Наткнулся на материал по истории советских закупок зерна в США. Не со всеми тезисами, приведёнными там, могу согласиться, но история в целом любопытная.

Полвека назад СССР чуть не вызвал кризис американской экономики

В 1963 году советские граждане меньше всего беспокоились о дефиците зерна. Советский Союз никогда не был крупным игроком на зерновом рынке. После начала Холодной войны, в конце 1940-х годов, было закуплено несколько партий зерна, однако объемы были невелики. Чаще на мировом рынке СССР выступал в роли продавца, а не покупателя. Все изменилось именно в 1963 году, когда среди трейдеров поползли слухи о том, что в СССР ожидается дефицит зерна, и Канада заключила самый большой за всю историю контракт с Советами — на поставку зерна на сумму в полмиллиарда долларов. В нынешних ценах это почти $4 миллиарда. Зерно предназначалось для Кубы, что не было секретом для правительств Канады и США. Колоссальный объем сделки произвел неизгладимое впечатление на торговцев зерном. Еще в большей степени заинтересованная общественность была потрясена открывшимися подробностями относительно состояния советского сельского хозяйства.

Пока граждане с трепетом наблюдали за экранными похождениями киногероев, советский агропромышленный комплекс сделал первый шаг к краху. Даже по официальным данным в 1963 году производство зерновых снизилось по меньшей мере на 10%, однако советское правительство не желало не только сокращать внутреннее потребление, но предполагало увеличивать поставки зерна в Восточную Европу и на Кубу. Сегодня уже трудно это представить, но правительство не могло регулировать баланс спроса и предложения ценой. Это в рыночных условиях даже небольшой рост цен приводит к снижению потребления и рынок снова оказывается  сбалансированным. Советское правительство решало вопрос, как обеспечить баланс при фиксировании цены. А это не такая простая задача, ведь почти невозможно точно оценить спрос и предсказать урожай.

Поскольку дружественные страны испытывали похожие проблемы, то без закупок зерна во враждебном лагере страна просто не могла обойтись. Дальновидные американские аналитики указывали на то, что система сельского хозяйства в СССР испытывает фундаментальные трудности. Даже New York Times написала о том, что для Хрущева после сталинской индустриализации именно сельское хозяйство стало приоритетным направлением; как сказали бы сейчас, личным проектом. Советский руководитель с огромным вниманием следил за тем, что происходит в АПК. И теперь, после десятилетия оптимистичных рапортов о преимуществах советского сельского хозяйства, Хрущев вынужден был принять тяжелейшее решение о закупках зерна за рубежом.

Кадр из фильма «Три плюс два». Источник: РИА Новости

Буквально через несколько дней после публикации в авторитетной газете поползли слухи о том, что СССР пытается закупить зерно в США. Напомним, что это был период Холодной войны и для таких операций необходимы были существенные законодательные коррективы, так как на тот момент в Америке были запрещены любые поставки, способные усилить коммунистический режим. И хотя многие американские политики считали разумным смягчить режим, любая поставка зерна в СССР требовала личного одобрения президента США.

Любопытно, что американские фермеры, обычно отличающиеся консервативными взглядами, были категорически против продаж зерна социалистическим странам несмотря на то, что видели в этом прямую финансовую выгоду. К тому моменту в США сформировались значительные запасы зерна и идея продажи излишков даже классовому врагу для стимулирования внутреннего рынка выглядела более чем разумно. Фермеры настаивали на том, чтобы «русские покупали зерно по нашим ценам», а на тот момент внутренние цены в США составляли $1,8 за бушель, что было на $0,5 выше мировых цен. Заметим, что эти $1,8 в 1963 году эквивалентны $14 сегодня в 2014 году. А пшеница сегодня, 50 лет спустя, стоит $66 за бушель.

В течение следующих недель велись жаркие дебаты о том, можно ли поставлять зерно в СССР. Многие были обеспокоены тем, что это зерно в конечном итоге попадет на Кубу и усилит влияние Кремля на Острове Свободы и, соответственно, сведет на нет усилия Дяди Сэма по экономической блокаде режима Кастро.

