Жи­те­ли Суджи — о жизни в под­ва­лах, по­хо­ро­нах со­се­дей и осво­бож­де­нии

К на­ча­лу неде­ли из осво­бож­ден­ных рай­о­нов Кур­ской об­ла­сти вы­вез­ли около 500 че­ло­век. Их раз­ме­сти­ли в ПВР в Кур­ске и со­сед­них рай­о­нах, кого-​то сразу за­бра­ли род­ствен­ни­ки, кто-​то остал­ся. Жи­те­ли Суджи рас­ска­за­ли РБК, как жили после втор­же­ния ВСУ.

Пер­вые дни после втор­же­ния

Си­ту­а­ция в Судже и окрест­но­стях обост­ри­лась еще до втор­же­ния укра­ин­цев 6 ав­гу­ста, рас­ска­зы­ва­ют мест­ные жи­те­ли. Город, села и ху­то­ра рай­о­на на­ча­ли об­стре­ли­вать. «Дроны, дроны, дроны. И воз­го­ра­ние за воз­го­ра­ни­ем. Ле­та­ли куски стек­ла, шифер, можно было по­пасть под оскол­ки», — вспо­ми­на­ет Ирина. При этом до 5 ав­гу­ста в го­ро­де все ра­бо­та­ло, были от­кры­ты ма­га­зи­ны и рынок. 6 ав­гу­ста она пошла в ма­га­зин, но все уже было за­кры­то, и людей на ули­цах не было. Что слу­чи­лось, Ирина ни у кого не смог­ла узнать. К ве­че­ру 6 ав­гу­ста в Судже про­па­ло элек­три­че­ство.

Потом Ирина узна­ла: в тот день людей эва­ку­и­ро­ва­ли из рай­цен­тра ав­то­бу­са­ми. Она по­пы­та­лась до­зво­нить­ся до МЧС, но связь уже не ра­бо­та­ла. Ирина жила одна, своей ма­ши­ны не было, по­это­му оста­лась дома. «Седь­мо­го числа при­бе­жа­ла зна­ко­мая, спра­ши­ва­ла, есть ли у меня си­га­ре­ты. И мне такая: «Го­во­рят, что укра­ин­цы уже на Гон­ча­ров­ке (со­сед­няя с Суд­жей сло­бо­да)». А я ей: «Да ты шо, брех­ня, на­вер­ное», — вспо­ми­на­ет Ирина.

Не смог­ли вы­ехать и Ла­ри­са с Ва­лен­ти­ной, пен­си­о­нер­ки, жив­шие по­оди­ноч­ке в селе Бон­да­рев­ка (около 3 км от Суджи). «Кто на ма­ши­нах был — уехал, а мы не могли. Никто за нами не при­е­хал, никто ни­че­го не ска­зал», — го­во­рит Ла­ри­са. «Когда мы ки­ну­лись, людей уже не было», — под­твер­жда­ет Ва­лен­ти­на.

За­ни­мав­ший тогда долж­ность врио гу­бер­на­то­ра Кур­ской об­ла­сти Алек­сей Смир­нов со­об­щал, что вла­сти ор­га­ни­зо­ва­ли вывоз жи­те­лей с при­гра­нич­ных тер­ри­то­рий. По его сло­вам, к 7 ав­гу­ста на ав­то­бу­сах и своих ма­ши­нах вы­еха­ли несколь­ко тысяч че­ло­век.

Укра­ин­цы за­хо­ди­ли «как по тро­туа­ру», вспо­ми­на­ет Ла­ри­са: «Столь­ко войск было, так много стре­ля­ли, так много…»

7 ав­гу­ста во двор Ирины попал сна­ряд: «Мгно­вен­но какая-​то мгла, на меня на­ча­ла сы­пать­ся земля, что-​то непо­нят­ное. Гро­хот такой. Когда все это рас­се­я­лось, я уви­де­ла, что в ком­на­ту по­вле­та­ли брев­на, [из ко­то­рых были сло­же­ны стены дома], я вся за­сы­па­на гря­зью. Вы­гля­ды­ваю в окно — во дворе огром­ная во­рон­ка, и моя ве­ран­да лежит в щепки, забор тоже в щепки».

