Тайная жандармерия в Российской Империи времён Николая I

 У российского императора Николая I в память от агитпропа КПСС осталось прозвище «Палкин», типа страшным был садистом и держимордой этот император – всех «держал и не пущал». Может быть, что-то в этом и есть, но при более близком знакомстве с деятельностью этого царя, привычная картина смазывается деталями, к примеру, тем, что этот царь, как никто иной, стремился завести в России инженеров и «быстрых разумом невтонов», но в этой моей работе не об инженерах речь.

Отца Николая I убили дворяне-заговорщики, начало его собственного царствования в декабре 1825 года ознаменовал бунт дворян, который пришлось подавить с кровью, поэтому и не удивительно то, что Николай I делу государственной безопасности придал правильную, регулярную форму. Николай создал специальный государственный орган (III отделение его канцелярии) и корпус жандармов, то есть специально создал службу, чьей специальностью была защита государственной безопасности не извне, а изнутри государства.

 

Причём, возглавил эту службу (образно говоря, ЧК Николая I) не какой-то прохвост из Петербурга, носивший портфели за столичным градоначальником, а Александр Христофорович Бенкендорф - боевой генерал-кавалерист, партизан Отечественной войны 1812 года, только на территории России взявший в плен более 6000 французов во главе с тремя французскими генералами. И дальше дравшийся с войсками Наполеона уже в Европе, где он очищал от французов Германию, Бельгию и Голландию и только в одном из боев взял у французов 24 пушки и освободил 600 пленных англичан. Он был кавалером ордена св. Георгия 4-й и 3-й степеней – знакомым с отечественной военной историей, эти награды многое могут сказать о храбрости Бенкендорфа.

 

Собственно то, что в области госбезопасности создавал император Николай, повторили в 1917 большевики, создавая ЧК во главе с Дзержинским. И, пожалуй, только с этим ЧК (занимавшейся и восстановлением движения по железным дорогам, и спасением беспризорников) николаевскую службу безопасности и можно сравнить, поскольку сравнить её с КГБ или ФСБ будет оскорблением для тогдашних жандармов. Будучи реальными слугами государства, Николай I и Бенкендорф (как и в начале XX века большевики), начав создавать эту службу, встали перед проблемой постановки перед этими органам задачи – чего жандармы обязаны добиться в конечном итоге?

 

И эту статью я пишу, чтобы был повод показать секретную инструкцию Бенкендорфа, в которой он озадачивал жандармов России, – в которой он внятно разъяснил, для чего жандармы нужны императору и как выглядит внутренняя безопасность государства. Я никогда ранее об этой инструкции не слыхал, а она по-своему, поразительна, но рассматривать эту инструкцию я буду во второй части статьи, а начать хочу с показа реальной работы по этой инструкции реального императорского чекиста.

 

Приколист в жандармах

 

Итак, инструкцию Бенкендорфа жандармам я нашёл в приложении к воспоминаниям Эразма Стогова «Записки жандармского штаб-офицера эпохи Николая I» (рекомендую!). А вот о Стогове следует специально упомянуть, поскольку он в своей краткой службе жандармом наиболее цельно показал, что должен делать жандарм, чтобы достигнуть цели, которые ставили перед ним Николай I и Бенкендорф, – что он должен делать, чтобы защитить государство изнутри.

 

Интересно, что если Стогов пишет о себе хоть немного правды, то он по жизни был исключительный приколист – как он сам себя характеризует – «человек весёлонравный». Причем, приколист он был чрезвычайно дерзкий, к примеру, будучи только произведённым в чин мичманом, он уже прикалывался над губернатором Сибири и таким известнейшим министром, как М. Сперанский. И хотя Стогов уверяет, что это не так, но, судя по всему, он прикололся и над Николаем I при личной встрече, - вряд ли эдакий жук мог упустить такой случай приколоться (но об этом чуть ниже).

 

Несколько непонятно происхождение его дерзости в тот век повального подобострастия. Думаю, дело в том, что отец его, бывший ординарец А.В. Суворова, держал Эразма в ежовых рукавицах и не ленился выпороть за мельчайшие провинности, но одновременно вбивал в Эразма, что тот есть дворянин, и по своему статусу дворянина Эразм равен всяким там графам и князьям. То есть, отец выбил из Эразма зачатки подобострастия. Потом Эразм попал в морской корпус, с одной стороны, с тогдашней «дедовщиной», но и со своеобразной вольностью. А далее, как он сам объясняет, что он был флотский офицер, а во флоте есть только один начальник – адмирал, а все остальные начальники, вплоть до фельдмаршалов, морскими офицерами не празднуются – морские офицеры им не подчиняются, а если эти фельдмаршалы попали на корабль, то они обязаны подчиняться капитану. Причём, Эразм был не «сухопутным моряком» - он 14 лет служил на Охотском море и самостоятельно командовал пусть и не очень большими, но боевыми кораблями (бригами), повысившись в море в чине до капитан-лейтенанта.