Профсоюз докеров вообще не стеснялся в выражениях, требуя от правительства прекратить даже думать о помощи врагу, который обещал похоронить США. Опять же именно докеры могли бы неплохо заработать на поставках в СССР, эти сознательные пролетарии отвергали возможность получения «легких денег», если пострадают идеалы свободного мира. В общем, докеры обещали, что в случае отправки зерна в СССР в портах отгрузки могут возникнуть проблемы.

Никита Хрущев осматривает посевы в целинном зерносовхозе. Фото: Немов Ю., Будневич И. / ТАСС

Тем временем перед зерновыми трейдерами Америки встал вопрос, что делать с советскими заявками. И вот крупнейшие трейдеры, в том числе Continental Grain, Cargill, ADM и Louis Dreyfus собрали в Оттаве совещание для того, чтобы обсудить, как обойти санкции и продать зерно большевикам. На тот момент законодательно картельные соглашения допускались в том случае, если целью ставилось стимулирование экспорта. Предлагалось даже создать картель для переговоров с СССР, со стороны которого выступала государственная структура «Амторг», да и опыт Канады, которая в свое время произвела свои продажи через единую компанию нельзя было не учитывать. Однако жесткое антитрестовое законодательство США ограничивало возможности даже экспортных картелей, так что зерновым магнатам было о чем подумать.

После переговоров представители компаний Cargill и Continental Grain неожиданно заявили о своей приверженности свободной конкуренции и нежелании участвовать в картельном соглашении. Опытные аналитики сразу поняли, что эти гиганты планируют играть свою игру и не хотят связывать себе руки соглашениями с конкурентами.

В октябре Кеннеди подписал протокол о продаже зерна СССР на сумму $250 млн ($2 млрд в нынешних ценах), но в своей речи для публики глава государства подчеркнул, что это отнюдь не означает перемен в экономической политике США. Помимо СССР протокол разрешал продажу зерна и другим странам социалистического лагеря, которым предоставлялось право закупок на сумму до $60 млн. Тогда же президент объявил о том, что ни одна компания, участвующая в протоколе, не должна обеспечивать более 25% всего объема.

Американская общественность настаивала на том, чтобы администрация сделала так, чтобы каждый житель СССР узнал, что он ест американский хлеб. Но это, конечно, было невозможно. Советские граждане ни на секунду не сомневались в продовольственной безопасности родины. И, прильнув к телевизорам, смотрели, как американские докеры готовятся сбросить власть ненавистных империалистов.

На политической арене предполагаемая сделка подвергалась критике со всех сторон. В то время, как консерваторы считали недопустимым укреплять враждебное государство, либералы утверждали, что пока американское правительство запрещает своим компаниям продавать продукцию СССР, коммунисты закупают нужные им товары у европейских компаний и в результате СССР имеет то, что ему нужно, европейские предприниматели зарабатывают деньги, а американские компании не участвуют в дележке пирога.

Несмотря на критику, протокол был подписан, и первую сделку заключил Cargill, согласовав цену на 100 тысяч тонн зерна. Экспортная лицензия предусматривала, что перевозка зерна должна производиться только на кораблях под американским флагом. Не удивительно, что фрахт американского корабля оказался значительно дороже рыночной цены. В результате возникла любопытная коллизия: советские переговорщики договорились о покупке американского зерна, но не соглашались переплачивать за американский фрахт, а вдобавок еще и докеры объявили, что не желают грузить зерно на корабли «с серпом и молотом».

Грузовое судно рядом с зерновым элеватором ждёт отгрузки. Фото: Bill Allen / AP

С одной стороны, с 1936 года в США действовал акт о защите перевозчиков, который требовал, что не менее половины всех экспортных поставок, осуществляемых с привлечением государственных долгосрочных кредитов, должны транспортироваться американскими транспортными компаниями. Однако это правило не распространялось на коммерческие поставки, когда государственные деньги, как в нашем случае, задействованы не были.

Для того, чтобы разрешить противоречие Белый дом созвал экстренное совещание с участием зерновых трейдеров, однако компромисс не был достигнут. Трейдеры говорили, что невозможно зафрахтовать достаточное количество американских судов, чтобы обеспечить даже половину перевозок. В результате Cargill, продав в первой партии 100 тысяч тонн, зафрахтовал американский корабль только на 9 тысяч тонн, остальной объем был экспортирован «в виде исключения».