Взрыв­ная волна по­вре­ди­ла окна и двер­ной проем, и жен­щи­на ока­за­лась за­бло­ки­ро­ва­на в доме. «У меня на­ча­лась ис­те­ри­ка. Кое-​как под­ме­ла пол, по­сте­ли­ла ковер и улег­лась на него. Ле­жа­ла на полу, бо­я­лась по­ше­ве­лить­ся, ры­да­ла. А дроны про­дол­жа­ют [ле­тать] туда-​сюда, бух-​бух-бух», — рас­ска­зы­ва­ет она.

Ирина оста­ва­лась за­пер­той в раз­ру­шен­ном доме пять дней. «В какой-​то мо­мент я не рас­счи­та­ла, под­ни­ма­юсь, а он (укра­ин­ский во­ен­ный. — РБК) стоит на улице и смот­рит на меня [через про­ло­мы в стене]. И на­прав­ля­ет на меня ав­то­мат. Я как заору: «Муж­чи­на, я мир­ная жен­щи­на, не надо в меня стре­лять!» Потом при­шел их стар­ший», — вспо­ми­на­ет она. В итоге укра­ин­ские во­ен­ные рас­ко­па­ли проем, спро­си­ли, может ли она по­жить у кого-​то из со­се­дей, а потом «за­ста­ви­ли идти в ин­тер­нат».

В ин­тер­на­те уже жили суд­жан­цы, ко­то­рые не смог­ли уехать. «При­шла я в ин­тер­нат, а там мне го­во­рят, что мест нет, про­дук­тов нет. Кто что при­не­сет, то и едим», — вспо­ми­на­ет Ирина. В итоге она вер­ну­лась в раз­ру­шен­ный дом и на­ча­ла обу­стра­и­вать­ся там.

О том, что в школе-​интернате на тер­ри­то­рии Суджи живут мест­ные жи­те­ли, стало из­вест­но в ок­тяб­ре. До этого посол по осо­бым по­ру­че­ни­ям рос­сий­ско­го МИДа Ро­ди­он Ми­рош­ник го­во­рил, что ВСУ удер­жи­ва­ют в одном из со­ци­аль­ных учре­жде­ний Суджи от 70 до 120 мир­ных жи­те­лей, в том числе 15 детей.

В на­ча­ле фев­ра­ля Ми­но­бо­ро­ны Рос­сии со­об­щи­ло, что по ин­тер­на­ту был на­не­сен ра­кет­ный удар Во­ору­жен­ны­ми си­ла­ми Укра­и­ны. Зам­на­чаль­ни­ка Глав­но­го военно-​политического управ­ле­ния Во­ору­жен­ных сил Рос­сии генерал-​лейтенант Апты Ала­уди­нов за­явил, что в ре­зуль­та­те удара по­гиб­ли че­ты­ре че­ло­ве­ка, около 90 по­лу­чи­ли кон­ту­зии. СК завел дело о тер­ак­те про­тив во­ен­но­го ВСУ, пред­по­ло­жи­тель­но от­дав­ше­го при­каз о на­не­се­нии удара.

После того как укра­ин­цы за­ня­ли Суд­жан­ский район, они сразу про­ве­ри­ли все дома, рас­ска­за­ли со­бе­сед­ни­ки РБК. Те, ко­то­рые ис­поль­зо­ва­ли сами, по­ме­ча­ли над­пи­ся­ми на во­ро­тах «За­ня­то» и «Не лiзь». «Лежу у себя в под­ва­ле, рано утром, часа в че­ты­ре слышу стук по во­ро­там. Потом как бах­ну­ли ногой! — рас­ска­зы­ва­ет Ва­лен­ти­на. — Слышу: идут по двору. На доме замок по­про­бо­ва­ли, сры­вать не стали, пошли в под­вал. Я лежу, вся тря­сусь. Го­во­рят: «Есть кто живой?» Я молчу. Фо­на­ри­ком по­све­ти­ли, и один го­во­рит дру­го­му: «По­до­жди, я ногу вижу». Вы­ве­ли меня под руки из под­ва­ла, го­во­рят, надо от­крыть дом. Я от­кры­ла, они зашли, все по­смот­ре­ли, про­ве­ри­ли, сараи тоже про­ве­ри­ли. Вы­да­ли cухпаек и сухое го­рю­чее».

