Ма­ло­из­вест­ная ис­то­рия. Со­вет­ская эко­но­ми­ка в годы Ве­ли­кой Оте­че­ствен­ной войны.

«Для войны нужны три вещи: день­ги, день­ги и еще раз день­ги». Ис­то­ри­ки и ныне спо­рят об ис­тин­ном ав­то­ре этой зна­ме­ни­той фразы: то ли На­по­ле­он, а может, за­бы­тый ита­льян­ский кон­до­тьер и фран­цуз­ский мар­шал Три­вуль­цио или иной ар­мей­ский де­я­тель бур­но­го во­ен­но­го про­шло­го Ев­ро­пы. Бес­спо­рен лишь смысл сен­тен­ции.

Вско­ре после на­ча­ла войны был со­здан «Фонд обо­ро­ны», куда люди сда­ва­ли свои сбе­ре­же­ния и цен­но­сти, а ра­бо­чие от­чис­ля­ли еже­ме­сяч­но свой одно- или двух­днев­ный за­ра­бо­ток

Не слу­чай­но вско­ре по окон­ча­нии войны ми­ни­стром Во­ору­жен­ных сил СССР стал не кто-​то из мар­ша­лов, а глав­ный фи­нан­сист Со­вет­ско­го Союза. Тогда на посту ру­ко­во­ди­те­ля во­ен­но­го ве­дом­ства са­мо­го ге­не­ра­лис­си­му­са Ста­ли­на сме­нил генерал-​полковник Ни­ко­лай Бул­га­нин, до мая 1945 года воз­глав­ляв­ший Го­су­дар­ствен­ный банк СССР.

В усло­ви­ях Ве­ли­кой Оте­че­ствен­ной войны глава со­вет­ско­го Гос­бан­ка (Бул­га­нин воз­глав­лял его с конца 1938 года) стал за­ме­сти­те­лем нар­ко­ма обо­ро­ны и вхо­дил в со­став Став­ки Вер­хов­но­го глав­но­ко­ман­до­ва­ния. Одним сло­вом, даже ли­де­ры ста­лин­ско­го СССР, стре­мив­ши­е­ся в тео­рии по­стро­ить об­ще­ство и эко­но­ми­ку без денег, по­ни­ма­ли, что рубль на войне – такое же ору­жие, как танки и бомбы. 

Рубль в от­ступ­ле­нии

Война – это все­гда удар по фи­нан­со­вой си­сте­ме. С 22 июня 1941 года на­ступ­ле­ние агрес­со­ра уда­ри­ло по ней и в пря­мом смыс­ле – за пер­вые пол­го­да войны была за­хва­че­на или уни­что­же­на чет­вер­тая часть всех бан­ков­ских от­де­ле­ний и фи­ли­а­лов стра­ны.

Рубль тоже нес бо­е­вые по­те­ри. Толь­ко за лето 1941 года 8 со­вет­ских фрон­тов из 16, по непол­ным дан­ным, оста­ви­ли при от­ступ­ле­нии на за­хва­чен­ной на­ци­ста­ми тер­ри­то­рии 44 млн руб­лей, и еще 45 млн было со­жже­но, за­ры­то в землю, за­хва­че­но про­тив­ни­ком или утра­че­но. И это толь­ко по­те­ри на­лич­ных руб­лей, чис­лив­ших­ся за вой­ско­вы­ми ча­стя­ми. Общие по­те­ри руб­ле­вой на­лич­но­сти, остав­шей­ся на ок­ку­пи­ро­ван­ной тер­ри­то­рии, были куда боль­ше.

В 1941 году фи­нан­со­вый отдел На­род­но­го ко­мис­са­ри­а­та обо­ро­ны каж­дые две неде­ли со­став­лял ве­до­мость о по­те­рях на­лич­ных денег в ча­стях дей­ству­ю­щей армии. Ар­хи­вы со­хра­ни­ли эти до­ку­мен­ты, пе­ре­да­ю­щие ужас тех дней. Свод­ка от 1 сен­тяб­ря 1941 года, в част­но­сти, со­об­ща­ет о по­те­ре 146 тыс. руб­лей в 605‑м ар­тил­ле­рий­ском полку 162‑й стрел­ко­вой ди­ви­зии – на­ч­фин полка оста­вил ящик с день­га­ми во время от­ступ­ле­ния при пе­ре­пра­ве через реку, за что во­ен­ный три­бу­нал при­го­во­рил его к 10 годам за­клю­че­ния. Тот же до­ку­мент со­об­ща­ет о по­те­ре 600 тыс. на­лич­ных руб­лей в 127‑й стрел­ко­вой ди­ви­зии – ма­ши­на с день­га­ми была рас­стре­ля­на немец­ки­ми тан­ка­ми, со­про­вож­дав­шие их во­ен­ные фи­нан­си­сты по­гиб­ли.