Масштаб операции был столь велик, что для транспортировки зерна пришлось задействовать супертанкер «Манхэттен», на тот момент самое большое транспортное судно, построенное в США, водоизмещением 106 тысяч тонн. Зерновые терминалы не могли загружать его, поэтому приходилось делать это частями, загрузка начиналась в мелком порту и производилась до тех пор, пока позволяла осадка, затем судно отправлялось в другой порт, более глубокий, где в него загружалось еще зерно, а последние партии загружались уже на рейде с барж. Разгрузка в пункте назначения также осуществлялась с помощью барж.

Кадр из фильма «Солярис». Источник: ВГТРК

В итоге СССР закупил у Cargill и Continental Grain почти 2 млн. тонн, но это была лишь прелюдия к тому, что случилось 9 лет спустя.

Великое зерновое ограбление

Лето 1972 года. В Москве стоит тридцатиградусная жара, на столицу опустился смог от пылающих торфяников. На полях страны из-за засухи гибнут зерновые и ожидается катастрофически низкий урожай. С мест привычно рапортуют о временных трудностях. Но истинные масштабы бедствия не были известны в тот момент никому.

На переговорах с министерством сельского хозяйства США советские чиновники изъявляют желание закупить большой объем зерновых, в основном пшеницу и кукурузу. И вот в июле 1972 года делегация в составе трех человек от корпорации «Экспортхлеб» (удачное название для компании, специализирующейся на импорте) отправляется в Америку. За несколько дней эти трое, чьих имен, к сожалению, мы никогда не узнаем, провели переговоры о закупке зерновых с шестью компаниями, со всей так называемой «большой шестеркой американских трейдеров».

Комментаторы оценивали объем закупок со стороны СССР как «чудовищный» — около 2,7 млн. тонн. Биржевые аналитики были более консервативны в оценках. Но ни те, ни другие не подозревали, что к тому моменту «Экспортхлеб» законтрактовал уже 8 млн тонн.

Функционеры из минсельхоза США потирали руки: наконец-то удастся избавиться от накопленных излишков. Они были уверены, что это придаст новый импульс экономике США. Тут следует пояснить, что торговые компании, та самая «Большая шестерка» не имели своего зерна. Их бизнес строился на логистике и управлении потоками. А контракты на поставку таких товаров не подлежат немедленному исполнению, а наоборот, растянуты во времени, то есть подписывается контракт и фиксируется цена сегодня, а фактическая поставка и оплата могут произойти через год. То есть продавая зерно «Экспортхлебу», какой-нибудь Cargill собирался, как обычно, ближе к сроку поставки купить зерно у фермеров, отправить за океан и получить доход за счет разницы между ценой в контракте и ценой закупки у фермеров.

«Экспортхлеб» на Тверской улице, 1927 год

Именно поэтому продавцы держали в секрете объемы контрактов и даже сам факт переговоров, ведь если бы масштабы стали известны, то внутренние цены неизбежно бы взлетели и о прибыли пришлось бы забыть.

Вернувшись в Москву, делегация доложила об успешно выполненной миссии, однако вместо заслуженных орденов, ее члены получили новое задание: прикупить еще чуть-чуть зерна, поскольку в СССР виды на урожай оказались совсем унылые.

В августе делегация вернулась в США и законтрактовала тем же способом еще зерновых. В итоге по фиксированным ценам было куплено 19 млн тонн зерна — более 10% от того, что СССР производил в те годы. Но при этом все в США считали, что советский контракт — чуть более 4 млн тонн. Русские делегаты говорили каждому продавцу, что «мы работаем только с вами». И «Большая шестерка», не привыкшая к русскому бизнес-коварству, хранила тайну «красного зерна».

В Америке уже много лет был избыток зерна, и каждая компания была рада законтрактовать как можно больше, не сомневаясь, что легко покроет дефицит на внутреннем рынке. Но к концу августа рынок начал прозревать: все трейдеры кинулись закупать зерно и фрахтовать пароходы. В короткий срок цены взлетели почти в два раза.

