ATMEA1, KERENA, Hualong1. То есть подобные союзы приносят вполне конкретные технологические плоды. Не случайно конкуренция между отдельными национальными поставщиками со временем превратилась в соревнование альянсов, преимущественно транснациональных.
Новая черта последних двух десятилетий — кооперация с участием поставщиков третьей волны, что позволяет увеличить инвестиционные ресурсы и удешевить создание перспективных реакторов, одновременно обеспечив для них гарантии сбыта. Это становится дополнительным фактором конкурентоспособности на глобальном рынке, что хорошо иллюстрируют успех APR1400 в ОАЭ (в проекте активно участвуют американские компании), а также альянс Westinghouse и SNPTC по внедрению реакторов AP1000 и перспективной линейки CAP в КНР и за ее пределами. И в том и в другом случае американский поставщик уже получает и получит в дальнейшем существенные дивиденды от продажи принадлежащих ему технологий.
На этом фоне единственным глобальным игроком, рассчитывающим только на свои силы и остающимся вне всяких альянсов, является Росатом. Это единственный поставщик, никогда не вступавший ни в какие объединения с другими глобальными носителями технологий для создания и продвижения общих реакторов. Это дает ему полную свободу распоряжения когда-либо сделанными разработками, а таких немало, без оглядки на права интеллектуальной собственности. Большинство же других поставщиков на разных этапах своей истории сталкивались с подобными ограничениями.
Судя по значительному росту портфеля заказов на строительство АЭС в последнее десятилетие, технологическая автаркия Росатома пока вполне совместима с рыночным успехом. Однако не ясно, сможет ли российский поставщик вечно оставаться вне тренда, учитывая, что альянсы не только обеспечивают его конкурентам синергию в НИОКР, но и дают определенные гарантии сбыта, а также позволяют разделить и оптимизировать расходы на внедрение новых реакторов. Что отнюдь не лишне в условиях сокращения государственных инвестиционных ресурсов, поддерживающих, в конечном итоге, российское продвижение за рубежом.
Фукусима была результатом частных упущений, в том числе в старой, исконно американской конструкции, на фоне невозможного для большинства регионов мира стечения внешних обстоятельств, что отнюдь не умаляет феноменальной сейсмостойкости современных японских АЭС — в этом смысле им нет равных. Многие страны, планирующие создание атомной энергетики, относятся практически целиком к зонам повышенной сейсмической активности. Нельзя исключить повышенного внимания некоторых из них в дальнейшем к японским технологиям.
Хотя ветераны глобального рынка до сих пор остаются первоисточниками многих реакторных технологий, их успехи все больше определяются слияниями и поглощениями или выгодными альянсами с другими поставщиками. Мы показали, что многие современные реакторы появились вследствие паритетных объединений, слияний или поглощений поставщиков, в том числе EPR, ABWR, APR1400, CAP1400, ATMEA1, KERENA, Hualong1. То есть подобные союзы приносят вполне конкретные технологические плоды. Не случайно конкуренция между отдельными национальными поставщиками со временем превратилась в соревнование альянсов, преимущественно транснациональных.
Новая черта последних двух десятилетий — кооперация с участием поставщиков третьей волны, что позволяет увеличить инвестиционные ресурсы и удешевить создание перспективных реакторов, одновременно обеспечив для них гарантии сбыта. Это становится дополнительным фактором конкурентоспособности на глобальном рынке, что хорошо иллюстрируют успех APR1400 в ОАЭ (в проекте активно участвуют американские компании), а также альянс Westinghouse и SNPTC по внедрению реакторов AP1000 и перспективной линейки CAP в КНР и за ее пределами. И в том и в другом случае американский поставщик уже получает и получит в дальнейшем существенные дивиденды от продажи принадлежащих ему технологий.
На этом фоне единственным глобальным игроком, рассчитывающим только на свои силы и остающимся вне всяких альянсов, является Росатом. Это единственный поставщик, никогда не вступавший ни в какие объединения с другими глобальными носителями технологий для создания и продвижения общих реакторов. Это дает ему полную свободу распоряжения когда-либо сделанными разработками, а таких немало, без оглядки на права интеллектуальной собственности. Большинство же других поставщиков на разных этапах своей истории сталкивались с подобными ограничениями.
Судя по значительному росту портфеля заказов на строительство АЭС в последнее десятилетие, технологическая автаркия Росатома пока вполне совместима с рыночным успехом. Однако не ясно, сможет ли российский поставщик вечно оставаться вне тренда, учитывая, что альянсы не только обеспечивают его конкурентам синергию в НИОКР, но и дают определенные гарантии сбыта, а также позволяют разделить и оптимизировать расходы на внедрение новых реакторов. Что отнюдь не лишне в условиях сокращения государственных инвестиционных ресурсов, поддерживающих, в конечном итоге, российское продвижение за рубежом.
Источник: часть1
Комментарий редакции раздела Аналитика
Комментарии
Статья интересная, но анонс безобразный. Отсылка на какую-то первую часть, но даже без ссылки на нее.
Цените время читателя ВСЕГДА!
так ту и так обе части первая и вторая, сразу после анонса идет первая затем вторая.
понял, ок.
Тогда анонс переформулировать надо, убрав все лишнее, и подзаголовки поставить (часть 1 и часть 2).
А внизу - ссылки.
счас сделаю
Очень много букв... До конца не дочитал, половину не понял, особенно , что касается классификации реакторов. Вобщем статья для специалистов.
Да, неплохо было бы коротко объяснить непосвящённым, что PWR и ВВЭР — одна и та же система, работающая на некипящей легкой воде под давлением, а BWR — на кипящей внутри активной зоны. Ну и всё такое прочее.