 

Кроме того, начальственные объекты его приколов чаще всего оказывались людьми с юмором, поэтому и не обижались на Эразма. К примеру, Стогов вспоминает за службу жандармом всего лишь один случай, когда его за дерзкие подначки начальства вызвали на дуэль, причем, вызвал губернатор Симбирской губернии. Однако Эразм оружием выбрал шпагу, владеть которой в морском корпусе учили на случай абордажа. Вот тут, полагавшийся на пистолет сухопутный губернатор стушевался, и они сошлись на принесении Эразмом устных извинений губернатору.

 

Ну, и кому это интересно, то он ещё и оказался дедом Анне Ахматовой.

 

Итак, моряк Стогов после 14 лет службы на Дальнем Востоке и в Сибири вернулся в Петербург, переполненный моряками и с дефицитом морских вакансий. Посмотрел на это дело и выбросил финт – ушёл из флота, поступил в жандармы и уехал старшим жандармским начальником в Симбирск. Правда, жандармом он был всего 4 года, но именно эти годы в его памяти остались настолько яркими, что в своих автобиографических записках он только о них и вспоминает, причём, глубоко сожалеет, что впоследствии ушёл из жандармов на гражданскую службу.

 

Человек он был безусловно храбрый, и всяк, кто возьмётся прочесть его записки, ему в этом не откажет.

 

Ну, к примеру, вот такой случай.

 

В Симбирске орудовала банда воров и грабителей и полиция с нею справиться не могла. Губернатор попросил Стогова подключиться (жандармы уголовниками не занимались). Его агентура разузнала, где у этой банды сходка и навела на неё полицию, а Стогов в сторонке наблюдал, как полиция с его жандармами арестовывает эту банду. Главарь банды, вооружённый пистолетом, вырвался и начал убегать, но в темноте пробегал рядом с Эразмом и тот его лично голыми руками сбил с ног и задержал. Так вот, Стогов этим не хвастается, а вспоминает об этом только из-за пистолета у этого атамана. Когда пистолет отмыли от грязи, то «на дуле оказалась золотая надпись: «Бенкендорф». Послал я пистолет шефу. Дубельт писал ко мне, что этот пистолет выпал из седла, когда граф шел в атаку под Лейпцигом, товарищ пистолета сохранился, и шеф желает знать, каким путем пистолет очутился у вора в Симбирске. Но я мог узнать только, что вор купил пистолет на толкучке, в Тамбове».

 

Эразм Стогов в Симбирской губернии и в соседней Саратовской лично буквально задавил три бунта, о чём ниже, и сомневаться в его храбрости не приходится, однако речь о другом. Стогов даже не пытается предстать перед читателем простачком – понимает, что это невозможно, - в то же время, на мой взгляд, он не только храбр, он ещё и хитрее, чем хочет казаться.

 

Ну, к примеру, жандармская служба только организовалась, и ещё не было многих специальных инструкций, в том числе, и как именно докладывать в Петербург о происшествиях в губерниях. (Хотя и так должно быть понятно военному человеку, что докладывать надо рапортом). И Эразм докладывал начальству «весёлонравными» рассказами в вольном стиле, представляя происшествия в губернии в юмористическом виде (разумеется, если этому были основания). Ну, казалось бы, вот такой он, жандармский подполковник Стогов, - простой, как пареная репа.

 

Но, на мой взгляд, всё хитрее. Да, шефы Стогова – Бенкендорф и Дубельт – смеялись над его описанием провинциальных событий, но они и так ценили Эразма, поэтому Стогов не ради них хохмил. Дело в том, что Бенкендорф наиболее смешные рассказы Стогова носил на доклад императору и там зачитывал, чтобы повеселить царя. В результате Николай I со Стоговым не был знаком, но уже слышал о нём не раз ещё до того, как Стогова ему лично представили.

 

И пусть меня простит этот весьма симпатичный жандарм, но я не верю его рассказу о том, как он встретился с государем при приезде того в Симбирск:

 

«Государь подошел к нашей стороне, я стоял на фланге. Граф Бенкендорф, представляя меня, сказал:

— Жандармский штаб-офицер, в Симбирской губернии находящийся, (смотря на эполеты) подполковник… подполковник…

Вижу, что граф данную мною записку мнет в правой руке, но забыл и фамилию, и бумажку. Государь улыбнулся и милостиво сказал:

— Вы Стогов?

Я поклонился.

Государь изволил спросить:

— Сколько лет вы здесь служите?

Я был готов отвечать на самые трудные и сложные вопросы и, как камчадал, не предполагал, что государи так просто спрашивают; хорошо помню, первая цифра пролетела сквозь голову — 8, за ней 80, 800, никак не поймаю мысль, стою и молчу, чувствую — кровь приливает к голове, стою и молчу, как… умник. Государь очень милостиво, с его невыразимо привлекательной улыбкой тихо сказал:

— Ну, что ж вы молчите? Вы здесь служите три года, я помню вас и доволен вами, продолжайте служить.

Я только кланялся, но можно вообразить, как я был недоволен собою. При привычной находчивости моряка вдруг на меня нашел столбняк. Я бы объяснил причину, но боюсь быть еще глупее».

