Глава 14   Раз­ви­той за­стой (1971–1982)

По­лит­эко­но­ми­че­ское вве­де­ние

Пе­ри­од между сме­ще­ни­ем Хру­ще­ва (1964) и на­ча­лом гор­ба­чев­ской пе­ре­строй­ки (1985) имеет мно­же­ство имен, от­ра­жа­ю­щих по­пыт­ки одних ис­то­ри­ков дать ему эмо­ци­о­наль­ную оцен­ку, а дру­гих — на­обо­рот, от этой эмо­ци­о­наль­ной оцен­ки уйти. К рас­хо­жим без­оце­ноч­ным на­зва­ни­ям от­но­сят­ся «дол­гие се­ми­де­ся­тые», «позд­ний со­ци­а­лизм», к оце­ноч­ным — «раз­ви­той со­ци­а­лизм», «ре­аль­ный со­ци­а­лизм» и, ко­неч­но, «за­стой».

Ис­сле­до­ва­те­ли схо­дят­ся на том, что этот два­дца­ти­лет­ний этап раз­ви­тия нашей стра­ны, 18 лет ко­то­ро­го при­шлись на прав­ле­ние Лео­ни­да Ильи­ча Бреж­не­ва, ха­рак­те­ри­зу­ет­ся опре­де­лен­ной ста­биль­но­стью эко­но­ми­ки и об­ще­ства, поз­во­ля­ю­щей, с одной сто­ро­ны, четко от­де­лять его от бур­ных вре­мен Хру­ще­ва и Гор­ба­че­ва, а с дру­гой — рас­смат­ри­вать как еди­ное целое, несмот­ря на опре­де­лен­ные раз­ли­чия между пя­ти­лет­ка­ми.

Сам тер­мин «раз­ви­той со­ци­а­лизм» был по­за­им­ство­ван со­вет­ски­ми тео­ре­ти­ка­ми в стра­нах Во­сточ­ной Ев­ро­пы. В сен­тяб­ре 1967 года лидер ГДР В. Уль­брихт пред­ла­гал Бреж­не­ву «рас­тя­нуть» пе­ри­од со­ци­а­лиз­ма, пе­ре­смот­реть от­но­ше­ние к со­ци­а­лиз­му и вос­при­ни­мать его не как под­го­тов­ку к ком­му­низ­му, а как са­мо­сто­я­тель­ный этап раз­ви­тия, ко­то­рый может длить­ся неопре­де­лен­но долго, пока со­ци­а­лизм не по­бе­дит во всех стра­нах, чтобы толь­ко потом пе­ре­хо­дить к стро­и­тель­ству ком­му­низ­ма уже в ми­ро­вом мас­шта­бе [299, C. 31]. Через месяц в тор­же­ствен­ном до­кла­де по слу­чаю 50-​летия Ок­тябрь­ской ре­во­лю­ции Бреж­нев за­явил, что в СССР по­стро­е­но «раз­ви­тое со­ци­а­ли­сти­че­ское об­ще­ство». Раз­ви­той со­ци­а­лизм дол­жен был ста­но­вить­ся все более и более раз­ви­тым, не ме­ня­ясь, од­на­ко, прин­ци­пи­аль­но.

Эта ста­биль­ность яв­ля­ет­ся се­рьез­ной про­бле­мой для эко­но­ми­че­ских ис­то­ри­ков: в опи­са­нии 1970-х годов про­сто не за что за­це­пить­ся, если не пе­ре­чис­лять новые за­во­ды, тонны стали и метры вво­ди­мой жил­пло­ща­ди.

Каж­дый год в стране что-​то стро­и­лось, сда­ва­лось, рас­ши­ря­лось. Со­вет­ский Союз вышел на такие мас­шта­бы, когда он мог стро­ить сразу целые го­ро­да, ком­плекс­но раз­ви­вать боль­шие эко­но­ми­че­ские рай­о­ны. В кни­гах и пес­нях про­слав­ля­лись «Са­ян­ское со­звез­дие» (новый про­мыш­лен­ный район во­круг Саяно-​Шушенской ГЭС), Байкало-​Амурская ма­ги­страль и дру­гие ме­га­про­ек­ты. В по­след­ний бреж­нев­ский год, 1982-й, СССР про­из­вел 108 кос­ми­че­ских пус­ков, что до сих пор оста­ет­ся ре­кор­дом.

