Холодная война и Украина. Кубинский кризис наоборот?

Статья описывающая текущию ситуацию с Украиной и возможный выход из неё. Но есть большие сомнения в наличии трезвых голов в "Галактической империи".

<!--break-->

Ванс, Франция

В ходе довольно отталкивающего эксперимента в  19-м веке биолог по имени Хейнцман открыл, что если поместить лягушку в кипящую воду, лягушка немедленно выпрыгнет, но если поместить её в тёплую воду и затем медленно воду нагревать, лягушка оставалась в ней, пока не сваривалась до смерти. Чем мы напоминаем  эту лягушку?

Я вижу тревожные признаки этого процесса сегодня, когда мы наблюдаем процессы, разворачивающиеся в ходе противостояния на Украине.  Они всерьёз пугают меня, и, уверен, должны пугать всякого.  Однако процессы эти столь постепенны, что мы не видим момента, когда должны выпрыгнуть или погибнуть. Поэтому позвольте мне вкратце изложить развитие кубинского ракетного кризиса 1962 года, и показать, насколько этот кризис сравним с тем, с которым мы сталкиваемся сегодня из-за Украины.

* * *

Три элемента выделяются в кубинском ракетном кризисе: 1) отношения между СССР и США были уже «на грани», прежде чем они достигли стадии кризиса; и мы и они имели огромное количество оружия ядерного уничтожения, направленного друг на друга; 2) СССР форсировал кризис, выдвинувшись на Кубу, страну, которую США считали частью своей «сферы доминирования» с момента провозглашения «доктрины Монро»; 3) некоторые военные, гражданские чиновники и влиятельные частные лица  в обеих странах утверждали, что можно взять другую сторону «на испуг», если  на неё достаточно надавить.

Позвольте заметить, что я занимал место в первых (очень неудобных) рядах во время этого кризиса. Я был одним из трёх членов «Комитета по урегулированию кризиса», наблюдавшего за разворачивающимися событиями.  В понедельник той недели, 22 октября, я сидел с госсекретарём Дином Раском, зам. госсекретаря Джорджем Боллом, советником и председателем Совета планирования политики Уолтом Ростоу и зам. госсекретаря по политическим вопросам Алексисом Джонсом и слушал речь президента Кеннеди, в подготовке которой мы все принимали участие. Отчёт, который изложил Кеннеди, буквально вселял ужас во всех, кто понимал, что на самом деле означает ядерное столкновение. Мы, присутствующие в зале, это  с очевидностью понимали. Каждый из нас «прояснил» для всей Америки то, что она тогда узнала. И все мы знали, чего добивается наше правительство – убрать  с Кубы  русские ракеты.  В конце концов, мы готовы были сделать это силой – если русские не уберут их сами.

Накануне этого дня я призывал, чтобы мы убрали наши ракеты «Юпитер» из Турции. Это было важным, доказывал я, потому что это «наступательное», а не «оборонительное» оружие. Причина этого различия в том, что это были устаревшие ракеты с жидкостными двигателями, требующие долгого времени для запуска; тем самым, они могли применяться только для первого удара. В противном случае они были бы уничтожены ещё до запуска. Русские правильно расценивали их как угрозу.  Вывод их позволял председателю Никите Хрущёву возможность вывести русские ракеты, не испытывая неприемлемого унижения и не рискуя государственным переворотом.

Затем, после окончания кризиса, я написал «краткое изложение»  для рассмотрения кризиса, проведённого в Совете по международным отношениям, с участием всех причастных высших должностных лиц  США, в ходе которого мы тщательно разобрали «уроки» этого кризиса. То, что я привожу ниже, частично – выводы из нашего анализа во время той встречи. То есть это, в сущности, то, с чем были согласны все, кто глубже всех был вовлечён в этот кризис.

Вскоре после этого я принимал участие в засекреченной военной игре министерства обороны, разработанной профессором Томасом Шеллингом из Массачусетского технологического института, в которой он задал сценарий последовательности событий – по иронии, вблизи Украины – чтобы показать, что СССР смирится с ядерной атакой США, не ответив на неё. Это было, как он сказал во время нашего «разбора полётов», обоснованием расширения теории сдерживания.   Это должно было доказать, что мы не должны бояться реакции на ограниченный ядерный удар. Генри Киссинджер популяризировал эту идею в своей книге 1957 года издания «Ядерное оружие и внешняя политика» [i].

