10 июля 2014 г. в Институте стран СНГ прошел круглый стол «Роль Ирана в обеспечении безопасности на Южном Кавказе», где были представлены два доклада. Первый из них сделал заведующий отдела Кавказа Института стран СНГ Владимир Евсеев о российско-иранском сотрудничестве в сфере региональной безопасности. Второй доклад о ирано-азербайджанских отношениях сделал известный иранист Владимир Сажин.
В ходе проведения круглого стола были рассмотрены следующие вопросы:
1) военно-политическая обстановка на Южном Кавказе на фоне углубляющегося украинского кризиса;
2) возможность создания на Южном Кавказе новой внеблоковой системы региональной безопасности;
3) состояние и перспективы взаимоотношений Исламской Республики Иран (ИРИ) с расположенными в регионе государствами на фоне некоторого улучшения ирано-западных отношений;
4) возможность вовлечения Тегерана в инициированные Москвой интеграционные процессы (ОДКБ, Таможенный союз, Евразийский экономический союз);
5) деятельность ИРИ по разрешению региональных конфликтов.
Помимо докладчиков в работе круглого стола приняли участие руководитель Центра Азии и Ближнего Востока Российского института стратегических исследований (РИСИ) Елена Супонина, директор Центра изучения современного Афганистана во Франкфурте-на-Майне Азиз Арианфар, заведующий отдела Кавказа РИСИ Артур Атаев, президент Центра общественно-политических исследований Алексей Махлай, заместитель директора Института прогнозирования и урегулирования политических конфликтов Александр Кузнецов, старшие научные сотрудники сектора Ирана Института востоковедения РАН Елена Дунаева и Ирина Федорова, ведущий научный сотрудник Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений РАН Станислав Иванов, исполнительный директор АНО «Центр политических технологий “PolitContact”» Андрей Медведев, эксперты Центра изучения Центральной Азии, Кавказа и Урало-Поволжья Института востоковедения РАН Андрей Арешев и Станислав Притчин, доцент кафедры политологии и социологии Российского экономического университета им. Г.В. Плеханова Александр Перенжиев, заведующая отдела сравнительного законодательства Института стран СНГ Валентина Гойденко, а такжепредставители посольства Исламской Республики Иран в Российской Федерации.
Открыл заседание круглого стола и сделал первый доклад заведующий отделом Кавказа Института стран СНГ Владимир Евсеев:
"Российско-иранское сотрудничество в сфере региональной безопасности".
"В последние годы Большой (Расширенный) Ближний Восток, который дополнительно включает Центральную Азию и Кавказ, все больше приковывает внимание международного сообщества. Первоначальное такое внимание было обусловлено как расположением здесь основных мировых запасов нефти и природного газа и путей их транспортировки, так и обилием региональных конфликтов, некоторые из которых носили вооруженный характер. В дальнейшем, по мере «исламского пробуждения» (более точное определение, чем термин «арабская весна») и продолжающегося вмешательства США и их союзников во внутренние дела иностранных государств, в регионе чрезвычайно усилилась внутренняя нестабильность, что стало угрожать национальным интересам Российской Федерации, ее союзникам в рамках Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) и партнерам по Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), включая ведущих региональных игроков: Исламскую Республику Иран (ИРИ) и Турцию.
В настоящее время ситуация в сфере безопасности на Большом Ближнем Востоке все более ухудшается. Так, афганская проблема создает потенциальную угрозу всем близлежащим государствам, в том числе за счет постоянно нарастающего незаконного экспорта наркотиков и идей радикального ислама. В этом отношении состоявшиеся в Афганистане президентские выборы не создают условий для оптимизма. В ходе проведения их второго тура победил американский ставленник Ашраф Гани Ахмадзай, ранее занимавший пост министра финансов этой страны. Он является ярким сторонником подписания «Соглашения о сотрудничестве между Соединенными Штатами Америки и Исламской Республикой Афганистан по безопасности и обороне». Это обеспечит присутствие в стране американских войск вплоть до 2024 г. При этом предполагается, что американские военнослужащие будут находиться исключительно под юрисдикцией США, то есть они не могут быть привлечены к ответственности афганскими судами.
