«Народ, издревле нам родной» Как на генеалогическом пушкинском древе взросла «белорусская ветвь»

Но кто ещё мог так гениально точно сказать о кровном и духовном родстве русских и белорусов?! Конечно же, Александр Сергеевич Пушкин. Корни родового древа, связующие поэта с Беларусью, берут свое начало в древнем Полоцке. Пушкин лишь однажды, да и то проездом, миновал его. Но название этого старинного города, основанного в IX столетии по велению князя Рюрика, не единожды встречается на страницах пушкинских рукописей.

Городом Гориславы, полоцкой княжны Рогнеды, нареченной так за свою несчастливую судьбу, именовали Полоцк. Летопись сохранила печальную историю сватовства князя Владимира Красное Солнышко к гордой красавице Рогнеде и горькое ее замужество...

Известно было это древнее сказание и Пушкину. Но не дано было знать поэту, что и полоцкая княжна Рогнеда, и великий киевский князь Владимир, некогда покоривший Полоцк и силой взявший в жены полюбившуюся ему красавицу, и их далекая праправнучка княжна витебская и полоцкая Александра Брячиславна, ставшая супругой святого князя Александра Невского, соединены с ним – Александром Пушкиным – кровными узами родства.

На генеалогическом пушкинском древе взросла «белорусская ветвь».

«Старожитный» Полоцк связан с именем и еще одного прародителя поэта, давшего ему свою знойную африканскую кровь, – Абрама Петровича Ганнибала. Правда, упоминания о пребывании темнокожего прадеда в этом белорусском городе нет ни в одном из бесчисленных трудов, посвященных его необыкновенной, полной взлетов и падений судьбе...

И все же беру на себя смелость утверждать, что маленький арапчонок, носивший в то время имя Ибрагим, жил в Полоцке, и знай о том Пушкин, дороживший мельчайшими подробностями о своем прадеде, он не преминул бы сделать остановку в этом славном городе.

Виной тому одна ошибка, связанная с годом крещения прадеда поэта и невольно повторенная Александром Сергеевичем.

Вот что писал Пушкин в «Начале автобиографии» – записках, посвященных собственному родословию:

«Родословная матери моей еще любопытнее. Дед ее был негр, сын владетельного князька. Русский посланник в Константинополе как-то достал его из сераля, где содержался он аманатом, и отослал его Петру Первому вместе с двумя другими арапчатами. Государь крестил маленького Ибрагима в Вильне в 1707 году с польской королевою, супругою Августа...».

Бесспорно, Пушкин почерпнул эту ошибочную дату из так называемой «Немецкой биографии» Ганнибала, записанной зятем Абрама Петровича немцем Роткирхом уже после смерти царского арапа.   Год крещения Абрама Ганнибала указан его биографом как 1707-й. Но именно этот названный год вызывал немало сомнений, как у историков, так и у пушкинистов. В 1707-м ни польского короля Августа II, ни его супруги королевы Христины-Эбергардины в Вильно (Вильнюсе) быть не могло. В феврале 1706 года Август II, изменив союзу с Россией, заключил сепаратный мир со шведским королем Карлом XII. И только после победоносной Полтавской битвы в июне 1709-го дружеские отношения российского и польского монархов восстановились.

И вновь записки поэта о прадеде: «В крещении наименован он был Петром, но как он плакал и не хотел носить нового имени, то до са­мой смерти назывался Абрамом».

Фамилией Ганнибал Абрам Петрович стал подписываться значи­тельно позднее, в зре­лые годы, первая же фамилия – Петров, как и отчество, была дана в честь «авгу­стейшего восприемни­ка».

Петр Петрович Петров – так должно было бы именовать царского крестника. Арапчонок оказался норовистым и не захотел носить не полюбившееся ему имя. Да и от данной ему фамилии отказался. Только отчество и оставит в память о Петре Великом, своем крестном отце…

Известно, что арапчонка Ибрагима в числе «трех арапов малых робят» привезли в Россию осенью 1704 года – маленького «басурманина» держать нехристем при царском дворе долгих три года явно бы не стали.

Итак, год 1705-й. Уже несколько лет Россия ведет со Швецией Северную войну: Петр I борется за выход к Балтийскому морю со своим противником — шведским королем Карлом XII. Полоцк, в то время входивший в состав Речи Посполитой, становится стратегически важным городом, именно через его земли должны были двигаться шведские отряды на соединение с гетманом Мазепой. В феврале 1705 года русские полки во главе с князем Александром Меншиковым выступили в поход и встали военным лагерем под Полоцком. Государь сам едет к местам возможных боевых событий и берет с собой смышленого и расторопного арапчонка.

