В экономике самое заметное проявление прогресса цивилизации - кардинальный рост производительности труда. С одной стороны, для каждого из нас это несомненное благо, ведущее к непрерывному росту уровня жизни. С другой, вполне разумно ожидать, что прогресс подкинет нам и проблемы, которые нужно своевременно выявить и найти способы их решения. И одна из этих проблем – изменение структуры занятости.
Если наше предположение об ограниченности потребностей первого уровня верно, по мере увеличения объёмов мирового производства спрос на базовые продукты должен выходить на насыщение. В таком случае первым должен стабилизироваться выпуск продуктов питания (в расчёте на душу населения), и статистика должна зафиксировать постепенное снижение доли занятых в сельском хозяйстве. Исторические данные, доступные примерно с начала 19 века, подтверждают такую тенденцию – доля занятых в сельском хозяйстве действительно падает. Дополнительно можно отметить разницу в темпах роста производительности в зависимости от вида экономической деятельности. Обычно выделяют следующие категории: промышленные изделия, для которых производительность труда росла намного быстрее, чем в среднем по экономике; сельское хозяйство (продовольственные продукты), для которых производительность труда росла постоянно на протяжении всего рассматриваемого периода, однако намного медленнее, чем для промышленных товаров; и, наконец, услуги, для которых рост производительности труда был довольно слабым.
Объёмную работу по сбору и анализу экономических данных проделала команда французского экономиста Томаса Пикетти. Его глобальный труд «Капитал в 21 веке» был издан в оригинале в 2013 году и опубликован на русском языке в 2015 (Ад Маргинем Пресс). В том числе Пикетти приводит и данные по изменению структуры занятости:
Источник: http://piketty.pse.ens.fr/files/capital21c/en/pdf/T2.4.pdf
Согласно этим данным доля занятых в сельском хозяйстве действительно кардинально упала: во Франции с 64% в 1800 году до 3% в 2012, в США с 68% в 1800 году до 2% в 2012. Если предположить, что с 1800 года потребление продукции сельского хозяйства в расчёте на душу населения выросло (что выглядит вполне разумным, сравнивая уровень жизни во Франции тогда и сейчас), падение доли в 20 раз означает ещё больший рост производительности труда в сельском хозяйстве. С учетом того, что в промышленности рост производительности был выше, а доля занятых фактически осталась на том же уровне, это означает увеличение промышленного производства на душу населения за 2 столетия в несколько десятков раз (точно больше, чем в сельском хозяйстве, т.е. в 20 раз, скорее в интервале от 50 до 100 раз).
Отметим ещё один факт: доля занятых в промышленности выросла в максимуме до 33%, а затем вновь стала уменьшаться. Что, с одной стороны, означает ошибочность предсказания Маркса и его последователей о ведущей роли рабочего класса в современном обществе. С другой, несмотря на то, что даже базовые потребности в целом по любой из стран (Франции в том числе) далеки от 100-процентного насыщения, а кроме них есть ещё в принципе не насыщаемые потребности второго уровня, современные экономические системы так и не смогли предложить механизм их удовлетворения (в этих экономиках выпуск ограничен не возможностями производства, а недостаточностью платёжеспособного спроса). Данную проблему мы подробнее обсудим в дальнейшем.
Справедливости ради нужно отметить, что цифры занятости, где в современном обществе около 80% трудятся в секторе «услуги», немного лукавы. Так, сравнивая способ производства вкупе с распределением продукта «тогда» и «сейчас», можно отметить, что ремесленник в 17 веке, производя продукт, сам его и реализовывал. По большому счёту производитель был универсален и работал под заказ, что обуславливало низкую производительность труда, но приемлемый ассортимент. Процесс специализации и стандартизации резко повысил производительность труда, но привёл к локализации производства на относительно немногочисленных фабриках, часто удалённых от потребителей, что потребовало развития транспорта и торговли. Тем не менее для потребителя комбинация «специализированный производитель + транспорт + торговля» оказалась намного выгоднее варианта «универсальный производитель» - товар дешевле, качественнее и выбор больше. Посмотрим детальнее на структуру занятости в текущий момент. Для сравнения я приведу последние данные по США (источник - U.S. Bureau of Labor Statistics), и по России (источник – Госкомстат)
Нужно отметить, что учётные строки в статистических ведомствах США и России не полностью идентичны, поэтому я постарался привести их к общему виду. Строки, где это оказалось невозможным, помечены примечаниями.