 

Как видите, Бенкендорф, много раз лично со Стоговым общавшийся, забыл, как его зовут (правда, плохая память Бенкендорфа на имена была источником тогдашних анекдотов), а император лишь по мундиру опознал Стогова. То есть Николай I уже знал и как его зовут, и сколько лет он служит! И поэтому не верю я, что Эразм (храбрейший мужик, не терявшийся ни в какой обстановке) при виде царя в ступор впал – не верю! Этот приколист вычислил, что если он просто ответит царю на вопрос об имени и службе, то будет одним из сотни бойко ответивших царю чиновников Симбирской губернии, представлявшихся вместе с ним императору, и только! А вот если Эразм дурачком прикинется, то будет единственным запоминающимся чиновником из этой сотни.

 

Поскольку я характеризую Стогова как приколиста, то вот пара самых простых и понятных примеров.

 

Когда он стал главным жандармом в Симбирске, то ему было уже под сорок и пора было жениться. Он составил список из всех кандидатур в его невесты: «В самом городе составленный мною список показал 126 невест великодушных, т. е. имеющих приданого более 100 душ; за малым исключением, я мог жениться на любой». Наконец выбрал невесту (родители которой имели 1000 душ), женился (прикольно, как он сватался, но читайте сами), и на него легла и ответственность за младшую сестру жены – свою свояченицу - ей тоже нужно было найти мужа в богатом на невест и бедном на женихов Симбирске. Наконец его свояченицу увидел в церкви молодой дворянин (она, оказывается, тоже на него глаз положила), дворянин пришёл к Эразму, в доме которого жила сестра жены, знакомиться. И Эразм, поняв, в чём дело, начал уверять бедного жениха, что его свояченица алкоголичка, и молодой человек будет с ней несчастен. Однако жених не отступал, и Эразм пригласил его на обед, а свояченицу попросил ухаживать за молодым человеком, как можно чаще подливая тому вина. Но за обедом, как только она бралась за бутылку, он отнимал её у свояченицы и наливал гостю лично (сам он никогда не пил спиртного). А после обеда сказал бедному молодому человеку: «Вот видите! Она не может удержать себя, чтобы не выпить!». После этого оставил молодых вдвоём и убедился, что молодой человек всё равно объясняется в любви, и только после этого объяснил жениху, что он его разыграл, чтобы проверить крепость его чувств к своей свояченице. А? Каков кошкин сын!

 

Или вот такой случай, для которого я должен сказать уже кое-что по существу. Эразм крайне презрительно относился к своему предшественнику-жандармскому полковнику Маслову, и вдумайтесь, за что: «…я нашел, что он совершенно не понимал своей обязанности: он (с какими-то отсталыми понятиями) хотел быть сыщиком, ему казалось славою — рыться в грязных мелочах и хвастать знанием домашних тайн общества. Жена его любила щеголять знанием всех сплетен, и так была деятельна, что для помощи мужу осматривала предварительно рекрут, хотя это и не было обязанностию жандармского штаб-офицера, но Маслов совался везде. Одним словом, Маслов хотел быть страшным и — достиг общего презрения! Мне предстояла немалая задача: заслужить общее доверие и быть нелишним членом общества». То есть, кретин-предшественник старался запугать всех тем, какой он грозный начальник, а Эразм, как видите, начал службу с заботы о том, чтобы общество Симбирска считало его своим.

 

Для этого он стал дамским любимцем Симбирска (впрочем, возможно он и был дамским любимцем по жизни и состоянию души, поскольку его ещё мичманом пытались убить за эти дела, и ему пришлось удрать из Омска в Иркутск, чтобы не зарезали). Но в Симбирске он, холостяк, начал завоёвывать дам… со старушек! Он вспоминает: «Танцы — по моей части, но это не то, что мне нужно; я уселся в бостон со старухами. В коммерческих играх — я артист, старухам умел дать выиграть слабые игры, а каждое слово мазал медом. Старухи были веселы, как молодые. После ужина показал свое искусство в танцах, тоже с немолодыми дамами. Хотя я был холост, но на молодых и юных не обращал пока внимание. Тактика вечера так была удачна, что на другой день по приказу старух многие приехали знакомиться: мужья, зятья, сыновья. Скоро я стал членом общества. (Скоро я узнал много тайн семейных. А как? Позвольте умолчать! Чужие тайны были и остались для меня святыми)».

 

То есть его авторитет в обществе Симбирска организовали дамы. И вот теперь представьте себе ситуацию. Приехал царь, знакомится с дворянами Симбирской губернии, после чего царём было запланировано отстоять обедню в городском соборе. И вот смотрите, какое задание получил Эразм.

 

«После представления назначено быть в соборе. Граф Бенкендорф приказал мне очистить собор: «Государь не любит, чтобы очень много было».

Государя все хотели видеть; мужчины представлялись, понятно, дамы избрали для себя церковь. Очистить церковь, полную дам, выгнать сливки симбирской интеллигенции — дам, от покровительства которых зависит мое спокойствие, мое существование, моя сила, мой успех, мое счастие! Прогнавши дам, остается повеситься. Велят очистить церковь — пренеприятная задача, от которой — хоть в Волгу. Говоря о тесноте, выражаются: некуда упасть яблоку, а я уверяю, в церкви дамы, дамы и только дамы, да так плотно, что и булавке упасть некуда».