Сол­да­ты ВСУ в ос­нов­ном жили в «зем­лян­ках», рас­ска­за­ла Ирина, на­зы­вая так блин­да­жи. Дома мест­ных жи­те­лей они ис­поль­зо­ва­ли как на­блю­да­тель­ные пунк­ты, от­ту­да же стре­ля­ли. «Месяц или боль­ше сидел стре­лок в нашем доме. Мы слы­ша­ли, как он ходит по двору, за­ла­зит на вто­рой этаж, — рас­ска­зы­ва­ет Ва­лен­ти­на. — Сна­ча­ла они вы­би­ли окна и через них за­ле­за­ли, а потом уже и двери вы­би­ли».

12 но­яб­ря воз­глав­ляв­ший тогда об­ласть Алек­сей Смир­нов при­нял ре­ше­ние уво­лить главу Суд­жан­ско­го рай­о­на Алек­сандра Бо­га­че­ва. Это про­изо­шло после того, как жи­те­ли при­гра­ни­чья по­жа­ло­ва­лись на от­сут­ствие по­мо­щи и вышли на ми­тин­ги. Сей­час ис­пол­ня­ет обя­зан­но­сти главы рай­о­на Юрий Дмит­рю­ков. Менее чем через месяц в от­став­ку подал уже сам Смир­нов.

«Вы­жи­ва­ли как могли»

Остав­ши­е­ся в Судже и селах жи­те­ли обу­стра­и­ва­лись кто как мог, почти все время си­де­ли в под­ва­лах. «Мы семь ме­ся­цев жили в под­ва­ле. Сыро, хо­лод­но, с по­тол­ка ка­па­ло. Спали на топ­ча­нах, все были ис­ку­са­ны какими-​то кло­па­ми», — рас­ска­зы­ва­ет Ольга. В таких усло­ви­ях она и члены ее семьи за­бо­ле­ли, их на­ча­ли ле­чить толь­ко после того, как эва­ку­и­ро­ва­ли в Курск.

Ва­лен­ти­на и Ла­ри­са тоже жили в под­ва­ле. Отап­ли­вать его было нечем, спали, на­тя­нув на себя всю одеж­ду. Пока было более или менее тепло, можно было по­до­греть воду и по­мыть­ся, даже вы­мыть го­ло­ву, рас­ска­зы­ва­ют они. Но в силь­ные мо­ро­зы зимой мыть­ся уже было невоз­мож­но. «При­е­ха­ли [в Курск после осво­бож­де­ния] все чер­ные», — го­во­рит Ла­ри­са.

Еду го­то­ви­ли на ко­ст­ре, на нем же грели воду. В ка­че­стве дров ис­поль­зо­ва­ли части раз­би­тых са­ра­ев, за­бо­ров. Дров хва­та­ло: го­во­рят, ре­гу­ляр­но были при­ле­ты, раз­би­ва­ли дома.

«Мой сарай раз­би­ли, а по со­сед­ству со­ба­ка была при­вя­за­на, там у нее будка сто­я­ла. И со­ба­ке взры­вом ото­рва­ло го­ло­ву. Если бы она не была при­вя­за­на, успе­ла бы убе­жать», — со­кру­ша­ет­ся Ва­лен­ти­на. До­маш­нюю птицу жен­щи­ны тоже убило оскол­ка­ми. Ее до­ре­за­ли и съели. «Вы­жи­ва­ли как могли», — вспо­ми­на­ет она.

Ирина до осво­бож­де­ния жила в своем по­лу­раз­ру­шен­ном доме. Про­ло­мы и щели за­кры­ва­ла по­кры­ва­ла­ми и кар­то­ном, обо­гре­ва­лась неболь­шой фор­сун­кой, из ко­то­рой шел газ (в ее доме было га­зо­вое отоп­ле­ние). «Она хоть немно­го тепла да­ва­ла, пять-​шесть квад­рат­ных мет­ров можно было обо­греть. По­си­дишь возле нее, по­гре­ешь­ся, ло­жишь­ся спать. Три-​четыре сви­те­ра, три-​четыре оде­я­ла, на го­ло­ве шапка или пла­ток, и ло­жишь­ся. А утром вста­ешь и так не хо­чет­ся вы­ле­зать на холод», — ежит­ся жен­щи­на. По ее сло­вам, самым тя­же­лым и хо­лод­ным ме­ся­цем был фев­раль: «По-​ихнему фев­раль — лютый, так вот он дей­стви­тель­но был такой. В фев­ра­ле ты утром про­сы­па­ешь­ся, а у тебя в том же по­ме­ще­нии, где ты спал, вода за­мерз­ла».

