Экономические и политические проблемы в развитых странах открывают развивающимся странам уникальную возможность получить доступ к передовым технологиям. Ярчайший пример тому в первой половине ХХ века — Советский Союз.

В результате Первой мировой войны Германия оказалась перед реальной перспективой исчезновения. Возможности же защищать свою страну у немцев не было, поскольку Версальский договор, подписанный 28 июня 1919 года, ограничивал численность германской армии чисто символическими размерами в 100 тыс. человек. Кроме того, Германии не разрешалось проводить какую бы то ни было военную подготовку в учебных заведениях, а также иметь тяжелую артиллерию, танки, подводные лодки, дирижабли и военную авиацию. Она лишалась права аккредитации в других странах своих военных миссий, немецким гражданам не позволялось поступать на военную службу и получать военную подготовку в армиях других государств.

Поэтому еще в 1919 году главнокомандующий сухопутными войсками Германии генерал Ханс фон Сект пришел к выводу о необходимости тесного военного сотрудничества Германии с Россией. «Нам придется мириться с Советской Россией — иного выхода у нас нет. Только в сильном союзе с Великороссией у Германии есть перспектива вновь обрести положение великой державы. Англия и Франция боятся союза обеих континентальных держав и пытаются предотвратить его всеми средствами, таким образом, мы должны стремиться к нему всеми силами», — написал он в меморандуме германскому правительству в начале 1920 года.

Тем же летом состоялась конфиденциальная встреча председателя Реввоенсовета Льва Троцкого с бывшим военным министром Турции Энвер-пашой, на которой турецкий генерал сообщил, что немцы попросили его передать Москве предложения о налаживании долговременного военного сотрудничества. Предложение немцев поступило большевикам как нельзя кстати: катастрофический провал польского похода, возглавляемого Тухачевским и Сталиным, продемонстрировал все слабые стороны Красной Армии и заставил Москву основательно заняться военным строительством. Помощь немцев в этом деле была бесценна. Начальник вооружений Рабоче-Крестьянской Красной Армии (РККА) Иероним Уборевич прямо заявил, что «немцы являются для нас единственной пока отдушиной, через которую мы можем изучать достижения в военном деле за границей, притом у армии, в целом ряде вопросов имеющей весьма интересные достижения».

Немецкий зачин

С конца 1920 года между Советской Россией и Германией начались секретные переговоры о налаживании военно-технического и экономического сотрудничества. В начале следующего года в военном министерстве Германии по инициативе фон Секта была создана «Зондергруппа Р» (Россия), и уже весной 1921-го ее первый уполномоченный полковник Отто фон Нидермайер вместе с майорами германского генштаба Ф. Чунке и В. Шубертом совершил ознакомительную поездку по оборонным заводам и верфям Петрограда, которые советская сторона рассчитывала восстановить и модернизировать при помощи немецкого капитала и специалистов. Нидермайера сопровождал заместитель наркома иностранных дел Советской России Лев Карахан. Вывод немцев был неутешителен: состояние дел на оборонных заводах и верфях Петрограда катастрофическое, так что о быстром налаживании производственного процесса не может быть и речи.

Тем не менее уже к середине 1921 года «Зондергруппа Р» договорилась с германскими промышленниками о том, что фирмы Blohm und Voss (подводные лодки), Albatros Werke (воздушный флот) и Krupp (оружие) предоставят России «как свои технические силы, так и нужное оборудование». Для финансирования намеченных проектов в Германии был даже образован консорциум во главе с Deutsche Orientbank, в который вошли все крупнейшие банки страны.

В конце сентября 1921 года в Берлине на квартире майора генштаба Карла фон Шляйхера состоялись секретные переговоры наркома внешней торговли Красина с представителями рейхсвера во главе с фон Сектом, в ходе которых была утверждена конкретная схема сотрудничества. «Зондергруппа Р» дает советской стороне заказы на производство самолетов, тяжелой артиллерии и других предметов военного снаряжения, гарантирует оплату, а также предоставляет кредиты для пополнения оборудования советских заводов. Советская сторона обязуется привлечь для исполнения заказов немецкие фирмы по указанию «Зондергруппы Р» и гарантировать непосредственное участие немецких военно-технических кадров при выполнении ее заказов на советских заводах.