Однако победа на президентских выборах в Афганистане, в значительной степени, была обусловлена многочисленными фальсификациями итогов президентских выборов. Это дает основание другому кандидату – Абдулле Абдулла, ранее занимавшему пост министра иностранных дел Афганистана, не только потребовать пересмотра их итогов, но и начать борьбу за силовое отстранение от власти американского ставленника. Все это происходит на фоне планируемого к концу 2014 г. значительного сокращения численности иностранных войск в Афганистане и ухода американцев из Центра транзитных перевозок в международном аэропорту Манас. Указанное настоятельнее требует формирования здесь единой системы безопасности, с участием всех заинтересованных государств, включая Россию, Иран, Пакистан, Индию, Узбекистан, Таджикистан и Туркменистан. К сожалению, Китай уклоняется от участия в этом процессе ввиду стремления договориться с афганскими талибами. Как полагается, это обеспечит Пекину значительные преимущества, если в некоторой перспективе движение «Талибан» придет к власти в Кабуле.
Отдельного рассмотрения заслуживает военное присутствие США и, возможно, некоторых их союзников (например, Германии) в Афганистане после 2014 г. По имеющимся данным, в этой стране останется от 6,0 до 13,6 тыс. иностранных военнослужащих, которых будет явно недостаточно для сдерживания различного рода экстремистов. Этого не смогут сделать национальные ВС и правоохранительные структуры ввиду своей высокой коррумпированности, низкого уровня подготовки и оснащения, а также неустойчивости к пропаганде идей радикального ислама. В частности, только 7% всех воинских частей афганской армии (1 из 23 бригад) и 9% структурных подразделений полиции имеют достаточный для борьбы с талибами уровень подготовки, позволяющий действовать самостоятельно при минимальной поддержке со стороны иностранных войск.
Большие надежды не только в Пекине, но Вашингтоне и Кабуле возлагаются на переговоры с афганскими талибами. Скорее всего, это приведет к значительным уступкам в отношении последних, результатом чего станет «мягкая исламизация» Афганистана — в лучшем случае, или захват движением «Талибан» власти в Кабуле – в худшем. В таких условиях существенно увеличится не только поток афганского наркотрафика, но и контрабанда оружия, боевиков и радикальных идей на сопредельные территории Таджикистана, Узбекистана, близлежащие районы Киргизии. Так, по одному из сценариев дальнейшего развития событий, талибы совместно с боевиками «Аль-Каиды» и «Исламского движения Узбекистана» создадут военно-политический плацдарм в уезде Вардудж провинции Бадахшан и постепенно расширят его на соседние уезды Джурм и Юмгон. Это станет подготовкой к захвату талибами Северного Афганистана, что формирует для государств Центральной Азии достаточно реальную внешнюю угрозу. Руководство указанных государств это отчетливо понимает, но не может этому противостоять самостоятельно. При этом, в Душанбе и Бишкеке рассчитывают на военную помощь со стороны Москвы, а в Ташкенте – со стороны Вашингтона.
Избежать негативного сценария дальнейшего развития событий в Афганистане вполне возможно, особенно учитывая наличие у ИРИ там серьезных рычагов влияния, в первую очередь на родственных таджиков и хазарейцев. Иран оказывает этой стране значительную экономическую помощь. Так, в 2008 г. ИРИ построила железную дорогу Хаф-Герат, которая включает участок протяженностью 76 км на иранской территории и 115-километровый участок на территории Афганистана. И даже в условиях мощного героинового давления, ИРИ продолжает давать приют и работу сотням тысяч афганских беженцев.
Позиции Москвы и Тегерана по афганской проблеме во многом совпадают. Россия выступает за полный вывод иностранных войск из этой страны и выстраивание диалога между различными политическими силами. При этом, повторный приход к власти в Кабуле движения «Талибан» для РФ является нежелательным ввиду неизбежного усиления со стороны этого государства нетрадиционных угроз в сфере безопасности. Следовательно, России и Ирану нужно координировать усилия на этом направлении как на двусторонней основе, так и путем установления контактов между ИРИ и ОДКБ.
Крайне сложная обстановка сохраняется в Сирийской Арабской Республике (САР). Состоявшаяся нынешней зимой международная конференция «Женева-2» имела крайне ограниченный успех, а президентские выборы (2014 г.) в САР, причем еще до их проведения, были признаны нелегитимными со стороны Запада и аравийских монархий Персидского залива. Это позволило США, их союзникам и партнерам поднять вопрос о необходимости резкого увеличения объемов и ассортимента поставок оружия, включая переносные зенитные и противотанковые ракетные комплексы, для вооруженной оппозиции с целью силового свержения власти президента Башара Асада. В частности, США выделяют так называемой «умеренной оппозиции» 500 млн долл. путем поставок различного рода вооружений и военного имущества. Несомненно, что значительная часть этого окажется у радикалов в результате как силового захвата, так и покупки американского оружия на существующем в регионе «черном» рынке.