 

Прочитав это, я удивился: а что тут можно предпринять на месте Стогова? Силой выгнать из церкви? Дам?? От которых зависишь???

 

И вот смотрите, что сделал этот жук:

 

«Насилу я пробрался в алтарь; там архиепископ с причтом в облачении. Я как можно громче сказал:

— Владыко, государь не будет в соборе, он изволит слушать обедню у Николая (кажется, так, маленькая церковь близко дома губернатора).

Архиепископ сказал: «Ну, братия, так пойдем, собирайтесь, да не забудьте чего-нибудь».

Как услышали дамы мои слова, так и бросились из собора, чтобы захватить места у Николы. Я тихонько приказал архиерею остаться, церковь запереть и поставил трех часовых — не пускать, так и выпутался. После много имел выгод во время службы: пускал дам, оказывая дружеское покровительство». Не, правда ли - ну не кошкин ли сын?

 

Императорский чекист Эразм Стогов

 

Теперь давайте по делу.

 

Эразм Стогов служил главным жандармом Симбирска с января 1834 по конец 1837 года, он контролировал соблюдение законности в обоих тогда имевшихся класса граждан губернии – у дворян и податного сословия.

 

Каких-либо революционеров среди дворян в его губернии просто не было – не то ещё было время, да и жандармы были не теми, которые плодят революционеров. Стогов вспоминает, как во времена его юности его деликатно вербовали в масоны в Сибири, но в Симбирске даже масонов не было, то ли в силу жёсткости подавления восстания декабристов, то ли в силу захолустности Симбирска. Ведь эта губерния находилась так глубоко в тылу империи, что даже  воинская сила губернатора представляла из себя инвалидный батальон, в котором по штату«300 человек, но не наберется здоровых и 100 человек, остальные калеки, а ружей кой-как годных с замками не найдется и 50-ти», - как вспоминал Стогов. Видимо и для масонов не представляла интереса губерния, в которой главной проблемой дворянства был вопрос, как выдать замуж дочерей, когда женихи массово уезжают из губернии служить в другие места.

 

Поэтому главной конкретной и постоянной заботой присмотра жандармов за дворянами была борьба со взяточничеством и запрещёнными азартными играми. И Эразм Стогов откровенно пишет (и, скорее всего, именно так и докладывал Бенкендорфу), что ни взяточничество, ни азартные игры он и не собирался побеждать. Тогда чем он занимался?

 

Не поверите - охраной справедливости.

 

В обществе со взятками смирились - всё общество считало, что чиновники в принципе могут брать и им нужно дать. Но! Брать взятку чиновник мог только за работу и в сумме, которую общество считало разумной – «по-божески». Нельзя было нагличать, нельзя было запутывать судебные дела и взятками разорять тяжущихся, нельзя было брать сверх разумной меры – «безбожно». Вот с этим Эразм и боролся, и вот такую борьбу одобряли все – и граждане, и сами взяточники (их уже не мучила зависть, что другие гребут много), и, как я понял, и Бенкендорф с царём потому, что достигалось главное – из Симбирска не текли слёзы жалоб на власть.

 

Не собирался Эразм побеждать и азартные игры - невозможно это было. Он и тут требовал справедливости – играть нужно так, чтобы никто не видел и чтобы Эразм об этом как бы не знал, и, главное, нельзя было разорять картами партнёров. Выигрывать – выигрывай, но не разоряй! Нельзя было выигрывать очень много, к примеру, нельзя было у дурака - молодого наследника, - выиграть имение, нельзя было у дурака-офицера, посланного на закупку лошадей, выиграть данные ему для этого казённые деньги. Эразм требовал, если такие дураки находились и проигрывали, то нужно было пригласить их на игру на следующий вечер и проиграть им выигранное обратно. Не вернуть – не позорить милостынею проигравшего! А проиграть ему.

 

А с податным сословием вообще было интересно, поскольку по тем временам Эразм Стогов совершил три реальных подвига - без единого выстрела подавил три бунта – татар, православных и старообрядцев. И где?? В местности помнящей Пугачёвский бунт! К примеру, за Волгой, на реке Иргиз, он подавил бунт при упразднении старинного раскольничьего монастыя в слободе Мечетной, в котором Пугачев благословлялся на русское царство. А надо понимать, что среди раскольников, да и просто казаков этот монастырь был повсеместно в большом уважении, и они оказали яростное сопротивление действиям властей по упразднению монастыря. (Тогда слободу реорганизовали в городок Николаев, сегодня он – Пугачёв).

 

По положению самого почётного для гражданских служащих России ордена св. Владимира, орден давался именно за это – за подавление бунта без крови. И Эразма действительно представляли к «Владимиру на шее», то есть даже не к 4-й, а к 3-й или 2-й степени этого ордена, но Эразм отказался. (Он молчит, но, думаю, что он все награды принимал от царя деньгами).

