Идеологическое оружие глобализма - мультикультурализм

Впервые о космополитизме заговорил Сократ около 2400 лет назад. Эммануил Кант видел в объединенном человечестве венец истории, Ленин говорил о объединении всего мира через уничтожение раздробленности народов, Карл Маркс считал национальные государства искусственными образованиями с целью порабощения народных масс, а Вольтер мечтал о единой Европе. Людям свойственно мечтать о неком идеальном мире. Но мечтатели не думают о последствиях. Любая идеология строит модель мира, в которой ее цели достижимы, игнорируя неудобную реальность. Сегодня глобализм становится все более и более агрессивным в продвижении своей повестки, и все более слепым к ее результатам.

Мультикультурализм — один из ключевых идеологических инструментов глобализма по объединению популяций и упразднению границ. Демонтаж национальных идентичностей через смешивание народов, культурный релятивизм, упразднение социальных стандартов и объявление любой оппозиции этому процессу «ультраправыми» и «фашистами» — это сегодняшние будни Европы и США. Но делает ли, к примеру, обладание немецким паспортом любого жителя Земли немцем?

В 2010 году Тило Сарацин выпустил книгу «Германия — самоликвидация», которая стоила ему места в совете директоров Бундесбанка, но при этом положила начало широкой общественной дискуссии о мультикультурализме. В книге затрагивались, с приведением ряда цифр, неутешительные результаты миграционной политики Германии. И тогда даже Меркель, Саркози и Кэмерон заявили о провале мультикультурализма. В Европе заговорили, что маятник качнется назад. Впрочем, аналогия маятника очень опасна. Она дает ложное представление, что история — процесс, который едет по рельсам, и если что-то пойдет не так, то система сама себя отрегулирует. Сейчас можно сказать, что это была скорее попытка усыпить общественное мнение. Маятник качнулся так сильно, и его груз улетел настолько далеко, что, быть может, он уже сорвался с нити истории, и нас ожидает жесткая посадка в новую реальность — нерегулируемый хаос?

Понимая крайнее нежелание перемен и консервативность большинства людей, глобалисткие элиты маскируют все идеологические шаги под экономическую выгоду. Поэтому все началось с простого желания иметь более комфортную жизнь за меньшие деньги. Дешевая рабочая сила, заполняющая наименее престижные профессии. Впрочем, так это выглядело только для обывателя, а для секулярных гуманистов это был важный шаг на пути к миру без границ. Как бы то ни было, решающим фактором были экономические выгоды. Краткосрочныеэкономические выгоды… Но не гонялся бы ты, поп, за дешевизной.

С виду одни плюсы — бизнес получает дополнительную прибыль, а потребитель более доступные цены. Дополнительная нагрузка на инфраструктуру (школы, больницы и другие общественные институты) оплачивается из бюджета. Рождаются группы по интересам — различные комиссии и комитеты по управлению миграцией, общественные организации по защите прав мигрантов и т. д. Однако, как оказалось, помимо финансовой составляющей, дешевая рабочая сила имеет и существенную цивилизационную наценку. Культура страны начинает трансформироваться, изменяется общественная атмосфера — и далеко не всегда в ту сторону, которая бы устраивала местных жителей.

Но на следующем шаге необходимость массового импорта иностранцев объясняют нехваткой рабочей силы, старением населения и сложностями с выплатой пенсий. Аргументация довольно спорная, ведь процент квалифицированной рабочей силы среди иммигрантов из стран третьего мира крайне низкий, многие из них неграмотны даже на своем родном языке. К тому же они также стареют и претендуют на пенсии. И, как показывает опыт Европы, ни их дети, ни внуки не сравниваются по уровню образования и профессиональной квалификации с местным населением. Более того, уровень их амбиций намного выше, чем у их родителей, которые были рады низовым работам. Но вот только совсем немногие из них этим амбициям соответствуют.

Тогда сторонники миграции начинают кивать на США. Ведь это страна иммигрантов, и посмотрите как они развились. Следовательно, иммиграция в целом имеет положительный результат, пусть и не сразу, а многонациональные общества в итоге сильнее. Это верно, но лишь отчасти. Надо понимать природу этой иммиграции. В прошлом переселенцы в США не имели никаких социальных льгот и должны были полностью полагаться на собственные силы. Около трети приезжающих возвращались в свои страны. Также они были вынуждены ассимилироваться в единую американскую культуру. Не говоря о том, что большинство этих иммигрантов были из европейских стран, а значит уже были близки по своим ценностям и культуре к США.

Сегодня же речь идет о совсем другой иммиграции. Преимущественно из стран Африки и Ближнего Востока, людей с крайне низким уровнем образования, неспособных самостоятельно интегрироваться в общество и вести экономическую деятельность. В основном они едут за пособиями, бесплатным жильем и лечением. Они не собираются ассимилироваться, и многие из них открыто не признают ценностей страны прибытия. Как правило, живут в своих этнических районах, которые избегает даже полиция.