Ни­ко­лай Бул­га­нин, глава Гос­бан­ка СССР, во время войны стал за­ме­сти­те­лем нар­ко­ма обо­ро­ны, а в 1947 году воз­гла­вил Ми­ни­стер­ство во­ору­жен­ных сил СССР

С 7 ок­тяб­ря 1941 года спе­ци­аль­ным при­ка­зом по­те­ря на­лич­ных денег в вой­сках была при­рав­не­на к по­те­ре бо­е­во­го ору­жия. Так рубль офи­ци­аль­но стал вро­вень с вин­тов­ка­ми и пуш­ка­ми. А спа­се­ние на­лич­но­сти и бан­ков­ской до­ку­мен­та­ции стало делом не менее важ­ным, чем эва­ку­а­ция в тыл про­мыш­лен­ных про­из­водств.

Тра­ги­че­ский июнь 1941 года вспо­ми­на­ет Гри­го­рий Бор­кин, тогда 10‑лет­ний сын глав­но­го бух­гал­те­ра Боб­руй­ско­го го­род­ско­го от­де­ле­ния Гос­бан­ка, ко­то­ро­го на­ча­ло войны за­ста­ло в пи­о­нер­ском ла­ге­ре да­ле­ко от го­ро­да: «По то­гдаш­ним пра­ви­лам глав­ный бух­гал­тер, глав­ный кас­сир и управ­ля­ю­щий Гос­бан­ком долж­ны были жить на тер­ри­то­рии банка. Когда я при­шел домой, отец рас­пла­кал­ся от ра­до­сти. Он не мог ото­рвать­ся от ра­бо­ты, чтобы съез­дить за мной, – банк го­то­вил­ся к эва­ку­а­ции. <…> Во­ен­ные пат­ру­ли оста­нав­ли­ва­ли в го­ро­де пер­вые по­пав­ши­е­ся гру­зо­вые ма­ши­ны и от­прав­ля­ли эти ма­ши­ны в Гос­банк. К 26 июня кроме бан­ков­ской «эмки» в нашем рас­по­ря­же­нии ока­за­лось еще 5 гру­зо­вых ав­то­мо­би­лей. В эти ма­ши­ны все слу­жа­щие и тех­ни­че­ские ра­бот­ни­ки Гос­бан­ка во главе с управ­ля­ю­щим и глав­ным бух­гал­те­ром гру­зи­ли бан­ков­ские ак­ти­вы. Мы с бра­том тоже по­мо­га­ли чем могли. Бу­маж­ные день­ги нам не до­ве­ря­ли, мы тас­ка­ли бу­маж­ные ме­шоч­ки с ме­ло­чью, кста­ти, до­воль­но тя­же­лые.

Меш­ков не хва­та­ло, по­это­му день­ги, об­ли­га­ции и про­чие цен­ные бу­ма­ги стали скла­ды­вать в про­ти­во­и­прит­ные ко­стю­мы (спе­ци­аль­ные шел­ко­вые, про­кле­ен­ные оли­фой ко­стю­мы на слу­чай хи­ми­че­ско­го на­па­де­ния), ко­то­рых почему-​то ока­за­лось много. Туда за­тал­ки­ва­ли день­ги, цен­ные бу­ма­ги, и эти мешки, на­по­ми­на­ю­щие по очер­та­ни­ям че­ло­ве­че­ские тела, гру­зи­ли в ма­ши­ны.

В до­ро­ге про­изо­шел тра­ги­че­ский слу­чай. Один из ми­ли­ци­о­не­ров, охра­няв­ших банк, умо­лял управ­ля­ю­ще­го от­пу­стить его домой, чтобы за­брать внуч­ку, по­са­дить ее в ма­ши­ну, на ко­то­рой мы будем уез­жать. Управ­ля­ю­щий был че­ло­век весь­ма жест­кий, и он ка­те­го­ри­че­ски за­пре­тил ему по­ки­дать тер­ри­то­рию банка. А у этого ми­ли­ци­о­не­ра ни­ко­го, кроме внуч­ки, не было, а у нее – ни­ко­го, кроме него, и когда 28 июня мы по­па­ли под Смо­лен­ском под бом­беж­ку, он за­стре­лил­ся. Мы си­де­ли в ку­зо­ве гру­зо­ви­ка ря­дыш­ком, и, когда он начал за­ва­ли­вать­ся, я ин­стинк­тив­но по­пы­тал­ся его удер­жать, схва­тив за ру­баш­ку. После этого я сутки ехал рядом с тру­пом. Я почему-​то за­пом­нил сумму, ко­то­рую мы эва­ку­и­ро­ва­ли, – 36 мил­ли­о­нов руб­лей. Это были не толь­ко день­ги и об­ли­га­ции, но и ва­лю­та. Пол­ных пять гру­зо­ви­ков…»

Почти месяц этот ка­ра­ван с день­га­ми под бом­беж­ка­ми ухо­дил из окру­же­ний. Спа­сен­ные из Боб­руй­ска день­ги сдали в от­де­ле­ние Гос­бан­ка толь­ко в Ка­лу­ге. «Надо ска­зать, что эпо­пея сдачи денег в Ка­лу­ге так про­сто не за­кон­чи­лась, – вспо­ми­нал спу­стя пол­ве­ка Бор­кин. – Из цен­тра много раз по­сы­ла­ли пись­ма с тре­бо­ва­ни­я­ми немед­лен­но от­чи­тать­ся, по­че­му ито­го­вая сумма не сов­па­да­ет на 24 рубля 17 ко­пе­ек… Из-за этого управ­ля­ю­ще­го Боб­руй­ским от­де­ле­ни­ем и моего отца вы­зва­ли в Моск­ву для от­че­та».