Кроме того, советская сторона в целях восстановления промышленности обязалась создать тресты, куда вошли бы основные предприятия по изготовлению тяжелой артиллерии (пермская «Мотовилиха» и Царицынские заводы), самолетов (Москва, Рыбинск, Ярославль), пороха, снарядов и т. д.

«Юнкерс» в Филях

Самым крупным проектом «Зондергруппы Р» в России стало строительство авиазавода компанией Junkers. 26 ноября 1922 года в Москве между правительством РСФСР и фирмой Junkers были заключены три договора: о производстве металлических самолетов и моторов, об организации транзитного воздушного сообщения Швеция—Персия, об аэросъемке в РСФСР. В соответствии с первым из этих договоров в арендное пользование Junkers полностью передавался Русско-Балтийский завод в Филях, вблизи Москвы (сейчас это завод им. Хруничева), который «концессионер принимает и оборудует».

Производственная программа устанавливалась в размере 300 самолетов в год, советская сторона обязалась закупать ежегодно по 60 самолетов. На проектную мощность завод должен был выйти за три года — к 29 января 1925-го.

В короткий срок Junkers удалось перенести в Россию современный по тем меркам авиазавод с персоналом более чем 1300 человек. Однако немцев подвела экономическая ситуация. Заказ на поставку 100 самолетов советским ВВС был заключен по твердым ценам, исходя из почасовой зарплаты в 18 копеек золотом, но введение в СССР нэпа и инфляция свели на нет всю калькуляцию, так что себестоимость самолетов оказалась вдвое выше установленных цен. Советская сторона тем не менее потребовала выполнения буквы договора: «Вы обязались продать самолеты по твердой цене и тем самым взяли на себя коммерческий риск; договор остается договором». И заодно обвинила немцев в недостаточных вложениях капитала в оснащение завода. Junkers это обвинение категорически отверг: «Мы, с точки зрения частного промышленника, вложили колоссальные суммы».

Советское правительство, придравшись к тому, что фирма не смогла «сосредоточить в Филях запасы алюминия и дюралюминия в количестве, достаточном для производства 750 самолетов и 1125 моторов, то есть основная наша задача — иметь значительную материальную базу для металлического самолетостроения внутри Союза не достигнута», расторгло все договоры с Junkers. Компания моментально оказалась на грани банкротства, и только экстренный кредит в 17 млн марок, предоставленный правительством Германии «в качестве признания заслуг профессора Xьюго Юнкерса в немецком самолетостроении», спас ее от полной ликвидации. Но заниматься серийным производством самолетов фирма больше не могла, и ей пришлось существенно сократить бизнес, сосредоточившись лишь на разработке новых типов самолетов.

Что же касается завода в Филях, то ему были выделены дотации в размере 3 063 000 рублей на 1924–1925 годы и 6 508 014 рублей на 1925–1926 годы. Самое интересное — необходимость дотаций командование советских ВВС объяснило тем, что «мощный завод в Филях, входящий в общий план развития военных воздушных сил, стоит законсервированным». Эти слова невозможно расценить иначе, как прямое признание того, что свое главное обязательство — построить в России современный авиационный завод — Junkers выполнила. А придирки советских чиновников к второстепенным статьям договора были обусловлены лишь одним — нежеланием платить деньги за выполненную работу. Такой трюк в отношениях с западными фирмами — «буржуями» и «империалистами» — правительство большевиков использует еще не раз.

Впрочем, Junkers, можно сказать, повезло: в 1928 году, чтобы не платить по контракту электротехнической фирме AEG, специалистов этой компании советские «органы» арестовали за вредительство в рамках печально известного «шахтинского дела». Советских инженеров, проходивших по этому делу, расстреляли, а немцам Советская власть милостиво позволила вернуться в Германию, но, разумеется, без оплаты сделанной работы.

Несмотря на печальный опыт Junkers и AEG, немецкие компании продолжали работать в Советской России. Фирма Stolzenberg налаживала производство артиллерийских зарядов и порохов на заводах Златоуста, Тулы и Петрограда, совместно с немцами запускалось производство отравляющих веществ на заводе «Берсоль» под Саратовом, Carl Walter строила в Туле цеха, где производилась нарезка стволов для винтовок и пулеметов. Компания Mannesmann отремонтировала на Мариупольском металлургическом заводе им. Ильича прокатный стан-4500, который был куплен заводом еще до революции и разрушен в ходе революции и Гражданской войны. В 1941 году этот стан из-под носа у немцев был вывезен на Урал, и, по утверждению некоторых специалистов, на нем еще и сегодня катают броню для танка Т-90.