Ирина по­пы­та­лась зайти в дома своих род­ствен­ни­ков, ко­то­рые были целее, но их уже за­ня­ли укра­ин­ские во­ен­ные и ее от­ту­да про­гна­ли. Чтобы как-​то от­влечь­ся, Ирина ре­ша­ла скан­вор­ды.

Одной из ос­нов­ных про­блем были про­дук­ты. Соб­ствен­ные за­па­сы быст­ро по­до­шли к концу, ого­ро­ды были не у всех. Ис­ка­ли про­дук­ты в ма­га­зи­нах, ко­то­рые к тому вре­ме­ни уже вскры­ли и раз­гра­би­ли укра­ин­ские во­ен­ные. «В ма­га­зи­нах вонь, про­дук­ты про­па­ли, все пе­ре­вер­ну­то, вит­ри­ны с ал­ко­го­лем в неко­то­рых ма­га­зи­нах были рас­стре­ля­ны. И нам раз­ре­ши­ли там по­ис­кать себе что-​то съест­ное, ма­ка­ро­ны, еще что-​то», — рас­ска­за­ла Ирина. Дру­гая со­бе­сед­ни­ца РБК при­зна­ет­ся: «Было очень нелов­ко — как же про­сто зайти и брать?» — но голод по­бе­дил.

Были слож­но­сти с водой. Тем, у кого на участ­ках были ко­лод­цы, по­вез­ло. Осталь­ным при­хо­ди­лось брать воду в реке (через Суд­жан­ский район про­те­ка­ют несколь­ко неболь­ших речек), про­пус­кать ее через уголь­ный фильтр и ки­пя­тить. Сти­ра­ли там же, в реках.

ВСУ ор­га­ни­зо­ва­ли в Судже во­ен­ную ко­мен­да­ту­ру и ввели ко­мен­дант­ский час в 17:00. Все жи­те­ли были обя­за­ны по­лу­чать в ко­мен­да­ту­ре вре­мен­ные про­пус­ка — неболь­шую го­лу­бую кар­тон­ку с фа­ми­ли­ей, име­нем и от­че­ством, датой рож­де­ния, ме­стом жи­тель­ства и сро­ком, до ко­то­ро­го дей­стви­те­лен про­пуск. Все графы на укра­ин­ском и рус­ском язы­ках. Из­на­чаль­но про­пуск вы­да­вал­ся до 31 де­каб­ря 2024 года, потом его про­дли­ли до 31 ян­ва­ря, затем сразу — до 31 де­каб­ря 2025 года. Про­пуск был дей­стви­те­лен толь­ко при предъ­яв­ле­нии пас­пор­та.

Кто-​то пы­тал­ся по­ки­нуть Суджу и выйти к рос­сий­ским во­ен­ным, рас­ска­за­ла одна из со­бе­сед­ниц РБК. По ее сло­вам, мест­ная жи­тель­ни­ца по­пы­та­лась выйти через поля, об­хо­дя укра­ин­ские блок­по­сты, и в итоге дошла прак­ти­че­ски до села Чер­кас­ское По­реч­ное, ко­то­рое на­хо­дит­ся при­мер­но в 10 км от Суджи. Од­на­ко на одном из по­стов ее за­ме­ти­ли и при­вез­ли об­рат­но. «Что там еще было, я не знаю, но она го­во­рит, что боль­ше же­ла­ния идти у нее не было», — по­яс­ня­ет со­бе­сед­ни­ца РБК.

Люди в Судже жили в «аб­со­лют­ной ин­фор­ма­ци­он­ной бло­ка­де», го­во­рит Ирина. По ее сло­вам, укра­ин­ские во­ен­ные все время «ка­па­ли на мозги» и го­во­ри­ли, что «вас бро­си­ли, вы ни­ко­му не нужны, ваши по вам же стре­ля­ют». «Ко­неч­но, слабо ве­ри­лось, что нас бро­си­ли окон­ча­тель­но и бес­по­во­рот­но. Но когда они дей­ству­ют тебе на нервы, когда каж­дый раз об этом на­по­ми­на­ют, когда дроны ле­та­ют, то…» — вздра­ги­ва­ет она.