Когда же Петр Первый крестил своего арапчонка?

Попробуем восстановить хронологию тех давних событий. Откроем пушкинскую «Историю Петра»:

«1705 год... Петр собрался ехать в Польшу, но 5 мая занемог лихорадкою — и успел выехать не прежде, как в конце мая. По пути к Полоцку осматривал сад и костел в местечке Микалишки...

В Полоцке Петр нашел Шереметева, Огильвия, Репнина, уже соединившимися...

1 июля Петр с главным корпусом выступил к Вильне...

Петр прибыл в Вильну 15 июля...

1 августа, предоставя начальство над войском в Вильне Огильвию... сам пошел в Курляндию преследовать Левенгаупта».

Временные рамки сужаются: Петр провел в Вильно всего две недели – вторую половину июля 1705 года. Именно в это время он и крестил своего питомца!

Удивительно, но в Вильнюсе на фасаде церкви Святой Параскевы Пятницы сохранилась мемориальная доска с выбитым на ней старинным текстом: «В сей церкви Император Петр Великий в 1705 году слушал благодарственное молебствие за одержанную победу над войсками Карла XII, подарил ей знамя, отнятое в той победе у шведов, и крестил в ней Африканца Ганнибала – деда знаменитого поэта нашего А. С. Пушкина».

И, пожалуй, самое веское свидетельство о своем августейшем крестном отце оставил сам Абрам Петрович: «...И был мне восприемником от святые купели Его Величество в Литве в городе Вилне в 1705-м году...».

Абраму Петровичу довелось стать участни­ком многих знаменитых баталий под предво­дительством Петра Великого: Полтавской битвы, морского сражения при Гангуте, Прутского похода.

Молодой арап на­ходился неотлучно при Государе, ревностно исполняя обязанности его денщика и секретаря. Петр отвечал своему питомцу ис­кренней любовью и привязанностью.

Пушкин – историк серьезный. В последние годы жизни поэт был увлечен деяниями и самой личностью Петра Великого, и все сведения добыты им из архивов, где он самозабвенно работал, по его же словам, буквально «зарывался» в них. Так что в достоверности исторических фактов и событий сомнений нет.

Стоит заметить, что и в 1707 году Петр I вновь побывал в Вильно, и, весьма вероятно, его также сопровождал маленький арап. Но путь следования русского царя был совсем иным – Петр в сопровождении свиты выехал в Вильно из Варшавы. И об этом также упоминает Пушкин в «Истории Петра».

Видимо, поэтому и не вызывал сомнений у поэта год крещения его прадеда.

Известно немало свидетельств о пребывании русского царя в Полоцке. Сохранился даже и старинный дом, где почти месяц жил Петр I. Каменный одноэтажный особняк, крепко вросший в землю, стоит на берегу Западной Двины, в самом историческом сердце города. Чудом уцелел он во время двух самых кровопролитных войн – Отечественной 1812 года и Великой Отечественной, что не миновали древний город.

Столетие назад над окнами дома красовалось лепное изображение двух (!) гениев, держащих ленту с выбитой на ней латинской надписью: «Petrus Primus. Anno Domini MDCCV» («Петр Первый. Год Господний 1705»). Ныне лишь мемориальная доска на стене старинного особняка свидетельствует о пребывании в нем Петра Великого.

Но именно здесь в июне 1705-го вместе с русским царем был и его любимец, маленький Ибрагим! Ведь арапчонок находился неотлучно при своем высоком покровителе.

Мальчик обладал необыкновенно чутким слухом, – по этой причине Государь велел арапчонку спать подле него в царской спальне или где-то поблизости. Как свидетельствовал историк И.И. Голиков, юный Ганнибал, «как бы он ни крепко спал, всегда на первый спрос просыпался и отвечал».

И отсюда, из этого же дома, 1 июля Петр «выступил к Вильне».

А чуть раньше в Полоцке, 29 июня – в день святых апостолов Петра и Павла, тридцатитрехлетний русский царь отметил свои именины и милостиво принял приглашение от отцов-иезуитов отобедать у них. В честь августейшего именинника при заздравном тосте о его благоденствии из пушек, что стояли перед входом в Коллегиум, были даны залпы.