Фирма Friedrich Krupp на основании заключенного в июле 1923 года договора о реконструкции советских военных заводов и поставках артиллерийских снарядов германской армии, помогла большевикам наладить современное производство гранат и артиллерийских снарядов. Немцы обеспечили и финансирование проекта, предоставив 600 тыс. долларов на налаживание производства и заплатив 2 млн долларов аванса под заказ.

Все крупнейшие стройки в СССР периода индустриализации фактически были международными проектами

Архитектор Форда и Сталина

Опыт использования проблем развитых стран в своих целях, приобретенный Советским Союзом в работе с Германией, очень пригодился большевикам, когда на Западе разразился экономический кризис.

В 1926 году в американской экономике были зафиксированы первые признаки надвигающейся рецессии — начал заметно сокращаться объем строительства. С проблемами сразу столкнулись архитектурные и проектные фирмы, в том числе знаменитое бюро Albert Kahn, Inc. в Детройте, основатель которого Альберт Кан прославился как «архитектор Форда». Даже у него, одного из крупнейших промышленных архитекторов ХХ века, знаменитого специалиста по проектированию современных заводов, объем заказов стремительно сокращался и к концу 1928 года сошел к нулю.

Банкротство казалось неизбежным, но в апреле 1929 года в офис Кана вошел незнакомый человек, представившийся сотрудником фирмы «Амторг» — это формально частное акционерное предприятие в действительности являлось неофициальным торговым и дипломатическим представительством СССР в США. Посетитель предложил Кану заказ на проектирование тракторного завода стоимостью 40 млн долларов (это был Сталинградский тракторный завод) и пообещал в случае согласия новые заказы.

Ситуация складывалась довольно сомнительная, поскольку между СССР и США не было дипломатических отношений. Кан попросил время на размышление, но биржевой крах в конце октября, ознаменовавший начало Великой депрессии, положил конец всем его сомнениям. Вскоре советское правительство получило от Albert Kahn, Inc. целую программу промышленного строительства в Советском Союзе, известную в советской истории как «индустриализация в СССР». В феврале 1930 года между «Амторгом» и Albert Kahn, Inc. был подписан договор, согласно которому фирма Кана становилась главным консультантом советского правительства по промышленному строительству и получала пакет заказов на строительство промышленных предприятий стоимостью 2 млрд долларов (около 250 млрд долларов в сегодняшних деньгах).

Поскольку полный список строек первых пятилеток в нашей стране не публиковался никогда, до сих пор неизвестно точное количество советских предприятий, спроектированных Каном, — чаще всего говорят о 521 или 571 объекте. В этот список, бесспорно, входят тракторные заводы в Сталинграде, Челябинске, Харькове; автомобильные заводы в Москве и Нижнем Новгороде; кузнечные цеха в Челябинске, Днепропетровске, Харькове, Коломне, Магнитогорске, Нижнем Тагиле, Сталинграде; станкостроительные заводы в Калуге, Новосибирске, Верхней Салде; литейные заводы в Челябинске, Днепропетровске, Харькове, Коломне, Магнитогорске, Сормове, Сталинграде; механические заводы и цеха в Челябинске, Подольске, Сталинграде, Свердловске; теплоэлектростанция в Якутске; прокатные станы в Новокузнецке, Магнитогорске, Нижнем Тагиле, Сормове; 1-й Государственный подшипниковый завод в Москве и многое другое.

Речь, впрочем, не идет о том, что Albert Kahn, Inc. с нуля проектировал каждый объект. Он всего лишь переносил в Россию готовые проекты американских заводов с американским же оборудованием. Фирма Aльберта Кана играла роль координатора между советским заказчиком и сотнями западных (поначалу преимущественно американских) компаний, поставлявших оборудование и консультировавших строительство отдельных объектов. По сути, через Кана в СССР тек мощный поток американской и европейской промышленной технологии, и все крупнейшие стройки в СССР при помощи связей Кана фактически стали всемирными. Так, технологический проект Нижегородского автозавода выполнила компания Форда, строительный — американская компания Austin. Московский автозавод (АЗЛК) был построен в 1930 году тоже по образцу сборочных заводов Форда. Строительство 1-го Государственного подшипникового завода в Москве (ГПЗ-1), который проектировала компания Кана, осуществлялось при техническом содействии итальянской фирмы RIV.