 

Причём, Стогов бунты реально подавлял, а не договаривался с бунтовщиками и не шёл им ни на какие уступки. Бунтовали татары и крестьяне из-за несправедливостей, творимых чиновниками удельного министерства. Стогов, с одной стороны, находил доказательства чиновничьей вины и тайно требовал наказать этих чиновников. Но, с другой стороны, для бунтующего народа ничего не менялось – они обязаны были прекратить бунт и выполнить даже несправедливое требование власти. Поймите, ведь если это указание власти было бы отменено по требованию бунтующих, то крестьяне начали бы и дальше бунтом добиваться желаемого. Поэтому пойти им на уступки – это плодить бунты в дальнейшем.

 

И Стогов проявлял исключительную изобретательность – он при подавлении бунтов сочинял и разыгрывал целые спектакли, показывая чудеса изворотливости жандармской мысли. Мало того, что заставлял прекратить бунт и заставлял всех бунтующих подчиниться власти, так ещё татары и крестьяне в ходе этих спектаклей на коленях упрашивали Эразма выступить их поручителем, то есть просили его согласиться самому пойти на каторгу, если они снова начнут бунтовать!

Предварю продолжение естественным вопросом – а может этот Эразм Стогов всё врёт, и настоящие николаевские жандармы были такие, каких нам в кино показывают? Но дело в том, что Эразм Стогов опубликовал эти свои воспоминания в очень популярном тогда журнале «Русская старина». Опубликовал при своей жизни и в условиях, когда были живы многие персонажи его воспоминаний, могущие опровергнуть Стогова. Кроме того, редакция и по своим каналам проверила Стогова по архиву III отделения и действительно:«в «Отчете о действиях Корпуса жандармов за 1837 г.» Стогов упоминается среди особо отличившихся штаб-офицеров». Так, что в отличие от кино, врать Стогову при живых свидетелях и доступных документах было не просто. Продолжим.

Интересный момент. Подавляя бунт православных крестьян, Эразм приказал по очереди пороть бунтующих до потери сознания (волнуясь в то же время, чтобы никто не умер), пока после 17-и подряд выпоротых бунтовщиков оставшиеся сотни крестьян согласились прекратить бунтовать. И вот эти поротые бунтовавшие крестьяне в конце лета безо всякой просьбы с его стороны пришли к нему в имение и за два дня убрали ему урожай – выполнили самый тяжелый вид работ из сельскохозяйственного круга. И Стогов осмысливает это – ведь он их порол, как же так?

А они объяснили ему две несложные вещи.

Во-первых, по их мнению он правильно поступил, что их выпорол, поскольку без наказания крестьяне не смогли бы прекратить бунт. Ведь в глазах других людей (да и в своих собственных) они бы выглядели дураками – зачем они тогда бунт начинали, если потом взяли и прекратили его без причины?? А так их Стогов заставил прекратить бунт. И теперь всё в порядке - их чувство собственного достоинства не страдало – они не трусливо молчали, а взбунтовались из-за несправедливости, а прекратили бунт потому, что властью наказаны, то есть это власть оказалась сильнее, а не они глупцами.

Во-вторых, Стогов не разорил их семьи наказанием – не отправил на каторгу, чего требовали тогдашние законы (после подавления трёх бунтов Стогов арестовал только одного человека – главаря бунта православных). Тут, правда, свое поведение Стогов сам объясняет – если бы он поступил по закону и отправил бунтовавших мужиков на каторгу даже на пару лет, то семьи осуждённых разорились бы без хозяев и уже не встали бы на ноги в течение этого поколения. А порка быстро заживает и не сказывается на семье. Вот именно за это народ и благодарил этого николаевского чекиста.

(За эту «помочь» (так это тогда называлось), Стогов, само собой, после уборки урожая забил бычка и зарезал баранов, и устроил для этих добровольных помощников богатый обед с выпивкой. Так, по русскому обычаю, помещик обязан благодарить крестьян, помогающих ему в уборке урожая).

С татарами всё было примерно так же. Они бунтовали против того, что их из статуса государственных крестьян переводили в статус удельных – на роль крепостных крестьян лично царской фамилии. Экономически это было примерно то же, но возросло количество начальников мздоимцев. И вот такой нюанс подавления этого бунта.

Становясь удельными крестьянами, татары, в числе прочих обязанностей, обязаны были иметь и свою собственную татарскую администрацию, от чего они в своём бунте тоже отказывались. И вот Стогов, ночью тайно встретившись с главарями бунта, сначала их запугал, заставив этим согласиться с прекращением бунта, а затем потребовал от вожаков (неформальных лидеров татар) стать старшинами и прочими местными начальниками уже в вотчине царя.

Вожаки татар смирились и согласились прекратить бунт, но и этим вожакам тоже нужно было «сохранить лицо» перед собою и обществом. И они выставили условием прекращения бунта, чтобы Стогов их силой заставил занять эти начальственные должности, а для этого побил. Иначе бунтующий народ их не поймёт, и они будут как бы предателями. Стогов рассказывает: «Татар собралось очень много. Я, будто случайно, взял из толпы согласившихся со мною ночью, назначил им должности. Первый — старшина — отказался повиноваться. Я крикнул: «Фухтеля!» Два жандарма обнаженными саблями весьма неосторожно ударили раз пять, упал на колени побитый; следующим по два фухтеля, покорились и говорили толпе со слезами в свое оправдание». И так – имитацией наказанием фухтелями (ударами саблями плашмя) – назначил всю администрацию. Почему он и докладывал в Петербург, что усмирял бунты фарсом.