Это делается в условиях радикализации оппозиции, когда продолжает размываться относительно умеренная Сирийская свободная армия и ей на смену приходит не только Исламский фронт, но и Исламское государство Ирака и Леванта, которое до последнего времени щедро финансировалось со стороны Саудовской Аравии. Более того, последняя организация заявила о создании на территории Ирака и Сирии Исламского государства (халифата), что может привести к распаду Ирака и изменению границ всех близлежащих государств.
Помимо этого, при негласной поддержке со стороны Анкары и, возможно, Вашингтона президент Иракского Курдистана Масуд Барзани призвал региональный парламент создать комиссию для подготовки референдума о независимости Курдистана. Премьер-министр Ирака Нури аль-Малики резко осудил такие действия курдского руководства, как и вооруженный захват г. Киркука и прилегающих к нему нефтяных районов. Существенное беспокойство это вызвало в Иране, где проживает значительная курдская диаспора.
Среди иракских арабов-шиитов, которые составляют большинство населения этой страны, ИРИ имеет наиболее сильное влияние. Ввиду наличия протяженной общей границы, нахождение в Ираке многочисленных шиитских религиозных святынь, необходимости сохранения транспортных коридоров в Сирию и множества других причин, ИРИ активно вовлечена в разрешение иракского кризиса. В частности, не менее трех батальонов Корпуса стражей исламской революции и, скорее всего, иранская авиация ведут боевые действия в Ираке с целью недопущения силового свержения правительства Нури аль-Малики и сохранения территориальной целостности этого государства. И вновь по этому вопросу позиции Москвы и Тегерана совпадают. Об этом свидетельствует, например, тот факт, что 28 июня 2014 г. в Ирак по просьбе национального правительства было переброшено пять российских штурмовиков Су-25, которые сейчас дислоцируются на базе Аль-Мутхана неподалеку от Багдада. Тегеран, со своей стороны, доставил в Ирак партию своих разведывательных беспилотных летательных аппаратов «Абабил». Они сейчас размещены на базе Рашид, также под Багдадом, и управляются иранскими специалистами. Именно сохранение господства в воздухе препятствует сейчас организации со стороны суннитского ополчения любых широкомасштабных наступательных операций.
Сохраняется неопределенность в отношении иранской ядерной проблемы. В конце правления президента Буша-младшего это чуть не привело к региональной войне с непредсказуемыми последствиями. Сейчас ситуация существенно улучшилась благодаря усилиям президента ИРИ Хасана Роухани по разрешению ядерного кризиса, что нашло свое отражение в подписанном 24 ноября 2013 г. в Женеве «Совместном плане действий». В ближайшее время возможно подписание более всеобъемлющего соглашения между представителями ИРИ и «шестерки» международных посредников по урегулированию иранского ядерного кризиса. Однако, вопреки некоторым ожиданиям, это не приведет к серьезному американо-иранскому сближению ввиду, в первую очередь, глубокого расхождения позиций по разрешению сирийского, иракского и афганского кризисов, а также нежелания Вашингтона полностью снимать с Тегерана односторонние финансово-экономические санкции. Этот процесс планируется растянуть на десять лет, поэтому пока речь идет о снятии с ИРИ только банковских санкций. Это, с одной стороны, сохранит американо-иранское противостояние, хотя и на существенно меньшем уровне. С другой стороны, у иранской стороны появятся новые возможности по организации взаимодействия со своими партнерами в военно-политической и экономической сферах.
Несомненно, что для Ирана именно Россия является наиболее привлекательным региональным партнером. Это определяется совпадением позиций по большинству региональных и глобальных проблем, настойчивым желанием укрепления не только политического и экономического, но и военного сотрудничества. Как следствие, можно говорить о «конструктивном» партнерстве между двумя государствами, а в перспективе – даже возможности достижения уровня стратегического партнерства. В частности, это предполагает, что при активной поддержке с российской стороны основные потоки иранского природного газа будут направлены на Восток (Пакистан, Китай, Индия). Будет продолжен процесс вовлечения ИРИ в евразийскую интеграцию и установления взаимодействия между ИРИ и ОДКБ на Южном Кавказе и Центральной Азии. На первом этапе последнее можно реализовать путем создания рабочих контактов на уровне Аналитической Ассоциации Организации Договора о коллективной безопасности.
