Росатом: Прорывные перспективы России в атомной энергетике. Несколько слов в тему.

Народ у нас любознательный, поэтому саму статью с сайта "Сделано у нас" я перепечатывать не буду, дам только ссылку, посмотрите сами: http://www.sdelanounas.ru/blogs/75832/.

Но  наш народ хоть и любознательный , но ленивый и ходить по ссылкам не любит, а там иногда есть интересные вещи. В тексте есть ссылка на выступление Кириенко С. В. (даже неудобно стало его "киндер-сюрпризом" обзывать - растет человек "над собой") в Совете Федерации с аналогичным докладом. Собственно доклад сам по себе не несет какой-нить сакральной истины, есть некоторые интересные цифирки финансового плана, но ничего архиважного нет. Впрочем, интересующимся нашей атомной промышленностью, я бы рекомендовал ознакомиться более подробно, но для людей занятЫх я приведу кусочек выступления Кириленко, в котором есть свежая изюминка:

-------------------------------------------------------------

Теперь несколько слов о том, куда дальше. Это сегодняшняя история. Есть ли куда развиваться атомной энергетике? Безусловно, мы совершенствуем те технологии, которые есть сегодня, но я несколько слов скажу о перспективных направлениях. Конечно, это в первую очередь быстрая энергетика, атомные реакторы на быстрых нейтронах. Первый такой современный образец запущен в прошлом году на Белоярской атомной станции – БН-800. Что это дает? Зачем? У нас есть целый проект, называющийся "Прорыв", по созданию нового поколения атомных технологий. Во-первых, как только мы переходим от тепловых реакторов к быстрым реакторам, в качестве топлива для них может служить не только 235-й изотоп урана, но и 238-й. Что дает? В природном уране 235-го изотопа только 0,7 процента, все остальное – 238-й изотоп. Это что означает? Это означает, что мы сегодня берем природный уран, добываем его с этого километра, после этого 0,7 процента из него используем для сжигания, а 99,3 процента сваливаем в отвалы. Если мы можем использовать в качестве топлива уран-238, то у нас запасов этих отвалов на 1000 лет, то есть это кардинально другое, и причем это то, что сегодня считается отходами. Знаете, очень похоже было, помните? До создания двигателя внутреннего сгорания бензин считался отходом от производства керосина и его просто сливали в воду. Потом выяснилось, что это главное ценное сырье при переработке нефти. Собственно, очень похожие вещи происходят при переходе к новому поколению технологий в атомной энергетике. Кроме того, это еще и реакторы с так называемой внутренне присущей безопасностью, то есть когда не надо выстраивать бесконечные заслоны и системы защиты и автоматики, которые защищали бы от возможности разгона реактора или потери теплоносителя. Просто конструкция реактора такова, что такой разгон невозможен, это гарантирует не вероятностную безопасность, а так называемую детерминистскую безопасность, то есть полную уверенность, что опасное событие не может произойти. И важнейший шаг в этом направлении сделан в 2015 году: на Горно- химическом комбинате в Красноярском крае запущен завод MOХ-топлива. Вы знаете, для сравнения могу сказать, что этот проект нам удалось реализовать за 2,5 года, потратили на него большие деньги – 9,3 млрд. рублей. Но наши американские коллеги занимаются в Саванна-Ривер этим восемь лет, потратили 7,7 млрд. долларов – проект не завершен, в прошлом году Конгресс США сказал, что он слишком дорогой, и приостановил финансирование. 7,7 млрд. долларов за восемь лет и 9 млрд. рублей за 2,5 года. У нас в сентябре завод запущен в промышленную эксплуатацию, он обеспечивает промышленное производство MOХ-топлива. И всё это вместе гарантирует еще одну важную вещь: при переходе к технологии быстрых реакторов мы можем отходы тепловых реакторов использовать как топливо для быстрых. Это позволит перейти к так называемому эквивалентному захоронению. То есть мы говорим о том, что идеальное состояние для атомной энергетики – когда радиоактивность отходов, которые получены от атомного реактора, не больше, чем радиоактивность природного урана. Вот сколько взяли из земли радиоактивности, столько туда обратно и положили. Возможно это технологически? Возможно вполне.