В 1970-е годы был до­стиг­нут ядер­ный па­ри­тет. Со­вет­ский Союз впер­вые в ис­то­рии обес­пе­чил свою стра­те­ги­че­скую без­опас­ность и мог, ка­за­лось, со­сре­до­то­чить­ся на мир­ном труде.

В 1970-е и 1980-е годы сло­жи­лась го­род­ская среда, в ко­то­рой до сих пор про­жи­ва­ет боль­шин­ство рос­си­ян, сфор­ми­ро­ва­лись ос­нов­ные от­рас­ли со­вре­мен­ной рос­сий­ской эко­но­ми­ки, вклю­чая мощ­ный неф­те­га­зо­вый ком­плекс.

В этой главе я от­но­си­тель­но мало вни­ма­ния уде­ляю до­сти­же­ни­ям со­вет­ской ин­ду­стрии не по­то­му, что недо­оце­ни­ваю их, а по­то­му, что более важ­ным счи­таю по­нять при­чи­ны, по ко­то­рым этот по­сту­па­тель­ный рост с каж­дым годом шел все труд­нее. По­нять бреж­нев­скую эпоху — зна­чит по­нять, по­че­му в СССР после 70 лет стро­и­тель­ства со­ци­а­лиз­ма так быст­ро и без осо­бо­го внут­рен­не­го со­про­тив­ле­ния от этого стро­и­тель­ства от­ка­за­лись.

Я скло­нен оце­ни­вать пе­ри­од 1970-х — на­ча­ла 1980-х годов как за­стой, но не из-за па­де­ния тем­пов, а по­то­му, что в это время со­вет­ское ру­ко­вод­ство утра­ти­ло спо­соб­ность до­би­вать­ся тех целей, ко­то­рые само перед собой ста­ви­ло. Пер­вые пя­ти­лет­ки были в чем-​то недо­вы­пол­не­ны, но ос­нов­ные социально-​экономические за­да­чи, по­став­лен­ные ру­ко­вод­ством стра­ны (ин­ду­стри­а­ли­за­ция, кол­лек­ти­ви­за­ция, мо­би­ли­за­ци­он­ная под­го­тов­ка), ре­ша­лись. То же от­но­сит­ся к во­ен­ной эко­но­ми­ке и по­сле­во­ен­но­му вос­ста­нов­ле­нию. Можно по-​разному от­но­сить­ся к эко­но­ми­че­ским ини­ци­а­ти­вам Хру­ще­ва (сов­нар­хо­зы, ку­ку­ру­за, це­ли­на, хи­ми­за­ция и дру­гое), но он до­во­дил их до ре­а­ли­за­ции.

А со­сто­я­ние дел в 1970-е годы хо­ро­шо от­ра­жа­ла шутка, по­пу­ляр­ная среди пла­но­ви­ков, го­то­вив­ших эко­но­ми­че­ские раз­де­лы пар­тий­ных до­ку­мен­тов: «Не за­будь по­ме­нять но­ме­ра съез­дов» [300, C. 535]. Каж­дые пять лет с вы­со­ких три­бун пар­тий­ных съез­дов про­из­но­си­лись пра­виль­ные слова о необ­хо­ди­мо­сти пе­ре­хо­да на ин­тен­сив­ный тип раз­ви­тия, уско­ре­ния научно-​технического про­грес­са, эко­но­мии ре­сур­сов, по­вы­ше­ния сба­лан­си­ро­ван­но­сти и на­уч­ной обос­но­ван­но­сти пла­нов. Од­на­ко ни­ка­ко­го ка­че­ствен­но­го пе­ре­ло­ма не про­ис­хо­ди­ло. Новые ре­зо­лю­ции пле­ну­мов и по­ста­нов­ле­ния Со­ве­та ми­ни­стров на­чи­на­лись с кон­ста­та­ции, что преж­ние ре­зо­лю­ции и по­ста­нов­ле­ния вы­пол­ня­ют­ся «не в пол­ной мере».