За­бло­ки­ро­ван­ные в Суд­жан­ском рай­оне люди встре­ча­ли Новый год. Кто-​то не от­ме­чал никак, кто-​то по­пы­тал­ся. Ирина от­кры­ла бу­тыл­ку шам­пан­ско­го, ко­то­рую нашла в ста­рых за­па­сах. «Под Новый год я за­де­ла­ла все щели, чтобы сквоз­няч­ков не было. Ду­ма­ла, хоть чуть-​чуть по­жи­ву как че­ло­век. Пусть крыша ка­па­ет, но хоть сквоз­ня­ков не будет. А на Новый год как ба­бах­ну­ло, и все мои труды по­вы­ры­ва­ло битым стек­лом», — рас­стра­и­ва­ет­ся она. А Ольга рас­ска­за­ла, что даже су­ме­ла при­го­то­вить оли­вье и ви­не­грет.

«Вы кто? Мы свои»

О том, что рос­сий­ские вой­ска на­сту­па­ют и дви­га­ют­ся к Судже, мест­ные жи­те­ли знали за­ра­нее — по са­ра­фан­но­му радио. «Мы уже знали, что наши на­сту­па­ют. Они в небе са­мо­ле­та­ми пи­са­ли буквы Z и V. Ой, как мы ждали их, как ждали», — взды­ха­ет Ла­ри­са. За несколь­ко дней до этого были очень силь­ные об­стре­лы, а ночью на­ка­нуне, по ее сло­вам, «во­об­ще не спали — такой был гро­хот».

«Утром сту­чат. Я вышла — они стоят, с крас­ным скот­чем (опо­зна­ва­тель­ный знак рос­сий­ских во­ен­ных).

— Кто вы?

— Мы свои. А вы кто?

— И мы свои.

Пла­ка­ли, ко­неч­но», — вспо­ми­на­ет Ла­ри­са.

Перед за­хо­дом рос­сий­ских во­ен­ных в Суджу шли очень силь­ные бои, го­во­рит Ирина. Она в тот день уеха­ла из дома на ве­ло­си­пе­де, а вер­нуть­ся уже не смог­ла — у ее дома шел бой. При­шлось но­че­вать у зна­ко­мых и ждать окон­ча­ния стрель­бы. «Девки по­мо­ло­же им на шею ве­ша­лись, го­во­ри­ли, род­нень­кие вы наши», — сме­ет­ся жен­щи­на. Ви­де­ла она и тех, кто про­шел через га­зо­вую трубу под Суд­жей и вышел в тыл укра­ин­ских во­ен­ных в рам­ках опе­ра­ции «Поток»: «Такие чер­нень­кие, чу­ма­зень­кие. Го­во­рят: дайте немно­го во­дич­ки, лицо умыть и руки. Мы им дали что у нас было».

После осво­бож­де­ния жи­те­лей на­ча­ли вы­во­зить из Суджи и от­прав­лять в Курск.

В рам­ках опе­ра­ции «Поток» рос­сий­ские во­ен­ные ис­поль­зо­ва­ли трубу ма­ги­страль­но­го га­зо­про­во­да, по ко­то­рой рань­ше Рос­сия по­став­ля­ла газ в Ев­ро­пу. Они шли по трубе 14 км в те­че­ние шести дней и в итоге вышли в тылу у во­ен­ных ВСУ в Судже. Во­ен­ных, при­ни­мав­ших уча­стие в опе­ра­ции, пред­ста­вят к на­гра­дам.

Офи­ци­аль­но Ми­но­бо­ро­ны объ­яви­ло об осво­бож­де­нии Суджи днем 13 марта. На­ка­нуне оно от­чи­та­лось об осво­бож­де­нии пяти на­се­лен­ных пунк­тов Суд­жан­ско­го рай­о­на, в том числе Ка­за­чьей Локни, За­мо­стья и Мир­но­го, днем ранее — об осво­бож­де­нии 12 на­се­лен­ных пунк­тов.

По со­сто­я­нию на 19 марта из осво­бож­ден­ных рай­о­нов вы­вез­ли более 500 че­ло­век, со­об­щал врио гу­бер­на­то­ра Алек­сандр Хин­штейн.

В ПВР в по­сел­ке го­род­ско­го типа Тим в 75 км от Кур­ска эва­ку­и­ро­ван­ных на­ча­ли при­во­зить 12 марта, рас­ска­за­ла РБК на­чаль­ник пунк­та вре­мен­но­го раз­ме­ще­ния Лю­бовь. ПВР был со­здан в ав­гу­сте 2024 года в зда­нии спор­тив­но­го ком­плек­са, но в нем в те­че­ние ме­ся­ца после про­ры­ва укра­ин­цев жила толь­ко груп­па эва­ку­и­ро­ван­ных из Бе­лов­ско­го рай­о­на, а в осталь­ное время ПВР не ис­поль­зо­вал­ся.