Несмотря на некоторые проблемы, Турция во всем регионе сохраняет высокий авторитет. Она показывает устойчивые темпы экономического развития и служит для многих стран в качестве транзитного коридора для транспортировки углеводородного сырья. В этих условиях было бы целесообразно вовлекать ее в российско-иранский диалог с целью повышения региональной стабильности и противодействия таким нетрадиционным угрозам, как исламский экстремизм и терроризм. В связи с этим представляет чрезвычайно высокую актуальность российская инициатива по созданию в рамках ШОС универсального центра по противодействию новым вызовам и угрозам, которые, как правило, исходят со стороны внерегиональных игроков (США и других государств-членов НАТО).
Очевидно, что ситуация в сфере региональной безопасности во многом зависит от взаимодействия между Россией, Ираном и Турцией. Такое взаимодействие имеет черты как традиционного соперничества, так и устойчивого сотрудничества. В частности, Тегеран и Анкара постоянно балансируют на грани конфронтации и добрососедства, имея ряд стратегических разногласий по вопросам региональной безопасности и экономического сотрудничества. Обе страны открыто заявляют о своем стремлении стать региональным лидером. Они избрали различные политические модели своего развития и соответствующие им рычаги влияния на ситуацию на Большом Ближнем Востоке. Тем не менее, руководство обеих стран опирается на известный в дипломатии подход «плохой мир лучше доброй ссоры», что было подтверждено вначале по результатам визита турецкого премьер-министра Реджепа Эрдогана в Тегеран в конце января 2014 г., а затем ответного визита президента Хасана Роухани в Анкару, который состоялся в первой половине июня нынешнего года.
В ходе первого визита Иран не стал акцентировать внимание на недружественных актах со стороны турецкого руководства по размещению на территории страны зенитных ракетных комплексов Patriot и других элементов системы противоракетной обороны или диаметрально противоположных позициях обеих стран по Сирии. По этим вопросам сблизить позиции сторон по-прежнему не удается. Как следствие, проявился прагматизм дипломатии президента Хасана Роухани, который исходит из того, что Иран играет на Большом Ближнем Востоке важную, но не единственную роль. Министерство иностранных дел Ирана признает и право Турции на проведение собственной военной политики, которая во многом зависит от обязательств Анкары, вытекающих из членства в НАТО и из союзных отношений с Вашингтоном. Это определяет предсказуемость иранской дипломатии в отношении Турции, приоритетным направлением двустороннего сотрудничества для которой является расширение торгово-экономических связей. Именно в этом Тегераном накоплен богатый опыт.
Вышеуказанное подтвердилось в ходе ответного визита в Анкару президента Хасана Роухани. Тогда была поставлена цель по двукратному увеличению ирано-турецкого товарооборота до 30 млрд долл. в год. Стороны также обсудили вопросы борьбы в регионе с терроризмом и экстремизмом, ситуацию в Египте, Сирии и аравийских монархиях Персидского залива.
Вместе с тем, Анкара обеспокоена перспективами ирано-турецких отношений после возможного улучшения отношений ИРИ и Запада. Очевидно, что после частичного снятия финансово-экономических санкций в отношении ИРИ, статус Тегерана в региональных процессах может серьезно повыситься. В результате, Турция может потерять свое значение региональной сверхдержавы. По мнению ряда российских экспертов, сейчас различия в перспективных моделях развития Ирана и Турции, прежде всего, во внешнеполитической, представляются в пользу Тегерана. Причем соперничество Турции и Ирана идет параллельно. Это заставляет США и ЕС смириться с мыслью, что им придется в скором времени считаться с лидерством одной из этих стран в исламском мире.
Претензии еще одного регионального лидера Саудовской Аравии основываются на поддержке радикальных исламских сил. Ее поддержка со стороны Запада носит временный характер, например, на сирийском и иранском направлениях. В этих условиях некоторым в США и Европе Иран представляется в роли достаточно предсказуемого и надежного партнера. Конечно, Запад предпочел бы сделать выбор в пользу Анкары, связанной союзными обязательствами с НАТО. Но Иран не намерен отступать. Именно поэтому он привлекает на свой рынок западные компании, чтобы те, в свою очередь, боролись за ослабление чрезвычайно жестких финансово-экономических санкций в отношении ИРИ.
Россия одновременно выстраивает политику партнерских отношений и с Ираном, и Турцией. Москва заинтересована в укреплении политического сотрудничества между Анкарой и Тегераном, а вот американская администрация считает недопустимым любое ирано-турецкое взаимодействие по ключевым проблемам Большого Ближнего Востока.
Однако сохраняются и разногласия, в первую очередь по сирийской проблеме. И они могут обостриться, если Анкара не откажется от планов по насильственному свержению законного правительства Сирии и предоставления независимости Иракскому Курдистану. Причем, несмотря на серьезные экономические связи Турции и с Москвой, и с Тегераном, Анкара продолжает ориентироваться лишь на сирийскую оппозицию, а порой служит проводником американских национальных интересов.
