95 лет назад русские моряки во главе с начальником морских сил Балтики капитаном Алексеем Щастным предотвратили заговор, направленный на полное уничтожение Балтийского военного флота.
Ледовый поход кораблей Балтийского флота из Гельсингфорса в Кронштадт. Весна 1918 года.
После Брестского мира, заключённого в 1918 году, вчерашние союзники России по Антанте не отказались от сотрудничества с большевиками. Ведь в случае усиления их армии, её можно было бы вовлечь в новый союз против Германии.
Капитан I ранга Алексей Щастный.
Развернулась помощь снаряжением, техникой. «Неразлучным» советником Троцкого стал сотрудник британской МИ-6 капитан Хилл. Лев Давидович поручил ему возглавить работу по организации военной разведки и контрразведки. В это же время из Нью-Йорка в Россию перебрался и Сидней Рейли.
В США он выступал деловым представителем дяди Троцкого, промышленника и банкира Абрама Животовского. Там же Рейли был завербован резидентом британской разведки, а по пути из Америки побывал в Лондоне, где с ним встретился глава МИ-6 Мансфилд Каминг и признал весьма перспективным агентом. Рейли стал штатным офицером МИ-6, получил чин лейтенанта. В России он завёл дружбу с помощником Троцкого, руководителем Высшего военного совета генералом М. Д. Бонч-Бруевичем. В британских архивах сохранились донесения Рейли, где он сообщал как минимум о восьми обстоятельных беседах с генералом, не скрывавшим от него никаких секретов и излагавшим самую широкую военную и политическую информацию. В Англии эти донесения оценивались очень высоко, с ними знакомили руководителей военной разведки, адмиралтейства и МИДа.
Кроме того, в Москве Рейли встретился и со своим старым приятелем Вениамином Свердловым. От него Рейли стал получать не только ценную информацию, но закрутил бизнес по вывозу за рубеж русских ценностей. Таким образом, у советской верхушки установились вполне дружеские связи со спецслужбами Англии. В сеть Рейли был вовлечён и брат генерала М. Д. Бонч-Бруевича – управляющий делами Совнаркома В. Д. Бонч-Бруевич. Ещё один офицер британской разведки, Артур Рэнсом, стал любовником секретарши Троцкого, а потом и женился на ней.
В итоге, формирование Красной армии проходило под неусыпным присмотром иностранных агентов. Кстати, сам Троцкий в вопросы практического руководства войсками не вникал. Не разбирался в этом, да и считал себя слишком крупной фигурой, чтобы копаться в «мелочах».
Между тем, «одной рукой» западные «друзья» помогали большевикам создавать армию, а «другой рукой», исподтишка, попытались уничтожить флот России! Который и без того пребывал в плачевном состоянии.
При подготовке революции матросов старались разложить и возбудить посильнее. На морских базах откуда-то появлялись в неимоверных количествах спирт, кокаин. Февральский переворот ознаменовался кровавыми погромами и убийствами офицеров на Балтике, Октябрьский переворот – на Чёрном море. После этого часть офицеров ушла с кораблей, схлынула и часть матросов, кто по домам, кто в красные отряды.
Многие ещё оставались. Самые преданные, самые верные, те, кто душой прирос к морской службе, не мыслил себя без флота. Но под угрозой оказались основные базы. По Украине продвигались немцы, под их покровительством власть захватила националистическая Центральная Рада. Черноморский флот покинул Севастополь и перешёл в Новороссийск. Балтийский флот базировался в Гельсингфорсе (Хельсинки).
В Финляндии против красногвардейцев выступили националисты, позвав на помощь немцев. Наступающие белофинны убивали не только красных, а вообще русских, в том числе, мирных жителей. Однако Троцкий запретил балтийцам заступаться за соотечественников (и за красногвардейцев тоже). Флот оказался в положении странного «нейтралитета». Немцы и белофинны ворвались в Гельсингфорс, возникла опасность, что они захватят корабли.
Эти корабли спас Алексей Щастный от гибели.
Спасти их было более чем проблематично. Команды некомплектные, машины давно не ремонтировались, а весна выдалась поздняя. Финский залив был покрыт льдом, его засоряли многочисленные мины, сорванные с якорей штормами. Однако начальник морских сил Балтики Алексей Михайлович Щастный и его подчинённые сделали невозможное. В течение апреля 1918 года корабли несколькими эшелонами покидали Финляндию, направляясь к Кронштадту. Неисправные вели на буксирах. Через льды, через мины удалось провести 259 кораблей и судов: из них 6 линкоров, 5 крейсеров, несколько десятков эсминцев, подводных лодок. Весь флот, не потеряли ни единого судна!
Надо сказать, немцы этому не препятствовали. Сперва они вынашивали идею завладеть лучшими кораблями – потребовать от большевиков «продать» их Германии (то бишь, отдать за символическую цену). Но обдумали и отказались: у немцев не было лишних подготовленных экипажей, использовать эти корабли в ходе Мировой войны всё равно не получилось бы. Так зачем тратиться на ремонт, обслуживание? Флот, запертый в Кронштадте, Германия считала для себя не опасным.
Немцы не мешали, зато со стороны Троцкого посыпались вдруг непонятные решения. 24 апреля от имени Наркомата по морским делам он представил в Совнарком доклад, где предлагал все наши торговые суда на Балтийском море и 8 госпитальных судов передать… английскому правительству. Под фиктивным прикрытием – якобы их продают Дании. Ленин отверг странное предложение, но последовали другие акции.
Переход кораблей из Ревеля в Петроград
После перебазирования в Кронштадт Лев Давидович распорядился демобилизовать всех моряков, а потом набирать заново, как бы уже в другой, красный флот. При этом многих офицеров «вычистили», другие сами не захотели больше служить. Ушла часть матросов и унтер-офицеров. Поредевшие команды оказались ослаблены. А 3 мая Щастный получил телеграмму Троцкого № 126/м, где предписывалось разработать «план уничтожения военного имущества, запасов, судов, портовых сооружений и т.п.». Щастный не понимал, что происходит? Никакой угрозы со стороны немцев уже не было!
