«САМАЯ ОПАСНАЯ ИГРА» в исполнении Джорджа Буша и Дика Чейни

Здесь находился самый крупный секретный лагерь по работе с программно-контролируемыми рабами. Скрытая в холмах, покрытых лесом, территория, обнесенная военным ограждением. Джордж Буш и Дик Чейни имели здесь общий офис, а внешний периметр, заросший лесом, они рассматривали как охотничьи угодья, где они играли в «Самую опасную игру».

 

(Перевод с английского. Фрагмент из книги Кэти О'Брайен "ТРАНС-ФОРМАЦИЯ АМЕРИКИ. Задокументированная автобиография жертвы правительственной программы МК-УЛЬТРА, проводимой ЦРУ".)

 

 

Кэти О'Брайен

 

4 декабря 1986 года мне исполнилось 29 лет. Обычно программно-контролируемые рабы «выбрасываются из Поезда свободы» в 30 лет*. Я спорила с Хьюстоном, когда он сказал мне, что представители правительства «использовали меня» только в течение одного года. Никакого осознанного понимания течения времени я не имела и полагала, что мне все еще 24 года.

...

В Гранд Каньоне Хьюстон провел травмирование Келли и меня, подготавливая к предстоящим событиям в Калифорнии. Во время прогулки по каньону Хьюстон закрепил гипнотически все события этой поездки за программированием на смерти и безумии, которому он подверг нас. [...] Фактически Хьюстон привел меня к истощению физических сил, чтобы обеспечить мою неспособность защитить Келли на нашем следующем пункте назначения в Калифорнии. Это окрестности озера и горы Шаста.

Джордж Буш принимал активное участие в мероприятиях, проходивших и в Лампе, Миссури, и в Шаста, Калифорния. Так же как и в Лампе, в Шаста в качестве прикрытия использовалась кантри-музыка. Певец и автор песен Мерл Хаггард [Merle Haggard], заправлявший музыкальным шоу на озере Шаста, отвлекал внимание от того, что происходило по соседству, у горы Шаста.

Здесь находился самый крупный секретный лагерь по работе с программно-контролируемыми рабами. Скрытая в холмах, покрытых лесом, территория, обнесенная военным ограждением. Много черных вертолетов без опознавательных знаков и много программно-контролируемых рабов, настроенных на военные задачи, - намного больше, чем я видела на Гаити. Эта тайная военная организация служит своим целям, а не американским. Из подслушанных разговоров я узнала, что эта база предназначена для подготовки будущих Над-Юрисдикционных полицейских сил для обеспечения правопорядка при Новом мировом порядке. В центре лагеря была еще одна хорошо охраняемая территория с военным ограждением, которую представляли как разновидность «Кэмп-Дэвида» [«Camp David»] для тех, кто работает в нашей стране. Джордж Буш и Дик Чейни имели здесь общий офис, а внешний периметр, заросший лесом, они рассматривали как охотничьи угодья, где они играли в «Самую опасную игру». Из подслушанной мной беседы между Чейни и Бушем было ясно, что работа по созданию этих мировых полицейских сил поспособствует назначению Чейни министром обороны в будущей президентской администрации Буша.

Хьюстон остался в кемпинге Хаггарда у озера Шаста, а Келли и меня на вертолете повезли на нашу запланированную встречу с Бушем и Чейни. Пилот вертолета обратил наше внимание на военное ограждение, окружающее внешний периметр лагеря. Обычно пилоты не разговаривают ни с кем из нас, но этот злобно ухмыльнулся, сказав нам, что мы должны знать внешние границы «Самой опасной игры».

Когда мы прибыли в святая святых Буша и Чейни, я увидела вместе с ними Джорджа Буша-младшего. Бушу-младшему предназначено было находиться позади отца и занять его место, когда тот станет недееспособным от наркотиков или если придется выводить его из-под ответственности за совершенные преступления. Выходило так, что он готовился и к тому, и к другому, пока его отец и Чейни наслаждались своей работой и отдыхом.