А ведь по практике тех лет, начальники, боящиеся народа и не желающие с народом говорить, для подавления бунта очень часто расстреливали толпу бунтующих, чтобы другим было неповадно, - не могли иначе справиться с народом. Ну, а потом толпами отправляли уцелевших крестьян в Сибирь. А Стогов практически имитировал наказание, реально спасая крестьян от тяжёлой участи бунтовщиков. И народ понимал, что этот «чекист» не свою власть им показывает, а пытается разрешить конфликт самым лёгким для крестьян способом - фактически защищает их. Отсюда и появилось желание народа как-то отблагодарить его.

Уборка Стогову урожая это пример отношения простого народа к этому николаевскому чекисту. А вот пример отношения к этому чекисту тех взяточников, с которыми он боролся.

На описываемый в этом примере момент, Стогов уже давным-давно не был жандармом и служил начальником канцелярии губернатора в Киеве: «Чрез 10 лет я был в Симбирске, имел дело совершить три купчие в гражданской палате. Совершили в один день и в какой — в субботу! Представьте мое положение, я скажу хотя невероятную правду, есть свидетели, но мне никто не поверит: 1848 года в 30-й день ноября, в день Андрея Первозванного, я вынул 500 руб., чтобы благодарить секретаря и надсмотрщика крепостных дел. Эти господа руки назад и сказали: «Извините, ваши деньги прожгут наши карманы и принесут несчастье нашим детям; вы были нашим отцом, за вами жили как у Христа за пазухой; извините, полковник, не обижайте нас, мы ваших денег взять не можем!». Представьте — и не взяли!!!».

Почему??

А Стогов, в отличие от нынешних дегенератов в силовых структурах, судах и прокуратуре России, стремящихся посадить как можно больше людей и этим отчитаться в полезности своей работы, за 4 года своей службы не посадил ни одного человека! А как же он боролся с преступниками?

Да вот так: узнает, что кто-то гребёт деньги у ближнего «и бога не боится», и: «Сейчас записку: свидетельствуя совершенное почтение и проч., имею честь просить пожаловать для личных объяснений. В зале всегда есть просители или знакомые. Приходит виновный, я самым ласковым образом говорю, что затрудняюсь в одном деле и обращаюсь к его опытности; прошу его совета и приглашаю в кабинет, двери на замок и там уж объяснение, от которого сойдет с головы три мыла! Видя трусость и раскаяние, обещание немедля возвратить деньги и клятва более так не делать, — выходя из кабинета, я вежливо благодарю его за умный и опытный совет — далее кабинета не шло. Не помню случая, чтобы были рецидивисты. Цель достигалась без оскорбления».

Точно так же – тайно – и даже с угрозой для собственной жизни боролся с картёжниками, разорявшими партнёров. Подчеркну – тайно!

Но ведь понимаете, он-то молчал, но когда наглые взяточники после беседы с жандармом возвращали деньги тем, с кого они их содрали, то ведь город об этом говорил! Ну и как должно было восприниматься людьми, что этот жандарм не берёт взяток за сокрытие дел, и в то же время не передаёт дела в суд, чтобы громкими процессами заработать себе ордена, и в то же время неуклонно устанавливает то, чего и всё общество хочет, - «божьи порядки»? Как общество должно было смотреть на этого жандарма? Его уважали и ему доверяли, его считали своим и понимали, что он никому не нанесёт вреда, в то же время никому в обществе не даст наносить вред членам общества. В нём видели борца за справедливость, а она нужна была всем.

Не позоря никого публично, Стогов, защищал обиженных взяточниками, но не позорил и самих коррупционеров, поскольку и они были частью местного общества.

Кроме того, он старался по-тихому, без скандала, убрать с начальственных мест тех, кто позорил звание начальника, кто не понимал, зачем они, начальники, во власти нужны. Как тех чиновников удельного ведомства, вызвавших своей деятельностью бунт, или, скажем, Стогов хвастается, что убрал двух губернаторов за то, что они не хотели стать своими для общества Симбирской губернии, а хотели быть всего лишь большими начальниками в Симбирске. Комментаторы-современники Стогова, правда, по поводу губернаторов (в таком его всесилии) сомневаются. Но вот Эразм рассказывает, как в Симбирск назначили нового полицмейстера, а тот начал брать взятки даже с нищих. Жандарм Стогов дал поручение, и его агенты добыли доказательства этой бессовестной коррупции, выкрав у полицмейстера записную книжку с его бухгалтерией. Стогов мог бы раскрутить громкое дело, однако он поступил по-другому.

«Новый полицмейстер, не помню фамилии, был ротмистр по кавалерии, по наружности щеголь. Книжка у меня в руках — прелюбопытная. Несколько сот нищих (сколько — забыл) записаны по именам, многие отмечены, чем искалечены, всякий по степени лет, калечества оценен еженедельной податью; были и такие, что платили 80 коп.: это без обеих ног. Аккуратность замечательная: кто не доплатил 3 копейки, отметка на поле: доплатить в такой-то день.

