Революция Чужих или "как это делалось в ЮАР"

50 лет назад случилась одна из лучших контрразведывательных операций в истории человечества. Объединенные силы контрразведки Южной Африки захватили так называемую ферму «Лиловый лист» (Lilienleaf) в богатом еврейском пригороде Йоханнесбурга, Ривонии.

(Комментарий: не встречал еще такого краткого и четкого разбора «борьбы с апартеидом» силами черных террористов, а также белых с характерными расово-отчетливыми фамилиями.)

На месте было захвачено 19 человек, из которых 11 африканцев, два индуса и шестеро белых. На ферме находился основной архив АНК (Африканского национального конгресса) и «Копья нации» – «Умконто ве сизве» – подпольной армии, выращенной в СССР. Часть из них дала дальнейшие показания. Именно эти люди и стали основными обвиняемыми на «процессе Ривонии», в ходе которого был разгромлен АНК. Документальная доказательная база, захваченная на ферме, подтвердила более 250 террористических актов, которые были организованы АНК в провинции Квазулу-Наталь, хотя это тогда называлось по-другому.

В ходе «процесса Ривонии» к критическим срокам заключения были приговорены все руководители АНК. В первую очередь это Уолтер Сисулу, Нельсон Мандела, Денис Гольдберг, Лайонел Бернштайн, Боб Хеппле, Артур Голдрайх, Харольд Вольпе, Джеймс Кантор. Берштайн был оправдан и освобожден в зале суда. Гольдрайх и Вольпе, подкупив через сотрудников КГБ СССР охрану тюрьмы, сбежали до вынесения приговора и покинули ЮАР через Свазиленд и Ботсвану. Примерно так поступил и Хеппле. Юридическую поддержку защиты оказывали фирмы, аффилированные с семейством Ферст и Джулиус. Адвокатами на процессе выступали и Рут Ферст, и Харри Шварц. Ни один африканец не участвовал в состязательном процессе, и только в конце Нельсон Мандела юридически признал свою вину в последнем слове, сказав, что у АНК не было выбора, кроме как начать вооруженную борьбу.

Нельсон Мандела признал свою вину в использовании взрывчатых веществ для подрыва электростанций и энергообъектов в провинции Транскей, но не признал вину в обвинении в государственной измене. Прокурор не смог подтвердить обвинение в государственной измене, поскольку перехваченные сведения о советских танках на Каплине не имели юридической силы. Все руководство коммунистической партии Южной Африки перешло на нелегальное положение и составило костяк «Умконто ве сизве».

Речь Манделы на «процессе Ривонии» стала эталоном такого рода текстов. Она была написана Рутой Ферст и изначально предназначалась публике не как именно последнее слово обвиняемого, а как политический манифест с далеко идущими последствиями. Этнические африканцы – как коса (Мандела), так и зулу (Тамбо) –представлялись только как некий механизм, необходимый для того, чтобы свалить устойчивую систему государственной власти в ЮАР. Конечно, белые люди, основавшие АНК, были в значительной степени именно фанатиками своего дела. Все они или имели юридическую практику, или работали в средствах массовой информации. Тотальный «черный расизм» тогда уже существовал, но белые правозащитники и борцы с апартхейдом предпочитали его не замечать.

В советской идеологической машине не использовалось бурское слово «апартхейд», а только его англоязычный вариант – апартеид, просто на языке африкаанс в СССР говорили считанные на пальцах люди. «Режим апартхейда» представлял собой систему раздельного проживания и пребывания разных рас. На деле африканцам разных племен предоставлялась полная автономия вплоть до отделения с созданием так называемых «бантустанов» – независимых государств для бантуязычных народов. Редкие народы, с вымирающими языками, как гереро или готтентоты, таким правом не обладали, но были защищены законом. Бантустаны как независимые государства никто не признал юридически, хотя многие европейские государства с их существованием мирились. У меня в детстве на школьном столе лежала пластиковая карта мира имени авиакомпании SAS, на которой все бантустаны были отмечены как независимые государства. И это в Швеции, в которой считалось, что Улоф Пальме был убит наемниками из юаровской службы безопасности, в частности Ведином.

Проблемы начинались на экономическом уровне. Сото, зулу и свази не желали заниматься традиционными видами промысла, а хотели работать в экономически более доходных областях. И они как граждане другого государства, например Квазулу, получали специальные пропуска для проезда на алмазные рудники или вообще в крупные города. Йоханнесбург на тот момент был одним из лучших городов мира, но чтобы въехать туда, гражданин государства Квазулу должен был иметь пропуск. Чтобы избежать этого, зулу и коса «забывали» вернуться в бантустаны и основывали города-призраки вокруг экономических центров Трансвааля. Знаменитые Соуэто, Шарпевилль и другие. Все руководство АНК начинало свой трудовой путь в качестве юристов и правозащитников для такого рода «гастарбайтеров».

А самая большая проблема началась на языковом уровне, как это обычно и происходит. Кровавую бойню в Шарпевилле, которая и послужила триггером для развертывания АНК вооруженной борьбы, развязал закон о языках. Правительство ЮАР постановило, что африкаанс станет обязательным языком для изучения во всех школах страны, включая миссионерские школы в городах-призраках. То есть вообще везде. Черное население страны возмутилось, причем не потому что не хотело знать африкаанс (сейчас его признают языком общения более 80% населения страны), сколько потому, что их вообще чему-то заставляют учиться, причем в обязательном порядке.

Противостояние в Шарпевилле с малолетками, отказавшимися ходить в школу и кидавшимися «коктейлем Молотова» в солдат, закончилось расстрелом, в котором большинство погибших были несовершеннолетними. Страшная трагедия, всколыхнувшая мировое сообщество. Кровавый режим апартеида убивает детей. Дети – это наше все.