Вышеуказанное убеждает в необходимости укрепления российско-иранских отношений во всех сферах с целью вывода их на уровень стратегического партнерства. В дальнейшем к этому процессу может быть подключена и Турция, где в условиях существенного сокращения западного влияния вполне возможно преобладание национальных интересов над союзническими в рамках НАТО. Только после этого можно будет подойти к построению уже на трехсторонней основе новой системы региональной безопасности с целью установления на Большом Ближнем Востоке мира и стабильности, исключения любых вооруженных конфликтов, развития взаимовыгодного экономического сотрудничества и усиления интеграционных процессов, а также укрепления связей в области науки, культуры и спорта.
Конечно, как на Большом Ближнем Востоке в целом, так и в отдельных его частях (например, на Южном Кавказе), сохраняются значительные угрозы безопасности. Это обусловлено нерешенностью афганской, иракской и сирийской проблемы, неурегулированностью иранского ядерного кризиса, проблемы Нагорного Карабаха и территориальной целостности Грузии. Но это только убеждает в насущной необходимости создания в рассматриваемом регионе новой системы региональной безопасности, основанной на учете национальных интересов всех государств и независимой от их принадлежности к каким-либо военно-политическим объединениям и союзам. В качестве ее базиса может быть использована «Платформа стабильности и сотрудничества на Кавказе», предложенная Турцией в августе 2008 г.
Несомненно, что активизация работы Минской группы ОБСЕ, существенное улучшение российско-иранских и российско-грузинских отношений, усиление в Центральной Азии и на Южном Кавказе интеграционных процессов позволит значительно уменьшить накопленный на Большом Ближнем Востоке конфликтный потенциал с целью поиска мирного решения существующих проблем. Дополнительные возможности для этого создадутся после присоединения Армении, Киргизии и, возможно, Таджикистана к формируемому Евразийскому экономическому союзу.
Таким образом, российско-иранское сотрудничество в сфере региональной безопасности все более укрепляется. Это позволяет уже сейчас говорить о «конструктивном» партнерстве между нашими странами и ставить вопрос о целесообразности выхода наших отношений в перспективе на уровень стратегического партнерства." (полный текст доклада, показавшегося мне интересным не только для себя, взят в др.источнике и вставлен в 1-ю статью вместо краткого обзора. -ред.)
Второй доклад сделал старший научный сотрудник сектора Ирана Института востоковедения РАН, профессор Владимир Сажин. Он отметил, что сегодня Тегеран и Баку вполне способны преодолеть все трудности на пути укрепления взаимопонимания. Однако этот путь будет долгим, так как слишком глубоки корни недоверия между ними. В связи с этим политикам обоих стран необходимо сделать все, чтобы подрубить эту корневую систему. Ведь, добрососедские отношения между Ираном и Азербайджаном чрезвычайно важны не только для двух этих стран, для безопасности региона, но и для России, которая имеет хорошие партнерские связи, как с Исламской Республикой Иран, так и с Азербайджанской Республикой.
Ирина Федорова полагает, что нынешние итоги президентских выборов (2014 г.) в Афганистане не могут быть окончательными. В ИРИ это отчетливо понимают, поэтому стараются расширить свое влияние в этой стране, в первую очередь среди дружественных таджиков и хазарейцев. При этом учитывается, что сейчас в Афганистане не с кем договариваться, а центральная власть в Кабуле будет продолжать ослабляться. Это позволяет Тегерану поставить вопрос о создании на территории Афганистана этнических автономий, например, в центре этой страны для хазарейцев. С ее точки зрения ОДКБ и ИРИ могут установить рабочие контакты с целью разрешения этой проблемы.
Азиз Арианфар обратил внимание на то, что победа американского ставленника Ашрафа Гани Ахмадзай на президентских выборах в Афганистане была обусловлена многочисленными фальсификациями итогов президентских выборов. Это дает основание другому кандидату – Абдулле Абдулла не только потребовать пересмотра их итогов, но и начать борьбу за силовое отстранение от власти американского ставленника. Все это происходит на фоне планируемого к концу 2014 г. значительного сокращения численности иностранных войск в Афганистане и ухода американцев из Центра транзитных перевозок в международном аэропорту Манас. Это все настоятельнее требует формирования здесь единой системы безопасности, с участием всех заинтересованных государств, включая Россию, Иран, Пакистан, Индию, Узбекистан, Таджикистан и Туркменистан. Китай уклоняется от участия в этом процессе ввиду стремления договориться с афганскими талибами. Как полагается, это обеспечит Пекину значительные преимущества, если в некоторой перспективе движение «Талибан» придет к власти в Кабуле.
