Направление удара: зачем Китай начал самую крупную военную реформу за последние 60 лет

В рамках совещания Центрального военного совета Народно-освободительной армии Китая, прошедшего с 24 по 26 ноября, председатель КНР и глава ее вооруженных сил Си Цзиньпин объявил о масштабной реформе армии. Реформа уже названа наблюдателями самой крупной с момента создания Китайской народной республики. Ее цель можно сформулировать кратко – к 2020 году Китай должен быть готов к войне за пределами собственных границ.

Предвоенная пятилетка

Пятилетка реформирования армии совпадает по срокам с 13-ой пятилеткой строительства экономики КНР, по аналогии с пятилеткой 1937-1942 годов в СССР ее можно назвать предвоенной, достоверность исторической аналогии придает масштабная чистка в гражданской и военной администрации Китая, которая напоминает восстановление предвоенной дисциплины. В рамках новой реформы в армии планируется также создание новой дисциплинарной структуры, способной пресечь разложение командующего состава. Последний в рамках реформы лишиться 170 000 офицеров по большей части сухопутных сил к 2017 году.

Аналогию также дополняют реальные стратегические цели китайского руководства – к 2025-2030 годам занять в мире заслуженное место второго партнера США, оттеснив с этого позиции нынешний ЕС и Японию. Напомним, что в результате второй мировой СССР закрепил свои экономические показатели второй экономики в мире аналогичным политическим статусом партнера США в Евразии. Вероятно, такую же стратегию сегодня избирает и Пекин, с поправкой, что ее реализация будет проходить преимущественно на азиатском театре военно-политических действий. 

За 70 лет с момента мир и способ ведения боевых действий кардинально изменились, однако опыт «восточного» СССР, сумевший выгодно использовать экономический кризис западных держав, и прежде всего скрытое противостояние США и Великобритании, для получения статуса великой державы, актуален до сих пор.

Отставной полковник Генштаба НОАК Юэ Ган назвал реформу «крупнейшей с 1950 года». По словам Юэ Гана, «реформа потрясет основы советской военной системы Китая, и трансформируют ее в армию американского образца». 

«Реформа системы объединенного командования» - такое общее название носит реформа рабочей группы по углублению реформ в обороне и армии под руководством Си Цзиньпина и «шаньдунскими генералами» замглавы ЦВС Фань Чанлуна и главкома ВВС Сюй Циляна.  

Ключевыми преобразованиями в рамках военной реформы станут укрупнение военных округов, сосредоточение полноты военной власти в руках председателя КНР, который получит право непосредственного руководства боевыми действиями в обход иерархии военных командиров, а также создание «элитных подразделений вооруженных сил». Что подразумевается под последними не до конца ясно – в НОАК уже есть силы быстрого реагирования, а также армейский спецназ и спецназ вооруженной полиции.

На фоне усиления военной власти главнокомандующего, усилится и роль Госсовета КНР – правительства страны под управлением второго лица Китая Ли Кэцяна. Ранее носившее представительские функции Министерство обороны получит функции контроля над Управлением тыла, Политическим управлением, Управлением вооружений,  которые оно, по мнению аналитика Лян Голяна, разделит с Генштабом. Ведется ли речь об упразднение доминирования Главного политического управления и подчинения его разведывательных структур Генштабу, неясно. Также неочевидна будущая роль самого Центрального военного совета, которое и играет ныне роль Объединенного командования. Не исключено, что речь ведется о выводе подчинения армии Центральному военному совету и Компартии Китая и переподчинении лично главнокомандующему, Генштабу и вышеуказанной группе по реформе армии. Переподчинение хозяйственных структур Госсовету выглядит как компромисс группы Си Цзиньпина с «комсомольской» группировкой в КПК. Впрочем изменения не закреплены в рамках пленума КПК и, возможно, будут не раз пересмотрены.

Важным моментом является то, что на фоне общих слов о «совершенствовании, оптимизации, укреплении и роли партии» в реформировании вооруженных силы,  единственной конкретикой в заявлениях остается доктрина на «построение  способной вести победоносные информационные войны» армии.

От гражданской к мировой

Ключевым пунктом для оценки внешних угроз при переформатировании структуры НОАК является сокращение числа военных округов. Вместо семи нынешних округов, которые отражают структуру угроз для Китая и соответственно защиты от них, появятся четыре. С учетом заявленной цели ведения войн за пределами границ – четыре округа будут соответствовать и четырем возможным направлениям ударов НОАК против вероятных противников.

Это не первое сокращение военных округов. В 1985 году количество военных округов было сокращено с 11 до 7, однако была ярко выражена их структурная особенность – ориентация на вероятный отход войск в глубь страны, в случае агрессии в отношении Китая. Таким образом доктрина партизанской оборонительной войны была закреплена в самой военной географии КНР.