Но 21 мая, в ответ на доклад об обстановке на Балтике, он получил новую резолюцию наркома. Лев Давидович ссылался на возможность удара немцев и финнов и запрашивал: «Приняты ли все необходимые подготовительные меры для уничтожения флота в случае крайней необходимости?». Мало того, предписывалось сформировать команды «ударников» для подрыва кораблей. За выполнение такой задачи назначалось крупное денежное вознаграждение. А формировать команды «ударников» требовалось в строгой тайне от других моряков!
Щастный ещё раз попытался переубедить наркома. 22 мая докладывал: «Ваш ответ на мой 803/оп не подтверждается поведением немцев в отношении Балтфлота… Угроза со стороны морских сил Финляндии не может быть достаточно сильной». Нет, Троцкий настаивал на исполнении. Запрашивал: «Внесены ли в банк известные денежные вклады на имя тех моряков, которым поручена работа уничтожения судов?». Щастному становилось ясно: дело нечисто. Только что спасли флот – и вдруг уничтожать его? Он смог предположить только одно – что уничтожения требуют немцы. Писал: «Значит, я должен вербовать этих Иуд Искариотов и обещать каждому тридцать сребреников?».
Бюст Алексея Щастного установлен в Кронштадте.
Нет, Алексей Михайлович спас флот во второй раз! Он смог это сделать только одним способом – разгласил секретные инструкции Троцкого. Вынес их на совещание флагманов, а потом на Съезд делегатов Балтфлота. Рассчитал, что теперь сами матросы будут настороже, не позволят тайно завербованным «ударникам» взорвать корабли. Эта надежда оправдалась. Балтийцы заволновались, возмутились. Они, как и Щастный, не знали, чем объяснить гибельные приказы. Заговорили – наверное, в Брестском договоре имеется секретный пункт о потоплении кораблей.
Хотя на самом деле такого пункта не было. Наоборот, до германского командования тоже дошли сведения, будто какие-то «анархисты» готовят на флоте диверсии, и немцы сочли необходимым предупредить об этом Ленина. Но ведь простые моряки не имели понятия о закулисных интригах. Съезд Балтфлота отправил делегацию в Москву, к Троцкому. Ему заявили, что корабли могут быть взорваны только после боя, в безвыходном положении, а «назначение наград за взрыв кораблей недопустимо». Лев Давидович заверил, будто ничего дурного не имелось в виду. Но он понял, что Щастный, распространив среди моряков информацию, сорвал операцию по ликвидации флота.
Начальник морских сил Балтики был вызван в Москву «по делам службы» и прямо в кабинете Троцкого арестован. Нарком обвинил его в «контрреволюционной агитации»: якобы он, разглашая приказы, хотел таким способом взбунтовать моряков. И лишь на следствии и суде открылось, что взорвать корабли требовали вовсе не немцы! Это был замысел англичан! Сам Троцкий отметил в свидетельских показаниях: «Ко мне лично не раз приходили представители английского адмиралтейства и запрашивали, предприняли ли мы меры для уничтожения флота». Выяснилось, что британцы обращались по тому же вопросу к адмиралам советской службы Беренсу и Альтфатеру. «К одному из членов Морской коллегии явился видный морской офицер и заявил, что Англия… готова щедро заплатить тем морякам, которые возьмут на себя обязательство… взорвать суда». Кто именно обращался, Троцкий, по его утверждению, «забыл». Но Альтфатер уточнил: «Фамилия английского офицера, упомянутого в показаниях Л. Троцкого – командор Кроми». Это был военно-морской атташе Великобритании, и уж его-то Лев Давидович забыть никак не мог.
Да, именно Англия была заинтересована в том, чтобы сохранить безусловное господство на морях, в том числе, после войны. Она опасалась, как бы русские корабли не захватили немцы, но и не желала, чтобы Россия сохранила сильный флот. А на Щастного, осмелившегося перейти дорожку Троцкому (и помешавшего выполнить задание зарубежных хозяев), обрушилась кара. Лев Давидович специально встречался и беседовал на эту тему со Свердловым, в ведении которого находился Верховный Ревтрибунал ВЦИК. Следователем был назначен Виктор Кингисепп, доверенное лицо Свердлова по самым грязным делам.
Специально перед слушанием дела Щастного было принято постановление о смертной казни. Расстрелы «контрреволюционеров» уже гремели вовсю, но в судебном порядке смертная казнь не применялась, она была отменена ещё Временным правительством. Теперь «упущение» исправили. А, кроме того, перед процессом Щастного был утверждён порядок апелляции – обжалование приговоров Верховного Ревтрибунала могло подаваться только в президиум ВЦИК. Читай – лично Свердлову (президиум он почти никогда не собирал. Указывал Аванесову, что записать в протокол).
Лейба Бронштейн, парт. кличка Лев Троцкий.
Свидетелей, способных дать показания в пользу Щастного, на суд не допустили. Единственным свидетелем выступал Троцкий. А потом, забыв о роли свидетеля, проник в комнату совещаний трибунала и обрабатывал судей 5 часов. Это действительно требовалось. Незадолго до того судили Дыбенко за куда более серьёзный грех – дезертирство с фронта. Ограничились «предупреждением». Но в отношении Щастного Лев Давидович добился своего. Приговор гласил: «Расстрелять… привести в исполнение в 24 часа». Свердлов апелляцию, естественно, отклонил. А Троцкий боялся, как бы моряки не отбили своего начальника. Запретил вывозить куда бы то ни было, приказал казнить в подвале Реввоенсовета. 22 июня в 5 часов утра он приехал лично полюбоваться на мёртвого врага. Мстил даже трупу, запретил выдавать родным, велел закопать там же, в подвале здания.
Драма разыгралась и на Чёрном море. Украинское правительство объявляло, что флот – его собственность, требовало возвращаться в Севастополь. Но и местные большевики провозгласили самостийную Кубано-Черноморскую республику. Она не желала слушать указаний из Москвы и провозглашала, что флот принадлежит ей. Здесь человека, подобного Щастному, не нашлось, на кораблях пошёл полный разброд. Некоторые экипажи постановили поделить судовые кассы и пьянствовали на берегу.