По­это­му, преж­де чем пе­ре­хо­дить к раз­бо­ру кон­крет­ных ме­ро­при­я­тий, я счи­таю необ­хо­ди­мым дать обзор ос­нов­ных из­вест­ных мне объ­яс­ни­тель­ных кон­цеп­ций «за­стоя». На мой взгляд, эти кон­цеп­ции не про­ти­во­ре­чат одна дру­гой, а ско­рее до­пол­ня­ют друг друга¹⁰².

«Каль­ку­ля­ци­он­ный ар­гу­мент»

О «каль­ку­ля­ци­он­ном ар­гу­мен­те» Ми­зе­са про­тив со­ци­а­лиз­ма упо­ми­на­лось еще в тре­тьей главе, по­свя­щен­ной во­ен­но­му ком­му­низ­му, так как впер­вые он был вы­ска­зан в 1920 году. На­пом­ню, речь шла о том, что сво­бод­ные ры­ноч­ные цены пе­ре­да­ют ин­фор­ма­цию о дей­стви­тель­ных по­треб­но­стях об­ще­ства, и если их за­ме­нить пла­но­вы­ми или вовсе от­ме­нить, то пла­но­ви­ки не будут по­ни­мать, какие от­рас­ли тре­бу­ет­ся раз­ви­вать.

По­сколь­ку 1920 год давно про­шел, а со­вет­ская эко­но­ми­ка как-​то су­ще­ство­ва­ла, сто­рон­ни­ки этой идеи мо­ди­фи­ци­ро­ва­ли ее, за­яв­ляя, что пер­вое время пла­но­ви­ки ори­ен­ти­ро­ва­лись на неце­но­вые сиг­на­лы об­рат­ной связи (тот же де­фи­цит, пись­ма граж­дан в га­зе­ты и «на­верх», ста­ти­сти­ку тор­гов­ли и тому по­доб­ное) и более-​менее справ­ля­лись, но с услож­не­ни­ем эко­но­ми­ки, уве­ли­че­ни­ем числа от­рас­лей и ко­ли­че­ства вы­пус­ка­е­мых то­ва­ров эти за­ме­ни­те­ли це­но­вой об­рат­ной связи ра­бо­та­ют все хуже и планы тоже по­лу­ча­ют­ся все хуже.

Ко­неч­но, пла­но­ви­ки неод­но­крат­но от­ме­ча­ли, что не успе­ва­ют об­ра­ба­ты­вать по­сту­па­ю­щую ин­фор­ма­цию, но при этом ос­нов­ные при­чи­ны про­блем ви­де­ли не в том, что им во­об­ще неиз­вест­но, какие по­треб­но­сти есть на дан­ный мо­мент в эко­но­ми­ке, а в том, что они ока­зы­ва­ют­ся не в со­сто­я­нии урав­но­ве­сить по­треб­но­сти раз­лич­ных ми­ни­стерств и ве­домств и со­ци­аль­ные за­да­чи. Кроме того, ком­пью­тер­ная си­сте­ма Гос­пла­на СССР раз­ви­ва­лась все 1970-е — 1980-е годы, что поз­во­ля­ло со­став­лять все более и более де­таль­ные и тех­ни­че­ски сба­лан­си­ро­ван­ные планы, но пе­ре­лом в тем­пах роста эко­но­ми­ки от этого не на­сту­пил.