Рубль в око­пах

Толь­ко за первую неде­лю войны на фронт было мо­би­ли­зо­ва­но 5 млн граж­дан СССР, а чис­лен­ность армии пре­вы­си­ла 10 млн че­ло­век. Всех их было необ­хо­ди­мо снаб­жать не толь­ко па­тро­на­ми и сна­ря­да­ми, но и день­га­ми. За пер­вый месяц войны спе­ци­а­ли­сты из Ген­шта­ба и Гос­бан­ка раз­ра­бо­та­ли си­сте­му фи­нан­со­вых рас­че­тов в дей­ству­ю­щей армии.

К ав­гу­сту на фрон­те по­яви­лась сеть «по­ле­вых от­де­ле­ний» и «по­ле­вых касс» Гос­бан­ка СССР. К концу 1941 года таких во­ен­ных бан­ков было уже 598. На­при­мер, все фи­нан­со­вые рас­че­ты по обо­роне сто­ли­цы про­во­ди­ло спе­ци­аль­ное «От­де­ле­ние Гос­бан­ка Мос­ков­ской зоны обо­ро­ны».

«По­ле­вые от­де­ле­ния», ра­бо­тав­шие при во­ю­ю­щих ар­ми­ях, пе­ре­ме­ща­лись вме­сте с ли­ни­ей фрон­та. По ар­хив­ной ста­ти­сти­ке, толь­ко один из таких во­ен­ных бан­ков с 1941‑го по 1943 год 39 раз менял место рас­по­ло­же­ния, прой­дя по во­ен­ным до­ро­гам 3,5 тыс. ки­ло­мет­ров.

За­ча­стую вме­сте с вой­ска­ми в окру­же­нии ока­зы­ва­лись и по­ле­вые банки. Так, «по­ле­вая касса Гос­бан­ка № 187» в де­каб­ре 1942 года по­па­ла в окру­же­ние вме­сте с ча­стя­ми Ка­ли­нин­ско­го фрон­та. В шты­ко­вую атаку на про­рыв на­чаль­ник по­ле­вой кассы и ее глав­ный бух­гал­тер – стар­ший лей­те­нант Ива­нов и лей­те­нант Ли­та­сов – шли с меш­ка­ми денег за спи­ной. На­лич­ность и фи­нан­со­вую до­ку­мен­та­цию уда­лось вы­не­сти из окру­же­ния, за что «бан­ки­ры» в лей­те­нант­ских по­го­нах были на­граж­де­ны ме­да­ля­ми «За бо­е­вые за­слу­ги».

На­пом­ним, что в годы войны за успе­хи в боях сол­да­ты по­лу­ча­ли не толь­ко ор­де­на и ме­да­ли, но и пре­мии, вы­да­ча ко­то­рых была ре­гла­мен­ти­ро­ва­на целой си­сте­мой при­ка­зов. В до­ку­мен­тах во­ен­ных лет такие вы­пла­ты име­но­ва­лись «пре­ми­я­ми по ре­зуль­та­там бо­е­вой ра­бо­ты».

С 1941 года за каж­дый вылет на бом­бар­ди­ров­ку Бер­ли­на всем чле­нам эки­па­жа са­мо­ле­та пла­ти­ли пре­мию по 2000 руб­лей. Летчик-​истребитель за сби­тый вра­же­ский са­мо­лет по­лу­чал 1000 руб­лей пре­мии. Все годы войны за по­топ­лен­ный вра­же­ский эс­ми­нец или под­лод­ку лет­чи­ку по­ла­га­лась пре­мия в 10 тыс. руб­лей. Но са­мы­ми вы­со­ко­опла­чи­ва­е­мы­ми были летчики-​испытатели – в слу­ча­ях особо опас­ных ис­пы­та­ний новой или тро­фей­ной тех­ни­ки им вы­пла­чи­ва­лись пре­мии в 100 тыс. руб­лей.

Боец воздушно-​десантных ча­стей за каж­дый пры­жок с па­ра­шю­том в бо­е­вых усло­ви­ях по­лу­чал пре­мию в раз­ме­ре ме­сяч­но­го окла­да по зва­нию. Тем же, кого в 1944 году для по­мо­щи мест­ным пар­ти­за­нам сбра­сы­ва­ли на па­ра­шю­тах в Юго­сла­вию, перед таким де­сан­ти­ро­ва­ни­ем на почти неиз­беж­ную смерть да­ва­ли месяц от­пус­ка и аван­сом 25 тыс. руб­лей пре­мии. Такая же сумма по­ла­га­лась ко­ман­ди­ру под­вод­ной лодки за по­топ­ле­ние вра­же­ско­го лин­ко­ра, а ря­до­вым мат­ро­сам под­лод­ки после та­ко­го успе­ха по­ла­га­лось по 500 руб­лей.