Елена Дунаева указала на следующие приоритеты внешней политики ИРИ: разрешение иранского ядерного кризиса, установление мира со своими соседями, включая аравийские монархии Персидского залива, а также улучшение отношений с Европой и, возможно, США. При этом Тегеран будет стараться соблюдать баланс собственных интересов и на Востоке, и на Западе. Одновременно учитывается, что Шанхайская организация сотрудничества до чих пор не сложилась, а Организация экономического сотрудничества себя не проявила. Подобное происходит и в отношении ОДКБ, чье сотрудничество с Ираном будет блокироваться со стороны Казахстана.
Андрей Арешев в своем выступлении отметил, что ИРИ выступает за сохранение нынешней ситуации по урегулированию проблемы Нагорного Карабаха ввиду, например, опасности появления здесь миротворцев со стороны государств-членов НАТО и пытается улучшить отношения со всеми государствами Южного Кавказа в экономической сфере и области развития транспортной инфраструктуры в приграничных районах. А для этого нужны как региональная стабильность, так и более тесное российско-иранское сотрудничество.
В ходе состоявшегося круглого стола все эксперты отметили необходимость дальнейшего углубления российско-иранских отношений, что на некотором этапе может вывести нас на уровень стратегического партнерства. Несомненно, что это будет способствовать повышению роли не только РФ, но и ИРИ в обеспечении безопасности на Южном Кавказе.
Аудио-видео материалы мероприятия >>>
..Армия и КСИР (Корпус Стражей Исламской Революции) Ирана.
"Несмотря на десятилетия санкций, ВС и ВПК Исламской Республики сегодня являются одними из самых передовых в регионе
На днях мировая общественность была потрясена сообщением о том, что в Ираке боевики-исламисты захватили вещества, содержащие порядка 40 килограмм урана. Было предложено организовать специальную операцию международных сил для возврата этих материалов.
Данный эпизод актуализирует возможность военного сотрудничества между США и Исламской республикой Иран по вопросу противодействия новоучрежденному боевиками-суннитами «Халифату», протянувшемуся от сирийского Алеппо почти до иракского Багдада.
Ситуативная взаимопомощь между Исламской Республикой Иран (ИРИ) и Соединенными Штатами наблюдалась в 2001-2002 годах в Афганистане, где обе страны противостояли сходному противнику – фундаменталистам-салафитам. Кстати говоря, вывод американских войск из этой страны, анонсированный на конец года, позволяет поставить вопрос о возобновлении взаимодействия между Тегераном и Вашингтоном по Афганистану.
Иранские армия, ВПК и букет военно-политических возможностей Тегерана в целом – одни из самых значительных на Великом Ближнем Востоке. По разным показателям и критериям силовой потенциал ИРИ можно поставить в ряд ведущих стран этого макрорегиона вместе с Израилем, Турцией и Пакистаном.
Несмотря на десятилетия «калечащих» санкций, Иран в военном отношении развивается довольно успешно.
Его руководству удалось создать весомую военно-научную инфраструктуру. Иран располагает значительным числом научно-исследовательских и опытно-конструкторских учреждений и центров, где разрабатываются новые образцы боевой и вспомогательной техники. Пока ВПК ИРИ по своим возможностям уступает ВПК Израиля, Турции и, в некоторых отношениях, Пакистана. Огромные успехи сделала ракетно-космическая программа Ирана. В настоящее время он является одним из членов «космического клуба», то есть, страной, которая может вывести на орбиту Земли искусственный спутник.
Кроме того, Исламская республика обладает мощными ракетными силами. На ее вооружении находятся ракеты самых разных видов и классов, в том числе баллистические.
Существенно продвинулся Тегеран в разработке военной робототехники и беспилотных летательных аппаратов.
Однако в целом возможности иранского ВПК ограничены, занят он прежде всего модернизацией тех образцов вооружений, которые достались ему по наследству от шахского периода и закупаются в настоящее время у КНДР, Китая и РФ. Только последняя, и, отчасти, Китай, поставляют в Иран по-настоящему современную военную технику. Таким образом, вооружение и боевая техника, производимые ИРИ, зачастую являются или лицензионными, или калькой с устаревших иностранных образцов. Как правило, военная техника, сходящая с иранских конвейеров, не относится к категории высокотехнологичной продукции, сделанной по последнему слову науки и техники.