Зачем вообще непосвященным что-то знать про атомую отрасль? В СССР все хорошо было устроено - никакая информация из Минсредмаша никуда не уходила и все прекрасно себя чувствовали.
Потому СССР и накрылся — все на полном серьёзе считали, что всё окружающее из земли само выросло. И лектричество, и водопровод, и дома жилые. Смешно, но белоленточники сейчас ровно так же думают: типо, а куда оно всё денется, раз всегда было? И прекрасно себя чувствуют. Честно, лично беседовал.
Статья годная, внимательно прочёл более половины. Фотки просто растрогали почти до соплей. Упёрся в обилие аббревиатур. Нельзя так жестоко! В любой научной, даже в околонаучной книге или статье всегда есть или предметный указатель, или список сокращений, или и то и другое. Удачи.
Только мне показался слащавый оптимизм на тему технологий и реаторов которые ещё не построены и пинок в сторону росатома, что он не продаётся?
Ага, "вне тренда" епт :)
Только тебе, да.
Не только. Росатом, как раз, поставляет самые безопасные решения, а Вестингауз с Аревой крайний времь всё лажают и лажают. То парогенератор наипнёццо, то котёл пойдет трещинами, то изначальную смету и сроки в несколько раз превысят. Но статья крайне политкорректна и благожелательна к конкурентам, что настораживает.
Статья интересная, но вот финальный вывод какой-то странный. Успехи отечественных атомщиков и тот факт, что Росатом не пускает посторонних в "святая святых" - стратегическую отрасль энергетики, преподносится как недостаток. Типа вон иностранцы за счёт синергии достигли каких успехов и скоро нас обскачут а мы так и останемся на обочине шоссе в светлое атомное будущее, посконным лаптем отечественные пустые ядерные щи хлебать.
Ну это же не так. Взять хотя бы успехи Росатома в освоении быстрых натриевых технологий, плюс свинец тоже не забыт. Ну а о технологиях центрифужного разделения не писал только ленивый. Так что полагаю принцип "сами, всё - сами" в этом деле не так уж и плох. По крайней мере в нашем случае гонимся не за увеличением прибыли, как в иностранных коммерческих компаниях.
я это перевожу так не будет гос поддержки догонят и обгонят. Одной стране тяжело конкурировать со всем миром, и если они свои успехи кооперируют, покупают друг у друга лицензии и тп, то мы все изучаем сами, нам же лицензии крайне не охотно продают или вобще доступ закрыт(см пример с Опелем), т.е без гос денег мы запросто можем отстать.
Без господдержки эта отрасль не работает нигде. И даже с господдержкой далеко не везде. Удивлён Вашей голубоглазостью.
Никакого "всего мира" в природе нет, есть игроки со своими интересами, т.е. конкуренты, и пока они в жопе в плане технологий, уже сколько десятилетий. Какой смысл кооперироваться с лузерами?
Сколько центрифуг у США?
30% своей потребности закрыто центрифугами расположенными на территории США, построили их для них Европейцы сколько в штуках не знаю.
Вот зачем врать? Центрифуги на территории США принадлежат URENCO, и к США никакого отношения не имеют. У США на данный момент 0 центрифуг, несмотря на открытость и прочее. А у Росатома этих центрифуг хватит на весь мир обеспечить топливом, несмотря на закрытость. Так что лучше — открытость или закрытость?
Это и есть кооперация , УРЕНКО построило для США на территории США свой завод и успешно обогащает на нем для США уран. Т.е США не разрабатывает центрифуги и не тратит на это средства. Мы же вынуждены практически по каждому направлению полностью сами закрывать пробелы так как иначе нам как США могут и не продать.
На весь мир не хватит, на половину примерно хватает и одним обогащаем сыт не будешь.
Что бы Росатому оставаться лидером, приходится вкладываться в разработку по максимуму направлений, редко какие фирмы получается купить, но есть и такие примеры, например немецкий NUKEM .
Да, и мы бы могли не выращивать у себя картошку, а закупать её в Польше. Выгодно!
/шепчет под большим секретом/ Они пытались! Но — не смогли! Средства, кстати, потратили, и не малые.
Гы, формулировочки понравились:
Да, ЮРЕНКО успешно обогащает, не поспоришь. А все пиндосовские АЭС (со своими 104 блоками!) сидят на подсосе у ЮРЕНКО, а США не разрабатывает центрифуги и не тратит на это средства. Просто праздник какой-то!
А ещё есть такой стрёмный аспект, как ОЯТ... Не буду портить Вам аппетит.
Если бы всего мира не было и не было бы их кооперации у Росатома была бы 100% доля в обогащении, 100% поставки топлива и 100% строили бы только наши реакторы.
Ещё раз: нет "всего мира", который только и ждёт, как бы поделиться со всеми желающими своими технологиями. Есть агломерат конкурентов, хотящих себе преимуществ, которых не имеют, и не желающих отдавать то, чем владеют. Росатом пока действует оптимально, сотрудничая в выгодных для себя областях, и не сотрудничая в других. Последних пока больше.
Совершенно не это говорится в выводе статьи, а о том, что кооперироваться с новыми местными производителями выгодно с точки зрения получения рынка. Что Росатом давно и делает, только не в таком масштабе, как Арева и Вестингхауз.
Успехи были у Минсредмаша, Росатом, слава богу, не протерял их, хотя БН-800 дался адски сложно.
Какое отношение технологии центрифужного разделения имеют к теме статьи? Сам придумал - сам опроверг?
Чем плохо нацеливать корпорацию на получение прибыли? Разбазаривать деньги несложно, прибыль - хороший критерий эффективности.
В Росатоме так до сих пор и не знают, с кем им выгодно кооперироваться? Напишите, они будут безмерно рады!!!
Дальше первого предложения прочитать мой ответ не получилось?