В ходе «итогового» обсуждения игры я доказывал, и мои коллеги по нашей команде в военной игре  – военные, разведчики и дипломаты – согласились со мной, что идея об ограниченной ядерной войне – чушь. Ни одно правительство не  сможет смириться с опустошающей атакой и уцелеть. Если оно не отплатит «отрицающим победу ответным ударом»  [ii], оно будет сметено и казнено собственными военными и силами безопасности.  А тот, кто первым совершил нападение, должен будет в свою очередь отомстить ответным ударом, или его будет ждать та же участь.  «Око за око» неминуемо приведёт к «полномасштабной войне». Двадцать лет спустя, в 1983 году, вторая военная игра министерства обороны (под кодовым названием «Гордый пророк»), в которой я не участвовал и в которой делался основной упор на военных, подтвердила то, что  я утверждал в 1962 году: нет такой вещи, как «ограниченная ядерная война», если обе стороны вооружены ядерным оружием. Ограниченные ядерные акции неминуемо кончаются полномасштабной войной.

Поэтому, чтобы оставаться реалистами, забудьте об «ограниченной» войне и рассматривайте полномасштабную войну.

Даже великий сторонник термоядерного оружия, Эдвард Теллер,  признал, что его использование «угрожает существованию человечества как вида». Российский учёный-ядерщик и лауреат Нобелевской премии Андрей Сахаров, выразил своё мнение о последствиях его использования в летнем выпуске Foreign Affairs 1983 года  словами «катастрофа неописуемых масштабов». Более подробная информация была собрана научно-исследовательской группой, созванной Карлом Саганом  и обзор которой дали 100 учёных. Графическая сводка их выводов была опубликована в зимнем выпуске «Foreign Affairs»  1983 года. Саган указал, что, поскольку обе ведущие ядерные державы нацеливаются на крупные города, число жертв может быть достоверно оценено – «от нескольких сотен миллионов, до 1.1 миллиарда человек», и ещё 1.1 миллиарда человек получат серьёзные  ранения.  Это данные привязаны к 1980-м годам.

Сегодня эти города разрослись настолько,  что цифры будут намного большими. Массовые пожары, вызванные бомбардировками,  вынесут в  атмосферу пепел, вызвав снижение температуры до уровня, при котором земля промёрзнет на глубину около 3 футов. Выращивание сельскохозяйственным культур станет невозможным, а сохранившаяся еда, вероятно, будет отравлена, так что немногие выжившие будут страдать от голода.  Сотни миллионов тел погибших невозможно будет захоронить, и они будут распространять заразу. После того как пепел осядет, и солнце опять станет видно, разрушение озонового слоя снимет защиту от ультрафиолетового излучения, и тем самым  будет способствовать пиродоксиновым мутациям.  Будут распространяться болезни, против которых не существует иммунитета.  Это погубит не только выживших людей, но, по мнению экспертного совета из 40 видных биологов, вызовет «исчезновение видов» как растений, так и животных. Несомненно, есть большая вероятность, что «возможно, в северном полушарии выживших не останется… и возможно вымирание хомо сапиенс…».   

Итак, подведём итог:

1) Почти наверняка не американское, ни российское правительство не смогут смириться даже с ограниченной атакой, не ответив;

2) нет никаких оснований полагать, что российское правительство перед лицом поражения в результате применения обычных вооружений, могло бы избежать применения ядерного оружия;

3) любые попытки ограничить эскалацию, скорее всего, провалятся, и при неудаче приведут к тотальной войне;

4) предсказуемые последствия ядерной войны – несомненно, катастрофа, которую трудно вообразить.

Эти угрозы, даже если сегодня они кажутся отдалёнными, ясно требуют, чтобы мы сделали всё что возможно, чтобы избежать участи лягушки. Мы видим, что «вода» начинает нагреваться. Нам нельзя сидеть и ждать, когда она закипит. Мы не сделали так во время кубинского ракетного кризиса. Мы и русские выработали решение.  Итак, что же нам делать, что мы должны делать теперь?