На­ка­нуне Кур­ской битвы вышел от­дель­ный при­каз Нар­ко­ма­та обо­ро­ны № 0387 «О по­ощ­ре­нии бой­цов и ко­ман­ди­ров за бо­е­вую ра­бо­ту по уни­что­же­нию тан­ков про­тив­ни­ка» с по­дроб­ны­ми рас­цен­ка­ми раз­но­об­раз­ных пре­мий, от 200 до 1500 руб­лей, по­ла­гав­ших­ся бой­цам раз­ных родов войск за под­би­тую вра­же­скую тех­ни­ку.

Еще мень­ше из­вест­но, что в годы войны день­ги вы­пла­чи­ва­лись опол­чен­цам и даже пар­ти­за­нам. В 1941 году за доб­ро­воль­ца­ми, всту­пив­ши­ми в на­род­ное опол­че­ние, со­хра­нял­ся их преж­ний сред­ний за­ра­бо­ток, ко­то­рый вы­пла­чи­вал­ся по месту ра­бо­ты се­мьям. По­ми­мо этого, опол­чен­цам еже­ме­сяч­но по­ла­га­лись «по­ле­вые день­ги»: ря­до­вым – 20 руб­лей, ко­манд­но­му со­ста­ву – от 30 до 75 руб­лей.

В ав­гу­сте 1942 года На­род­ный ко­мис­са­ри­ат фи­нан­сов, На­род­ный ко­мис­са­ри­ат обо­ро­ны и Цен­траль­ный штаб пар­ти­зан­ско­го дви­же­ния раз­ра­бо­та­ли по­дроб­ную ин­струк­цию о вы­пла­тах бой­цам за ли­ни­ей фрон­та. Ко­ман­ди­рам и ко­мис­са­рам пар­ти­зан­ских от­ря­дов по­ла­га­лось еже­ме­сяч­ное по­со­бие не менее 750 руб­лей, ко­ман­ди­рам пар­ти­зан­ских рот – 500 руб­лей. Ря­до­во­му пар­ти­за­ну по­ла­га­лось 300 руб­лей, а всту­пив­шим в пар­ти­за­ны под­рост­кам, ко­то­рые до войны не ра­бо­та­ли, а толь­ко учи­лись, – 100 руб­лей. Пар­ти­зан­ские «зар­пла­ты» были даже боль­ше, чем в дей­ству­ю­щей армии, где ря­до­вой боец по­лу­чал 30 руб­лей в месяц, сер­жант – 100, офи­цер­ский со­став – от 300 руб­лей и выше.

Ин­те­рес­но, что на ок­ку­пи­ро­ван­ной тер­ри­то­рии немцы со­хра­ни­ли со­вет­ский рубль в ка­че­стве пла­теж­но­го сред­ства, лишь при­рав­няв 10 руб­лей к 1 марке, тем самым за­ни­зив су­ще­ство­вав­ший до войны курс в 5 раз. На за­хва­чен­ной тер­ри­то­рии СССР гит­ле­ров­ские вла-​сти ор­га­ни­зо­ва­ли 30 бан­ков, так на­зы­ва­е­мых кре­дит­ных касс, за­ни­мав­ших­ся фи­нан­со­вым обес­пе­че­ни­ем ок­ку­па­ции.

Рубль в тылу

Толь­ко за пер­вый год войны в мас­со­вой эва­ку­а­ции от на­сту­па­ю­ще­го врага были за­дей­ство­ва­ны 1,5 млн же­лез­но­до­рож­ных ва­го­нов, ко­то­рые вы­вез­ли на Во­сток 1523 про­мыш­лен­ных пред­при­я­тия и почти 17 млн че­ло­век. Среди эва­ку­и­ро­ван­ных были и почти 800 от­де­ле­ний и кон­тор Гос­бан­ка СССР, со­труд­ни­кам ко­то­рых при­шлось не толь­ко спа­сать цен­но­сти, но и вос­ста­нав­ли­вать всю си­сте­му фи­нан­со­вых рас­че­тов эва­ку­и­ро­ван­ных пред­при­я­тий.

В усло­ви­ях по­те­ри связи, пе­ре­ме­ще­ния на ты­ся­чи ки­ло­мет­ров и утра­ты до­ку­мен­тов это было нетри­ви­аль­ной за­да­чей. К фев­ра­лю 1942 года Гос­банк СССР, разо­слав по всей стране «спе­ци­аль­ных упол­но­мо­чен­ных Гос­бан­ка» с осо­бы­ми пра­ва­ми, сумел вос­ста­но­вить си­сте­му без­на­лич­ных рас­че­тов, успеш­но ра­бо­тав­шую до конца войны.