Подготовка к кардинальному изменению военной структуры началась с приходом нового руководства страны. В 2013 году Си Цзиньпин заявил о необходимости строительство армии, «способной вести победоносные войны». В 2014 году была создана вышеупомянутая партийная группа по углублению реформ в армии, которая, судя по всему, и готовила нынешний вариант реформ. В начале 2015 года было заявлено об изменении доктрины НОАК на стратегию «активной обороны», которая пришла на смену доктрины партизанской войны. Последние заявления Си Цзиньпина подводят жирную черту под оборонительной доктриной, выработанной во время гражданской войны.

Направление удара

Именно будущая военная география, детали которой еще не раскрыты, определит будущие направления действия НОАК. По непроверенным данным, которые подтверждаются рядом предыдущих заявлений военных экспертов Китая, произойдет объединение Чэндуского военного округа и Ланьчжоуского военного округа. На границей с Индией возникнет гигантский военный округ.

Можно рискнуть и сделать прогноз, что на границе с Россией и уже союзной с ней Северной Кореей появится объединенный военный округ, составленный из нынешнего Пекинского ВО, а также Шэньянского ВО. В свою очередь для отражения японской угрозы будет создан объединенный округ, включающий в себя нынешний Нанкинский и Цзинаньский ВО, а Гуандунский ВО будет в значительной степени оставлен нетронутым.  Учитывая новые стратегические цели командования НОАК штабы военных округов также будут вынесены ближе к границам вероятного удара. В условиях нынешних чисток не исключено, что столица условного «Северного ВО» будет вынесена за пределы Пекина, а «Восточный ВО» будет управляться из Цзинани или Циндао, Западный – из Урумчи (Кашгар), Сиань или Куньмина – конечный вариант и определит стратегическое видение НОАК на развитие ситуации. 

К условному «Западному округу» приковано максимальное внимание наблюдателей. Именно он должен будет обеспечить безопасность стратегической инициативы создания прокитайского пояса Шелкового пути – от Европы, арабских стран, Ирана до Западного Китая. 

В условиях когда лобовое столкновение с США или Японией исключено, как не ведущее к безусловной победе одной из сторон, более реальными видятся войны с изолированной Северной Кореей, слабеющей России, Вьетнамом и Индией. Причем войны эти будут, за исключением Вьетнама или Северной Кореи, на перифериях влияния государств – в зону риска попадают Монголия, населенные этническими китайцами районы Дальнего Востока России, Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Пакистан.

Анализ реальных шагов Китая и его инициатив за последние шесть-семь лет, когда Си Цзиньпин стал вторым человеком в Китае, показывает, что реальная военная стратегия Китая реализует единственную цель – купирования индийской угрозы. С точки зрения российско-китайских отношений Китай разрушает вероятность российско-индийского союза, и в более широком плане появления союза Россия-Япония-Индия с участием Индонезии и/или Австралии. Разрушение такого союза даже в проекте – основная стратегия Китая, обеспечивающая ему мирное возвышение в XXI веке. Это практическая составляющая по сдерживанию американских инициатив в Евразии.

Появление только за последние 10 дней новостей о трех потенциальных базах китайского флота в Индийском океане – порте Гвадар в Аравийском море, порте Дарвин на севере Австралии, и военно-морской базе в Джибути в Индийском океане – это лишь начало открытой фазы реализации стратегии блокирования вероятной угрозы со стороны Индии, чье население уже приблизилось к китайскому, а экономика растет быстрыми темпами.

Надо учитывать, что Индия не только крупнейшее по объему экономики государство в Азии после Китая, но и желательный союзник западных стран – в мире не существует понятия «индийской угрозы», Индия – колыбель арийской цивилизации, наконец Индия – это символ демократии и мудрости. Пожалуй, вряд ли кто-то будет сомневаться, что в схватке Индии и Китая, западные страны, в том числе и Россия окажутся на стороне Индии. 

К умозрительным доводам о потенциале конфликта между Индией и Китаем стоит добавить реальные факты окружения последней сетью китайских военных баз. К тесному китайско-пакистанскому сотрудничеству требуется добавить практически кровавое противостояние Китая и Индии на Шри-Ланке, где был убит брат президента, во время визита последнего в Китай, как предполагается, за попытку разместить у себя на острове китайскую военно-морскую базу, а также недавнюю попытку переворота на Мальдивских островах, которую премьер-министр попытался совершить во время визита президента Мальдив в Китай. Все это результат противостояния между Индией и Китаем, реализующим стратегию с поэтичным названием «Жемчужная нить». Эта "нить" должна украсить Индийский океан сетью из около 20 китайских военных баз – от Мьянмы до самой Намибии в Африке. Жемчужную нить, судя по всему, повесят на шею Индии поверх Шелкового пояса, проходящего по северной границе страны.