Официальная версия гласит, будто в тот момент, когда Ленин отдавал по радио приказ флоту выполнить требование Центральной Рады, поддержанное немцами, и идти в Крым, он же тайком послал заместителя наркома по морским делам Вахрамеева с приказом потопить корабли. Эта версия весьма сомнительна. Данный приказ приводится в ПСС Ленина почему-то со ссылкой не на архивный номер первоисточника, а на журнал «Морской сборник». И почему заместителя Троцкого посылал не Троцкий, а Ленин?
Корабли Черноморской эскадры ушли от позорного затопления в Средиземноморскую Бизерту, эвакуируя из Крыма остатки Белой армии. 8 ноября 1920 года.
Агитация, развёрнутая в Новороссийске Вахрамеевым и англичанами, принесла успех лишь частично. Многих моряков она подтолкнула к противоположному выбору. Линкор «Воля» и 6 эсминцев 17 июня подняли якоря и ушли в Севастополь. Но часть кораблей не смогли сдвинуться с места.
На линкоре «Свободная Россия» из 2 тыс. человек команды осталось меньше 100, на эсминце «Килиакрия» – двое, на «Фидониси» – шестеро. Аналогичная ситуация сложилась на «Капитане Баранове», «Сметливом», «Стремительном».
Посланцы Ленина (или, что более вероятно, Троцкого) уговорили экипажи эсминцев «Керчь» и «Лейтенант Шестаков» выполнить распоряжение англичан по затоплению ЧФ. 18 июня два эсминца расстреляли торпедами и отправили на дно опустевшие корабли – их команды на берегу размазывали пьяные слёзы, митинговали и рассыпали проклятия. Моряки «Керчи» и «Лейтенанта Шестакова» не без оснований опасались, что их растерзают. Поэтому в Новороссийске не остались. Отправились в Туапсе и затопили свои корабли там. Другая часть флота, вернувшаяся в Севастополь, уцелела. Немцы её отнюдь не захватывали. Корабли стояли и ржавели у причалов. Некоторые из них достались красным, большинство – белым. В 1920 году, взяв на борт армию Врангеля и гражданских беженцев, они двинулись в изгнание, в Турцию.
Французские оккупационные власти отправили эскадру ещё дальше, на свою морскую базу в Бизерте (Тунис). А через несколько лет Франция конфисковала корабли. Припомнила долги царского правительства, скупые поставки белогвардейцам, скаредно подсчитала мизерное содержание беженцев. Кровь русских солдат и офицеров, самоотверженно спасавших Францию в годы Первой мировой, в расчёты не принималась. Но корабли, стоявшие в Тунисе без ремонта и регламентных работ, пришли в негодность. Французы продали их на металлолом. Оскорблённые русские моряки сделали единственное, что они могли в данной ситуации, – затопили эскадру на рейде Бизерты.
Несколько же наших кораблей революция застала в английских портах. И вот их-то Лев Давидович все-таки сумел подарить англичанам. Попросту отказался платить за стоянку и ремонт, и британское правительство получило законное основание прибрать их к рукам. В их числе, кстати, находился знаменитый крейсер «Варяг». Но он, как и другие конфискованные корабли, уже устарел, для английского флота оказался без надобности. В 1925 году «Варяга» продали немцам на металлолом. Однако Господь избавил героический корабль от унизительной разделки чужеземными руками. Когда «Варяга» буксировали в Германию, он попал в бурю в Ирландском море и затонул.
Основой новых, советских военно-морских сил послужили те самые корабли, которые удалось спасти Алексею Михайловичу Щастному. Они послужили костяком для возрождения флотов на Балтике и Чёрном море, для создания новых флотов – Северного, Тихоокеанского. На них обучались новые поколения матросов и офицеров. Их орудия вели огонь по врагу в Великую Отечественную. Обороняли Ленинград, высаживали десанты на Дальнем Востоке, громя Японию. Конечно, Алексей Михайлович не мог предвидеть этого. Он просто и честно выполнил свой долг русского моряка. Выполнил ценой жизни.
Валерий Шамбаров http://file-rf.ru/analitics/918
Комментарии
Обидно, что забыто множество подлинных Героев, а иуды до сих пор на слуху...
Грех, конечно, но сколько у нас было героев, тяжело всех упомнить. "Когда страна быть прикажет героем, у нас героем будет любой" (с).
На том и стоим.
Спасибо, Тигр! Потрясающий рассказ.
Вечная память и слава нашим героям.
Заслушать другую сторону тоже не мешает:
http://ru.wikipedia.org/wiki/Щастный
Именем Российской Социалистической Федеративной Советской Республики Революционный трибунал при ВЦИК Советов рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов, заслушав в открытых заседаниях своих от 20 и 21 июня 1918 г. и рассмотрев дело по обвинению бывшего начальника морских сил Балтийского флота гр. Алексея Михайловича Щастного, 37 лет, признал доказанным, что он, Щастный, сознательно и явно подготовлял условия для контрреволюционного государственного переворота, стремясь своею деятельностью восстановить матросов флота и их организации против постановлений и распоряжений, утверждённых Советом Народных Комиссаров и Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом. С этой целью, воспользовавшись тяжким и тревожным состоянием флота, в связи с возможной необходимостью, в интересах революции, уничтожения его и кронштадтских крепостей, вёл контрреволюционную агитацию в Совете комиссаров флота и в Совете флагманов: то предъявлением в их среде провокационных документов, явно подложных, о якобы имеющемся у Советской власти секретном соглашении с немецким командованием об уничтожении флота или о сдаче его немцам, каковые подложные документы отобраны у него при обыске; то лживо внушал, что Советская власть безучастно относится к спасению флота и жертвам контрреволюционного террора; то разглашая секретные документы относительно подготовки на случай необходимости взрыва Кронштадта и флота; то ссылаясь на якобы антидемократичность утвержденного СНК и ЦИК Положения об управлении флотом, внося, вопреки этому Положению, в Совет комиссаров флота на разрешение вопросы военно-оперативного характера, стремясь этим путём снять с себя ответственность за разрешение таких вопросов; то попустительствовал своему подчиненному Зелёному в неисполнении распоряжений Советской власти, направленных к облегчению положения флота, и замедлил установление демаркационной линии в Финском заливе, не исполняя своей прямой обязанности отстранения таких подчинённых от должности; то под различными предлогами на случай намеченного им, Щастным, переворота задерживал минную дивизию в Петрограде; и всей этой деятельностью своей питал и поддерживал во флоте тревожное состояние и возможность противосоветских выступлений. Принимая во внимание, что вся эта деятельность Щастного проявлялась им в то время, когда он занимал высокий военный пост и располагал широкими правами во флоте Республики, Трибунал постановил: считая его виновным во всём изложенном, расстрелять. Приговор привести в исполнение в течение 24 часов.