«Вал» и со­хра­не­ние то­вар­но­го ха­рак­те­ра про­из­вод­ства

И в 1970-х, и осо­бен­но в пе­ре­строй­ку эко­но­ми­сты и эко­но­ми­че­ские пуб­ли­ци­сты ука­зы­ва­ли, что при­вяз­ка воз­на­граж­де­ния тру­до­вых кол­лек­ти­вов к лю­бо­му по­ка­за­те­лю ра­бо­ты пред­при­я­тия ведет к стрем­ле­нию «на­кру­тить» этот по­ка­за­тель, при­во­дя­ще­му под­час к урод­ли­вым фор­мам. Чаще всего таким по­ка­за­те­лем вы­сту­пал ва­ло­вый объем про­из­вод­ства в день­гах, или «вал», про­тив ко­то­ро­го, по иро­нии, ярост­нее всего вы­сту­пал в пе­ча­ти эко­но­мист по фа­ми­лии Ва­ло­вой [181, 286].

Про­стей­шим спо­со­бом «на­кру­тить вал» был рост цен. По­сколь­ку цена не опре­де­ля­лась в ходе торга между про­дав­цом и по­ку­па­те­лем, а на­зна­ча­лась цен­тра­ли­зо­ван­но, пред­при­я­тия долж­ны были обос­но­вы­вать рост цен пред­ста­ви­те­лям Гос­ко­ми­те­та по ценам. Обос­но­вы­вал­ся он, как пра­ви­ло, ро­стом за­трат. Это со­зда­ва­ло сти­му­лы уве­ли­чи­вать, а не умень­шать за­тра­ты при про­из­вод­стве еди­ни­цы про­дук­ции. Чем выше за­тра­ты — тем выше цена, по­кры­ва­ю­щая за­тра­ты, — тем проще вы­пол­нить про­из­вод­ствен­ное за­да­ние в руб­лях (выше цена каж­до­го из­де­лия — надо сде­лать мень­ше из­де­лий). В 1983 году эко­но­ми­ка СССР на еди­ни­цу на­ци­о­наль­но­го до­хо­да рас­хо­до­ва­ла нефти в 2,2 раза, чу­гу­на — в 3,7, стали — в 3, це­мен­та — в 2,9 раза боль­ше, чем эко­но­ми­ка США. Рост про­из­вод­ства в день­гах си­сте­ма­ти­че­ски об­го­нял рост про­из­вод­ства в на­ту­ре, а рубль на­ци­о­наль­но­го до­хо­да с каж­дым годом вме­щал все мень­ше ре­аль­ных по­тре­би­тель­ских благ.

В об­ра­ба­ты­ва­ю­щих от­рас­лях об­нов­ле­ние ли­ней­ки про­дук­ции про­ис­хо­ди­ло чаще, чем в до­бы­ва­ю­щих, по­это­му об­ра­ба­ты­ва­ю­щим про­из­вод­ствам было проще иг­рать с це­на­ми. К при­ме­ру, за де­сять лет (с се­ре­ди­ны 1970-х и до се­ре­ди­ны 1980-х годов) вы­пуск про­дук­ции ма­ши­но­стро­е­ния вырос в де­неж­ном вы­ра­же­нии в 2,6 раза, а в на­ту­раль­ном — толь­ко на 50% [301, C. 46]. По­ми­мо роста за­трат такая прак­ти­ка при­во­ди­ла к тому, что про­ме­жу­точ­ные ре­зуль­та­ты про­из­вод­ства (сам факт про­из­вод­ства про­дук­ции) до­вле­ли над ко­неч­ны­ми (по­лез­ным эф­фек­том для по­тре­би­те­ля). Стро­и­те­ли хо­те­ли стро­ить, про­из­во­ди­те­ли обо­ру­до­ва­ния — про­из­во­дить обо­ру­до­ва­ние, не ин­те­ре­су­ясь, нужны ли кому-​нибудь новые за­во­ды, есть ли для них сырье и ра­бо­чая сила, хо­ро­шо ли это обо­ру­до­ва­ние ра­бо­та­ет.