В состоянии кайфа от принятых наркотиков, Чейни и Буш были готовы охотиться на человеческую дичь в «Самой опасной игре». Они ознакомили меня с правилами игры, приказали мне раздеться, несмотря на холодный декабрьский ветер, и сказали мне со скрытым смыслом в духе программирования «Оз»: «Остерегайтесь львов, тигров и медведей». На жизнь Келли, как обычно, делали ставки, которые в этот момент пробуждали мои естественные и усиленные программированием материнские инстинкты. Слезы тихо текли по моим щекам, когда Буш сказал мне:

- Если мы поймаем вас, Келли моя. Бегите, бегите так быстро, как вы можете. Я возьму тебя и твою маленькую девчонку тоже, потому что я могу, я могу, я могу. И я буду.

- Есть вопросы? - с вызовом спросил Чейни.

- Там нет места, куда можно убежать, - ответила я. - Там забор, который мы не сможем преодолеть. Я видела его.

Чейни рассмеялся над моим ощущением «некуда бежать и негде скрыться» и пояснил, что где-то в заборе медведь проделал дыру, а нам остается всего лишь найти ее. Он приставил ружье к моей голове и скомандовал:

- Да начнется игра. Иди.

На мне не было ничего, кроме теннисных тапочек. Я бежала через лес так быстро, насколько могла, но не убежала очень далеко. Буш использовал свою охотничью собаку, чтобы выслеживать меня, ту же самую, которую недавно использовал в съемках фильма «Охотничья собака» [«Byrd-dog»] со сценами скотоложства со мной мой хозяин Роберт Берд.

Когда меня поймали, Чейни, одетый в теплый тулуп, приставил пистолет к моей голове. [...] Насладившись зрелищем, они увели меня в помещение.

Я оделась и ждала следующих инструкций. Я понятия не имела, где была Келли. Буш и Чейни еще были в охотничьей одежде, когда начался сеанс программирования. Буш сказал:

- Ты и я сейчас должны пуститься в «Самую опасную игру» дипломатических отношений. Это моя игра. Ты будешь следовать моим правилам. Я буду иметь явное преимущество в охоте на тебя, имея мой Глаз в Небе (спутник). Я буду наблюдать за каждым твоим движением. Пока ты играешь в игру по моими правилам и не делаешь ошибок, ты живешь. Одна ошибка, и я доберусь до тебя, моя красавица, и до твоей маленькой девочки тоже. Ты умрешь, а Келли будет играть со мной. Этот вариант мне даже больше нравится. Тогда начнется ее «Самая опасная игра». Карты ложатся в мою пользу, потому что это моя игра! Ты в игре?

- Да, сэр! Я в игре, - ответила я, как было условлено, выбора не было. «Параллельная» только что прошедшая в лесу «Самая опасная игра» была предназначена для того, чтобы сделать восстановление памяти невозможным из-за амнезического сокрытия через ее смешивание**.

- Прекрасно. Да начнется игра. Следуй внимательно инструкциям. Ты не имеешь права на ошибку, - Чейни перевернул свой «гейм-таймер» - песочные часы. Буш продолжил:

- Эта игра называется «Король и Глаз», и вот ее смысл. Ты будешь устанавливать прочные дипломатические отношения, в соответствии с указаниями, между Мексикой, США и Ближнем Востоком. Твоя роль потребует изменения лица в каждом новом месте. Я буду намечать твой курс, определять твою роль и тянуть за твои ниточки. Ты будешь говорить слова, когда я потяну за твои ниточки. Здесь не будет места для ошибок.

Чейни, одетый в охотничью куртку и шляпу, навалившись на армейский стол, был в ступоре от наркотика. Тем не менее, когда Буш договорил, он направил свое ружье на меня и сказал с угрозой:

- Мы идем на охоту.