В умении писать бумаги, запутывающие окружающих, и превращающие чёрное в белое и наоборот, им не откажешь...
Они принесли в наш дом ненависть, они ей питались, и они сами от неё же и получили по полной. Бумеранги летают...
Ну, не знаю, не знаю... Кронштадтский мятеж, к примеру - вовсе не вымысел. Так что вполне возможно, что наш герой таки подготавливал переворот ещё тогда... Но принятых мер оказалось мало...
Есть мнение, что инициатива Кронштадтского мятежа исходила все-таки от матросской массы и во главе восстания стояли выходцы из матросской среды. 28 февраля состоялось общее собрание линкора «Петропавловск». Председателем избрали Петриченко, который стал главой мятежников. Степан Максимович Петриченко – кадровый матрос с линкора «Петропавловск» (впоследствии переименован в «Марат») присяги 1914 года. На делегатском собрании избрали штаб восстания – Ревком (Временный революционный комитет матросов, красноармейцев и рабочих г. Кронштадта).
Кронштадтский мятеж стал возможным из-за хозяйственной разрухи, голода и других бедствий, вызванных гражданской войной. С окончанием гражданской войны и интервенции встал вопрос о демобилизации: разорённая страна не могла содержать столь многочисленные вооружённые силы. Но демобилизация на флоте задержалась, ибо в короткий срок трудно подготовить смену для экипажей современных боевых кораблей
Некомплект личного состава в частях и на кораблях приводил к дополнительным нагрузкам. Тяжелые материальные условия, в которых находился зимой 1920/21 года Балтийский флот, вызвали дополнительные нагрузки на людей, особенно на старослужащих.
Матросы и солдаты Балтики, состоявшие преимущественно из крестьян, отражали общее кризисное состояние в стране. Стачка в Петрограде в феврале 1921 года – в расцвете «военного коммунизма» – стала всеобщей. 21 февраля на Трубном заводе состоялось общее собрание, на котором была принята резолюция, осуждающая режим «военного коммунизма». 23 февраля остановилась работа на заводе «Арсенал»… Пресса назвала это забастовочное движение жаргонным выражением «волынка».
«Волынка» на петроградских заводах послужила в Кронштадте толчком для всех недовольных моряков и гражданских. В Петроград направились делегации из экипажей кораблей и частей, дислоцированных в Кронштадте. Вернувшись, некоторые «делегаты» распускали преувеличенные слухи о расстрелах рабочих, о всеобщей забастовке в Петрограде и т.п.
Комиссар Балтфлота Николай Николаевич Кузьмин – опытный и решительный политработник, член Компартии с 1903 г, окончивший Петербургский университет – никак не мог допустить, чтобы «краса и гордость революции» поднимет мятеж.
3 марта Ревком собрал на «Петропавловске» военный совет, в состав которого вошли бывшие офицеры – капитан Е.Н. Соловьянов, подполковник Б.А.Арканников, командир артиллерийской крепости бывший генерал А.Н.Козловский… Начало проявлять активность и антибольшевистски настроенное офицерство, до сих пор державшееся в тени.
В руках мятежников оказалась главная база Балтфлота – ключ к Петрограду; в их распоряжении было 2 линкора и другие боевые корабли, до 140 орудий береговой обороны и около 27 тыс. матросов и солдат.
На форте «Красная горка» – сильнейшей на побережье артиллерийской батарее – 2 марта была принята резолюция, осуждавшая выступление в Кронштадте. В дальнейшем этот форт стал узловым пунктом боевого рубежа Красной Армии при взятии крепости.
СТО (Совет труда и обороны) РСФСР под председательством В.И.Ленина постановил 3 марта: «Петроградский комитет обороны в области всех мероприятий и действий, связанных с ликвидацией эсеровско-белогвардейского вооружённого мятежа, всецело подчиняется Реввоенсовету Республики, который осуществляет своё руководство в установленном порядке». ; Власть передаётся Реввоенсовету, т.е. его главе Троцкому.
Комитет обороны Петрограда отдал приказ о введении в городе осадного положения. Хождение по улицам после 9 часов вечера воспрещалось. Особо подчёркивалось, что «виновные в неисполнении приказа подлежат ответственности по законам военного времени», а всем патрульным и караульным службам предписывалось при сопротивлении безоговорочно применять оружие.
3 марта во все части и корабли Балтфлота был направлен приказ, которым всем комиссарам предписывалось находиться на местах; запрещались собрания и присутствие посторонних лиц; всех, замеченных в агитации против Советской власти, надлежало арестовывать, а при сопротивлении применять силу; приказ предупреждал, что вся ответственность за его исполнение ложится на командиров и комиссаров частей и кораблей.
Мятеж в Кронштадте, естественно, ободрил оппозиционные силы в Петрограде, которые развернули свою пропаганду с призывом к населению: «требовать немедленной приостановки военных действий против матросов и рабочих Кронштадта»… Белогвардейское подполье открыто объединялось с кронштадтскими сторонниками, хотя лозунги мятежников были: «Советы без коммунистов», «Власть Советам, а не партиям», «Да здравствует только власть Советов».
Мятежный остров, ощетинившись бетонными фортами, одним лишь фактом своего существования бросал дерзкий вызов Советскому правительству. По этому поводу весной 1921-го Ленин объявил, что перспектива развития событий в мятежной крепости «несомненно, более опасна, чем Деникин, Юденич и Колчак, вместе взятые» (ПСС, т.43, с. 24).
5 марта 1921 г. в Петроград прибыли из Москвы Л.Д.Троцкий, главком Красной Армии С.С.Каменев и командующий Западным фронтом М.Н.Тухачевский.