Местное же население вынуждено платить все более высокие налоги на содержание общественной инфраструктуры и социальные пособия, и все более опасаться за свою безопасность. В Швеции за последние 40 лет количество изнасилований увеличилось в 15 раз. При относительно небольшом количестве мигрантов в общей доле населения они оставляют почти половину заключенных в исправительных учреждениях. Впрочем, уровень рождаемости среди них намного превышает неохотно заводящих детей европейцев. Лондон и Париж переживают беби-бум, но большинство этих детей будут англичанами и французами лишь по паспорту. Примеры Ливана и Косово не послужили уроком.

Проблема заключается в том, что, проживая в своей культуре, люди зачастую не осознают ее глубины и замечают лишь внешние проявления. Кухня, национальные костюмы, танцы, музыка, праздники и язык. Такие вещи, как концепция персонального пространства, мимика, жесты, тон голоса, визуальный контакт, способ выражения эмоций, ритуалы ухаживания, отношения между мужчинами и женщинами, традиции воспитания детей, концепция дружбы, понятие социальной нормы, отношение к пожилым, отношение к незнакомым людям, к различной деятельности и т. д. просто не осознаются.

Также часто путают термины «многонациональный» и «мультикультурный». Общество вполне может быть многонациональным и успешным. Во всяком случае до тех пор, пока люди придерживаются общих правил поведения, говорят на одном языке и имеют общую идентичность. Проще говоря живут в рамках доминирующей культуры. Но могут ли в одном публичном пространстве ужиться две и более культур, зачастую противостоящих или даже исключающих одна другую? Это словно разные правила дорожного движения в одном и том же городе. При подобном подходе жизнь сильно осложняется. Люди становятся неуверенным в том, как себя вести и как оценивать поступки и поведение других людей. Растет общая социальная нервозность, переходящая в нетерпимость. Сокращается количество социальных контактов, люди начинают меньше участвовать в общественной жизни, и даже реже выходить на улицу. Падает уровень доверия, в том числе к представителям своей культуры и национальности. На инстинктивном уровне они начинают считать среду враждебной и опасной. Все это было установлено в результате исследования мультикультурных обществ США.

При этом сильно трансформируется политический дискурс. Национальные меньшинства не голосуют за ту или иную платформу. Они голосуют за свои этнические интересы. Латино-американцы и афро-американцы почти монолитно поддерживают Демократическую партию США. Не потому, что они за однополые браки и права трансгендеров. И не потому, что они поддерживают феминизм и импорт беженцев. Но потому, что демократы обещают им больше пособий и льгот, а также выступают за облегченную выдачу гражданства. Аналогичная ситуация в Европе с мигрантами и социалистами. Союз этот тактический, и когда меньшинства наберут силу, то тогда они могут сменить политическую повестку на совсем другую. К примеру, снова сделать мексиканскими Калифорнию, Техас, Аризону, Неваду и Нью-Мексико (это цель влиятельной организации La Raza — «раса»). А в Европе это установление законов шариата. Но до тех пор парадоксальным образом наиболее консервативная часть общества будет поддерживать наиболее прогрессивистские партии.

При этом идеология мультикультурализма поляризует и деформирует общество. К примеру, в Швеции в школах дети поют песню «Моя страна это ваша страна, я так рад разделить ее с тобой», премьер-министр Канады делает заявление, что нет никакой канадской культуры, а в США уже выросло поколение, которое благодаря усилиям академической среды считает, что нет никакой американской культуры. Немецкие левые политики празднуют низкую рождаемость и замену населения в собственной стране. Потому что «становится меньше потомков нацистов» (Грегор Гизи). Французцкие политики говорят о том, что нужно форсировать смешанные браки и отказаться от собственной идентичности. Любые несогласные объявляются фашистами, расистами, становятся нерукопожатными, подвергаются увольнениям и гонениям вплоть до физических нападений.

Но недовольство населения все равно растет. И тогда речь начинает заходить о помощи беженцам. Ну разве европейцы не протянут руку помощи беженцам из Сирии, спасающимся от жуткой войны и режима Асада? Фотография утонувшего мальчика вызвала шквал эмпатии в Европе. Но никто не поинтересовался, что семья этого мальчика уже три года проживала в Турции, и они не спасались бегством от войны. Также интересным является факт, что среди этих беженцев менее четверти сирийцы, а большинство из той же Африки, или Афганистана и Ирака. Что еще более удивительно, на 70% это мужчины и вполне себе призывного возраста. Технически они не беженцы — они не стали просить убежища в первой же стране. Они проходят всю Европу, чтобы попасть в Германию или Швецию. И поэтому, если они даже и бегут из мест военных действий, то это не беженцы, а дезертиры.

Ответной реакцией явился Brexit, когда, несмотря на все усилия средств массовой информации, пусть и с небольшим перевесом, но все же в Великобритании победили сторонники выхода страны из ЕС. Сегодня похожий выбор стоит перед избирателями США междуДональдом Трампом и Хиллари Клинтон. В европейских странах идет подъем правых партий. Но часы тикают, и с каждым годом становится все больше импортированных иммигрантов и все меньше коренного европейского населения. По сути происходит замена населения и замена культуры. Глобалистские элиты используют тактику «разделяй и властвуй», доказавшую свою эффективность еще в прошлые века, когда европейские колонизаторы использовали меньшинства для контроля населения завоеванных территорий.