На этом и выросло поколение белых идеалистов, не связанных этническими корнями с самой Южной Африкой, но считавших, что «режим» надо изменить.

Основателем «Копья нации» – боевого террористического подразделения АНК – стал абсолютно белый человек Ронни Касрилс, талантливый телесценарист с левыми взглядами и немереными амбициями. Выходец из Латвии, он быстро нашел общий язык с руководством Компартии Южной Африки, состоявшим в основном из выходцев из Литвы. Бессменный глава Компартии ЮАР Джо Слово, родившийся в местечке Обяляй в Литве, и вся это шаробратия очень быстро переженилась между собой. Практически все руководство Компартии ЮАР и «Умконто ве сизве» состояло в родственных связях. Чернокожие лидеры допускались в АНК только через систему вождей, но зулусы как наиболее лояльное племя в руководство АНК входили только персонально, как, например, Оливер Тамбо. Глава Компартии ЮАР Джо Слово, Рута Ферст, дочка левых правозащитников Юлиуса Ферста и Матильды Левитан, также выходцев из Литвы, практически возглавила идеологический отдел партии в изгнании после того, как контрразведка ЮАР физически выдавила из страны все просоветские элементы, которые по сути и  были «африканской оппозицией». До начала 80-х годов африканцы в составе АНК (неважно – зулу, коса, сото, бечуана, свази) были только «пушечным мясом». Все руководство АНК, кроме вождей, составляли белые. Всем терроризмом против ЮАР занимались в основном Ронни Касрилс, Джо Слово и те, кто учился с ними в СССР.

Я вот помню негров (правда, это были намибийцы, гереро) – они не понимали, что с ними происходит в СССР. Они приходили на кухню, а там на раздаче стояли белые женщины. Это был шок. Они не понимали, как белый человек может работать на кухне. Они не понимали, как белый человек может говорить с ними на «вы». Они автоматически вставали, когда белый заходил в комнату. Они другой жизни не знали. Это были мальчики – пушечное мясо.

Полное и абсолютное доминирование в АНК и Компартии ЮАР «лиц еврейской национальности» (а оно было практически стопроцентным, кроме одного человека – Брем Фишер был буром из семьи потомственных правозащитников) дало повод порезвиться юаровской пропаганде. Притом что Джо Слово, например, не знал ни слова ни по-литовски, ни по-русски, его обвиняли одновременно в работе на КГБ и на сионистов. Касрилс один раз позволил себе зайти на поминки в синагогу в Дар-эс-Саламе, что стало поводом для недельной критики во всех СМИ.

То, что творилось в голове у буров, до сих пор страшновато. Националистская партия с ее профашистской идеологией была ответом на те вызовы, с которыми столкнулось белое население ЮАР еще в 30-е годы. Но при этом руководство партии представляло собой закрытый клуб по интересам, представители которого в большинстве своем состояли в родстве друг с другом и слабо воспринимали внешнее воздействие именно в силу этнического и религиозного происхождения. Закрытость этнической системы стала давать сбои, когда влияние в СМИ и юридической практике приобрели эмигранты другого поколения, не имевшие непосредственной связи с землей даже на уровне владения ею. Но для руководства Национальной партии и самого факта этнического происхождения оппозиционеров было достаточно. Пройдя обучение в Одессе, в Крыму и в Балашихе, уже через пару лет сформировалась целая армия со своими представлениями о жизни и мире. Сотни молодых зулусов, коса и тцвана, проходили обучение в Южной Анголе в сети специальных лагерей.

Рут Ферст, автор знаменитой речи Манделы – малоизвестного адвоката, снабжавшего из своего офиса на улице Крюгера в Претории советской взрывчаткой террористов из «Копья» и случайно попавшего под общие грабли, – была убита «посылкой»: в ее руках разорвалась бомба, посланная на адрес университета в Мапуту. Из Манделы сделали героя человечества, хотя это просто террорист, расист и фанатик. Муж Рут – Ронни Касрисл – до сих пор занимает пост заместителя министра обороны ЮАР по разведке, а лет ему уже за 80. Человек, который убил Рут Ферст, убил и Улофа Пальме. Последнего командующего «Умконто ве сизве» Криса Хани убил поляк Валюсь. Просто подошел и выстрелил. После этого руководство «Копья нации» официально провозгласило лозунг: «Один бур – одна пуля». Когда мне предложили должность начальника полиции Претории, я повертел пальцем у виска.

ЮАР даже конца 80-х годов, несмотря на тридцатилетнюю экономическую блокаду и двадцатилетнюю войну на границе, была цветущей страной. И она умерла в течение нескольких недель, задавленная одной-единственной наднациональной организацией, в которой доминировали выходцы из верхней группы обеспеченного среднего класса, абсолютно белые, но никак не связанные с этой землей этническим и религиозным родством. Эти люди считали себя интеллектуальной элитой, работали журналистами, сценаристами, адвокатами и телеведущими. Эта организация целиком и полностью финансировалась из-за границы, ее боевики военного крыла – два поколения неграмотных зулусов – проходили подготовку в СССР и Анголе. Нельсон Мандела не был никаким национальным лидером до тех пор, пока местный Горбачев – де Клерк – не начал с ним переговоры, считая, что уж этот парень будет вести себя приличнее, чем Тамбо, Сисулу, Касрилс, Мбеки и другие. Те из этих персонажей, кто не был фанатиками-коммунистами, считали необходимым бороться за «универсальные ценности» и «права человека» через международные организации.

Ничего не напоминает? (c) Автор: Евгений Крутиков 

Ссылка на первоисточник: http://vz.ru/columns/2013/9/16/650483.html