Толь­ко за пер­вый год войны на Во­сток было вы­ве­зе­но 1523 про­мыш­лен­ных пред­при­я­тия

В оса­жден­ном Ле­нин­гра­де Гос­банк ра­бо­тал всю бло­ка­ду. 10 но­яб­ря 1941 года немец­кая авиа­ция про­из­ве­ла це­ле­на­прав­лен­ный налет на его глав­ное зда­ние. Под бом­ба­ми по­гиб­ла часть со­труд­ни­ков и ар­хи­вов. В ян­ва­ре 1942 года ле­нин­град­ский Гос­банк функ­ци­о­ни­ро­вал всего в несколь­ких ка­би­не­тах, отап­ли­вав­ших­ся бур­жуй­ка­ми, на ко­то­рых ото­гре­ва­ли за­мер­зав­шие чер­ни­ла. Но бан­ков­ское об­слу­жи­ва­ние пред­при­я­тий и ор­га­ни­за­ций пре­ры­ва­лось толь­ко во время об­стре­лов и на­ле­тов. Со­глас­но ин­струк­ции, каж­дый ра­бот­ник банка имел при себе спе­ци­аль­ный мешок, в него скла­ды­ва­лись день­ги и до­ку­мен­ты, с ко­то­ры­ми со­труд­ник ра­бо­тал до воз­душ­ной тре­во­ги, чтобы толь­ко вме­сте с ними уйти в бом­бо­убе­жи­ще. В первую бло­кад­ную зиму ав­то­ма­шин в ле­нин­град­ском Гос­бан­ке не было и ин­кас­са­цию денег про­во­ди­ли по всему го­ро­ду вруч­ную, пе­ре­во­зя их на сан­ках.

В Ста­лин­гра­де об­ласт­ное управ­ле­ние Гос­бан­ка по­па­ло в зону бо­е­вых дей­ствий в 1942 году. «Когда весь ап­па­рат счет­ных ра­бот­ни­ков ухо­дил на стро­и­тель­ство бар­ри­кад, мне вме­ня­лось в обя­зан­ность еще с одним бух­гал­те­ром и кас­си­ром об­слу­жи­вать всех кли­ен­тов, – вспо­ми­на­ла бух­гал­тер Мария Двин­ских. – Ра­бо­та­ли до 12 часов ночи без пе­ре­ры­вов. Од­на­жды, уже позд­но ве­че­ром, при объ­яв­ле­нии оче­ред­ной воз­душ­ной тре­во­ги к нам в отдел под­нял­ся управ­ля­ю­щий и пред­ло­жил спу­стить­ся в бом­бо­убе­жи­ще. Уйти без учет­но­го ма­те­ри­а­ла мы не имели права, а вдво­ем сне­сти в под­вал 30 ящи­ков кар­то­тек с ли­це­вы­ми сче­та­ми было невоз­мож­но. Мы от­ка­за­лись от бом­бо­убе­жи­ща и по­про­си­ли раз­ре­ше­ния остать­ся на ра­бо­чем месте.

К осени 1942 года в армию ушел почти весь муж­ской пер­со­нал ста­лин­град­ско­го Гос­бан­ка, но сфор­ми­ро­ван­ная в го­ро­де «по­ле­вая касса» ра­бо­та­ла даже тогда, когда центр Ста­лин­гра­да стал ли­ни­ей фрон­та. Под бом­беж­кой, эва­ку­и­руя за Волгу сотни мил­ли­о­нов руб­лей, погиб управ­ля­ю­щий об­ласт­ным Гос­бан­ком Алек­сандр Гор­бу­нов.

Ста­лин­град­ская битва за­вер­ши­лась по­бе­дой в фев­ра­ле 1943 года, и уже в марте в одном из со­хра­нив­ших­ся под­ва­лов раз­ру­шен­но­го го­ро­да воз­об­но­ви­ла ра­бо­ту «кон­то­ра Го­су­дар­ствен­но­го банка СССР». Еще 26 де­каб­ря 1941 года, после пер­вых успе­хов контр­на­ступ­ле­ния под Моск­вой, вышло рас­по­ря­же­ние со­вет­ско­го пра­ви­тель­ства: «Обя­зать прав­ле­ние Гос­бан­ка СССР в рай­о­нах, осво­бож­ден­ных от ок­ку­пан­тов, воз­об­но­вить кре­ди­то­ва­ние тор­гу­ю­щих ор­га­ни­за­ций».

Ин­кас­са­тор Гос­бан­ка Ана­то­лий Меш­ков уже после войны вспо­ми­нал, как в на­ча­ле 1943 года из-за раз­ру­ше­ния всех ком­му­ни­ка­ций почти месяц вез три мешка с на­лич­ны­ми день­га­ми из Моск­вы в осво­бож­ден­ный Урю­пинск: «Ночью по­гру­зи­лись в по­пут­ный то­вар­няк и толь­ко через день до­е­ха­ли до Елани. Даль­ней­ший путь до Урю­пин­ска через Ба­ла­шов длил­ся боль­ше неде­ли. При­шлось де­лать са­мо­дель­ные сани, до­би­рать­ся до стан­ции и снова ехать в хо­лод­ном то­вар­ном ва­гоне».