И тут в минсельхозе США зазвенел колокол. Дело в том, что в тот момент существовала практика выравнивания внутренних и мировых цен. То есть, если компания экспортировала зерно по цене превышающей внутреннюю — разница выплачивалась правительству, если наоборот, мировые цены были ниже внутренних, то разница правительством компенсировалась. Эта практика стимулировала экспорт и сглаживала сезонные колебания. Она отлично работала, пока объем платежей в ту и другую стороны был примерно равен. Когда дело дошло до экспорта 19 млн тонн и внутренние цены подскочили, превысив мировые, то правительству пришлось субсидировать экспортеров, причем счет экспортных субсидий пошел на сотни миллионов «тех» долларов.

Начали нервничать налогоплательщики, которые не могли взять в толк, почему они за свой счет должны субсидировать поставки коммунистам. Под давлением общественности размер субсидий был урезан и убытки, понесенные от советских контрактов были разделены между государством и компаниями.

Отгрузка зерна на элеватор с механизаторского тока совхоза, Казахская ССР. Фото: Давыдов В. / ТАСС

Тут подключилось ФБР и начало свое расследование, Конгресс США открыл слушания о «зерновом кризисе». Компании обвинили в сокрытии информации, которую, по закону, они должны были раскрывать, а функционеров минсельхоза в том, что они передавали инсайдерскую информацию трейдерам и не приняли своевременных мер по урегулированию ситуации. А когда достоянием общественности стал тот факт, что многие крупные чиновники минсельхоза поустраивались на руководящие посты в зерновые компании, разразился натуральный политический кризис.

Но по итогам слушаний все обвинения были сняты, поскольку поведение всех сторон оказалось безупречным с юридической точки зрения, однако «неприятный осадок остался», и теплые отношения чиновников минсельхоза США и крупнейших зерновых трейдеров еще долго упоминались в оппозиционной прессе и речах политиков.

История получила название «Великое зерновое ограбление», ее изучают в американских университетах, она положила основу многочисленным мифам о том, как СССР, действуя тайно, обваливал мировые биржи и диктовал свою экономическую политику «миру капитала». На самом деле это прекрасный пример столкновения двух миров. Советские закупщики не имели понятия о том, как работают мировые продовольственные рынки. Они действовали в рамках своих представлений о мире капитала, где человек человеку — волк.

Последствия

Советские закупщики благополучно вернулись на родину, а американские фермеры наконец почувствовали — что-то пошло не так. Каждый сезон перед фермером стоит альтернатива: продать урожай сразу и зафиксировать прибыль или положить на хранение в надежде, что сезонный рост цен на рынке покроет складские издержки. В сезон 1972 года урожай зерновых в США был рекордным, и фермеры поспешили «слить» всю свою продукцию пока не поздно. Каково же было их разочарование, когда цены выросли вдвое. Разочарование сменила ярость, когда им стало известно, что еще в июле СССР законтрактовал огромные объемы. Представители фермерского движения обвинили минсельхоз США в том, что тот скрыл факт закупок в интересах зерновых магнатов и в ущерб фермерам. «В чьих интересах действует минсельхоз?», — почти по-советски вопрошали фермеры. Но минсельхоз гневно отвергал все обвинения, указывая, что вся важная информация, имевшаяся на тот момент, была обнародована, а об объеме конкретных сделок не сообщалось, поскольку они составляли коммерческий секрет сторон.

Фермеров удалось успокоить, однако американская общественность продолжала волноваться: «Эти зерновые воротилы наживаются за счет налогоплательщиков!»; «Они зарабатывают сверхприбыли, продавая хлеб врагу, да еще и получают экспортные субсидии!». Вице-президент США даже заявил, что президент Никсон поручил ему расследовать деятельность компаний. Несмотря на то, что Никсон ничего никому не поручал, опровергать это утверждение Белый дом не стал.

Богатый урожай хлеба, выращенный крестьянами колхоза имени Фридриха Энгельса. Фото: Дудченко К. / ТАСС

Над зерновыми трейдерами начали сгущаться тучи. Тогда Cargill пошел на беспрецедентный шаг. Компания пригласила независимых аудиторов для того, чтобы они изучили сделку с СССР и сделали заключение о ее рентабельности. Аудиторы серьезно отнеслись к поставленной задаче и пришли к выводу, что на этой операции Каргилл потерял почти по центу на бушеле или в целом $661 тысячу ($5 млн в нынешних ценах). В пресс-релизе компании радостно сообщалось, что несмотря на краткосрочные потери, положительный эффект от массивного экспорта столь велик, что в долгосрочном плане вся отрасль в целом и Cargill, в частности только выиграли. То есть получалось все наоборот — несчастные компании понесли убытки ради всего общества в целом.