С 1970 по 1985 год ос­нов­ные фонды про­мыш­лен­но­сти и сель­ско­го хо­зяй­ства вы­рос­ли со­от­вет­ствен­но в 3,0 и 3,23 раза, в то время как объем про­из­вод­ства про­мыш­лен­ной и сель­ско­хо­зяй­ствен­ной про­дук­ции — лишь в 2,14 и 1,23 раза [301, C. 40]. В 1971 году ми­нистр чер­ной ме­тал­лур­гии СССР на­пра­вил в Гос­план СССР за­пис­ку о при­чи­нах па­де­ния фон­до­от­да­чи в своей от­рас­ли, где писал, что глав­ный вклад в это па­де­ние вно­сит удо­ро­жа­ние стро­и­тель­ных работ и обо­ру­до­ва­ния, а не ухуд­ше­ние ис­поль­зо­ва­ния этих ос­нов­ных фон­дов¹⁰³. Со ссыл­кой на ис­сле­до­ва­ние Ин­сти­ту­та эко­но­ми­ки АН СССР он утвер­ждал, что удо­ро­жа­ние стро­и­тель­ства в вось­мой пя­ти­лет­ке по срав­не­нию с пе­ри­о­дом 1956–1960 годов со­ста­ви­ло 40%¹⁰⁴.

Со­во­куп­ный эко­но­ми­че­ский ин­те­рес тысяч со­вет­ских пред­при­я­тий, ко­то­рые хо­те­ли про­из­во­дить как можно до­ро­же, чтобы как можно проще было вы­пол­нять пла­но­вые за­да­ния и по­лу­чать воз­на­граж­де­ние, ока­зы­вал­ся тем фак­то­ром, ко­то­рый сво­дил на нет любые кам­па­нии вла­стей по эко­но­мии и росту эф­фек­тив­но­сти. Воз­ни­ка­ет ре­зон­ный во­прос: по­че­му по­ку­па­те­ли на это со­гла­ша­лись?

Воз­мож­ность по­лу­чать воз­на­граж­де­ние без связи с ре­аль­ным по­лез­ным ре­зуль­та­том ра­бо­ты была вы­зва­на свое­об­раз­ной фор­мой то­вар­но­го про­из­вод­ства, сло­жив­шей­ся в Со­вет­ском Союзе. То­вар­ное про­из­вод­ство в со­вет­ской по­лит­эко­но­мии опре­де­ля­лось как про­из­вод­ство на рынок (с целью об­ме­на), ве­ду­ще­е­ся обособ­лен­ны­ми то­ва­ро­про­из­во­ди­те­ля­ми. Тру­до­вая тео­рия сто­и­мо­сти, ле­жа­щая в ос­но­ве марк­сист­ской эко­но­ми­че­ской тео­рии, по­сту­ли­ру­ет, что сто­и­мость — это об­ще­ствен­ное от­но­ше­ние между то­ва­ро­про­из­во­ди­те­ля­ми, ко­то­рое поз­во­ля­ет срав­ни­вать между собой со­вер­шен­но раз­но­род­ные тор­гу­е­мые на рынке пред­ме­ты и об­ме­ни­вать их друг на друга в опре­де­лен­ной про­пор­ции. Такое срав­не­ние воз­мож­но по­то­му, что у самых раз­ных пред­ме­тов все равно есть нечто общее: это ко­ли­че­ство за­тра­чен­но­го на их про­из­вод­ство об­ще­ствен­но необ­хо­ди­мо­го труда. Факт ры­ноч­ной сдел­ки озна­ча­ет, что на про­из­вод­ство двух пред­ме­тов, ко­то­ры­ми об­ме­ня­лись контр­аген­ты, тре­бу­ет­ся за­тра­тить оди­на­ко­вое ко­ли­че­ство об­ще­ствен­но необ­хо­ди­мо­го труда. Со­вет­ские пред­при­я­тия вели себя как обособ­лен­ные эко­но­ми­че­ские аген­ты, у ко­то­рых при­сво­е­ние доли об­ще­ствен­но­го бо­гат­ства (в виде зар­плат и пре­мий ра­бот­ни­кам) но­си­ло част­ный, а не об­ще­ствен­ный ха­рак­тер. Но при этом их за­тра­ты на про­дук­цию не про­хо­ди­ли про­вер­ки рын­ком, что и поз­во­ля­ло на­кру­чи­вать сто­и­мость то­ва­ров без улуч­ше­ния их по­тре­би­тель­ских ха­рак­те­ри­стик.