* * *

Первый шаг  – «оценить» ситуацию, какова она на самом деле и ясно понять течение и направление событий. Конечно, они не  те же самые, как во время кубинского ракетного кризиса. История, конечно, в точности не повторяется, но, как метко сказал Марк Твен, последовательность событий иногда «рифмуется» с теми, что происходили раньше.

Рассмотрим эти ключевые элементы:

1) Несмотря на распад Советского Союза и попытки сократить ядерные вооружения, Россия и Соединённые Штаты по-прежнему сравнимые ядерные державы, каждая из которых имеет силы уничтожить другую – а, возможно, и весь мир. Сотни, если не тысячи единиц наших ядерных вооружений, по-видимому, остаются  «в боевой готовности». Я полагаю, что они аналогичным образом подготовлены.

2) И Соединённые Штаты, и Россия управляются людьми, которые вряд ли способны смириться с унижением – и почти наверняка быть убитыми «супер-патриотами» из своего собственного окружения – и будут вынуждены действовать даже ценой огромного разрушения своих стран. Поэтому давление на руководство противника в этом направлении это буквально игра с огнём. Как президент Кеннеди и многие из нас поняли во время кризиса 1962 года, даже если лидеры хотят избежать конфликта, на определённом этапе взаимных угроз события заменяют политику и лидеры становятся наблюдателями.

3) И российский, и американский народы продемонстрировали устойчивость и решимость.  Ни тот, ни другой не поддаются запугиванию.

4) И русские, и американцы руководствуются в своей внешней политике тем, что, как они убеждены, является их «коренными интересами».  Для американцев, как показывает кубинский ракетный кризис и многие предыдущие события, это сводится к утверждению «зоны отчуждения» для чужих. Америка продемонстрировала во время кубинского ракетного кризиса, что мы не потерпим, даже при почти невообразимой угрозе, вторжения в нашу зону. Среди русских, как показывает их история [iii], преобладает тот же код действий.  Перенесшие, чего, к счастью не было у нас,  ужасающие потери в результате вторжений на протяжении своей истории, но особенно в 20-м веке, русские, как можно ожидать, остановят, любыми средствами и любой ценой, вторжения в свою зону влияния.

5) Мы сказали, что понимаем эти фундаментальные политические цели русских, и официально от имени нашего правительства госсекретарь Джеймс Бейкер-мл.  согласился не продвигать нашу военную активность в их сферу. Однако мы нарушили это соглашение и присоединяли одну страну за другой из тех, что составляли бывший Советский Союз, и его сателлиты к нашему военному альянсу, НАТО.

6) Сейчас мы – на финальном этапе, чуть меньше самой России на Украине и, как известно русским, некоторые влиятельные американцы полагают, что мы должны двигаться вперёд, к «воротам Москвы». Те, кто отстаивают политику, которую британца когда-то называли «политикой продвижения», сейчас считают, что необходимыми первыми шагами должно стать вооружение Украины. И, наконец,

8) Нет способа, которым мы или Европейский союз сможет вооружить Украину до уровня, когда она может стать уравновесить Россию. Таким образом, они, вероятно, будут давать украинцам нереалистичные советы о том, что те могут сделать один на один с Россией, и что будет рассматриваться русскими как «наступательные» шаги, на которые они будут чувствовать себя вынужденными ответить. Следовательно, они могут привести всех нас к войне, которой мы не хотим.

* * *

Так что же делать?

Ответ в одном слове: остановиться.  То, что мы сейчас делаем, и что мы намереваемся делать, – не в наших интересах, не в интересах украинцев и рассматривается как угроза русскими. Мы не сможем осуществлять политику, поддержки украинцев вооружением без войны.  Экономические санкции – форма этой войны, но они вряд ли доведут до конца то, что мы провозглашаем. Поэтому логика событий может вынудить русских и нас к следующему шагу, а этот шаг к следующему и так далее. Наши шаги в этом направлении могут привести к огромным жертвам и разрушениям. Мы должны прекратить делать то, что не работает и что как не в наших интересах, так и не в интересах украинцев или русских. 

Но остановиться на каких условиях?

Лично помогая проведению  двух сложных, но успешных соглашений о прекращении огня, я понял две вещи: во-первых, прекращения огня невозможно достичь, если обе стороны не считают его меньшим злом, чем альтернатива, и, во-вторых, прекращение огня является лишь необходимым предварительным условием для урегулирования. Так что же может включать урегулирование?