Обнародование данных аудита непубличной компанией возымело действие. Лишь заядлые конспирологи усомнились в достоверности информации, большинству же слова аудиторов оказалось достаточно, а остальные компании, участвовавшие в операции, в ответ на обвинения в наживе на страданиях собственного народа стали ссылаться на расчеты Cargill, утверждая, что никаких сверхприбылей они не получили. Им удалось вывести себя из-под удара, однако на этом все не закончилось.

Переправить почти 20 млн тонн из США в СССР задача не из легких с точки зрения логистики. Тем более, что СССР по случаю прикупил зерна еще и в Австралии и Канаде.

В какой-то степени пресс–релиз Cargill говорил правду насчет масштабного эффекта. Несмотря на потери непосредственно от сделки с СССР, итоги 1973 года для Cargill оказались более чем благоприятными. Компания обернула 62,3 млн тонн разнообразной продукции, и чистый доход по итогам года составил астрономические $107 млн — в три раза больше, чем годом ранее.

Великое зерновое ограбление продемонстрировало, что правительство США не имеет представления об объеме и масштабах экспортных операций. Поэтому был принят ряд мер, как сказали бы у нас сейчас, «по упорядочиванию внешней торговли». В 1973 году правительство обязало экспортеров сообщать об экспортных сделках в течение 21 дня после их совершения. Этот срок нужен был для того, чтобы компания, продавшая зерно за границу, имела возможность откупиться на внутреннем рынке. Если сведения об экспортной сделке становятся достоянием общественности, то рынок немедленно реагирует, поскольку все его участники прекрасно понимают, что экспортер в ближайшее время будет закупать зерно. Соответственно рост цен становится неминуемым, а экспортеру придется откупаться по более высоким ценам. Однако критики, хорошо усвоившие урок с поставками в СССР, обратили внимание на то, что система уведомлений в течение 21 дня ни в малейшей степени не может застраховать страну от зернового кризиса, подобного тому, что был в 1972 году. Минсельхоз был вынужден ужесточить правило, согласно которому все компании, экспортирующие пшеницу, муку, кормовое зерно, масличные и хлопок в объемах, превышающих 100 тысяч тонн должны в течение 24 часов сообщить министерству о совершенной сделке.

Второе пришествие

В 1974 году по причине истощения запасов система еще более ужесточилось, и теперь компании были обязаны получать предварительное разрешение на экспорт каждой партии, превышающей 50 тысяч тонн. Неудивительно, что когда в США снова появились представители СССР, желающие прикупить 3,4 млн тонн кукурузы и пшеницы, запаниковал даже президент Форд. Он немедленно собрал на совещание в Белый дом представителей компаний Continental Grain и Cook, на котором попросил эти компании приостановить текущие сделки с СССР до тех пор, пока США не проведет ревизию всех своих обязательств по экспорту. Просьба президента даже в США — дело серьезное, отказывать не принято, однако не обошлось без курьеза: два бизнесмена по-разному поняли главу государства, в результате чего одна компания понесла серьезные убытки, а другая — обогатилась. Если президент компании Cook Нед Кук решил, что речь идет обо всех экспортных поставках, то президент Continental Grain Стейнвег решил, что главу страны волнует только СССР, и соответственно, отправил большую партию зерна в Иран, в то время, как Cook, который также вел переговоры с Ираном, в тот момент остановил их, стремясь выполнить джентльменское соглашение, заключенное в Белом доме.

К 1975 году ситуация с запасами нормализовалась, и правительство сохранило лишь требование об отчете об экспорте 100 тысяч тонн в течение 24 часов. Зерновые трейдеры недовольно ворчали, так как опасались утечек информации из минсельхоза.

Логистика

Транспортировка «советского» зерна представляла собой нетривиальную задачу. Существует три основные составляющие транспортной инфраструктуры для транспортировки зерна: речной транспорт (баржи), железнодорожный и автотранспорт. Перед американскими компаниями стояла задача в течение пяти месяцев «выкатить» почти 20 млн. тонн зерна к портам и погрузить их на борт. Конечно, каждый год США экспортировали много зерна, но именно в 1973 году объем экспорта удвоился, преимущественно за счет советских поставок. Как назло, на Среднем Западе реки вышли из берегов, что привело к параличу речного транспорта (в особенности на знаменитой реке Миссисипи), и соответственно увеличило нагрузки на железные дороги. Вдобавок ко всему из-за нефтяного эмбарго катастрофически выросли цены на бензин, что сделало транспортировку зерна автотранспортом экономически нерентабельной.