Говоря о нефтяной зависимости Китая (до 50% нефти в Китае – импорт) и попытке защитить экспорт энергоресурсов по Индийскому океану из арабских стран, наблюдатели забывают, что индийская нефтяная зависимость носит куда более катастрофический характер и доходит уже сейчас до 85%. Кроме того, Индия и Китай импортируют свою нефть из одних и тех же стран. В этом свете и Жемчужная нить и Шелковый путь, охватывающие Индию со всех сторон, словно в игре вэй-ци, представляются уже совсем в ином свете.

Разумеется, Индия не сидит сложа руки, активно развивая отношения с представителями религиозных кругов Тибета, находящегося в подбрюшье Шелкового пути, однако развитие российско-индийских отношений во многом осложняется афганской проблемой, в которой ключевую роль играет поддерживаемый Китаем Талибан. Не меньшую роль по разрушению корридора Россия-Индия играет Китай и в Таджикистане, который находится в серьезной экономической зависимости от Китая, строители и торговцы которого буквально заполонили страну за последние несколько лет. Роль Таджикистана в этой стратегии настолько важна, что досаточно вспомнить, какое неодобрение вызвал визит Путина к президенту Таджикистана Эмомали Рахмону на свое день рождения, и последовавшей антироссийской статьей в китайской прессе.

К значению именно индийского направления военной стратегии Китая следует добавить активные действия Китая в Мьянме и Непале, в последнем китайские вооруженные силы в составе вооруженной полиции впервые с 1949 вышли за пределы своих границ в рамках спасательной операции. Успехами в реализации антииндийской доктрины можно назвать и тесный союз Китая с Таиландом и Камбоджей, которые на уровне культурных кодов ближе к Индии.

Угрозы для России

Несмотря на значительный скепсис в отношении военной угрозы Китая в России, существует ряд факторов, значительно повышающий вероятность подобного развития событий. Прежде всего – это военно-политический альянс России и КНДР, с его явной антикитайской направленностью. Вторым фактором, является изоляция России в международном сообществе, что понижает риски санкций в отношении Китая в случае прямых или косвенных военных действий против России. Как бы парадоксально не звучало, но третьим фактором вероятной войны может стать именно раздутый в Китае образ России как сверхдержавы с непобедимой армией. 

Мыльный пузырь, которая надула китайская пропаганда, будет с этой же целью сдут – тем самым руководство Китая победит воображаемого могущественного противника, усилив свой внутриполитический авторитет, и не только внутриполитический. Стоит вспомнить, что становление Японии как сверхдержавы в начале XX века началось с победы над Россией в результате войны 1904-1905 годов. Этот успех победы над непобедимым Западом придал Японии особый статус, позволивший ей к 1943 году установить полный контроль над Тихим океаном. Не стоит также забывать, что эта победа произошла при непосредственной поддержке Англии, которая также в западном мире пошла на беспрецедентный до этого союз с восточной страной. Сегодня Англия играет такую же роль по отношению к Китаю.

Аргументы о юридических актах, подтверждающие решение проблемы российско-китайских территориальных споров, после событий в Крыму выглядят не столь убедительными, как не выглядит убедительным аргумент о ядерном оружии, которое российское руководство не применит к крупнейшему покупателю российской нефти. Все вышеуказанное делает маленькую победоносную пиар-войну с Россией – вполне вероятным сценарием, особенно если эта война окончательно закрепит нейтрально-зависимый статус России по отношению к Китаю и разрушит потенциальный российско-японско-индийский союз, в котором Россия – очевидно – самое слабое звено. Как правило, первые удары наносят именно по слабым.

Сегодня на севере Мьянмы действуют около пяти полугосударственных образований, созданных этническими китайцами, например, государство Ва (佤邦), их, без всякого сомнения, поддерживает Китай, на территорию которого они опираются как на глубокий тыл. Западные страны смотрят на ситуацию сквозь пальцы, так как военное правительство Мьянмы полностью изолировало себя от международного сообщества из-за политических репрессий в отношении оппозиции. Сегодня до  80% земли Еврейской АО обрабатывается китайцами, земли Забайкальского края планируется передать в аренду Китаю. Китайское государство на северном берегу Амура? Смешно, но только пока это государство не стало реальностью. Стратегия "дружбы с Китаем" как превентивная мера против его агрессивных действий несостоятельна, и рождена непониманием принципа действия Китая - он наращивает проникновение только с целью последующего давления, которое явялется дальнейшим способом добиться новых уступок.