Сталинградский тракторный завод, построенный по проекту Кана в 1930 году, сооруженный в США, размонтированный, перевезенный и всего за шесть месяцев собранный под наблюдением американских инженеров, был оснащен оборудованием более чем 80 американских машиностроительных компаний и нескольких немецких фирм.

Все проекты Альберта Кана в СССР, последовавшие за Сталинградским тракторным заводом, разрабатывались филиалом его фирмы, открытым в Москве и работавшим под руководством Морица Кана — брата главы компании. В этом филиале, носящем скромное русское название «Госпроектстрой», трудились 25 ведущих американских инженеров и около 2,5 тыс. советских сотрудников. В то время это было самое большое архитектурное бюро мира. За три года существования «Госпроектстроя» через него прошло более 4 тыс. советских архитекторов, инженеров и техников, изучивших американскую науку проектировать и строить. Кстати говоря, в то же время в Москве работало Центральное бюро тяжелого машиностроения (ЦБТМ) — точно такой же «производственно-учебный» филиал иностранной компании, только ее учредителем была немецкая Demag.

Оплата и расплата

Впрочем, на пути советско-американского сотрудничества вскоре возникло серьезное препятствие: у советского правительства стала заканчиваться валюта, основным источником которой был экспорт зерна. В августе 1930-го, когда подошло время выплатить американской фирме Caterpillar 3,5 млн долларов за оборудование для Челябинского и Харьковского тракторных, а также Ростовского и Саратовского комбайновых заводов, Сталин писал Молотову: «Микоян сообщает, что заготовки растут и каждый день вывозим хлеба 1–1,5 млн пудов. Я думаю, что этого мало. Надо поднять теперь же норму ежедневного вывоза до 3–4 млн пудов минимум. Иначе рискуем остаться без наших новых металлургических и машиностроительных (Автозавод, Челябзавод и пр.) заводов... Словом, нужно бешено форсировать вывоз хлеба».

Всего же с 1930-го по 1935 год СССР должен был выплатить американским фирмам 350 млн долларов (больше 40 млрд сегодняшних долларов) кредитов плюс проценты по ним примерно на такую же сумму из расчета 7% годовых. 25 августа 1931 года Сталин написал Кагановичу: «Ввиду валютных затруднений и неприемлемых условий кредита в Америке высказываюсь против каких бы то ни было новых заказов на Америку. Предлагаю воспретить дачу новых заказов на Америку, прервать всякие уже начатые переговоры о новых заказах и по возможности порвать уже заключенные договора о старых заказах с переносом заказов в Европу или на наши собственные заводы. Предлагаю не делать никаких исключений из этого правила ни для Магнитогорска и Кузнецстроя, ни для Харьковстроя, Днепростроя, АМО и Автостроя». Это означало конец сотрудничества с Каном, который выполнил свою задачу в глазах советского правительства: спроектировал и заложил сеть новых промышленных предприятий, а также сформировал заказы на технологическое оборудование, которые теперь могли быть переданы в любые фирмы. И в 1932 году большевики отказали фирме Кана в продлении контракта.

Объекты, спроектированные Каном, продолжали строиться. Так, 22 марта 1933 года Авиамоторным трестом был заключен пятилетний договор о технической помощи с фирмой Curtiss-Wright (США) предусматривающий организацию производства «под ключ» авиационных моторов воздушного охлаждения мощностью 635, 725 и 1000 лошадиных сил. Так началось строительство Пермского авиамоторного завода (завод № 19). 5 апреля 1938 года его директор В. Дубовой писал в Наркомат тяжелой промышленности: «Договор с фирмой “Райт” дал возможность заводу быстро освоить производство современного мощного мотора воздушного охлаждения “Райт-Циклон” и, не снижая темпы производства, переходить каждый год к новой, более современной и мощной модели мотора. За время действия договора мы получили от фирмы богатейший технический материал, значительно ускоривший развитие советского авиамоторостроения. Фирма “Райт” добросовестно отнеслась к выполнению договорных обязательств, реализация договора протекала удовлетворительно. Мы считаем, что продление договора о технической помощи с фирмой “Райт” будет полезным».