Когда-то философ и богослов Симеон Полоцкий по звездам предсказал рождение и великую будущность российского императора. И начинал свой духовный путь наставник юного Петра совсем неподалеку от особняка, где жил в Полоцке его царственный ученик, – в кельях Богоявленского монастыря и в классах знаменитой Братской школы…

В тот знаменательный день и арапчонок Ибрагим, наверняка, с любопытством глазел на купола Святой Софии, и на медленно текущую у подножия холма Двину, на иезуитский Коллегиум и на мощный крепостной вал времен Ивана Грозного.

Кто бы тогда взялся предсказать, что попавший с африканских берегов в северную страну арапчонок станет в будущем известнейшим человеком? Он войдет в историю России как искусный инженер, математик, фортификатор, своими трудами способствовавший ее процветанию.

...Возрос, усерден, неподкупен,

Царю наперсник, а не раб.

Крестнику русского царя судьба уготовит необычную долю — стать прадедом одного из величайших поэтов на земле. И спустя столетия в доме, где жил маленький Ганнибал, откроют библиотеку, на полках которой будут стоять поэтические томики его великого правнука.

И еще один парадокс истории. Величие государственных свершений Петра I не затмило, казалось бы, такую малость – участие императора в судьбе его крестника-арапчонка.

Странно и помыслить ныне, а вдруг не пришла бы русскому царю странная мысль – привезти на Русь диковинных арапчат?! Не только отечественная культура, вся история России была бы иной.

Нет, тысячу раз права была Марина Цветаева, назвавшая эту царскую блажь, прихоть – самым великим деянием Петра. Бессмертным подарком на все времена.

…А в полоцком домике Петра I разместилась ныне музейная экспозиция «Прогулка по Нижней Покровской». И стоит вспомнить, что по этой старой улочке, ведущей к Софийскому храму, три столетия назад прогуливался со своим высоким покровителем и маленький арапчонок Ибрагим.

Старый Полоцк, по некоей прихоти судьбы, стал тем вневременным перекрестком, где сошлись пути русского царя, Александра Пушкина и его черного прадеда.

   И другой белорусский город Бобруйск можно по праву назвать пушкинским, – связан он с жизнью внучки поэта Натальи Пушкиной.

Она родилась в Петербурге, в августе 1859-го, в семье Александра Александровича Пушкина, старшего сына и любимца поэта. Ее рождению еще успела порадоваться Наталья Николаевна Пушкина-Ланская, – в честь прославленной бабушки и была названа новорожденная.

В юности Наталья Пушкина полюбила штаб-ротмистра Павла Воронцова-Вельяминова, героя Русско-турецкой войны, боевого офицера, служившего в полку под началом ее отца. Чувство было ответным, – вскоре сыграли свадьбу. А через какое-то время Павел Аркадьевич подал в отставку, и молодые супруги уехали в его родовое имение в Вавуличи (ныне – деревня Дубровка) под Бобруйском. Да и в самом Бобруйске у Воронцовых-Вельяминовых был дом, славившийся своим хлебосольством.

Наталья Александровна отличалась многими талантами: прекрасно рисовала (сохранились ее романтические пейзажи), пела белорусские народные песни и даже писала стихи. Правда, втайне, – никогда и нигде не печатала их, памятуя наказ своего великого деда: не заниматься стихотворчеством!

Ее любили окрестные крестьяне за незлобивость, всегдашнюю готовность помочь ближнему не только словом, но и делом. Наталья Александровна помогала крестьянам хлебом и зерном, ссужала им деньги на покупку скота или на постройку дома, лечила больных.

Ее стараниями в окрестной деревеньке Телуша была возведена церковь, построена школа для крестьянских детей. А еще Наталья Александровна устраивала для ребятишек новогодние елки, где каждому обязательно был припасен рождественский подарок. Появилась в селе и библиотека, сгоревшая во время минувшей войны.

А вот в Бобруйске и поныне работает городская библиотека, открытая еще в 1901 году при самом живом участии внучки поэта и носящая имя Пушкина.

Наталья Александровна пользовались поистине всеобщим уважением и любовью. Да и все ее дети, родившиеся в Беларуси (Мария, Софья, Михаил, Феодосий, Вера) унаследовали доброту и честность матери.

Свой последний приют внучка поэта нашла на белорусской земле, – похоронена Наталья Александровна неподалеку от Свято-Никольской церкви, в деревне с необычайно теплым названием Телуша. Ее память и поныне свято хранится в здешних местах.

 Так что выведенная Пушкиным «формула родства» русских и белорусов подтверждена не только историей, но самой жизнью внуков и правнуков русского гения.