Элементы общего урегулирования, как я убеждён, таковы:

1) Россия не потерпит, чтобы Украина стала враждебным членом соперничающего военного пакта. Мы должны это понимать. Подумайте, как бы отреагировали мы, если бы Мексика попыталась вступить в Варшавский договор.  Преувеличение?

Учтите, что даже до того, как возникла проблема ядерного оружия, мы пытались свергнуть пророссийское кубинское правительство во время вторжения в Заливе Свиней и сделали несколько попыток убить главу кубинского государства Фиделя Кастро. Мы потерпели неудачу; поэтому на протяжении двух поколений мы стремились изолировать, довести до нищеты и ослабить этот режим. С нашей стороны было бы глупо ожидать, что русские не отреагируют подобным же образом, когда им бросает вызов антироссийское правительство Украины. Таким образом, настаивание на включении Украины в НАТО не только обречено на провал; это риск опрокинуть осторожные шаги по укреплению нашей безопасности и улучшить наше благосостояние, сделанные на протяжении целого поколения, и это ведёт нас по направлению  к по меньшей мере холодной – если не горячей – войне.  Мы должны принять другой курс.

2) Мы должны признать, что Украина не входит в нашу сферу влияния или доминирования. Она – не в Западном полушарии и не Североатлантическая. На Чёрном море концепция Организации Северо-Атлантического Договора – оксюморон. Черноморский регион – часть того, что русские называют «ближним зарубежьем». Политические последствия ясны: точно так же, как русские тогда поняли, что Куба часть нашей сферы доминирования и поэтому  отступили во время ракетного кризиса, они, вероятно, основывают свой ответ на наши действия на убеждении, что мы точно так же отступим, из-за нашего понимания, что Украина находится по соседству с ними, а не с нами. Опасность, конечно, в том, что по внутриполитическим  причинам – и особенно  из-за настойчивости неоконсерваторов и других «ястребов» – мы можем не примириться с  этим геостратегическим фактом. Тогда конфликт, при всём ужасе, который это может означать, станет практически неизбежным.

3) Однако, конфликт не является неизбежным и его можно довольно легко избежать, если мы захотим его избежать.  Это потому, что русские и украинцы разделяют цель, которую и Соединённые Штаты эмоционально разделяют. Общая цель – чтобы Украина стала безопасным, процветающим и конструктивным членом мирового сообщества. Превращение в него может быть осуществлено  только самими украинцами. Но, как видели все квалифицированные наблюдатели, украинскому обществу и политической организации очень далеко до достижения этой совместной цели. Это – правда, независимо от российско-американских разногласий. Власть в ней – коррумпированная, тираническая и слабая. Лучшее, что мы можем сделать – убрать внешние сдерживающие факторы для роста здорового, безопасного и свободного общества.

Способ сделать это двоякий: во-первых, нам необходимо прекратить своё вмешательство в украинско-российские дела, тем самым уменьшая российские опасения агрессии, и, во-вторых, где только возможно и любыми приемлемыми для обеих сторон путями способствовать росту украинской экономики и, косвенным образом, стабильности и здравомыслию украинской правительственной системы. Возможно, первым шагом в этом направлении для Украины могло бы быть вступление в Европейский союз. Это, в общих чертах, должно быть и, ради нас самих, это должно быть нашей стратегией.

[i] Киссинджер понял свою ошибку и частично отказался от своих утверждений позже, в книге «Необходимость выбора»

 [ii] Это было  очевидно воплощено  в президентской директиве 59 Картера. Она была перенесена в оборонное руководство на 1984-88 гг. финансовый год при президенте Рейгане. И сформулирована Альбертом Вольштеттером, моим бывшим коллегой по Чикагскому университету и одним из ведущих неоконсерваторов в выпуске Комментариев за июнь 1983 г. 

 [iii] я писал об опыте русских в предыдущем эссе, «Формирование давней памяти русских и украинцев», опубликованной на моём сайте  www:williampolk.com.

•  Источник: http://polismi.ru/politika/liniya-peregiba/1027-kholodnaya-vojna-i-ukraina.html