Я еще одну вещь взял с собой, уж не стал всем раздавать. Это такая черепашка, если вы видите. Вот эту черепашку я взял с Кольской атомной станции. Совсем недавно она была литром радиоактивных отходов, уровень концентрации цезия-137 в них был в 15 тысяч раз больше, чем предельно допустимая концентрация. Я ее на руке спокойно держу, она не фонит, если к ней поднести сейчас дозиметр. Эта возможность компактизировать… То есть компактизация примерно в 1000 раз высокоактивных отходов, все остальное переводится вот в такое безопасное состояние. Это технологии, которые работают у нас на сегодняшний день. В силу дефицита времени я не смогу рассказать обо всех направлениях потенциального развития. Хотя бы несколько слов скажу о том, что уникальный потенциал, конечно же, – это реакторы малой и средней мощности, опыт атомных подводных лодок, ледоколов, военных установок позволяет нам большие мощности собирать в очень маленькие объемы, это уникальные транспортные возможности. Но могу только сказать, что плавучая атомная станция (которая сейчас на Балтийском заводе в Петербурге заканчивает строиться, она должна пойти на Чукотку) мощность имеет 70 мегаватт, работать будет 30 лет. Для того чтобы, например, дизельную станцию на 30 лет такой же мощности обеспечить, надо перевезти примерно 3,5–4 млн. тонн дизельного топлива. Атомная станция обеспечивает проведение этой работы в безопасном режиме. Представляете, что такое 4 млн. тонн доставить на Крайний Север?! Следующая возможность таких транспортных установок – это, конечно, космос. У нас есть совместный проект сегодня с "Роскосмосом", который позволяет… Например, в прогнозе полета до Марса сегодняшние космические установки позволяют долететь до Марса за полтора года без возможности вернуться обратно и без возможности маневрирования, она один раз разгоняется и дальше идет по траектории. Такая установка с ядерным двигателем позволяет долететь до Марса за месяц-полтора и вернуться обратно, поскольку сохраняет возможность маневрирования.

Следующая вещь – это термоядерный синтез. Не буду останавливаться – знаю, что у вас был Евгений Павлович Велихов, лучше него о термоядерном синтезе никто не расскажет. Но добавлю, наверное, сюда еще вопросы, касающиеся того, что атомная энергетика всегда была источником для развития смежных технологий. Один из основателей атомной отрасли академик Анатолий Петрович Александров говорил, что мы всегда должны знать в 10 раз больше, чем сегодня используем. Этот уникальный задел, который нам оставили создатели атомной отрасли Советского Союза, и сегодня позволяет развивать целый спектр технологий, которые смежные.

Например, суперкомпьютерные технологии. Это не особенность атомной отрасли, но понятно, что при запрете ядерных испытаний, когда мы не можем проверить ядерный заряд, отвезя его на полигон, мы должны смоделировать этот ядерный взрыв. Но это потребовало от нас уникальных суперкомпьютеров. Самые мощные российские суперкомпьютеры стоят в федеральных ядерных центрах, например в Сарове (мощность не называю, поскольку это закрытая информация). Они обеспечивают нам полное моделирование взрыва без натурных экспериментов. В результате этого есть свои программные продукты. Вы понимаете, мы не могли брать импортные продукты в отличие от других отраслей. Есть свое железо, которое мы сейчас можем предлагать нашим партнерам. Мы активно работаем с "Газпромом", "РЖД", Объединенной авиастроительной корпорацией, "Роснефтью", потому что это гарантирует отсутствие закладок, это гарантирует, что программный продукт решает именно ту задачу, которая нам нужна, а не кому-то другому… А потенциал людей… Честно скажу: я считаю, что это предмет национальной гордости. Официально в наших документах закреплено, что мы можем позволить себе порядково меньшую мощность компьютера при той же или бо льшей точности расчетов. Такова квалификация математиков, расчетчиков и программистов. И мы можем это использовать не только для оборонных задач.

Лазерные технологии… Понятно, что я в открытом режиме могу говорить только о гражданском использовании. Вот одна из установок, троицкий институт – ТРИНИТИ, – это мобильный лазерный комплекс, который на расстоянии 100 метров может резать любые стали до 100 миллиметров толщиной, в том числе в условиях задымленности. Сделали специально для газовиков и нефтяников при тушении скважин. В прошлом году помогал ликвидации аварии на Северо-Губкинском месторождении на Ямале. Еще момент – накопители энергии. Мне кажется, что это одна из прорывных вещей, которая нас ждет в ближайшее время. Накопители энергии растут по экспоненте просто. Но могу только сказать, что на Горно-химическом комбинате мы работаем сейчас над аккумуляторами на основе изотопа никеля. В отличие от химических, традиционных автомобильных аккумуляторов (15 килограммов, 50 ампер-часов) на изотопе никеля-63 это будет 200 граммов и вполовину меньше "айфона". Это реальность, это то, что есть на сегодняшний день. Мое время, к сожалению, истекает. Можно много рассказывать о тех дополнительных возможностях, которые открывает смежное использование атомной энергетики, но хочу только сказать: убежден абсолютно, что тот уникальный потенциал, который был создан в советские годы, сохранен в российские годы и является потенциалом сегодня, которым страна не имеет права не пользоваться, потому что это и возможность дополнительных доходов, это и качественно новый технологический уклад в стране, это и потенциал России в мире.

----------------------------------------------------------

Все ребята, больше там ничего нет. Потом прощальные слова и от Матвиенко пожелание встретиться еще раз. Желающим ознакомиться подробно даю ссылку на источник: http://council.gov.ru/media/files/41d5baa52c655e1cc517.pdf