Обострять отношения с Россией не имеет смысла, пока у России есть технологии, недоступные в Китае. Однако Россия стремительно лишается этих преимуществ – Китаю уже планируется передать комплексы C-400, истребители Су-35, а Днепропетровский «Южмаш» не сегодня – завтра передаст Китаю технологию межконтинентальных ракет «Сатана». Уповать на российско-китайскую торговлю также не приходится. В этом году она упала на 30%, до 66 млрд долларов. В следующем году ситуация не изменится, а к 2017-2020 году от экспорта останется только нефть, стоимость которой будет не выше 40 долларов, а отказ от ее экспорта в Китай будет означать самоубийство. Ситуация аналогичная инциденту со сбитым Су-24 в Сирии, может произойти и с Китаем, отказаться от которого экономически будет невозможно, как невозможно отказаться от 27 млрд кубометров газа, которые "Газпром" экспортирует в Турцию, сколько бы она не сбивала российских самолетов, укрепляя внутренний авторитет.

Военное мировоззрение

В анализе военной стратегии важным, без сомнения, является понимание степени милитаризации сознания населения страны. Этот фактор напрямую связан с мобилизационными возможностями и влияет на продолжительность войны, которую готово терпеть общество без требования смены режима. Мирная или воинственная нация китайцы? Характерен ли для китайцев милитаризм? В этом вопросе многих исследователей смущают диаметрально противоположные данные.

С одной стороны население Китая негативно относится к воинским профессиям, часто можно услышать о том, что китайцы – плохие войны, что в значительной степени противоречит факту, что только за последние триста лет Китай увеличил свою территорию вдвое, включив в свой состав территории нынешнего Северо-Восточного Китая, Тибета и Северо-Западного Китая.

Данное противоречие объясняется в рамках соседства в пространстве Китая собственно китайской – земледельческой или пацифистской культуры и кочевой, милитаристской, культуры периферийных районов Китая. Практически все завоевательные войны Китая приходятся на период царств Цинь, Тан, Юань и Цин – династий, основанных полукочевыми или кочевыми народами. В свою очередь максимальное сокращение и периоды длительного распада приходятся на период правления этнических китайцев, за исключением династии Мин, мусульманские представители которой открыли в Китае эпоху великих морских экспедиций.

Кто сегодня управляет Китаем? Кто сегодня китайские пацифисты, и кто сегодня китайские милитаристы? Группа генерального секретаря Китая Си Цзиньпина состоит из шэньсийских генералов, которым присущая наиболее крайняя форма милитаризма и агрессивности. Провинция Шэньси – историческая наследница полукочевой династии Цинь. Западным крылом этой группы являются шаньдунцы во главе с Ван Цишанем, которых тоже не отличает травоядность. Вопреки установившемуся пониманию данной группы как идеологических наследников царства Лу, которое проповедовало близкие к пацифистским конфуцианские ценности, их скорее следует относить к метафизическим наследникам царства Ци – первого царства гегемона-ба, бескомпромиссного и жесткого государства периода Весен и Осеней.

Пацифисты в китайской политике сегодня – это группа «комсомольцев» во главе с премьером Ли Кэцяном. Ценности группы апеллируют к мирному процессу, интеграции, взаимному сосуществованию – прежде всего с США. Довольно очевидно выделяется и стремление «комсомольцев» к мирной интеграции с Индией и Малайзией. Их идеология отражает коренные интересы основного населения Великой китайской равнины.

Именно баланс этих двух сил будет определять эффективность в реализации милитаристской или пацифисткой стратегии страны.

Риски для реализации китайской стратегии

Все основные проблемы, кроме пацифистского движения «комсомольцев», для китайской военной стратегии лежат в Южно-Китайском море и Тайваньском проливе. Срыв стратегии мирного возвышения может пойти из-за позиции Демократической партии Прогресса на Тайване, которая, как ожидается, выиграет выборы уже в январе 2016 года и к ноябрю этого же года превратит остров в огромную антикитайскую базу на радость Хилари Клинтон, которая, как предполагается станет очередным президентом США. Точно такая же ситуация может произойти и во Вьетнаме, военные которого хотят разыграть антикитайскую карту для повышения своего престижа среди населения, а также выгодно обменяв ее на американские и японские инвестиции. Однако как бы плохо не складывалась ситуация в Южно-Китайском море – Китай до последнего будет воздерживаться от прямых военных действий, так как нарушение товарооборота и транспортировки углеводородов повредит прежде всего ему самому.

Николай Владимиров