«У нас было все го­то­во: рас­кла­душ­ки, по­стель­ное белье — все, что нужно, — рас­ска­зы­ва­ет Лю­бовь. — Мы при­гла­си­ли все служ­бы: ме­ди­ци­ну, со­ци­аль­ную за­щи­ту, МФЦ, Сбер­банк. С людь­ми ра­бо­та­ют пси­хо­ло­ги. Каж­дый день при­хо­дил ба­тюш­ка, при­вез иконы, бла­го­сло­вил людей, кого-​то уже даже по­кре­стил».

Боль­шин­ство эва­ку­и­ро­ван­ных — жен­щи­ны. Как толь­ко они немно­го при­шли в себя, в ПВР при­гла­си­ли па­рик­ма­хе­ров, чтобы смог­ли по­кра­сить­ся, по­стричь­ся и в целом при­ве­сти себя в по­ря­док.

Кто-​то эва­ку­и­ро­вал­ся с жи­вот­ны­ми — на­при­мер, одна семья вы­вез­ла кота. Еще одна жен­щи­на взяла с собой кро­ли­ка Яшу. Она спас­ла его из пу­сто­го зо­о­ма­га­зи­на после на­ча­ла втор­же­ния ВСУ. Всю зиму про­жи­ли вме­сте.

Как рас­ска­зал РБК Ва­ле­рий Мо­и­се­ев, ко­то­рый вы­ехал до втор­же­ния и сей­час живет в ПВР, «мест­ные» рас­спра­ши­ва­ют «но­во­при­быв­ших» о том, что про­изо­шло с их зна­ко­мы­ми, и так узна­ют, кто остал­ся жив, кто погиб. Ва­ле­рий узнал, что один из его зна­ко­мых погиб в фев­ра­ле, его по­хо­ро­ни­ли во дворе, по­то­му что на клад­би­ще от­вез­ти не было воз­мож­но­сти. «Через до­ро­гу от моего дома ра­бо­та­ла про­дав­цом жен­щи­на, я ее знал. Бук­валь­но несколь­ко дней назад, при осво­бож­де­нии, попал сна­ряд и она за­жи­во сго­ре­ла. Нашли толь­ко ске­лет, кости», — го­во­рит он, до­бав­ляя, что «празд­ник по­лу­ча­ет­ся со сле­за­ми на гла­зах».

Пол­ных офи­ци­аль­ных дан­ных о том, сколь­ко мир­ных жи­те­лей по­гиб­ло после втор­же­ния укра­ин­ских во­ен­ных в Кур­скую об­ласть, пока нет. 23 сен­тяб­ря посол по осо­бым по­ру­че­ни­ям МИДа Ро­ди­он Ми­рош­ник со­об­щал, что по­гиб­ли 56 мир­ных жи­те­лей, 266 были ра­не­ны. 8 ок­тяб­ря он за­явил о 70 по­гиб­ших и более 300 по­стра­дав­ших. 6 но­яб­ря упол­но­мо­чен­ный по пра­вам че­ло­ве­ка в Кур­ской об­ла­сти Вла­ди­мир Фир­сов со­об­щил, что по­гиб­ли около 100 мир­ных жи­те­лей.

У людей пока нет чет­ких пла­нов на бу­ду­щее. Они со­би­ра­ют­ся от­дох­нуть, на­брать­ся сил и осмот­реть­ся. Вос­ста­нав­ли­ва­ют до­ку­мен­ты, по­ку­па­ют те­ле­фо­ны для связи с род­ны­ми, уточ­ня­ют юри­ди­че­ские мо­мен­ты. Го­во­рят, что будут раз­би­рать­ся с жи­лищ­ны­ми сер­ти­фи­ка­та­ми, ко­то­рые вы­да­ют тем, кто ли­шил­ся жилья из-за боев в при­гра­ни­чье. Кроме этого, людям по­ло­же­ны вы­пла­ты за утра­чен­ное иму­ще­ство и еже­ме­сяч­ные вы­пла­ты в раз­ме­ре 65 тыс. руб. до пол­но­го осво­бож­де­ния Кур­ской об­ла­сти