В ка­пи­та­лиз­ме от­кло­не­ние цен от сто­и­мо­стей, то есть си­ту­а­ция, когда обмен яв­ля­ет­ся неэк­ви­ва­лент­ным, об­ме­ни­ва­ют­ся то­ва­ры с нерав­ным ко­ли­че­ством вло­жен­но­го труда, из­вест­на по де­я­тель­но­сти мо­но­по­лий и ко­ло­ни­аль­ной по­ли­ти­ке. Государство-​колониалист на рынке за­во­е­ван­ной стра­ны либо по­де­лив­шие между собой рынок круп­ней­шие компании-​монополисты (оли­го­по­ли­сты) за­став­ля­ют по­ку­па­те­лей со­гла­шать­ся на усло­вия об­ме­на, ко­то­рые бы не были при­ня­ты по­след­ни­ми, если бы су­ще­ство­ва­ла сво­бод­ная кон­ку­рен­ция.

В со­вет­ских усло­ви­ях (вы­со­кая мо­но­по­ли­за­ция, пла­но­вое це­но­об­ра­зо­ва­ние, при­креп­ле­ние по­тре­би­те­лей к про­из­во­ди­те­лям, хро­ни­че­ская де­фи­цит­ность) скла­ды­ва­лась по­хо­жая си­ту­а­ция.

От­сю­да по­нят­на по­зи­ция со­вет­ских политэкономов-​товарников, ко­то­рые ра­то­ва­ли за раз­ви­тие товарно-​денежных от­но­ше­ний, ука­зы­вая, что это со­здаст огра­ни­че­ния для про­из­вод­ства неадек­ват­но до­ро­гой или вовсе ненуж­ной про­дук­ции. Имен­но раз­ви­тие ры­ноч­ной кон­ку­рен­ции долж­но было пре­вра­тить за­трат­ный хо­зяй­ствен­ный ме­ха­низм в про­ти­во­за­трат­ный [301, C. 73]. Есть аль­тер­на­тив­ные идеи на этот счет, но ре­а­ли­зо­вать их в те годы было невоз­мож­но¹⁰⁵.

Де­фи­цит

Самая из­вест­ная книга вен­гер­ско­го эко­но­ми­ста Яноша Кор­наи по­свя­ще­на фе­но­ме­ну хро­ни­че­ской де­фи­цит­но­сти всех ре­сур­сов в эко­но­ми­ках стран Во­сточ­ной Ев­ро­пы и так и на­зы­ва­ет­ся — «Де­фи­цит». Кор­наи на­чи­на­ет свои рас­суж­де­ния с те­зи­са о том, что любое пред­при­я­тие стре­мит­ся к росту объ­е­мов вы­пус­ка, ко­то­рый ли­ми­ти­ру­ет­ся тремя ви­да­ми огра­ни­че­ний: недо­ста­точ­но ма­те­ри­аль­ных ре­сур­сов, недо­ста­точ­но спро­са, недо­ста­точ­но денег.

При ка­пи­та­лиз­ме рост вы­пус­ка огра­ни­чи­ва­ет­ся спро­сом по­тре­би­те­ля или нехват­кой денег у пред­при­я­тия, очень редко бы­ва­ет так, что пред­при­я­тие оста­нав­ли­ва­ет­ся из-за де­фи­ци­та сырья и ма­те­ри­а­лов. В стра­нах «ре­аль­но­го со­ци­а­лиз­ма» (в Вен­грии, где жил Кор­наи, и дру­гих стра­нах Во­сточ­но­го блока) нехват­ку денег все­гда можно было воз­ме­стить ссу­да­ми из бюд­же­та или льгот­ны­ми кре­ди­та­ми из гос­бан­ка. Как след­ствие, пла­те­же­спо­соб­ный спрос тоже можно было уве­ли­чить, и из трех видов огра­ни­че­ний оста­ва­лась нехват­ка ма­те­ри­аль­ных ре­сур­сов — тот самый де­фи­цит.