Когда на­ча­лось осво­бож­де­ние ок­ку­пи­ро­ван­ных тер­ри­то­рий, ра­бот­ни­ки от­де­ле­ний Гос­бан­ка из ты­ло­вых рай­о­нов мас­со­во на­прав­ля­лись в ра­зо­рен­ные го­ро­да Укра­и­ны и Бе­ло­рус­сии – воз­рож­де­ние мир­ной жизни было невоз­мож­но без вос­ста­нов­ле­ния си­сте­мы де­неж­ных рас­че­тов. К 1 ян­ва­ря 1945 года число мест­ных учре­жде­ний Гос­бан­ка даже пре­вы­си­ло до­во­ен­ный уро­вень.
Война на­все­гда из­ме­ни­ла и пол ос­нов­но­го бан­ков­ско­го со­труд­ни­ка. Если до 1941 года свыше по­ло­ви­ны всех бух­гал­те­ров, бан­ков­ских и фи­нан­со­вых ра­бот­ни­ков СССР со­став­ля­ли муж­чи­ны, то к 1945 году они со­став­ля­ли уже лишь пятую часть. С тех пор бух­гал­те­рия и касса стали фак­ти­че­ски жен­ским цар­ством.

Война с ин­фля­ци­ей

К 1945 году через во­ен­ную служ­бу про­шло почти 35 млн че­ло­век. И со всеми ухо­дя­щи­ми на фронт по­ла­га­лось рас­счи­тать­ся по зар­пла­те, кроме того, им при­чи­та­лись пусть неболь­шие, но по­сто­ян­ные вы­пла­ты как во­ен­но­слу­жа­щим и нема­лые (по до­во­ен­ным ценам) еже­ме­сяч­ные по­со­бия их се­мьям.

Одно лишь это могло вы­звать всплеск ин­фля­ции и кри­зис фи­нан­со­вой си­сте­мы. Со­вет­ские «бан­ки­ры» по­бе­ди­ли эту опас­ность при по­мо­щи целой си­сте­мы про­ду­ман­ных мер. На­при­мер, с 23 июня 1941 года по 1 ян­ва­ря 1944 года в СССР вы­да­ча на­лич­ных денег с част­ных бан­ков­ских вкла­дов огра­ни­чи­ва­лась 200 руб­ля­ми в месяц. При этом на вкла­ды, от­кры­тые уже после на­ча­ла войны, такое огра­ни­че­ние не рас­про­стра­ня­лось.

С на­ча­лом войны были от­ме­не­ны от­пус­ка ра­бо­чих и слу­жа­щих. Но при­чи­тав­ши­е­ся по за­ко­ну день­ги за неис­поль­зо­ван­ный от­пуск по­ла­га­лось пе­ре­чис­лять на без­на­лич­ные вкла­ды, ко­то­рые можно было ис­поль­зо­вать толь­ко после окон­ча­ния войны. Целая си­сте­ма по­доб­ных мер, на пер­вый взгляд незна­чи­тель­ных и мел­ких, поз­во­ли­ла предот­вра­тить еди­но­вре­мен­ный «вброс» на­лич­ных денег и тем самым со­кра­тить ин­фля­цию.

По­ми­мо этого, в годы войны было крайне важно обес­пе­чить ба­ланс денег в го­ро­де и де­ревне. С 1941-го по 1943 год на­лич­ные день­ги уте­ка­ли из го­ро­дов в де­рев­ню из-за роста цен на про­до­воль­ствие (к 1943 году цены на него­су­дар­ствен­ных рын­ках вы­рос­ли в сред­нем в 13 раз по срав­не­нию с до­во­ен­ны­ми). Важ­ной за­да­чей было не дать этой огром­ной массе на­лич­но­сти осесть в сель­ских «ку­быш­ках» и вер­нуть ее в об­ра­ще­ние. Для этого власть, в част­но­сти, ис­поль­зо­ва­ла вве­ден­ный в де­каб­ре 1941 года спе­ци­аль­ный «во­ен­ный налог» – его пла­ти­ли и все жи­те­ли го­ро­дов, но для кре­стьян он был за­мет­но выше, каж­дый со­вер­шен­но­лет­ний жи­тель де­рев­ни пла­тил в год от 150 до 600 руб­лей «во­ен­но­го на­ло­га».

На­чи­ная с 1944 года по мере осво­бож­де­ния стра­ны и вос­ста­нов­ле­ния сель­ско­го хо­зяй­ства «ба­зар­ные» цены стали сни­жать­ся. К концу войны цены сво­бод­но­го рынка на про­до­воль­ствие сни­зи­лись в 2 раза по срав­не­нию с 1943 годом. И осе­нью 1945 года «во­ен­ный налог» был от­ме­нен.

Ин­фля­ция во время войны стала глав­ным вра­гом со­вет­ско­го рубля. Если в 1940 году СССР тра­тил на нужды обо­ро­ны около 15% на­ци­о­наль­но­го до­хо­да, то в 1942 году – уже 55%. На вто­рой год войны 68% всей про­мыш­лен­но­сти ра­бо­та­ло ис­клю­чи­тель­но для фрон­та. Рост во­ен­ных рас­хо­дов по­ро­дил де­фи­цит гос­бюд­же­та, ко­то­рый в 1942 году со­ста­вил почти 18 млрд со­вет­ских руб­лей. В ценах 2015 года это почти 7,5 трил­ли­о­на руб­лей, то есть при­мер­но по­ло­ви­на всей до­ход­ной части гос­бюд­же­та РФ в про­шлом году.
В ходе ми­ро­вых войн XX сто­ле­тия все во­ю­ю­щие стра­ны по­кры­ва­ли де­фи­цит гос­бюд­же­та вы­пус­ком необес­пе­чен­ных на­лич­ных денег. Не из­бе­жал этой уча­сти и СССР – за годы Ве­ли­кой Оте­че­ствен­ной войны ко­ли­че­ство на­лич­ных руб­лей в об­ра­ще­нии воз­рос­ло в 4 раза. Но бла­го­да­ря всем мерам, пред­при­ня­тым со­вет­ски­ми фи­нан­си­ста­ми и бан­ки­ра­ми, рубль ока­зал­ся более устой­чи­вым, чем ва­лю­та про­тив­ни­ка. В Гер­ма­нии за это же время сумма на­лич­ных денег в обо­ро­те вы­рос­ла в 6 раз, в Ита­лии – в 10 раз, а в Япо­нии – в 11.