Бывший лейб-гвардии поручик Тухачевский ещё в 1914 г. попал в плен к немцам, откуда вернулся через четыре года, после Брестского мира. И вдруг бывший дворянин… сразу же, в 1918, становится членом РКП(б) и под покровительством Троцкого начинает командовать армиями и фронтами. В 1920 году против Польши действовал Западный фронт, у Тухачевского в подчинении было 5 общевойсковых армий. Главнокомандующий Польской армией Ю. Пилсудский нанёс Тухачевскому поражение, в результате которого из 5-ти армий Западного фронта уцелела только успевшая отступить 3-я. Остальные армии погибли: были окружены или разбиты.
Потеря такого огромного количества войск вынудила советское правительство подписать с Польшей договор, по которому пришлось отдать Польше территории с 10 млн. белорусов и украинцев. Пилсудский дал Тухачевскому два определения: «доктринер» и «абстрактный полководец».
5 марта 1921 года Троцкий отдал приказ о мерах по ликвидации кронштадтского мятежа:
1. Восстановить 7-ю армию, подчинив её непосредственно Главнокомандованию.
2. Временное командование 7-й армией возложить на т. Тухачевского с оставлением его в должности командзапа.
3. Временному командарму – т. Тухачевскому подчинить во всех отношениях все войска Петроградского округа, командующего войсками Петроградского округа и командующего Балтфлотом.
4. Командующего войсками Петроградского округа т. Аврова одновременно назначить комендантом Петроукрепрайона.
Приближалась дата открытия Х съезда РКП(б) – 8 марта 1921 г. Назначив неподготовленный штурм Кронштадта на рассвете 8 марта, Троцкий намеревался к вечеру объявиться на съезде победителем. О чём 5 марта дал телеграмму в Москву своему верному соратнику и помощнику Склянскому.
Москва Склянскому
Перелом к лучшему в Петрограде принял бы более определённый характер, если бы не Кронштадт. В отношении Кронштадта до сих пор не было никакого плана. Не было даже агентурной разведки, несмотря на полную возможность её организовать. Теперь установлены правильные организационные отношения, выработан простой план действий. Только овладение Кронштадтом покончит с политическим кризисом в Петрограде. Военный округ и флот необходимо реорганизовать, установив военный режим и строгое централизованное подчинение.
5 марта 1921. Предреввоенсовета Троцкий
Накануне штурма о. Котлин началась артподготовка. По Кронштадту было выпущено более пяти тысяч снарядов. В общей сложности в Северной и Южной боевых группах насчитывалось около 14 тысяч человек. Среди атакующих имела место «ледобоязнь», распространяли слухи, что льды Финского залива не выдержат тяжести наступающих колонн. Действия подразделений были неуверенны и нерешительны. В некоторых подразделениях часть красноармейцев не подчинилась приказу. Встретив сильный огонь мятежников, подразделения авангардной бригады залегли, а затем отошли обратно, причём часть 561-го полка сдалась в плен.
Итак, первая атака крепости оказалась неудачной.
Потомственный русский военный моряк Александр Васильевич Немитц с августа 1917 года командовал Черноморским флотом, а впоследствии всеми морскими силами республики. 7 марта 1921 г. Он написал докладную записку о причинах трагических событий в Кронштадте. Адмирал Немитц изложил свою точку зрения на события и предложил меры по исправлению положения. Эта записка проигнорирована в реввоенсовете, десятилетия не опубликовывалась, и сейчас она заслуживает внимания и всяческого уважения автора.
Докладная командующего
Морскими силами республики
Немитца
7 марта 1921 года
Бунт моряков Балтийского флота, подавляемый нами в эти дни, вызван, на мой взгляд, столь определёнными, столь ясно усматриваемыми причинами, что долг обязывает меня доложить о необходимости принять их во внимание в будущем управлении флотом.
Общие условия нынешней обстановки в городе, необеспеченность в необходимом от государства (пайком, продовольствием, топливом, одеждой) и в то же время невозможность что-либо купить на рынке для себя и семьи, несомненно, развили и распространили в массе моряков недовольство, среди части даже, может быть, озлобление. На почве этого недовольства в их массе, несомненно, могла иметь место пропаганда врагов Советской власти. Но тем не менее, я убеждён, что ни первая, ни вторая причина сама по себе, ни совокупность их действия не подняли бы матросскую массу на восстание.
Она слишком горда своей передовой ролью в революции и достаточно доблестна в лишениях, чтобы пойти против своей власти (советской) и своей партии (коммунистической) с левыми социалистами-революционерами под влиянием только голода, холода и пропаганды последних. Для этого нужно было ещё более сильное воздействие. Это сильное воздействие на массу моряков явилось в виде дискуссии о профсоюзах в том виде, как она отразилась и проходила в Балтфлоте.
На широких собраниях моряков страстно обсуждались вопросы, сами по себе очень тонкие и сложные экономически, но преломившиеся в сознании массы примерно так: «за Троцкого – или за Зиновьева?», «за подтяжку нас – или за поблажки нам?»
На широких собраниях моряков была допущена и страстная критика командующего Балтфлотом, которой руководила часть комиссаров, и даже – в печати. Это преломилось в сознании массы как: «мы выгнали Комфлота».
В итоге масса оказалась и раздражена, и сбита с толку: она почувствовала возможность не считаться с громадным авторитетом партии, власти, и её лучших и высших представителей и даже как бы вызываемой на какое-то действие. Она его и проявила, как может проявить неорганизованная масса и без вождей.
В конечном счёте, чрезвычайно пострадает флот и затрудниться может внешнее положение Республики.
Я докладываю всё вышеизложенное для того, чтобы указать на необходимость ради сохранения военной дисциплины во флоте:
а) организовать политическую жизнь массы моряков таким образом, чтобы в неё вносились для свободного обсуждения слишком обострившиеся, слишком злободневные вопросы;
б) и чтобы ни в коем случае не допускались резкая критика, подрывание авторитета личностей, стоящих во главе флота.
А параллельно, конечно, нужно улучшить материальное состояние моряков, особенно более старых годов и в особенности их семей.
Командующий
Морскими силами Республики
А.Немитц
Суждения Немитца на ход событий в Кронштадте, конечно, не повлияли, да и вряд ли их приняли к сведению Троцкий и Склянский. Адмирал через короткое время лишился должности и с 1921 года служил на штабных и преподавательских должностях Советского флота. Скончался вице-адмирал Александр Васильевич Немитц в 1967 году на 88-ом году жизни.