Диаграмма роста производства зерна в СССР с 1960-го по 1980-е годы. Фото: РИА Новост

Транспортная инфраструктура США и тогда, и сейчас сильно отличается от российской, и в первую очередь это касается железнодорожного транспорта. Несмотря на то, что сетью железных дорог опутана вся страна, средний американец может прожить жизнь, ни разу не оказавшись в поезде. С наибольшей степенью вероятности железную дорогу, по крайне мере на Среднем Западе, можно обнаружить лишь в непосредственной близости от элеваторов. Это удивительно для нашего соотечественника, привыкшего к тому, что не только в глубинке, но и в крупных городах железнодорожная станция представляет собой сосредоточение цивилизации.

Большая часть грузов в стране перевозится автотранспортом на неоднократно воспетых Голливудом грузовиках. В каком-то смысле соотношение частоты упоминаний грузовиков и поездов в американских фильмах отражает роль, которую играют эти транспортные средства в экономике страны.

Сами американцы осознают феномен своей транспортной инфраструктуры и видят в нем глубокий философский смысл. Действительно, взглянув на любую европейскую карту можно заметить ярко выраженные центры, от которых лучами расходятся автодороги, железные дороги и пр. Такая «центростремительность» приводит, по мнению американцев, к разрыву между городом, где плотность коммуникаций высокая, и глубинкой, где дороги редки, и в стране уживаются современные мегаполисы с деревнями, отставшими в лучшем случае на полвека как в культурном и социальном, так и материальном развитии. Если взглянуть на карту США, то можно обратить внимание, что страна равномерно покрыта дорогами, словно сетью. Подобным же образом спланированы и города, в которых улицы пересекаются под прямым углом и представляют собой своего рода сеточку. Гордые американцы утверждают, что благодаря этому достигается равномерность развития всей страны, и сегодняшнее процветание во многом обязано именно этой системе сообщений, заложенной на заре американской цивилизации. Насколько это верно – сказать трудно.

Еще в 1960-е годы железнодорожники предложили рынку новый тип вагонов: алюминиевые вагоны способные перевозить 111,5 тонн (по сравнению с обычными 64-тонными вагонами). Однако большей емкостью достоинства новых вагонов, прозванных «Большой Джон», не ограничивались. В отличие от обычных вагонов, новые загружались через верх, загрузка происходила в разы быстрее, а алюминиевый корпус был дешев в эксплуатации. Эти вагоны произвели революцию в логистике и по всей стране под них стали переоборудовать элеваторы.

Высокая транспортная эффективность и меньшие расходы на транспортировку не могли не радовать зерновиков, однако далеко не все были довольны. Некоторые мелкие элеваторы (в основном это касалось штата Айова) не оснастились погрузочным оборудованием и остались привязанными к традиционным вагонам. В то же время в условиях резко возросшего экспорта образовался сильный дефицит вагонов, в особенности в связи с тем, что много вагонов было арендовано экспортерами.

Железнодорожные тарифы регулируются государством, и соответственно дефицит вагонов не может быть компенсирован ростом цен. Поэтому мелкие фермеры оказались лишены возможности двинуть свое зерно куда бы то ни было. Посыпались обвинения в том, что зерновые компании скупают зерно на мелких элеваторах с дисконтом, и фермеры вынуждены на это идти, поскольку это единственный способ отгрузить свое зерно. Эти обвинения были названы «Вагонным шантажом» (boxcar blackmail) и стали предметом очередного разбирательства. Зерновые компании боялись, что государственная комиссия запретит использование столь эффективных арендованных поездов, усмотрев в этом монополизацию рынка, однако этого не произошло. Более того, после года разбирательств обвинения с компаний были сняты, и хотя отдельные факты шантажа были выявлены, серьезных мер не было принято.