Как известно, на Пермском заводе был выпущен первый авиационный советский мотор М-25 мощностью 625 л. с. (копия «Райт-Циклона R-1820F-3»). Кроме того, это предприятие было крупнейшим авиамоторным заводом в годы Великой Отечественной войны.

Всемирные стройки советской индустриализации

В 1928 году ленинградским Государственным институтом по проектированию новых металлозаводов был разработан и опубликован проект Уральского машиностроительного завода, предназначенного для выпуска экскаваторов, дробилок, доменного и сталеплавильного оборудования, прокатных станов, гидравлических прессов и т. п. При составлении проекта «были учтены успехи западноевропейской и американской техники в области тяжелого машиностроения». Другими словами, проектировщики изначально ориентировались на импортное оборудование. Заявки на его поставку были направлены в 110 иностранных фирм, и все они выразили готовность помочь Советскому Союзу в строительстве крупнейшего машиностроительного завода. Тем более что денег на возведение «Уралмаша» советское правительство решило не жалеть.

 

 

Первую водяную скважину (с этого начинался завод) при закладке завода бурили немцы из фирмы Froelich-Kluepfel-Deilmann на немецком же оборудовании, поскольку отечественные специалисты просто не умели бурить скважины диаметром 500 мм и глубиной 100 м. Водопровод укомплектовали насосами германской фирмы Jaeger. Сжатым воздухом производство обеспечивали компрессоры фирм Borsig, Demag и Skoda. Газогенераторная станция была оснащена газогенераторами системы германской фирмы Kohler. Одних только кранов на заводе установили более 450, и все они были импортными, в основном изготовленными в Германии.

Чугунолитейный цех оснастили оборудованием немецкой фирмы Krigar, а загрузка шихты осуществлялась кранами английской компании Sheppard. В сталелитейном цехе установили электропечи фирмы AEG, а также пескоструйные камеры и пилы Mars-Werke. Крупнейший в Европе кузнечно-прессовый цех «Уралмаша» был оснащен двумя парогидравлическими прессами немецких фирм Hydraulik, Schlemann и Wagner.

Гордость завода — механический цех № 1, насчитывал 337 станков, из них 300 были закуплены у «буржуев». В частности, там был установлен уникальный немецкий токарный станок, способный обрабатывать заготовки весом до 120 тонн. Огромный карусельный станок, тоже немецкого производства, имел диаметр планшайбы 620 сантиметров, а один из зуборезных станков мог обрабатывать шестерни пятиметрового диаметра.

Уральский завод тяжелого машиностроения (УЗТМ) был введен в эксплуатацию 15 июля 1933 года. С 1928-го по 1941 год на «Уралмаше» работало 311 иностранных специалистов, из них 12 строителей, четыре руководителя подразделений завода, 46 конструкторов, 182 рабочих различных специальностей. Больше всего среди иностранных граждан было подданных Германии — 141 человек.

Еще один символ сталинской индустриализации — Днепрогэс. Его проектированием и строительством занималась американская инженерно-строительная фирма Cooper. Площадку под строительство готовила немецкая фирма Siemens, она же поставила электрогенераторы. Турбины Днепрогэса (кроме одной, уже нашей копии) изготовила американская компания Newport News, которая сейчас называется Northrop Grumman и является крупнейшим американским производителем авианосцев и атомных подлодок.

Советский нарком внешней торговли Аркадий Розенгольц, выступая в 1934 году на XVII съезде ВКП(б), отмечал: «В качестве примера наиболее современного оборудования, какое мы закупали, можем привести водяные турбины, заказанные специально в США, установленные на Днепрогэсе, мощностью в 90 тыс. лошадиных сил каждая. Таких мощных турбин в Европе нет, а во всем мире они встречаются единицами».

Впрочем, все электростанции, сооружаемые в рамках знаменитого плана ГОЭЛРО, комплектовались импортным оборудованием.