Из первого неудачного штурма крепости извлекли урок. Для решительного удара по Кронштадту следовало собрать большие силы. Вновь созданный штаб обороны крепости состоял из бывших офицеров во главе с Е. Соловьяновым. Вожаки мятежа сразу же попали в зависимость от офицеров. Генерал Козловский в адрес вожаков мятежа сказал: «Ваше время прошло, я сделаю сам, что нужно».
Х съезд партии уделил большое внимание событиям у стен мятежной крепости. Вечером 8 марта делегаты узнали о неудачной атаке крепости, тогда же было принято решение направить часть делегатов съезда под Кронштадт непосредственно в ряды действующей армии. Среди делегатов, выехавших под Кронштадт, было много военных специалистов – командиров и комиссаров.
Накануне решающего штурма крепости в части Красной Армии было влито до 3 тысяч опытных, закалённых политработников. Это мощное пополнение укрепило политико-моральное состояние всего личного состава частей, стоявших под Кронштадтом. От имени делегатов Х съезда партии издавались многочисленные листовки и воззвания к матросам и красноармейцам. Вот отрывки из одного воззвания.
«Белогвардейцы рукоплещут вам и ненавидят нас; выбирайте скорее – с кем вы, с белогвардейцами против нас или с нами против белогвардейцев.
Время не ждёт. Торопитесь».
Ко дню решительного штурма командованию удалось собрать общее количество бойцов с тыловыми и вспомогательными частями войск, сконцентрированных для штурма Кронштадта, до 45 тысяч человек. Решающий удар по мятежной крепости нанесли в ночь на 17 марта. Огромную опасность для наступающих представляла окружающая Кронштадт ледяная равнина: здесь нельзя было укрыться, спрятаться от огня. С высоких зданий крепости, с мачт кораблей замёрзший залив прекрасно просматривался.
Общий стратегический план наступления предусматривал одновременный удар по Кронштадту с севера и юга. На южном участке после удачных попаданий тяжелых артснарядов по наиболее сильным фортам Кронштадта – «Константину» и «Милютину» – форты замолкли. Передовые части атакующей пехоты спустились на лёд и в полной темноте пошли на крепость. Мятежники освещали пространство Финского залива прожекторами, но не обнаружили наступающих, а, напротив, сыграли роль своеобразного ориентира для атакующих.
Уличные бои в пределах Кронштадта приняли тяжелый и затяжной характер. Мятежники вели прицельный огонь из винтовок и пулемётов с небольших дистанций из окон, чердаков каменных строений, переходя в контратаки.
К ночи 17 марта красные войска были двинуты в решительное наступление. И мятежники начали сдаваться целыми партиями в плен. Командир линкора «Севастополь» капитан первого ранга Христофоров приготовил корабль к взрыву и приказал команде сойти на берег. Но моряки, искренне любившие свой корабль, не выполнили преступный приказ. Христофоров был арестован и передан командованию Красной Армии.
Команды линейных кораблей «Севастополь» и «Петропавловск» – эпицентр антисоветского мятежа – решили: кто считает себя виноватым – иди в Финляндию, а кто прав – оставайся, но всё же большая часть осталась на корабле. Оставшиеся сдали оружие, вымыли палубу, сходили в баню и спокойно стали ждать дальнейшей участи, выкинув белые флаги.
Со всеми руководителями и заметными участниками мятежа, попавшими в плен, чекисты расправились без пощады. А основную массу матросов, сдавшихся в плен, тех, кто раскаялся и попросил прощения, отпустили по домам и приказали не болтать, – говорил майор Сметанин.
Из энциклопедии «Гражданская война и военная интервенция в СССР»:
Кронштадтский мятеж
«…К утру 18 марта мятежники были разгромлены, потеряв убитыми св. 1 тысячи человек, ранеными св. 2 тысяч и захваченными в плен с оружием в руках 2,5 тысячи. Около 8 тысяч бежало в Финляндию. Советские войска потеряли 527 чел. Убитыми и 3285 чел. Ранеными».
Мятежники Кронштадта вынудили Советскую власть отказаться от принципов «военного коммунизма». Ленин по этому поводу дал оценку: «Кронштадтские события явились как бы молнией, которая осветила действительность ярче, чем что бы то ни было» (ПСС, т. 43, с. 138).
8 марта 1921 года в Москве открылся Х съезд Коммунистической партии. Ленин выступил перед съездом с отчётным докладом. Он высказал основную политическую проблему, стоящую перед партией и Советским государством: «…Мы не должны стараться прятать что-либо, а должны говорить прямиком, что крестьянство формой отношений, которая у нас с ними установилась, недовольно, что оно этой формы отношений не хочет и дальше так существовать не будет. Это бесспорно. Эта воля его выразилась определённо. Это – воля громадных масс трудящегося населения. Мы с этим должны считаться, и мы достаточно трезвые политики, чтобы говорить прямо: давайте нашу политику по отношению к крестьянству пересматривать. Так, как было до сих пор, такого положения дольше удерживать нельзя» ПСС., т. 43, с. 59). В этих условиях Ленин ставил вопрос о замене развёрстки налогом. Он подчеркивал: «…Я считаю этот вопрос самым важным вопросом экономики и политики для Советской власти в настоящее время».
Ну а Тухачевского в мае 1921 года направили в Тамбов для подавления восстания тамбовских мужиков, для ликвидации антоновщины...
http://www.proza.ru/2009/11/28/1462
Много интересного материала по Кронштадтскому мятежу есть здесь:
http://sovunion.info/books/index.shtml?8_04
Есть ещё одно дополнение к этой, безусловно почти неизвестной истории.
Материал написан Валерием Ивановичем Громаком – капитаном 1 ранга в отставке, военным журналистом.
...Взяться за перо меня заставил документальный фильм «Адмирал Щастный. Первый приговор», который мне переслал один из знакомых. После увиденного я еще долго ходил под впечатлением какой-то незавершенности картины, а то и откровенных пустот в ней и белых пятен. И вот наконец я решил вернуться к этой истории, обросшей противоречащими друг другу домыслами и слухами.