Эта череда разбирательств была лишь прелюдией к зерновому скандалу, разразившемуся в 1975 году, когда вся «Большая шестерка» зерновых трейдеров США была обвинена в том, что они, производя экспортные поставки (в особенности в развивающиеся страны), недогружают партии, подкупая инспекторов, а также подмешивают в зерно мусор и песок для увеличения веса.

Торговые отношения развиваются

В 1975 году советские покупатели снова обратили свой взор в сторону американского зерна. Пресса сообщила о том, что Cook продал СССР 2 млн тонн зерна, Cargill – 1,2 млн, неделю спустя стало известно, что Continental Grain продал 5,6 млн тонн. Кроме того, СССР дополнительно прикупил в Австралии 0,75 млн тонн, а в Канаде еще 2 млн.

Уборка зерновых, 1965 год. Фото: Николай Акимов / ТАСС

Местные почвенники для которых «хлеб —  всему голова!» требовали «принять меры», «разобраться», «предотвратить». Прагматики, возглавляемые советником президента по национальной безопасности Генри Киссинджером, предложили использовать продажи зерна как инструмент политического давления. «Если эти русские покупают у нас зерно по выгодным ценам, то мы вправе потребовать льготных условий на закупку в СССР нефти». Однако пока многомудрые геополитики строили планы, зерновые трейдеры, как им и положено, торговали зерном. И если свобода экспорта зерна из США в Россию была ограничена, как формальными барьерами (система предварительных разрешений), так и неформальными просьбами «приостановить продажи до выяснения всех обстоятельств», то никто не мешал тем же трейдерам продавать зерно со «свободного рынка». Американское правительство ничего не могло поделать с тем, что Cargill или Continental Grain отгружали в СССР из Европы, Австралии и Аргентины. Тем более что за годы сотрудничества у советских закупщиков сложились очень теплые отношения с американскими зерновыми трейдерами. Так что на переговорах в Москве с американскими сторонниками «зернового давления» советская сторона чувствовала себя вполне уверенно и не слишком стремилась пойти на уступки. Для американцев же ситуация неожиданно осложнилась тем, что президент Американской Федерации Труда — Конгресса Промышленных Организаций (AFL – CIO) Джордж Мини неожиданно объявил о том, что международная ассоциация докеров не будет грузить корабли для СССР до тех пор, пока американская администрация не защитит интересы внутренних потребителей и экспедиторов. Пресса обрушилась на демагогические аргументы Джорджа Мини, а федеральный суд вынес предупреждение докерам Луизианы и Техаса. Но профсоюзы сняли бойкот только после того, как президент Форд пообещал заключить долгосрочный взаимовыгодный договор о поставках зерна в СССР.

20 октября 1975 года такой договор, сроком на пять лет, был подписан. Согласно этому документу СССР обязался ежегодно закупать 6 млн тонн зерна на сумму около $1 млрд. СССР имел право увеличивать годовой объем закупок на 2 млн тонн без дополнительных согласований с администрацией. Покупки зерна производятся по текущим рыночным ценам, и кроме того, стороны договорились о том, что будут стремиться распределить поставки максимально равномерно в течение года. Для сторонников «зернового давления» в соглашение был внесен пункт о том, что стороны договорились достичь взаимовыгодного соглашения о поставке нефти. Не слишком обязывающе, зато лицо сохранено.

Условия договора успешно соблюдались сторонами в 1976 году, когда СССР не требовалось особенно больших объемов продовольствия, однако уже в 1977 году ситуация в корне изменилась. В рамках соглашения американским экспертам дозволялось инспектировать площади под зерновыми в СССР с целью оценки ожидаемого урожая, а ЦРУшным спутникам — мониторить посевные площади. В начале сентября 1977 года минсельхоз США обнародовал прогноз производства зерновых в СССР на уровне 220 млн тонн (уровень прошлого года). Американским инспекторам показали налитые колосья пшеницы и богатые кукурузные поля. И хотя они не питали особых иллюзий относительно способности СССР строить «потемкинские деревни», все говорило о том, что зерновое хозяйство СССР развивается.