- Мы поймаем лису, положим ее в ящик и закопаем в яму, - пропел Буш в продолжение угрозы Чейни. Посмотрел на Чейни и расхохотался. В охотничьей одежде, с огромным двуствольным дробовиком на плече - вид Чейни так растрогал его, что он в шутку сравнил его с героем мультфильма охотником Элмером Фаддом [Elmer Fudd]. Чейни, гримасничая, изобразил персонажа мультфильма:

- Где этот Кволик Васкалли [Wascally wabbit]?

Операция «Король и Глаз» будет включать посланника №1 Рейгана Филиппа Хабиба (который в программировании таких рабов, как я, на теме «Алиса в Стране чудес» играл роль Белого Кролика) и короля Саудовской Аравии Фахда. Поэтому когда Буш вспомнил про обоих - «Элмера Фахда» и «Кролика Васкалли», они с Чейни смеялись до слез. Под сильным воздействием наркотиков, они с трудом удерживали самообладание, поэтому закончить мое программирование уже были не в состоянии.

[...]

Был поздний вечер, когда Буш и Чейни закончили мое программирование с установкой многочисленных посланий, относившихся к немедленному открытию в Хуаресе [Juarez] мексиканской границы для свободной торговли (наркотиками и рабами). Затем они отвели меня вниз в жилые помещения в строении из кедра и красного дерева, куда вскоре доставили и Келли. Джордж Буш-младший положил моего явно травмированного и находившегося в полусознательном состоянии ребенка у дверей. Ссылаясь на «Самую опасную игру», она мне сказала тихим, надломленным и печальным голосом:

- Меня поймали, так же как и тебя.

Мне неизвестно, охотились ли на нее на самом деле (я могу только надеяться, что нет), но независимо от этого, это только усилило мое чувство вины за то, что я, «отвечавшая» за нее, была поймана, и за все, что случилось с Келли с этого момента.

Декор этой резиденции отражал примитивные деревенские, в стиле вестерна, вкусы Чейни. Как и в его «сверхсекретной» «Ночлежке» в Пентагоне, здесь в отделке было использовано много кожи. Главная комната была небольшой, но казалась больше из-за зеркал на стенах. Оформление стен с одной и с другой стороны было в точности подобным. По центру между двумя обращенными друг к другу черными кожаными диванами стоял журнальный столик, заваленный наркотиками и принадлежностями к ним. Буш и Чейни сидели в одинаковых черных креслах под углом к большому каменному камину, огонь которого освещал и обогревал помещение.

Героина, наркотика, который предпочитал Буш, было в изобилии, и Чейни присоединился к нему в этом процессе. Этот «шведский стол», включавший опиум, кокаин и «Вафли Страны чудес» (препарат MDMHA-XTC, известный еще как экстази), говорил о том, что они собрались провести свой отпуск, ни в чем себе не отказывая. Я видела Чейни, спотыкавшегося от выпивки, и раньше, но это был единственный случай, когда он принимал героин и давал его мне. Келли они тоже принудили к употреблению наркотиков.

Буш пытался привести Чейни к мысли о педофилии через описания секса с Келли. Оба уже были возбуждены от наркотиков и предвкушения. [...] Буш, встал и попросил у Чейни его распылитель жидкого кокаина, прежде чем повести Келли в спальню. Чейни предположил, что Буш хочет одурманить Келли перед сексом.

- Это для меня, - возразил Буш. Он описал свое возбужденное состояние в типичных вульгарных выражениях и объяснил, что хотел распылить кокаин на свой пенис для продления удовольствия. Чейни сказал:

- Я думал, это для ребенка.

- Половина удовольствия будет иметь их, когда они уже начнут корчиться, - пояснил Буш, взял Келли за руку и повел ее в спальню.

Чейни сказал мне, что раз я «ответственна» за насилие Буша над моей дочерью из-за того, что дала поймать себя в «Самой опасной игре», то мне «гореть в аду». Он приложил раскаленную в камине кочергу к внутренней стороне моего бедра с угрозой бросить Келли в огонь. Он гипнотически углублял подробности при описании того, как она будет гореть в огне, и жестоко, до глубины души, травмировал меня этим. Когда он начал свое сексуальное изуверство надо мной, я услышала плач и крики Келли, доносившиеся из спальни. Когда ее крики стали громче, Чейни включил классическую музыку, чтобы заглушить ее крики о помощи.

