Вылечить СПИД в России мешают дураки и 122-ФЗ

Ирина Булыгина — один из главных независимых экспертов фармарынка. Будучи провизором международного класса и отработав более 30 лет в области фармации, в том числе на самых высоких должностях, она решила эксклюзивно поделиться с Pravda. Ru проблемой лечения СПИДа и других тяжких заболеваний в нашей стране.  http://www.pravda.ru/society/family/medicine/09-08-2016/1309348-buligina-0/

Деньги на лекарства есть, а лекарств нет?

— Насколько наше население может сегодня лечиться, и насколько ему обеспечен доступ к дорогостоящим препаратам в случае, если люди заболевают тяжелыми заболеваниями, например, СПИДом? Кстати, почему мы в Европе стоим на первом месте по заболеваемости СПИДом?

— Обозначенный вами круг проблем можно разбить на несколько подвопросов. Во-первых, существует многочисленная группа людей, которая приходит в аптеку для получения услуг и покупает там медикаменты. Тут есть о чем поговорить. Но есть и вторая группа. Это так называемое льготное лекарственное обеспечение. Оно введено у нас первого января 2005 года по так называемому Федеральному закону №122 о монетизации льгот. Что это такое?

В 2005 году посчитали людей, которые вошли в эту программу. Это достаточно широкий спектр населения: инвалиды, ВИЧ-инфицированные и пр. Исходя из сложных расчетов, на общее количество больных было выделено по 366 рублей в месяц на каждого. Далее получили общий объем. Деньги были выделены колоссальные. В 2005 году, 1 января я, будучи генеральным директором очень крупной аптечной сети в Подмосковье, начала заниматься этой проблемой. Проблем было столько, что страна просто попала в стрессовую ситуацию и, если вы помните, было даже перекрытие Ленинградского проспекта. Но закончился 2005 год, а все выделенные средства так и не были освоены.

Врачи даже были шокированы тем, что можно было теперь выписывать очень дорогостоящие препараты, о которых раньше они даже и не помышляли. Существует целый ряд очень дорогих препаратов в онкологии — такие, как гревек или мабтера, — которые стоят по 20-50 тысяч рублей за упаковку. И врачам дали возможность эти инновационные эффективные препараты выписывать. Но первые полгода процесс шел очень тяжело, так как врачи боялись это делать.

Что же произошло дальше? Монетизация льгот подразумевала, что в конце года, в течение месяца люди могли прийти в Пенсионный фонд и написать заявление, отказавшись от получения натуральной льготы, взяв денежное возмещение, которое составляло 500 рублей. Наверное, никто не подумал о том, что пусть не в Москве и не в Санкт-Петербурге, но 500 рублей — это очень хорошие деньги. Итак, больше половины людей выбрали получение денег.

Соответственно, когда стали формировать бюджет 2006 года, посчитали тех, кто остался в этой программе: оказалось, что денег вполовину меньше. А врачи уже привыкли выписывать дорогие инновационные препараты. И мы пришли к тому, что в июне 2006 года на большей территории нашей страны деньги по программе закончились. А что дальше? Дальше начались скандалы.

Из этой ситуации все выходили по-разному: где-то недотационные субъекты выделяли из регионального бюджета деньги на закупку лекарственных средств. Где-то их не было, и они обращались в федеральный центр с просьбой помочь с закупкой препаратов.

Но закончился уже 2006 год, — и еще половина людей ушла! На этот раз уходили из программы со следующей мотивацией: "Мне неэффективный рецепт выписали, поэтому забираю деньги!" Но ведь денег, как помним, было мало, поэтому и не могли дорогостоящие препараты выписывать.

Так что теперь мы пришли к тому, что по разным субъектам федерации около 80 процентов людей получают деньги! Так кто же остался в программе? Люди, которым деваться некуда.

Это люди с тяжелыми заболеваниями — онкология, СПИД, гемофилия, посттрансплантация органов. Федеральные же учреждения решили, что нужно самые тяжелые патологии выделить в Федеральную программу. Выделили! И теперь выделение средств идет на каждого человека, который зарегистрирован в системе. То есть каждый субъект представляет в Минздрав количество льготников пофамильно, и на них выделяются средства. Далее федеральный Минздрав проводит аукционы, закупает препараты и распределяет их по субъектам.