Тем не менее, ставя на вооружение собственные разработки и дополняя их высокотехнологичным импортом, Иран способен противостоять даже военной машине Соединенных Штатов. Так, 4 декабря 2011 года подразделения радиотехнической службы и противовоздушной обороны страны обнаружили американский RQ-170 SentineI. Эта модель известна как «Кандагарский зверь», суперсовременный и сверхсекретный беспилотный самолет-«невидимка». Он нарушил восточную границу ИРИ. Считается, что именно его использовали в ходе операции по захвату бен Ладена и для прослушивания переговоров руководства пакистанской армии. Однако иранцы вывели заокеанского «зверя» из-под контроля операторов и вынудили совершить посадку, причинив аппарату лишь незначительный ущерб.
Потеряв новейшую разведывательную машину, напичканную хайтеком, американцы впали в состояние шока. При этом сам Обама обратился к властям Ирана… с требованием вернуть самолет.
Технологические возможности Исламской республики, позволившие ее военным сначала установить свой контроль над секретнейшим беспилотником, а потом посадить его на своей территории, стали для Вашингтона неожиданностью крайне неприятного свойства. К противникам Соединенных Штатов попала тщательно хранимая информация, содержавшаяся в «мозгах» беспилотника и собственно летательный аппарат. Недавно иранцы создали собственный аналог «Кандагарского зверя».
А еще в конце 2009 года на ноутбуках иракских повстанцев были обнаружены многочасовые видеозаписи, перехваченные с беспилотников США. В том же году европейские СМИ сообщили о том, что американский спутник-шпион с территории Ирана ослепили направленным лучом лазера.
В 2010-м на американской базе управления беспилотными летательными аппаратами, ведущими разведку в странах Ближнего Востока, был обнаружен кейлоггер – вирус, перехватывающий нажатия клавиатуры. Впоследствии выяснилось, что это были тестовые испытания иранских возможностей в данной сфере. И привели они… к подмене GPS-данных «Кандагарского зверя», который приземлился там, где было нужно иранцам. После этого в Тегеране прошла пресс-выставка, на которой журналистам показали 3 американских и 4 израильских БПЛА-разведчика, захваченных специалистами из ИРИ. А председатель совета директоров компании Google Эрик Шмидт признал необычайную и необъяснимую талантливость иранцев в ведении кибер-войн.
Эпизод с RQ-170 не мог не сказаться на американской политике по отношению к ИРИ. Во-первых, туда перестали засылать новейшие беспилотники, ограничившись моделями попроще и постарше, во-вторых, эпик-фейл «Кандагарского зверя» стал еще одним аргументом в пользу ослабления конфронтации с Тегераном и активизации американо-иранской «разрядки».
Говоря об иранских вооруженных силах, важно отметить их «двухсоставность». Они делится на собственно армию и подразделения КСИР – Корпуса стражей исламской революции, члены которого зовутся «пасдаранами». Одна из сильнейших сторон ВС ИРИ в целом – высокий моральный дух их личного состава. В армии и в КСИР имеются собственные виды и рода войск – сухопутные войска, ВВС, ВМФ. Кроме того, в состав КСИР входят батальоны сопротивления «Басидж» и силы специального назначения «Кодс».
Всего в составе ВС насчитывается до 835 тысяч человек, из них 403 тысячи относятся непосредственно к армии. На вооружении армии и КСИР находятся от 17 до 30 пусковых установок и предположительно до 175 тактических ракет с дальностью стрельбы 150 – 180 километров, 15 ПУ и около 250 оперативно-тактических ракет «Шихаб-1» («Скад В», до 300 километров), от 100 до 200 ракет «Шихаб-2» («Скад С») с дальностью до 700 километров и от 20 до 40 ракет «Шихаб – 3», дальность полета которых достигает 1500 – 2000 километров.
На вооружении армии и КСИР имеется 1655 танков, 1490 единиц бронетехники, 2085 буксируемых и 310 самоходных артиллерийских систем, около 900 РСЗО, 270 – 306 боевых самолетов и 580 вертолетов.
В случае мобилизации «Басидж» может предоставить ВС Ирана не менее 11 миллионов солдат. Общий мобилизационный потенциал Ирана в военное время оценивается в 20 миллионов человек.
Пасдараны – это идеологически выдержанная гвардия режима аятолл и наиболее боеспособная часть вооруженных сил ИРИ. Они имеют лучшую военную подготовку и лучшее, самое современное в Иране оружие. Общая численность личного состава Корпуса – более 480 тысяч человек Но это – с учетом подразделений «Басидж». А сам Корпус, как таковой, насчитывает порядка 125 тысяч бойцов. КСИР, созданный в 1982 году, превратился в мощную многофункциональную структуру иранского государства, в некоторых аспектах превосходящую армию. Под его контролем находятся наиболее важные программы – ракетная, ядерная, исследования в области ОМУ, производство танков.