ЗАБВЕНИЕ
29 июня 1918 года в Исполнительный комитет Совета рабочих и крестьянских депутатов поступило прошение от Нины Николаевны Щастной, вдовы Алексея Щастного. Того самого контр-адмирала, который в ночь с 21 на 22 июня был расстрелян во исполнение приговора Высшего революционного трибунала. Нина Николаевна просила об одном – выдать тело покойного, чтобы предать его земле по христианскому обычаю, без почестей и людских глаз, обещая при этом никакого креста, кроме надписи «Раб божий Алексей», на дощечке не ставить.
Это прошение я обнаружил в уголовном деле № 3614, заведенном в мае 1918 года в отношении контр-адмирала Алексея Щастного. Но как показали дальнейшие события, тело Алексея Щастного так и не было выдано его семье. А могила, в которой погребен командующий Балтийским флотом, не найдена до сих пор. Да что там могила… Напрасно искать сегодня в мемуарной литературе сведения о контр-адмирале Щастном, возглавлявшем Балтийский флот в самый напряженный и трагический его период. Имя его по воле высших руководителей Советского государства было тщательно и, как думалось им, навсегда вычеркнуто из истории. Между тем для России он сделал великое дело – спас от позора и уничтожения ее Балтийский флот. Правда, скоро последовала и великая милость жестокого времени: через два месяца его расстреляли. Это был первый смертный приговор, вынесенный в Советской Республике.
Что же произошло? За какие грехи человек, посвятивший жизнь служению Отчизне, был приговорен к высшей мере наказания? Приоткроем полог этой давней трагедии, вернемся на несколько десятилетий назад в отделившуюся Финляндию, где в Гельсингфорсе (Хельсинки) находился запаянный льдами Балтийский флот.
На исходе марта 1918 года к стоящему на рейде «Кречету» причалил катер. В каюту к Алексею Михайловичу Щастному постучались. «Кто бы это в поздний час? – подумал он. – Не иначе что-то стряслось…» Перемирие с немцами было очень шатким. Прибывший из Петрограда член Верховной морской коллегии бывший мичман Федор Раскольников (Ильин) держался уверенно:
– Вступайте в должность, Алексей Михайлович. Флот без командующего. Развозов отстранен…
Не пройдет и двух месяцев, как именно Раскольников в качестве свидетеля поддержит обвинение против Щастного.
МОРЯК ДО МОЗГА КОСТЕЙ
После революции Балтийский флот переживал трудные времена. Менялись как перчатки командующие. Того же Развозова арестовали. А когда стало известно, что по Брестскому миру (об этом свидетельствуют вновь открытые документы) весь Балтфлот должен быть передан Германии, моряков охватила паника. Надеждой экипажей стал тогда представитель старого командования капитан 1 ранга Алексей Щастный, избранный Советом флагманов Балтийского флота 24 марта 1918 года и.о. начальника морских сил Балтийского моря. Троцкому во избежание взрыва недовольства пришлось официально утвердить выбор балтийцев с предоставлением Щастному «почти неограниченных полномочий».
На флоте Алексей Михайлович был человеком не случайным. Окончив 6 мая 1901 года с золотым знаком морской корпус, был произведен в мичманы. В мае–августе молодой офицер находился в плавании на канонерской лодке «Бурун» в финских шхерах, а в октябре был назначен вахтенным начальником крейсера «Пластун». Через год мичман Щастный переводится на Тихоокеанскую эскадру, где сначала служит вахтенным начальником на эскадренном броненосце «Севастополь», а с апреля 1903 года – минным офицером на канонерской лодке «Мадчжур». После Февральской революции Щастный оказался на штабной работе. 4 марта 1918 года Центробалт распускается, и вся полнота власти переходит к Совету комиссаров Балтийского флота, возглавляемому главным комиссаром флота Николаем Измайловым. В военном отделе Совкомбалта Щастный исполняет обязанности начальника штаба флота.
ФЛОТ НЕ ВЗРЫВАТЬ
Да, Щастный, пожалуй, лучше других понимал: флот гибнет. Его надо спасать от позора. Но как? Германия настаивает на немедленной передаче ей «Брестского трофея». Лондон же, наоборот, требует от недавнего своего союзника его уничтожения и даже предлагает открыть счета в банке для тех моряков, кто будет в случае необходимости осуществлять подрыв кораблей, если немецкий флот предпримет захват (телеграмма от 3 мая 1918 года за подписью Троцкого фигурирует в уголовном деле). Было и такое соломоново решение: подрыв кораблей лишь имитировать, чтобы немцы смогли их быстро восстановить.
Такого рода планы и поощрения вызвали кривотолки в матросской среде, а контр-адмирал Щастный конфликтовал по этому вопросу с Троцким. В конце концов Щастный принял, как впоследствии оказалось, единственно верное для интересов России решение: флот не взрывать, а увести в Кронштадт.
ЛЕДОВЫЙ ПЕРЕХОД
О знаменитом переходе кораблей Балтийского флота из Гельсингфорса в Кронштадт написано немало. История не знает подобных примеров. Через льды Финского залива в Кронштадт пришли построенные перед самой войной 6 линкоров, 5 крейсеров, 59 эсминцев и миноносцев, 12 подводных лодок, 25 сторожевиков и тральщиков – всего 236 вымпелов. Кто именно организовал и блестяще провел эту первую в послеоктябрьской истории стратегическую операцию, источники советского периода замалчивают. А этим «кто» был Щастный. Еще до своего назначения, 12 марта, он руководит выходом из Гельсингфорса в Кронштадт 1-го отряда кораблей в составе линкоров «Гангут» и «Петропавловск», «Полтава», «Севастополь», крейсеров «Адмирал Макаров», «Богатырь», «Рюрик» в сопровождении ледоколов «Ермак» и «Волынец». В начале апреля Щастный отправляет в Кронштадт 2-й отряд кораблей в составе линкоров «Андрей Первозванный», крейсеров «Баян», «Олег», подводных лодок «Тигр», «Тур», ледоколов «Город Ревель», «Силач» и первый (из пяти) эшелон 3-го отряда в составе 8 подводных лодок, сопровождаемых сторожевыми кораблями «Руслан» и «Ястреб». Именно благодаря личной энергии Щастного Балтийский флот не был затоплен (как это произошло с Черноморским) и не был оставлен неприятелю.