Из этой таблицы мы видим, что процент занятых только в торговле (оптовой и розничной) в США почти вдвое превышает процент занятых в промышленности. В том числе такая ситуация может объясняться тем, что насыщение домохозяйств промышленной продукцией первого уровня потребностей (бытовой техникой, мебелью, автомобилями и прочими товарами) обострило ценовую конкуренцию, что привело к ситуации, когда продать становится сложнее, чем произвести, и как следствие наценка в торговле в абсолютном выражении начинает превышать отпускную цену производителя. Как пример могу сказать, что в среднем на рынке одежды в России отношение розничной цены к отпускной цене европейских (в основном итальянских) производителей составляет 3 к 1, т.е. товар, купленный в Италии за 100 евро, в Москве продается за 300 (по Китаю соотношение зачастую в районе 5 к 1). Кстати, это отнюдь не исключительная жадность российских продавцов - на рынке одежды накрутка итальянских магазинов к ценам итальянских же фабрик составляет в среднем 2,4; японские магазины для товара из Италии держат коэффициент 3,5. Фактически это означает, что количество людей, так или иначе занятых в продажах, превышает число занятых в производстве.
Анализ других строк раздела «услуги» показывает, что заметную долю (12% в США) составляет занятость в здравоохранении, что вполне ожидаемо, учитывая статус данной потребности (первый уровень пирамиды) и незначительные возможности повышения производительности труда в этой сфере. Строка «образование» более информативна для данных российского Госкомстата, поскольку в США часть занятых в этой сфере учитывается в разделе «государственная служба», и мы можем полагать, что реальный процент занятых в образовании находится как минимум на уровне России, т.е. более 8%. В историческом плане рост числа занятых в образовании объясняется непрерывным увеличением объёма накопленных знаний и ростом потребности общества в квалифицированных работниках.
Сравнение доли занятых в сельском хозяйстве России и США даёт нам оценку в разнице в производительности труда. Если процент занятых в США в 7 раз меньше, чем в России, приблизительно так же должна отличаться и производительность труда (в предположении незначительности экспорта и импорта продовольствия). Наконец, существенное превышение доли занятых в гостиницах и ресторанах в США (9,8%) относительно России (1,8%) подтверждает предположение о постепенном росте спроса высших уровней (в данном случае второго и третьего) по мере насыщения базового.
Выводы:
1. С точки зрения занятости населения технический прогресс приводит к уменьшению потребности в работниках материальных производств, особенно в традиционных сферах. В свою очередь сокращение спроса на рабочих и инженеров приводит к перенасыщению рынка этих специалистов, относительному снижению зарплат и престижности профессий – на фоне процесса усложнения производимой продукции. Человечество уже сталкивалось с техногенными катастрофами по причине недостаточной квалификации персонала – тот же Чернобыль – и перспектива рисуется на данный момент нерадостная – при сохранении текущих тенденций частота и масштаб катастроф будут нарастать.
2. Если мы рассматриваем общество как «суперорганизм» со своими специфическими качествами, основным его отличием от традиционных организмов является иной способ организации элементов. В традиционном организме клетки получают свою специализацию на этапе эмбрионального (внутриутробного) развития – она зашифрована в молекуле ДНК – и в процессе жизни организма клетка свою специализацию не меняет. В человеческом обществе специализация задается обучением и усвоением необходимых навыков, поэтому может изменяться соответственно внешним или внутренним потребностям (что и демонстрирует нам динамика структуры занятости). Нужно признать, что такой подход позволяет суперорганизму «человеческое общество» быть намного адаптивнее обычных организмов и, вероятно, может стать заметным эволюционным преимуществом.
3. Мы можем практически наверняка констатировать ускорение изменений в структуре занятости. Для обычного человека это означает, что профессия, полученная в молодости, может оказаться не актуальной к середине жизни. Возможно даже, что придётся сменить профессиональную сферу не единожды. Сейчас общество относится к получению второго высшего образования скорее как к капризу или блажи, хотя для такого шага могут быть вполне объективные причины. Несомненно, нам нужна система прогнозирования структуры занятости, равно как и система поддержки тех, кто вынужден менять профессию и получать новое образование. Как возможный вариант, сам образовательный процесс может быть перестроен так, чтобы давать сразу несколько специальностей, чтобы предоставить выпускникам больше возможностей трудоустройства.