Сами ракетные войска до недавнего времени входили в систему КСИР, но в настоящее время они составляют отдельную структуру под верховным командованием рахбара – духовного главы Исламской республики, который является также высшим номинальным руководителем КСИР. Именно ракетное оружие является сегодня главной ударной силой ВС Ирана. Согласно опубликованным на сайте War Online данным, в Иране действуют 7 основных и 16 более мелких КБ и предприятий, специализирующихся на НИОКР в сфере ракетной техники.
Кроме ракетных войск, подчиненных непосредственно Верховному главнокомандующему, 8 ракетных дивизионов находятся в КСИР, а 6 – в Армии.
Особая дивизия «Кодс» предназначена для военной разведки и выполнения спецопераций за границей. Это спецназ чрезвычайно высокого уровня, способный выполнять самые сложные задачи.
ВВС, равно как и ПВО Ирана в целом считаются устаревшими, однако и здесь ИРИ не стоит на месте.
На вооружении Ирана находится около 300 боевых и 100 военно-транспортных самолетов, а также вертолеты Ми-8.
В составе авиапарка следует упомянуть недавно модернизированные машины: 25 МИГ-29, 25 F-14 Tomcat и 10 Mirage F1 (выпущены к 1991 году). Всего истребителей МиГ-29 – 35, а F-14 – 43. Последние построены в 1974 – 79 годах. Также ИРИ имеет 13 Су-25 и 32 Су-24, приобрела 2 эскадрильи (24 единицы) Chengdu J-10, Это современный многоцелевой истребитель с максимальной скоростью свыше 2 Махов и оперативной дальностью около 2500 километров. Будучи очень маневренным, данный аппарат вполне в состоянии на равных противостоять таким боевым самолетам, как F-18. Машины поставлены КНР в период между 2008 и 2010 годах.
Располагает ИРИ и неизвестным количеством Су-30. При дальности около 3 тысяч километров и максимальной скорости в 2 Маха, этот истребитель способен поражать любые другие современные военные самолеты.
Новинка авиапарка – Qaher-313, разработанный и построенный силами Ирана в 2013 году по технологии «стелс». Пока это всего 1 экземпляр.
Из состава транспортной авиации отметим 19 единиц Lockheed C-130 Hercules, 12 Ил-76 и 11 Ан-72.
Несколько слов о вертолетном парке Ирана.
На его вооружении находится HESA Shahed 285, современный ударный вертолет полностью иранского производства, разработанный на основе вертолетов Bell 206 и Panha Shabaviz 2061. По сумме боевых показателей он не уступает таким ударным машинам как McDonnell Douglas AH-64 Apache, Bell AH-1Z Viper, Ми-28, CAIC WZ-10. Их примерно 50 единиц.
Также упомянем Bell AH-1 Cobra, модернизированные с использованием авионики для HESA Shahed 285. На них установлены бортовые компьютеры, радары и инфракрасные сканеры. Таковых имеется 100 экземпляров. Примерно столько же и Bell-205/Bell-206.
И, наконец, беспилотники. Обратим внимание на Sofreh Mahi, тяжелый атакующий БПЛА, разработанный и построенный в 2013 году с применением технологий, захваченных на территории Ирана иностранных БПЛА, в том числе RQ-170 Sentinel. Пока есть только опытный образец.
Однако ИРИ обладает большим количеством Karrar[1], тяжелых атакующих БПЛА с максимальной полезной нагрузкой в 1 т., средних («миди») БПЛА Ababil (для разведки и атаки целей), Mohajer 1,2,3,4, Saeghe, предназначенных для использования в качестве мишеней и ложных целей, Zohal – микро-БПЛА вертикального взлета для тактической разведки. Mohajer – серия БПЛА, используемых для разведки и наведения. Отметим, что Mohajer-1 – первый БПЛА, разработанный в Иране и поступивший на вооружение еще в 1985 году.
Также Иран располагает значительным количеством перспективных средних разведывательных БПЛА A1, Shaparak, Ra'd.
Имея высокую численность и высокий боевой дух (имеются даже кадровые части смертников), иранская армия обладает большим наступательным потенциалом. По мнению Е. Сатановского, несмотря на определенную отсталость в техническом отношении, иранские ВС являются мощной современной армией, самой боеспособной во всем регионе."