Для срав­не­ния: за 3 года Пер­вой ми­ро­вой войны ко­ли­че­ство на­лич­ных денег в цар­ской Рос­сии уве­ли­чи­лось почти в 14 раз. Таким об­ра­зом, со­вет­ская фи­нан­со­вая си­сте­ма ока­за­лась куда более устой­чи­вой.

Рубль в на­ступ­ле­нии

Свой вклад в войну с ин­фля­ци­ей внес­ла и сра­жа­ю­ща­я­ся армия. Чтобы уве­ли­чить обо­ра­чи­ва­е­мость на­лич­но­сти и со­кра­тить по­те­ри де­неж­ных купюр в боях, еще в конце 1941 года были уста­нов­ле­ны жест­кие нормы хра­не­ния бу­маж­ных руб­лей в «де­неж­ных ящи­ках» во­ин­ских ча­стей. От­ныне полк мог иметь на­лич­но­сти не более 2000 руб­лей, ба­та­льон – не более 1000, а рота – не более 500. Все осталь­ное сда­ва­лось в «по­ле­вые банки» и пре­вра­ща­лось в без­на­лич­ные день­ги на сче­тах.

К 1944 году во­ен­ным фи­нан­си­стам уда­лось пе­ре­ве­сти на без­на­лич­ный рас­чет 75% всех средств, вы­пла­чи­вав­ших­ся на фрон­те. К маю 1945 года в дей­ству­ю­щей армии было почти 4 млн вклад­чи­ков, то есть каж­дый вто­рой сол­дат на фрон­те имел «сбе­ре­га­тель­ную книж­ку» в «по­ле­вом учре­жде­нии Гос­бан­ка СССР».

К тому вре­ме­ни со­вет­ские вой­ска вели бои уже за пре­де­ла­ми СССР, и «по­ле­вым бан­кам» при­шлось ра­бо­тать не толь­ко с руб­ля­ми, но и с целой дю­жи­ной валют – поль­ски­ми зло­ты­ми, чеш­ски­ми и сло­вац­ки­ми кро­на­ми, ру­мын­ски­ми леями, бол­гар­ски­ми ле­ва­ми, серб­ски­ми ди­на­ра­ми, фин­ски­ми мар­ка­ми, вен­гер­ски­ми пенгё, раз­лич­ны­ми «ок­ку­па­ци­он­ны­ми мар­ка­ми» и шил­лин­га­ми для Гер­ма­нии и Ав­стрии.

Герой Со­вет­ско­го Союза Дмит­рий Фе­до­ро­вич Лоза ко­ман­до­вал груп­пой тан­ков 9‑го гвар­дей­ско­го кор­пу­са, ко­то­рая в ап­ре­ле 1945 года пер­вой вошла в сто­ли­цу Ав­стрии. Уже после войны в ме­му­а­рах он вспо­ми­нал, что перед рей­дом отряд на вся­кий слу­чай снаб­ди­ли из «по­ле­вой кассы» пач­ка­ми аме­ри­кан­ских дол­ла­ров и бри­тан­ских фун­тов в бан­ков­ской упа­ков­ке.

Тан­кист вспо­ми­нал, как в цен­тре Вены под гро­хот ка­но­на­ды рас­пла­чи­вал­ся с хо­зя­и­ном ав­стрий­ско­го ре­сто­ра­на за обед для сотни бой­цов: «На­чаль­ник фи­нан­со­вой служ­бы ба­та­льо­на по­ло­жил на стол три пачки ас­сиг­на­ций: дол­ла­ры, фунты стер­лин­гов, ав­стрий­ские шил­лин­ги. <…> Хо­зя­ин немно­го по­мед­лил с от­ве­том, а затем, ука­зав на «зе­ле­ные», на­звал сумму. Я тут же взял пачку дол­ла­ров в бан­ков­ской опе­чат­ке и, ска­зав: «Битте!», подал ее ав­стрий­цу. Тот, с лег­ким по­кло­ном го­ло­вы, при­нял плату и вмиг за­пря­тал ее во внут­рен­ний кар­ман пи­джа­ка. Через несколь­ко се­кунд вынул день­ги от­ту­да и по­спеш­но сунул их в кар­ман брюк. Как-​то тре­вож­но бегал его взгляд по нашим лицам, да и зрач­ки глаз венца, как по­ка­за­лось не толь­ко мне, стали почти квад­рат­ны­ми».
В ходе на­ступ­ле­ний 1944–1945 годов Гос­банк, чтобы обес­пе­чить бес­пе­ре­бой­ную ра­бо­ту фи­нан­со­вой си­сте­мы, был вы­нуж­ден со­зда­вать даже спе­ци­аль­ные опе­ра­тив­ные груп­пы, ко­то­рые шли на Запад вме­сте со стре­ми­тель­но про­дви­гав­ши­ми­ся вой­ска­ми. За­ча­стую за­па­сы руб­лей и ва­лю­ты до­став­ля­лись к быст­ро сме­щав­шей­ся линии фрон­та на са­мо­ле­тах. Для этих целей у во­ен­ных аэро­дро­мов в Бре­сте и Льво­ве даже были со­зда­ны стра­те­ги­че­ские скла­ды на­лич­ных руб­лей и ва­лю­ты.