К слову сказать, разгул преступности сексуального характера не вызвал волны гнева у западных феминисток, которые так озабочены борьбой с «культурой сексуального насилия». Это если мужчина и женщина имели секс после пары бокалов вина, то испытав сожаление женщина может обвинить мужчину в изнасиловании — ведь она себя не контролировала, и следовательно не могла дать согласие. Но когда в Норвегии опубликовали статистику и выяснилось, что 100% изнасилований были совершены неизвестными жертве иммигрантами, то, как это ни странно, феминистки предпочли этот факт не заметить. Когда тысячи женщин подверглись сексуальным нападениям в канун нового года в Кельне и других европейских городах, то Джоан Роулинги другие лидеры общественного мнения вдруг начали говорить «о мужчинах вообще». Когда в Ротерхэме более 1400 детей подверглись сексуальной эксплуатации местной пакистанской общиной, то феминистки снова были тише воды. Особенно показателен недавний случай в Швеции, в стране победившего феминизма. Несколько мигрантов изнасиловали женщину в инвалидном кресле. И тогда шведские женщины вышли на акцию поддержки… мигрантов от несправедливых обвинений в сексуальных преступлениях.

Как я уже писал ранее, целью феминизма не являются равные права или забота о благополучии женщин. Их целью является разрушение «патриархата», воображаемой системы порабощения женщин через заговор мужчин. Демонтаж собственной культуры для них является промежуточной целью, и поэтому если как таран нужно использовать иммигрантов, то они будут это делать. Здесь их интересы сходятся с секулярными гуманистами. Ведь если все войны велись из-за культурных и этнических отличий, то рецепт для всеобщего мира это cмешение культур и народностей с целью вывода некой единой глобальной национальности и культуры. Да, поначалу будет сложно. Но, в конце концов, все утрясется и наступит всеобщее благоденствие и процветание. Помимо этого, все войны всегда начинались и велись мужчинами, и если женщины выбьют у них из рук власть, то и некому будет эти войны начинать. Вот только, боюсь, они просто сменят одних мужчин у власти на других.

Если посмотреть на статистику голосования за правых в Европе, их поддерживает подавляющая масса мужчин. Женщины же, особенно незамужние, голосуют за политиков либерального толка. По опросам проводимым в США, Трамп победил бы с огромным отрывом, если бы в голосовании участвовали только мужчины. Такова природная функция сильного пола — защищать свою землю и свою культуру, поэтому они более склонны видеть опасность в проводимой сегодня политике.

Западный обыватель считает свою культуру чем-то непреходящим, истинным. Поэтому они думают, что все эти иммигранты станут европейцами. Точно такими же, которые откажутся от своей религии, станут ценить образование и усердный труд, личные свободы и равенство всех перед законом, примут европейскую мораль, станут также воспитывать своих детей. Но в реальности западная культура уже не рассматривается остальным миром как ориентир, что было еще 40−50 лет назад. Тогда происходила вестернизация мира, мода, фильмы и музыка завоевывали в том числе и исламский мир. Но сегодня исламский мир идет в противоположном направлении. Азиатские страны также не спешат принимать западные ценности. Да, они выбирают то что эффективно — экономические свободы, технологический прогресс, организацию городов и инфраструктуры. Но не борьбу за равенство и социальную справедливость, отказ от собственной культуры и идентичности, упразднение социальных стандартов и примат личной свободы.

Впрочем, есть и другие примеры. Премьер министр Японии Синдзо Абэ заявил на генеральной ассамблее ООН, что Япония не станет принимать беженцев, потому что у страны полно внутренних проблем, которые нужно решить прежде. И это несмотря на колоссальное давление со стороны США и западно-европейских стран, чтобы Япония приняла концепцию мультикультурализма. Японцы, несмотря на все проблемы с рождаемостью, старением населения и экономикой, практически не принимают мигрантов.

Когда речь заходит о решении экономических проблем при помощи трудовых мигрантов, нужно понимать, что «экономика» — это всегда относительно короткий горизонт планирования. При рассмотрении мира через призму финансовых показателей, долгосрочные последствия для страны могут оказаться куда дороже. По оценке ООН, к 2030 году Швеция дополнит список стран третьего мира. И это некогда одна из самых благополучных стран мира.

Итак, сначала нам говорили про дешевую рабочую силу, которая выгодна всем. Потом про старение населения. Потом про открытый мир без границ. Потом про помощь беженцам. Но не называется главная цель. Демонтаж национальных идентичностей и государств, замена отдельных этносов и культур на гомогенное мировое население.

Что ж, это естественный отбор культур и цивилизаций. Наша задача состоит в том, чтобы не оказаться среди получивших премию Дарвина.

Источник