Я написал шефу, что обязанность всякого русского патриота выдвигать на пользу государства гения, могущего принести пользу государству. Случайно я открыл в симбирском полицмейстере удивительную финансовую способность, гениальную голову, могущую обогатить казну без отягощения общества. Описав всю проделку и приложив, как факт, книжку, просил покровительства ему и взять его из Симбирска, где гениальность его не может иметь полного развития.

Полицмейстер вытребован в Питер, улетучился, и далее не слыхал о нем».

Давайте подведём черту.

Эразм Стогов был работник государственной безопасности, но он не выдумывал врагов государства или закона и не загонял их на каторгу, чтобы заработать на этом ордена и должности. И уместен вопрос – а как он сам эту безопасность видел?

Он видел её как бы снизу и сверху, соответственно видел для своей службы две задачи. Сверху (как задачу всех начальников губернии) он видел цель своей службы в поддержке справедливости, образно говоря, задачу уменьшения количество обиженных, так сказать, плачущих. А снизу он видел задачу иметь в губернии начальников с определёнными свойствами. Какими?

Задолго до него выдающийся теоретик управления людьми, чиновник Никколо Макиавелли (1469 - 1527) в своей работе «Государь» рассмотрел вопрос, какие чувства должен вызывать начальник у народа. Макиавелли подытожил: «Итак, возвращаясь к спору о том, что лучше: чтобы государя любили или чтобы его боялись, скажу, что любят государей по собственному усмотрению, а боятся - по усмотрению государей, поэтому мудрому правителю лучше рассчитывать на то, что зависит от него, а не от кого-то другого; важно лишь ни в коем случае не навлекать на себя ненависть подданных». В целом Макиавелли и остроумен, и прав, но в то же время противоречит сам себе, поскольку задача вызвать страх без ненависти практически нерешаемая. Раз уж выбрал опору на страх, принимай в комплект к страху и ненависть.

А Стогов ситуацию понял тоньше: он стремился заставить начальников Симбирской губернии вызывать у народа не страх к себе, а уважение. Действенность уважения по командной силе почти такая же, как и у страха, но в комплекте с уважением идёт любовь, а не ненависть. Уважение тоже зависит от начальника, но, правда, требует от него огромной работы и отказа от удовлетворения своих интересов, почему начальство охотнее опирается на страх, причём, чем тупее начальство, тем охотнее оно на страх опирается.

И вот тут возникает вопрос – мало ли в России было самородков? Вот и Стогов такой самородок, действовавший на должности жандарма по наитию, вопреки воле своего шефа А. Бенкендорфа и императора Николая I.

Требования царя

Вот и у меня была эта мысль о самородке, пока я читал текст этих воспоминаний, но в конце воспоминаний была приложена секретная инструкция, данная Бенкендорфом для жандармов. Стогов об этой инструкции, кстати, несколько раз упоминает в тексте и положениями её он руководствовался сам и заставлял руководствоваться остальных. Даже в мелочах! Вот, примеру, на людях начали ругаться губернатор Жиркевич и губернский предводитель дворянства Бестужев, и жандарм Стогов одергивает их: «Ваши превосходительства, господин губернатор и господин губернский предводитель! На основании секретной инструкции, высочайше утвержденной, прошу прекратить разговор, унижающий главные власти; здесь не место, вас окружает народ!».

Власть должна быть уважаемой!

К сожалению, сама инструкция написана ещё «допушкинским» языком, её трудновато читать (хотя и не понять её невозможно), поэтому я выделю шрифтом наиболее примечательные места.

 

Инструкция графа А.X. Бенкендорфа чиновнику III отделения

«Стремясь выполнить в точности высочайше возложенную на меня обязанность и тем самым споспешествовать благотворительной цели Государя Императора и отеческому Его желанию утвердить благосостояние и спокойствие всех в России сословий, видеть их охраняемыми законами и восстановить во всех местах и властях совершенное правосудие, я поставляю вам в непременную обязанность, не щадя трудов и заботливости, свойственных верноподданному, наблюдать по должности следующее:

1е. Обратить особое ваше внимание на могущие произойти без изъятия во всех частях управления и во всех состояниях и местах злоупотребления, беспорядки и закону противные поступки.

2е. Наблюдать, чтоб спокойствие и права граждан не могли быть нарушены чьей-либо властью или преобразованием сильных лиц, или пагубным направлением людей злоумышленных.

3е. Прежде нежели приступить к обнаруживанию встретившихся беспоряд[ков], вы можете лично сноситься и даже предварять начальников и членов тех властей или судов или те лица, между коих замечены вами будут незаконные поступки, и тогда уже доносить мне, когда ваши домогательства будут тщетны; ибо цель вашей должности должна быть прежде всего предупреждение и отстранение всякого зла. Например, дойдут ли до вашего сведения слухи о худой нравственности и дурных поступках молодых людей, предварите о том родителей или тех, от коих участь их зависит, или добрым вашим внушением старайтесь поселить в заблудших стремление к добру и возвести их на путь истинный прежде, нежели обнаружить гласно их худые поступки пред правительством.