Цена войны

По под­сче­там во­ен­ных фи­нан­си­стов, один день Ве­ли­кой Оте­че­ствен­ной войны об­хо­дил­ся со­вет­ско­му го­су­дар­ству в 362 млн до­во­ен­ных руб­лей. При при­мер­ном пе­ре­сче­те в цены на­ча­ла 2015 года это будет 2,5 млрд со­вре­мен­ных дол­ла­ров. И это толь­ко пря­мые рас­хо­ды.

Война все­гда была чу­до­вищ­но до­ро­гим пред­при­я­ти­ем, а ору­жие – одним из самых до­ро­го­сто­я­щих пред­ме­тов. К 1945 году один танк Т‑34 стоил гос­бюд­же­ту 135 тыс. руб­лей, самолет-​бомбардировщик Ил‑4 – 380 тыс. руб­лей, самая рас­про­стра­нен­ная в вой­сках 122‑мил­ли­мет­ро­вая гау­би­ца – 35 тыс., а один пистолет-​пулемет ППШ об­хо­дил­ся в 148 руб­лей. К по­бед­но­му маю 1945 года одна «мо­син­ская» вин­тов­ка сто­и­ла го­су­дар­ству 100 со­вет­ских руб­лей (что равно при­мер­но 40 тыс. ны­неш­них руб­лей). Всего за годы войны таких вин­то­вок вы­пу­сти­ли 12,5 млн – если пе­ре­счи­тать в со­вре­мен­ные рос­сий­ские рубли, то толь­ко они обо­шлись стране в 563 млрд. А 35 тысяч про­из­ве­ден­ных за годы войны тан­ков Т‑34 в со­вре­мен­ных ценах 2015 года – в 3 трлн руб­лей.

От­дель­ные при­ме­ры по­ка­зы­ва­ют фан­та­сти­че­скую цену войны в руб­лях. Так, на­при­мер, сто­и­мость толь­ко со­бран­ных и воз­вра­щен­ных про­мыш­лен­но­сти стре­ля­ных ору­дий­ных гильз за один толь­ко 1943 год со­ста­ви­ла по ценам того вре­ме­ни 738 млн руб­лей (или свыше 300 млрд в ценах 2015 года).

Сразу после 1945 года со­вет­ские эко­но­ми­сты и ста­ти­сти­ки под­счи­та­ли пря­мой ущерб, на­не­сен­ный раз­ру­ше­ни­я­ми в ходе боев и дей­стви­я­ми ок­ку­пан­тов, – 679 млрд со­вет­ских руб­лей, или 128 млрд аме­ри­кан­ских дол­ла­ров в до­во­ен­ных ценах. Если очень упро­щен­но пе­ре­счи­тать эту сумму на на­ча­ло 2015 года, то по­лу­чит­ся цифра 4,5 трлн дол­ла­ров.

Но это толь­ко пря­мой ущерб от во­ен­ных раз­ру­ше­ний. Вме­сте с во­ен­ны­ми рас­хо­да­ми (вклю­чая рас­хо­ды на армию, про­из­вод­ство ору­жия и сна­ря­же­ния, эва­ку­а­цию про­мыш­лен­но­сти и т. п.) эта цифра вы­рас­тет в 3 раза – до почти 2 трлн со­вет­ских до­во­ен­ных руб­лей, или до 357 млрд до­во­ен­ных дол­ла­ров. В со­вре­мен­ных дол­ла­рах это уже будет по­ряд­ка 13 трлн.

Все это лишь пря­мые рас­хо­ды на войну и пря­мой ущерб, ею на­не­сен­ный. По­пыт­ки же под­счи­тать все рас­хо­ды и по­те­ри, вклю­чая от­ло­жен­ные и кос­вен­ные, дадут столь огром­ные цифры, что они уже будут от­но­сить­ся даже не к эко­но­ми­че­ской тео­рии, а ско­рее к тео­ре­ти­че­ской ма­те­ма­ти­ке. По­это­му будем пом­нить: 70 лет назад войну вы­иг­рал и наш рубль, но цена той Ве­ли­кой По­бе­ды и ныне неиз­ме­ри­ма ни­ка­ки­ми день­га­ми.

Алек­сей Во­лы­нец. http://www.profile.ru/rossiya/item/96158-​pobeda-rublya