А как же все остальные? Ну, например, та же онкология — ведь это очень широкое понятие. Федеральная программа упоминает только рак крови. Но лечение онкологии — это очень дорого! Лечение СПИДа — это очень дорого!

В этом году тариф на одного льготника — 766 рублей в месяц. А если, к примеру, взять сахарный диабет и, соответственно, лечение инсулином, то его одна ампула для долгосрочного курса лечения стоит от 1500 рублей! И никто не хочет понять, что программу не надо реформировать — ее просто надо в корне менять!

Надо ввести обратно страховой принцип. 10 лет подряд Минздрав России обещает запустить пилотный проект, выделив субъект для исследования проблемы страхования лекарственного обеспечения. Это в той или иной степени существует во всем мире. Либо лекарственное обеспечение входит в стандарт лечения — и если вы имеет страховку и вы заболели, то по этому стандарту вам выпишут необходимые медикаменты. Или же есть страховка на лекарственное обеспечение. Но программа откладывается из года в год! Почему? Для меня это остается загадкой!

— Возможно, для этой программы требуется большее выделение бюджетных средств?

— Именно, и это та проблема, которую тоже никто не хочет признавать. Иными словами, это ошибка, когда мы, начав бороться с коррупцией, ввели сначала 94-ФЗ, а потом 44-ФЗ, который якобы лучше, чем предыдущий Федеральный Закон.

Даже больница обязана действовать в рамках этого закона, когда ей надо закупить медикаменты. Тогда больница открывает аукцион за 45 суток. Но во-первых, ей нужно посчитать, какие медикаменты будут нужны и в каком количестве, чтобы выделить определенную сумму денег. Надо также определить перечень этих медикаментов. Можно ли тут составить прогноз хотя бы на месяц? Тяжело, но можно. Но каждый месяц проводить аукцион невозможно.

До 2006 года, то есть до принятия нового Федерального закона, все было логично и нормально. То есть Минздрав России объявлял конкурс с перечнем медикаментов с определением стоимости каждого из медикаментов на год и с итоговой суммой. Количество не уточнялось. Далее каждый месяц Минздрав, собрав заявки с территорий, определял, что ему надо купить. Один из оптовиков выигрывал конкурс. Ему давалась заявка от Минздрава с уточнением потребностей по месяцам.

Теперь же, когда отыграли аукцион и по жестким количествам закупили медикаменты и положили их на склад, изменить что-то уже невозможно. Также все территории молчат, сколько медикаментов у них просто "сгорело" по окончанию срока годности. Получается, что крупномасштабные средства тратятся нецелесообразно.

В медицине нельзя рассчитать жесткие объемы. Допустим, определено общее число состоящих на учете диабетиков. Но, возможно, кому-то данный инсулин не подходит, — а его уже закупили. Значит, нужно дождаться срока, когда заказчик опять объявит аукцион, то есть пройдет не менее 45 суток. Вот аукцион проведен, у сторон 10 дней на заключение контракта, и только потом пойдет поставка. А как все это время больной будет жить без медикаментов?

СПИД: Дальше будет хуже?

— Переходя к другой наболевшей медицинской проблеме Российской Федерации: почему у нас инфицированных СПИДом выявлено в три раза больше, чем в Западной Европе? Второй вопрос: насколько доступно лечение для ВИЧ-инфицированных в России?

— Во-первых, у нас хромает пропаганда. Когда в 1980-х годах появилась эта проблема, то с населением еще велась работа: мы объясняли про беспорядочные половые связи, про опасность использования одного шприца наркоманами и т. д. А сейчас разве мы с вами видим так называемую социальную рекламу?

Европа точно не занижает свои данные по больным СПИДом. У них ниже показатели, потому что они последовательно этой проблемой занимаются. Проблему нельзя бросать, даже если нет денег! Потому что проблема от этого не исчезнет!

Помимо проблемы отсутствия информации у населения, у нас также хромает скрининговая система. Тесты на СПИД достаточно дороги. Их принудительно проводят только беременным. Казалось бы, почему при любом анализе крови не включить этот тест просто в дежурно-обязательный?