Как закалялась сталь

В ноябре 1926 года президиум Уральского областного Совнархоза утвердил место строительства нового металлургического завода — площадку у горы Магнитной. 2 марта 1929 года главным инженером Магнитостроя назначен Виталий Гассельблат, который немедленно в составе группы советских специалистов отправился в США. В планы поездки входил заказ как проектов строительства, так и необходимого для комбината американского промышленного оборудования. Главным результатом поездки стало заключение 13 мая 1929 договора между объединением «Востоксталь» и фирмой Arthur McKee из Кливленда на проектирование Магнитогорского металлургического комбината (чуть позже с немецкой компанией Demag был заключен договор на проектирование прокатного цеха этого комбината). Американцы брали на себя обязательства подготовить строительный и технологический проект с полным описанием и спецификацией оборудования, станков и механизмов, передать советскому заказчику свой производственный опыт (патенты, ноу-хау и проч.), прислать в СССР квалифицированных специалистов для наблюдения за строительством и пуском объекта, разрешить советским инженерам и рабочим осваивать производственные методы компании на ее предприятиях, а также координировать поставки оборудования для Магнитки.

В качестве прототипа Магнитогорского комбината американцы выбрали металлургический комбинат в городе Гэри, штат Индиана, принадлежащий компании US Steel.

1 июля 1930 года состоялась закладка первой домны Магнитогорска. На торжественном митинге, посвященном этому событию, под красными знаменами рядом с советскими строителями стояли американские инженеры Макморей и Струвен. Всего же на строительстве Магнитки трудилось более 800 иностранных специалистов и высококвалифицированных рабочих из США, Германии, Англии, Италии и Австрии. Центральную электростанцию подрядились монтировать немецкие специалисты из AEG, они же поставили на Магнитку самую мощную по тем временам 50-мегаваттную турбину с генератором. Немецкая фирма Krupp & Reismann налаживала в Магнитогорске огнеупорное производство, а британская Traylor — горнорудное хозяйство.

Но и здесь сотрудничество большевиков с «буржуями» не прошло без эксцессов. Пуск первой домны был назначен на 31 января 1932 года. Специалисты компании Arthur McKee во главе с вице-президентом Хайвеном заявили о нецелесообразности в тридцатиградусный мороз, при не полностью высушенной печи начинать плавку и советовали подождать до весны. Но из Наркомата тяжелой промышленности пришла санкция на пуск домны. В результате во время пуска сначала прорвало трубу на одном из колодцев, затем из кладки вдруг вырвались раскаленные газы. По воспоминаниям очевидцев, «возникла паника, кто-то крикнул “Спасайся, кто может!”. Положение спас заместитель управляющего Магнитостроя Чингиз Ильдрым, который, рискуя быть насмерть обожженным, кинулся к лебедке и остановил дутье».

Эта авария послужила для советского правительства предлогом разорвать контракт с компанией Arthur McKee: американцы сделали свое дело и могли отправляться восвояси — дальше уже можно было обойтись без них. Ведь если шахту первой доменной печи русские рабочие под присмотром американцев выкладывали два с половиной месяца, то для подобной операции на второй печи потребовалось 25 дней, а для третьей — всего 20. Если в монтаже первой и второй домны участвовало более тысячи рабочих, то в монтаже четвертой — только 200 человек. Если на строительстве первой печи американские специалисты консультировали все виды работ — от бетонирования фундаментов до электромонтажа, то на второй домне — только монтажные работы, на третьей — только сборку загрузочных механизмов, а четвертая печь уже была полностью построена нашими инженерами. Домны фирмы McKee после проведения капитального ремонта работают на ММК и сегодня. А первый прокатный обжимно-заготовочный стан № 2 немецкой фирмы Demag проработал непрерывно с 1933-го до 2006 года.