В 4 часа утра, как было указано, Буш-младший (и пилот его вертолета) пришел забрать меня и Келли. Нас доставили на вертолете обратно к озеру Шаста, где Хьюстон ожидал нас в своем доме на колесах. Насилие Буша над Келли явилось опытом, разрушительным для моего ума и физически разрушительным для Келли. Она остро нуждалась в медицинской помощи и не могла даже двигаться. Хьюстон пригрозил остановить машину в районе Йосемити и сбросить меня с крутого обрыва, если я не успокоюсь. Его угрозы не смогли контролировать мою истерику, так как большая часть его программного контроля надо мной неожиданно разрушилась. Опасаясь, что он потеряет доверие своих покровителей и их деньги, Хьюстон разрешил мне позвонить по телефону врачу и начать давать ей лекарства. Что касается меня, он взялся за собирание в одно целое моего рассыпавшегося программирования, чтобы завершить мою главную задачу, поставленную передо мной во время путешествия в Калифорнию - встречу с президентом Мексики Мигелем Де ла Мадридом и выполнение планов по совместному открытию границы в Хуаресе.

[...]

У Хьюстона было мало времени на то, чтобы вернуть меня к исходному запрограммированному состоянию. Я знала, что должна выполнить определенную работу. Хотя меня должны были «пустить в расход» на мой 30-й день рождения, я не думаю, что Буш и Чейни намеревались ускорить этот процесс. Видимо, разрушение некоторой части моего программирования при обострении моих материнских инстинктов произошло по их недосмотру из-за увлечения наркотиками и последующего надругательства над Келли в моем присутствии. Что бы ни являлось причиной этого, Хьюстон привез нас в Сан-Франциско, Калифорния, где находится основанный лейтенант-полковником армии США Акино Храм Сета (Сатаны). Там Акино провел несколько «аварийных» сеансов восстановления моего программирования.

Меня доставили не в больницу или психиатрическое учреждение. Я была привезена в лабораторию по исследованию мозга и сознания на военную базу Президио. Есть много таких «сервисных» объектов по всей стране в различных учреждениях, принадлежащих ЦРУ, НАСА или военным, где правительственные научные разработки проходят процесс тестирования и усовершенствования...

 

 

_______________________________

 

ПРИМЕЧАНИЯ ПЕРЕВОДЧИКА:

 

* "...4 декабря 1986 года мне исполнилось 29 лет. Обычно программно-контролируемые рабы «выбрасываются из Поезда свободы» в 30 лет..."

- До 30 лет воспоминания «Монарх»-раба о перенесенных в детстве пытках и надругательствах хранятся вытесненными в память отдельных «личностей», на которые разбита его психика. После 30 лет эти воспоминания начинают затапливать его сознание, и это очень осложняет процесс «Монарх»-программирования.

 

** "...«Параллельная» только что прошедшая в лесу «Самая опасная игра» была предназначена для того, чтобы сделать восстановление памяти невозможным из-за амнезического сокрытия через ее смешивание..."

- Два события, которым дано одно название «Самая опасная игра» -

1) охота с собаками и

2) секретная операция по установлению новых каналов нарко- и работорговли с Мексикой и Саудовской Аравией

- будут затем под действием электрошока «перетерты», смешаны в памяти жертвы этой игры между собой.

Надругательство над жертвой, происходившее в «игре» №1, использовалось как травмирующее воздействие для детального программирования на действия в «игре» №2.

 

 

 

(Приводится в сокращении, полную версию можно найти в переведенной на русский язык книге-автобиографии Кэти О'Брайен «ТРАНС-ФОРМАЦИЯ АМЕРИКИ»)