4е. Свойственные вам благородные чувства и правила несомненно должны вам приобресть уважение всех сословий, и тогда звание ваше, подкрепленное общим доверием, достигнет истинной своей цели и принесет очевидную пользу Государству. В вас всякий увидит чиновника, который через мое посредство может довести глас страждущего человечества до Престола Царского и беззащитного и безгласного гражданина немедленно поставить под высочайшую защиту Государя императора.

Сколько дел, сколько беззащитных и бесконечных тяжб посредством вашим прекратиться могут, сколько злоумышленных людей, жаждущих воспользоваться собственностью ближнего, устрашатся приводить в действие пагубные свои намерения, когда они будут удостоверены, что невинным жертвам их алчности проложен прямой и кратчайший путь к покровительству Его Императорского Величества.

На таком основании вы в скором времени приобретете себе многочисленных сотрудников и помощников; ибо всякий Гражданин, любящий свое Отечество, любящий правду и желающий зреть повсюду царствующую тишину и спокойствие, потщится на каждом шагу вас охранять и вам содействовать полезными советами и тем быть сотрудником благих намерений своего Государя.

5е. Вы без сомнения даже по собственному влечению вашего сердца стараться будете узнавать, где есть должностные люди совершенно бедные или сирые, служащие бескорыстно верой и правдой, не могущие сами снискать пропитание одним жалованием, о каковых имеете доставлять ко мне подробные сведения для оказания им возможного пособия и тем самым выполните священную на сей предмет волю Его Императорского Величества — отыскивать и отличать скромных вернослужащих.

Вам теперь ясно открыто, какую ощутимую пользу принесет точное и беспристрастное выполнение ваших обязанностей, а вместе с тем легко можете себе представить, какой вред и какое зло произвести могут противные сей благотворительной цели действия: то конечно нет меры наказания, какому подвергнется чиновник, который, чего Боже сохрани, и чего я даже и помыслить не смею, употребит во зло свое звание; ибо тем самым совершенно разрушит предмет сего отеческого государя Императора учреждения.

Впрочем, нет возможности поименовать здесь все случаи и предметы, на кои вы должны обратить свое внимание, ни предначертать вам правил, какими вы во всех случаях должны руководствоваться; но я полагаюсь в том на вашу прозорливость, а более еще на беспристрастное и благородное направление вашего образа мыслей.

Генерал-адъютант Бенкендорф»

 

Надеюсь, вы обратили внимание, что инструкция запрещала выносить, так сказать, «сор их избы», требовала восстанавливать порядок на местах незаметно и не поощряла в жандармах стремления «обнаружить гласно их худые поступки» даже «пред правительством», - не поощряла громких процессов. Почему? Потому, что во главе государства стоял умный человек, а не тупой дегенерат. Не нужны были Николаю факты, указывающие на то, что в его России граждане власть не любят и законы не уважают.

Вот в России сегодня Генеральный прокурор хвастается, что он из года в год увеличивает число дел «экстремистской» направленности. А о чём это увеличение говорит всем людям? О том, что из года в год растёт число недовольных этой властью. И только нынешним кретинам у власти это ни о чём не говорит, но тут уж ничего не поделаешь.

В Википедии с большим недоверием и чуть ли не с насмешкой приводятся воспоминания биографа Николая I о том, что при учреждении III отделения, на вопрос А.Х. Бенкендорфа об инструкциях, Николай I вручил ему свой носовой платок и сказал: «Вот тебе все инструкции. Чем более отрешь слез этим платком, тем вернее будешь служить моим целям!». Разделим скепсис Википедии - действительно, ведь невозможно понять, к чему эти платок и слёзы. А вот если учесть, что Бенкендорф стремился «выполнить в точности высочайше возложенную на меня обязанность и тем самым споспешествовать благотворительной цели Государя Императора» и давал жандармам указания исключительно из этого стремления «беззащитного и безгласного гражданина немедленно поставить под высочайшую защиту Государя императора», - то смысл этих царских платка и слёз становится понятным. Не так ли?

Да, именно так, как защиту своих граждан, задумывал государственную безопасность император, так он видел цели жандармов, так, кстати, и большевики видели роль ЧК. Да и вообще, те руководители, которые служили своему народу, видели государственную безопасность именно в этом: СПРАВЕДЛИВАЯ И УВАЖАЕМАЯ ВЛАСТЬ, защищающая не себя, а граждан, – вот единственная ОСНОВА ВНУТРЕННЕЙ БЕЗОПАСНОСТИ государства.

Так органы государственной безопасности начинались во всех странах, но по мере того, как сами руководители стран переставали служить своему народу, органы безопасности превращались в паразитов, совершающих преступления против своего же народа.

И мы видим сегодня то, что видим, – наглых, алчных и бессовестных паразитов в тех службах, от которых наивные дурачки всё ещё ждут безопасности своего государства.

Ю.И. МУХИН  

 

ИСТОЧНИК:  РАЗ   ДВА