Подарки «Шкоды»

В самом конце тридцатых годов история сделала еще один подарок советской индустриализации в виде трагедии Чехословакии. 15 марта 1939 года эту страну оккупировали гитлеровские войска, и знаменитые чешские государственные заводы Skoda перешли под немецкий контроль. Несмотря на это, в конце сентября того же года руководитель компании Вилем Громадка приехал в Москву и лично пообещал Сталину, что будет работать на СССР, причем безо всякого вознаграждения. Затем в ходе встреч с советскими наркомами Ванниковым и Тевосяном глава Skoda передал им ряд секретных патентов и чертежей. Кроме того, Громадка предложил СССР гаубицы, зенитные пушки, морские пушки, оборудование, станки и прессы для производства стрелкового и артиллерийского вооружения, а также бронеплиты, дизели и компрессоры для подводных лодок и многое другое в обмен на советские поставки материалов для изготовления этой продукции — железной и марганцевой руды, железа, стали, ферросплавов, никеля, вольфрама, меди, олова, свинца, шарикоподшипников, а также продовольственных товаров. Разумеется, предложение было принято. Кроме того, Чехословакия продала СССР новую линию для производства пушечного пороха (раньше советское правительство пыталось купить лицензию на это производство у Германии, но немцы заблокировали сделку).

Самым ярким примером помощи Skoda Советскому Союзу накануне Великой Отечественной войны стал 179-й комбинат «Сибсельмаша» в Новосибирске. Несмотря на сугубо гражданское название, это совершенно новое предприятие, с нуля оснащенное станочным оборудованием фирмы Skoda, предназначалось для выпуска артиллерийских снарядов калибра 122–152 мм с производительностью 2 млн штук. Для руководства монтажом оборудования в Новосибирск в июне 1941 года приехали восемь шкодовцев, возглавлял эту группу инженер Вогл.

Война потребовала максимально сократить срок монтажа, и шкодовцы с честью справились с этой задачей: вместо 18 месяцев по плану работа была сделана за семь месяцев. Понятно, что представители компании старались не ради денег: для чешских экспертов, которые участвовали в передаче технологий Советскому Союзу, их работа была также вкладом в борьбу с нацизмом. Они отдавали себе отчет в том, что этим оружием СССР будет сражаться с Германией. Все, что делали представители Skoda в СССР, делалось для победы над фашизмом.

Вместо благодарности — расстрел

В истории сталинской индустриализации больше всего потрясает то, что практически все ключевые фигуры этого проекта оказались врагами народа. Были расстреляны первый строитель и директор «Уралмаша» Банников, первый главный инженер Фидлер, его преемник Музафаров, строитель электростанции Попов и многие другие строители завода.

Легендарный металлург Авраамий Павлович Завенягин говорил: «Магнитку воздвигли, в сущности, три богатыря: Гугель (Я. С. Гугель — управляющий Магнитостроем в 1931–1932 гг. — “Эксперт”), Марьясин (Л. М. Марьясин — строитель и начальник коксохимстроя Магнитостроя. — “Эксперт”) и Валериус (К. Д. Валериус — начальник треста Магнитостроя в 1936 году. — “Эксперт”)». Все трое были расстреляны в конце тридцатых.

Сам Завенягин спасся лишь благодаря личной дружбе с Молотовым (они подружились в 1921 году, когда, участвуя в партконференции в Харькове, жили в одном номере гостиницы). В 1936 году Молотов позвонил Завенягину, занимавшему в то время должность директора ММК, со словами: «Мы решили вас не добивать. Предлагаем поехать начальником строительства в Норильск». И Завенягин променял Магнитку на Норильский комбинат.

Любимец Магнитостроя Чингиз Ильдрым был расстрелян в Сухановской тюрьме в 1941 году. Расстреляны и первый директор Магнитостроя В.Смольянинов, и управляющий Магнитостроем в 1930 году. Я. Шмидт, и прославленный бригадир первостроителей кавалер ордена Ленина В. Калмыков. Первый главный инженер В. Гассельблат умер от истощения в концлагере городка Чибью близ Ухты.

Чистки шли и на других стройках первых пятилеток. Например, 14 февраля 1931 года глава ОГПУ Вячеслав Менжинский сообщал в докладной записке Сталину: «Кроме произведенных арестов из аппарата Управления строительством Челябтракторостроя вычищено 40 чел. и приняты меры к удалению со строительства остального негодного элемента».

В результате репрессий тридцатых годов уничтожены практически все, кто прямо или косвенно был причастен к закупкам импортного оборудования для этих строек. Поэтому трудно отделаться от убеждения, что одной из главных целей предвоенной волны репрессий было сокрытие правды о том, как и кем осуществлялась индустриализация в СССР. Чтобы в учебниках истории она навсегда сохранилась как «беспримерный подвиг освобожденного пролетариата, руководимого партией большевиков и гениальным Сталиным».