Все­гда су­ще­ству­ю­щую при со­ци­а­лиз­ме воз­мож­ность по­про­сить у го­су­дар­ства еще денег Кор­наи на­звал «мяг­ки­ми бюд­жет­ны­ми огра­ни­че­ни­я­ми». Него­тов­ность банк­ро­тить предприятия-​должники была важ­ной осо­бен­но­стью эко­но­ми­че­ской по­ли­ти­ки, ведь ра­бо­та­ю­щее предприятие-​должник все же что-​то вы­пус­ка­ет, а если за­крыть предприятие-​должник — де­фи­цит уси­лит­ся.

Част­ным слу­ча­ем де­фи­ци­та были недо­строи, когда круп­ные сред­ства омертв­ля­лись в неза­вер­шен­ных объ­ек­тах, до­де­лать ко­то­рые в ра­зум­ные сроки не по­лу­ча­лось из-за нехват­ки строй­ма­те­ри­а­лов и обо­ру­до­ва­ния. За­щи­ща­ясь от де­фи­ци­та, пред­при­я­тия стро­и­ли соб­ствен­ные под­соб­ные про­из­вод­ства для обес­пе­че­ния себя наи­бо­лее де­фи­цит­ной про­дук­ци­ей. Ра­зу­ме­ет­ся, про­из­во­ди­тель­ность труда на таких под­соб­ных про­из­вод­ствах была ниже, чем на спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ных за­во­дах, что сни­жа­ло общий тех­ни­че­ский уро­вень эко­но­ми­ки. Кроме того, за­щи­ща­ясь от де­фи­ци­та, предприятия-​потребители ста­ра­ют­ся со­зда­вать за­па­сы, вы­зы­вая ажи­о­таж­ный спрос и со­гла­ша­ясь на при­об­ре­те­ние про­дук­ции по за­вы­шен­ным ценам, что от­ве­ча­ет на во­прос, по­че­му предприятия-​производители могли на­кру­чи­вать «вал», за­вы­шая цены.

Кор­наи счи­тал, что в ос­но­ве де­фи­цит­но­сти лежит, по сути, пси­хо­ло­ги­че­ское стрем­ле­ние каж­до­го нор­маль­но­го ди­рек­то­ра рас­ши­рять вве­рен­ное ему дело, и на­зы­вал этот ком­плекс пси­хо­ло­ги­че­ских мо­ти­вов, со­сто­я­щий из тще­сла­вия, че­сто­лю­бия, за­бо­ты о своих со­труд­ни­ках и обес­пе­че­нии нор­маль­но­го про­из­вод­ствен­но­го про­цес­са, «внут­рен­ним стрем­ле­ни­ем к рас­ши­ре­нию» [302, C. 89, 211–212]. Кор­наи ста­вил во­прос о силе, спо­соб­ной сдер­жи­вать «при­род­ные ин­стинк­ты» ру­ко­во­ди­те­лей со­вет­ских пред­при­я­тий к неогра­ни­чен­но­му рас­ши­ре­нию вы­пус­ка, ве­ду­ще­му к то­таль­но­му де­фи­ци­ту. Сам он от­ве­чал на этот во­прос от­ри­ца­тель­но, упо­вая толь­ко на пе­ре­ход к рынку и вве­де­ние «жест­ких бюд­жет­ных огра­ни­че­ний». То же самое дру­ги­ми сло­ва­ми на­зы­ва­ли в пе­ре­строй­ку пе­ре­хо­дом на «пол­ный хоз­рас­чет».

Из книги "Боль­шая со­вет­ская эко­но­ми­ка. 1917-1991"

[Алек­сей Сафро­нов]