«…НЕ ПОНИМАЮ, ЧТО ХОЧЕТ ПРАВИТЕЛЬСТВО»
Пользовавшийся безграничным доверием моряков, имевший реальную власть и военную силу, командующий Балтфлотом был опасен властям. И потому обречен. Свою роковую роль в этом сыграл и затянувшийся конфликт с Троцким.
Расправиться со Щастным сразу после легендарного перехода он не мог, но и оставить без последствий такое «самовольство» было не в его правилах. Тем более что еще перед походом общее собрание флота выразило Щастному «неограниченное доверие». Мало того, моряки постановили «передать власть над Петроградом командующему флотом». Другой человек на месте Щастного мог бы стать диктатором. Но он был военным моряком, патриотом России.
28 мая 1918 года народный комиссар по военным делам Лев Троцкий вынес постановление: «Ввиду того, что бывший начальник Морских сил Щастный вел двойную игру, с одной стороны, докладывая правительству о деморализованном состоянии личного состава, а с другой стороны, стремился в глазах того же личного состава сделать ответственным за трагическое положение флота правительство… считаю необходимым подвергнуть аресту и предать чрезвычайному суду». Одновременно ВЦИК своим решением одобрил действия Троцкого и поручил Кингисеппу «в срочном порядке произвести следствие и представить свое заключение ВЦИК». В тот же день вызванный в Москву «на доклад» Щастный был арестован.
В чем его только не обвиняли! В уголовном деле Щастного как вещественные доказательства фигурируют 49 различных документов. И даже черновик его выступления 14 мая на съезде в Кронштадте, где Алексей Михайлович с горечью заметил: «Я хочу делать, что вы считаете нужным, но из этого ничего не выходит. Тут уже не совместная работа, а какое-то партийное творчество. Я не вижу и не понимаю, что хочет правительство, что хотят политические официальные деятели…» Знакомясь с материалами уголовного дела, ясно представляешь, какие интриги плелись вокруг адмирала. Особенно усердствовал 28-летний морской прапорщик С.Е. Сакс, будущий командующий Астрахано-каспийской флотилией. Его доклады Троцкому скорее напоминали доносы, где скрупулезно прослеживались каждый шаг и слово командующего Балтфлотом, нагнетались вокруг него недоверие, подозрение.
ГЛАВНЫЙ СВИДЕТЕЛЬ – ТРОЦКИЙ
20 июня в 12 часов дня открылось заседание революционного трибунала в составе Медведева, Карлина, Жукова, Бруно, Петерсона, Галкина, Веселовского при секретаре трибунала Зыбко. Свидетели Раскольников, Блохин, Сакс, Флеровский на заседание не явились, хотя извещения им были направлены. Свидетель на процессе был один. Он же представлял и обвинение. Звали его Лев Давыдович Троцкий. Вначале обвинили Щастного в том, что он не все вопросы решал с советом флота, не соблюдал строгого разграничения между ним и главным комиссаром флота, а также издал приказ «о назначении командира Петроградского порта». В этом усматривалось «злонамеренное превышение власти».
Троцкий, считавшийся блестящим оратором, на сей раз тоже нес откровенную чепуху. Он упрекнул Щастного, что тот не спешил устанавливать демаркационную линию, что он однажды сказал «Флот наш – железный лом» В общей сложности – 17 нелепых обвинений. И жестокий приговор: «расстрелять», который привели в исполнение, как и требовалось, в течение 24 часов.
ФАЛЬШИВКА?!
Напомню, одно из обвинений Щастного состояло в том, что он якобы «вел контрреволюционную агитацию в Совете комиссаров флота об имеющемся… у Советской власти секретном соглашении с немецким командованием об уничтожении флота или сдаче его немцам». Нет смысла подробно комментировать эту формулировку. А вот на секретном соглашении с немцами надо остановиться. Тем более что в российской прессе появилась версия, что именно за обнаруженные у Щастного письма, свидетельствующие, что Ленин и Троцкий были немецкими шпионами, Алексея Михайловича расстреляли. Копии этих писем есть в деле. Вот текст одного из них:
«Весьма срочно. Господину Председателю Совета Народных Комиссаров.
По постановлению Верховного командования германской армии разведочному отделу, представляющему в России германский генеральный штаб, поручено обратиться к Совету Народных Комиссаров с требованиями следующего содержания:
1. Народный комиссар по морским делам Дыбенко и его ближайшие помощники матросы с военного транспорта «Океан» Мясников, Забело, Белозеров и Буланов не только противодействуют осуществлению германского плана приобретения правительством кораблей Балтийского флота, но в сообществе с оборонческими анархическими группами готовят флот к военным действиям или самоуничтожению, подготавливают Петроград и Кронштадт к обороне и вербуют добровольцев для борьбы с австрийскими и германскими войсками.
2. Верховное командование требует срочных мероприятий по удалению перечисленных лиц от власти и по отправке их вглубь России под надзор агентов русской контрразведки при ставке.
В случае невыполнения этого требования со стороны разведочного отдела будут предприняты меры, ответственность за которые падет на Совет Народных Комиссаров.
Начальник отделения Бауэр.
3 марта 1918 года».
Фальшивка это или нет, сегодня затрудняются сказать даже эксперты. Есть, однако, не только бумаги, есть и события. А их логика в далеком 18-м свидетельствует: с российским патриотом вполне могли расправиться те, чья связь с германским генеральным штабом не была новостью и до революции.
Так что же все-таки произошло 90 с лишним лет назад? Расправа с непокорным военачальником? Неизбежность и гибельное столкновение истинного профессионала и патриота с воинственной некомпетентностью и колоссальными амбициями Троцкого? Устранение вероятного претендента на власть или действительно Щастный обладал некоей государственной тайной? Скорее всего – и то, и другое, и третье… Истина редко бывает однозначной.
Единственным успокоением для нас, ныне живущих, может быть лишь решение суда Балтийского флота, который полностью реабилитировал российского моряка, спасшего Балтийский флот в один из самых трагичных моментов его истории...