Lords of the clouds или как цифровые бароны заменили капиталистов

Вам кажется, что мы живём в эпоху капитализма? А если на самом деле его уже нет? Вместо него — цифровые вассалы, платформенные бароны и экономика, где контроль важнее прибыли. Звучит как антиутопия? А это уже реальность, добро пожаловать в эпоху технофеодализма!

Аннотация

Пока вы это читаете, Amazon, Google и Apple продолжают собирать «ренту» с вашего внимания, покупок и данных. Платформы, которые мы называем сервисами, уже давно не просто инфраструктура. Это новые феодальные замки, а мы их зависимые арендаторы. Янис Варуфакис называет это технофеодализмом и объясняет, какая новая экономическая реальность скрывается за этим.

Кто такой Янис Варуфакис

Экономист, профессор, бывший министр финансов Греции и, пожалуй, один из самых ярких критиков современной мировой экономики. В своих книгах и выступлениях Варуфакис не просто пересказывает марксизм на современный лад, а предлагает объяснительные модели чтобы понять, как действительно устроен мир.

Что не так с капитализмом

В классическом капитализме всё выглядит достаточно логично: частная собственность, рынки, конкуренция, производство ради прибыли, инвестиции, риски, банкротства. Компании производят товары или услуги, продают их на рынке, получают прибыль и соревнуются друг с другом за долю этого самого рынка.

Но, как утверждает Варуфакис, в 21 веке, и особенно после финансового кризиса 2008 года, эта модель начала разрушаться. Капитал больше не работает через инвестирование в реальное производство. Вместо этого он ищет контроль. И главная арена этого контроля — цифровые платформы.

В чём суть технофеодализма

Концепция технофеодализма пытается переосмыслить, в каком мире мы живём:

• Цифровые платформы — это новые феодалы. Они владеют не землёй, а цифровой инфраструктурой. Amazon, Google, Facebook, Apple это новые лорды, которые предоставляют доступ к своим «владениям» на условиях, которые они сами же и придумывают.

• Пользователи, продавцы, производители — это крепостные. Они не владеют площадкой, они просто арендуют доступ. Малый бизнес на Amazon не может диктовать условия, он вынужден следовать алгоритмам, платить комиссию, подчиняться.

• Нет рынка, есть двор. Когда вы ищете товар, вы не сравниваете цены на открытом рынке, а попадаете во внутренний мир Amazon или Google, где всё управляется алгоритмами и предпочтениями платформы. Это больше похоже на придворную иерархию, чем на рыночную экономику.

• Монетизация за счёт данных и ренты. Платформы зарабатывают не столько на продаже товаров или услуг, сколько на контроле и посредничестве включающем в себя такие аспекты как сбор данных, таргетинг, комиссия за доступ, реклама.

Примеры технофеодализма

• Amazon:

• Amazon

• Продавцы вынуждены конкурировать между собой в рамках одной экосистемы. Алгоритмы решают, кто будет выше в выдаче. Amazon может запустить свой аналог успешного товара и «выдавить» оригинального продавца

• Apple

• Google

• Соцсети

• Amazon

  • Продавцы вынуждены конкурировать между собой в рамках одной экосистемы

  • Алгоритмы решают, кто будет выше в выдаче

  • Amazon может запустить свой аналог успешного товара и «выдавить» оригинального продавца

  Apple

  • Контроль над App Store

  • 30% комиссия с каждой транзакции

  • Разработчики не могут обойти правила

  Google

  • Алгоритмы ранжирования непрозрачны

  • Контроль над трафиком — жизненно важный ресурс для онлайн‑бизнеса

  Соцсети

  • Алгоритмическое распределение внимания

  • Пользователь — не клиент, а поставщик данных

  • Платформы захватывают всё больше функций — от общения до торговли

  Как технофеодализм отличается от капитализма

  Критерий	Капитализм	Технофеодализм
  Модель дохода	Производство и продажа	Контроль доступа, сбор ренты
  Собственность	Частная, децентрализованная	Централизованная (платформы)
  Конкуренция	Свободная	Алгоритмически управляемая
  Пользоватль	Клиент	Субъект / крепостной
  Цель	Прибыль	Власть и контроль

  Почему это важно

  Если Варуфакис прав, то перед нами не просто технологическая эволюция или временное искажение, а новый экономический уклад. Это значит:

  • Правила игры больше не регулируются государством или рынком, они задаются кодом и Terms of Service

  • Даже традиционные корпорации вынуждены играть по правилам цифровых феодалов (например, Procter & Gamble зависит от рейтингов в Amazon)

  • Государство становится зависимым: оно или сотрудничает с платформами (например COVID‑приложения), или бессильно перед их глобальной мощью

  Контраргументы: может, это просто новый капитализм

  Некоторые экономисты говорят: нет, это всё ещё капитализм, просто поздняя стадия. Да, платформа может быть монополистом, но это уже случалось в истории, например, железные дороги в США в 19 веке. Однако, как подчёркивает Варуфакис, отличие в природе контроля:

  • Тогда — контроль над логистикой

  • Сейчас — контроль над вниманием, поведением и даже данными потребителя

  Это не просто рыночная власть, а контроль, встроенный в саму архитектуру цифровой среды

  Что делать? Спросите у Маркса... или у Варуфакиса

  Если Карл Маркс говорил о классах, отчуждении труда и власти капитала над рабочими, то Янис Варуфакис в контексте технофеодализма утверждает, что власть теперь принадлежит не капиталистам в классическом смысле, а владельцам платформ, которые контролируют не только труд, но и данные, внимание и алгоритмы.

  Варуфакис не призывает сжечь серверы и вернуться в деревню. Он выступает за:

  • Цифровую демократию: платформы должны быть подотчётны обществу, возможно, даже управляться как кооперативы

  • Прозрачные алгоритмы: если алгоритм управляет вашим доходом или жизнью, то он должен быть объясним

  • Общественные данные как общественное благо: данные, собранные с общества, должны работать на него, а не на биржевую цену акций

  Вместо вывода

  Технофеодализм это взгляд на цифровую реальность, где контроль стал ценнее производства, где алгоритм важнее договора, а Terms of Service это новый закон. Янис Варуфакис утверждает, что капитализм, как мы его знали, мёртв. А что пришло ему на смену зависит не только от Amazon и Google, но и от нас. Если, конечно, мы ещё можем что‑то выбирать.