Когда контакты между странами стали теснее, с одной из советских делегаций случилась курьезная история. После планового посещения американской фермы, руководитель советской группы, указав по дороге на первую попавшуюся ферму, потребовал показать, как живут реальные фермеры, мотивируя это тем, что «с подготовкой мы сами можем все что угодно продемонстрировать». Сопровождающие американцы вспоминали, что советские делегаты, увидев обычную ферму, не могли поверить, что это не образцово-показательное хозяйство, созданное специально для пропаганды западного образа жизни, и выбрали еще одну ферму по дороге. Увидев на второй ферме то же самое делегаты настолько остались подавлены увиденным, что это вызвало даже сочувствие у сопровождающих.

В итоге то, что минсельхоз США назвал «хорошим урожаем» оказалось натуральным бедствием. Урожай был настолько мал, что даже Брежнев в своей речи 2 ноября 1977 года сообщил об «отдельных недостатках, имеющих место в советском прогрессивном сельском хозяйстве» приведших к тому, что было собрано лишь 194 млн тонн зерновых. Более того, Брежнев заявил о планируемых закупках в объеме 20-25 млн тонн.

Нельзя сказать, чтобы это было такой уж неожиданностью для рынка. В 1976 году цены на пшеницу начали расти еще в августе с $2,08 за бушель до $2,59 в ноябре. Среди трейдеров прошла информация, что русские контрактуют объемы, превышающие оговоренные соглашением. Пошли слухи о том, что русские договариваются с большой зерновой шестеркой. Американская пресса вновь стала пугать общественность очередным зерновым ограблением, однако деятельность русских полностью соответствовала букве соглашения.

Первые закупки были произведены в Европе через европейские отделения «Большой шестерки». В этом случае в контрактах не указывалось место назначения, что вполне легально для европейских подразделений. На ежеквартальной встрече российская делегация запросила и получила добро на закупку 15 млн тонн зерна. Фактически к моменту заявления Брежнева СССР снова откупился задешево.

Грузовые судна ждут отгрузки зерна, США. Фото: Elaine Thompson / AP

Несколько американских конгрессменов накинулись на минсельхоз США с обвинениями в неспособности спрогнозировать урожай зерна в СССР, а в адрес «Большой шестерки» вновь посыпались обвинения в тайных сделках с Советами. Несмотря на то, что усилиями американских чиновников была создана система отчетности об экспортных операциях, вновь оказалось, что никто не имеет ни малейшего понятия, сколько зерна на самом деле отгружается в СССР. К примеру, незадолго до исторического заявления Брежнева в отчете, предоставленном в минсельхоз, Cargill указывал, что для СССР законтрактовано лишь 433 тысячи тонн, хотя в том же отчете сообщалось о контракте на 3,7 млн тонн в «неизвестный пункт назначения». Большая часть поставок зерна осуществлялось через «Традакс», европейское подразделение Cargill, который, естественно, не имел никаких обязательств по отчетности перед американским правительством даже в том случае, если продается американское зерно.

Внимание к очередному зерновому траншу начало утихать уже в начале 1978 года. Цены на зерно продолжали расти, и если в ноябре 1978 бушель пшеницы стоил $3,68, то к июлю 1979 цена взлетела до $4,39. А тем временем производство зерна в США процветало, и несмотря на то, что СССР в 1977–78 годах купил 14,6 млн тонн, а в 1978–79 — 15,7 млн тонн, в стране оставалось достаточно зерна для удовлетворения всех нужд. Несмотря на то, что СССР вновь продемонстрировал высокое мастерство в торговле зерном, система отчетности, установленная минсельхозом США, не изменилась.

История зерновой торговли между СССР и США фактически закончилась в 1980 году, когда после ввода советских войск в Афганистан Америка объявила эмбарго на поставку своего зерна в Советский Союз.

Самое любопытное в этой истории то, что даже несмотря на убытки, идеологические издержки, угрозу полномасштабного политического кризиса, никому кроме докеров по ту сторону океана не пришло в голову отказаться от выполнения договора. И в результате США стали доминирующей зерновой державой, а СССР вскоре прекратил свое существование.

Поучительно и то, что оставшись без основных житниц — Украины, Молдавии и Белоруссии, сегодня Россия не только не импортирует зерно, но и стала одним из крупнейших его экспортеров — ожидается, что в 2014 году страна экспортирует 30 млн тонн зерна. Возможно, именно это количество могло бы спасти от краха СССР.

Источник: http://rusplt.ru/society/velikoe-zernovoe-ograblenie-13727.html