— С другой стороны, ведь на реакцию Вассермана мы все сдаем добровольно-принудительно чуть ли не со школьной скамьи!

— Возможно, потому что эпидемия сифилиса цвела в царской России. Поэтому это было заложено в медицинскую практику, и советская система это переняла.

Также не стоит забывать и о дороговизне новых препаратов. Например, если раньше гепатит С вылечивался не более, чем в 10 процентах случаев, то теперь он в 90 процентах поддается лечению без последствий. Причем курс проводится не год, как интерферонами раньше, а всего лишь три месяца. Но такой курс стоит 100 тысяч долларов. Никто такую сумму на наших больных тратить не будет.

— И все же вновь о СПИДе. Мы понимаем, что вылечиться, исходя из финансовых нормативов, практически невозможно…

— Все упирается в неграмотно построенные логистические процессы. Если даже всеми правдами и неправдами кто-то и добьется бесплатного курса, то это будет означать, что сотня пациентов не получит никакого лечения. Настаивать же на своих правах в этом состоянии мало возможно.

— Почему же наш министр здравоохранения, сама врач, не хочет видеть проблемы?

— Потому что она чиновник и понимает пределы выделенных лимитов. Тогда, когда система только вводилась, мы, получив указание от регионального правительства Подмосковья все сделать, за неделю отладили всю систему. Врачи ведь хорошо знают, сколько у них больных, сколько человек встанет на обследование и т. д. Надо пробуждать инициативу на местах!

— Получается, денег у нас нет на закупку импортных препаратов. Правительство больше средств не выдаст. Но почему же никто не задумался о налаживании выпуска собственных медикаментов?

— Да, у нас есть собственное хорошее производство, в том числе, и старые заводы. Некоторые заводы даже построены с нуля. Но парадоксальная ситуация — строятся мощности, но встает вопрос: что выпускать?

Вы знаете, что у нас есть дженерики, и заводы дерутся между собой в оголтелой конкуренции за копейку, но сократить цену ниже уровня себестоимости они не в состоянии. Почему же Министерство промышленности России, которое выдает лицензии на производство, бездействует? У меня сложилось ощущение, что они даже не понимают необходимые объемы выпуска того или иного препарата по потребностям населения.

Но если исходящие цифры известны — если вы знаете, что, допустим, пять производств с лихвой перекроют потребность, — то зачем вы выдаете новые лицензии новым производителям? Ведь можно новые мощности перенаправить на иные препараты!

— То есть если заказ на заводы не размещается у нас, получается, кому- то выгодно сохранять выпуск за рубежом?

— Сейчас все же производство сдвинулось с мертвой точки. Министерство стало выделять деньги на выпуск дженериков, но выигрывает всегда один и тот же пул производителей.

Видите ли, произвести новые пептиды очень сложно. Там новые действующие молекулы. Но наши производители предпочитают закупать готовые препараты за рубежом, а сами придумывают красивое коммерческое название и коробку, и гордо именуют все это "импортозамещением"! Но это не импортозамещение

Если вы можете синтезировать действующую субстанцию, то только в этом случае вы обладаете суверенитетом и способны в случае необходимости обойтись без внешних поставок. На это нужны время и деньги!

Мы отстали. У нас в 1990-е уничтожили все, что могли. Сейчас у нас возобновляется синтез, но это касается дорогих препаратов, при выпуске которых миллиграммы окупят весь процесс. Так что правительству надо прекратить заниматься профанацией и действительно написать новую перспективную программу.

От редакции. Многие традиции государственного управления унаследованы от прошлых десятилетий, когда цена отработанной человеческой жизни не была особенно в цене. Казалось бы, отслужил свое, и можно уже и о вечности подумать. Тем не менее, такая логика порочна, так как мертвых солдат именно потому не бросают на поле боя (самим мертвым это уже безразлично), чтобы солдаты еще живые понимали, что в случае чего и о них позаботятся. Это называется мотивацией. Если ты действительно хочешь, чтобы люди жили в стране, надо заботиться о стариках и обездоленных. Иначе любой человек трудоспособного возраста рано или поздно задумается о своих жизненных перспективах. Быть брошенным не хочется никому.

Александр Артамонов