Советско-​финляндская война (30 но­яб­ря 1939 по 12 марта 1940 года). Под­го­тов­ка. 1939 год

ГрАГ-​у по­нра­ви­лась ста­тья Олега Ай­ра­пе­то­ва, решил вы­ло­жить на суд чи­та­те­лей АШ ... На­пом­ню, Поль­ша уже ВСЁ (1 сен­тяб­ря Гит­лер напал на Поль­шу, Ста­лин в сен­тяб­ре (???) занял Бе­ло­рус­сию и Укра­и­ну За­пад­ные). Дей­ству­ю­щие лица, Мо­ло­тов, Ста­лин, Кол­лон­тай, и дру­гие пер­со­на­жи (Ан­глия с Фран­ци­ей ведут "стран­ную" войну с Гит­ле­ром и го­то­вят­ся бом­бить нефть Гроз­но­го и Баку)

В ок­тяб­ре 1939 г. Москва была оза­бо­че­на толь­ко укреп­ле­ни­ем своих стра­те­ги­че­ских по­зи­ций в При­бал­ти­ке, этом важ­ней­шем для СССР ре­ги­оне на фоне со­бы­тий, про­ис­хо­див­ших в Ев­ро­пе. Гер­ма­ния про­дол­жа­ла войну, и её вождь был уве­рен в по­бе­де. 9 но­яб­ря, вы­сту­пая в Мюн­хене, Гит­лер воз­ло­жил всю тя­жесть от­вет­ствен­но­сти за на­ча­ло кон­флик­та на Ве­ли­ко­бри­та­нию и сле­до­вав­шую за ней Фран­цию. «Если ан­гли­чане го­во­рят, — за­явил он, — что эта борь­ба, ко­то­рая на­ча­лась, яв­ля­ет­ся Вто­рой Пу­ни­че­ской вой­ной, то еще неиз­вест­но, кто в этой войне яв­ля­ет­ся Римом, а кто — Кар­фа­ге­ном». Гит­лер до­ба­вил, что Гер­ма­ния го­то­ви­лась к войне, ко­то­рая долж­на про­длить­ся 5 лет, но ду­ма­ет, что она все же за­кон­чит­ся рань­ше. В этой войне Бер­лин не мог не об­ра­щать вни­ма­ние на свой тыл на во­сто­ке. Но глава вер­мах­та был спо­ко­ен. 29 но­яб­ря 1939 г. он за­явил на со­ве­ща­нии ко­ман­до­ва­ния вер­мах­та: «Рос­сия в на­сто­я­щее время опас­но­сти не пред­став­ля­ет. Сей­час она ослаб­ле­на в ре­зуль­та­те мно­гих внут­рен­них про­цес­сов. Кроме того, у нас есть до­го­вор с Рос­си­ей. Од­на­ко до­го­во­ры со­блю­да­ют­ся до тех пор, пока они це­ле­со­об­раз­ны. Рос­сия будет со­блю­дать до­го­вор до тех пор, пока она будет счи­тать его для себя вы­год­ным… Сей­час Рос­сия ре­ша­ет боль­шие за­да­чи, преж­де всего по укреп­ле­нию своих по­зи­ций на Бал­тий­ском море. Мы можем вы­сту­пить про­тив Рос­сии после того, как осво­бо­дим­ся на За­па­де». Бое­спо­соб­ность РККА он оце­ни­вал как низ­кую и не счи­тал, что она будет вос­ста­нов­ле­на за год-​два.

На фото Ви­ди­мо флаг Фин­лян­дии в 1939 году.

***********************************************************************************************

Эти слова были ска­за­ны на­ка­нуне советско-​финляндской войны, ко­то­рая су­ще­ствен­ным об­ра­зом по­до­рва­ла ав­то­ри­тет СССР и РККА на меж­ду­на­род­ной арене. Фин­лян­дия на­ча­ла под­го­тов­ку к новой войне с Рос­си­ей за­дол­го до её на­ча­ла. «Бла­го­да­ря своим мно­го­чис­лен­ным озе­рам, рекам, бо­ло­там, лесам и во­об­ще чрез­вы­чай­но пе­ре­се­чен­но­му ха­рак­те­ру мест­но­сти, — гла­сил обзор за 1924 год, — Фин­лян­дия имеет очень вы­год­ные усло­вия для обо­ро­ны стра­ны неболь­ши­ми си­ла­ми. На­ступ­ле­ние же боль­ших сил встре­ча­ет зна­чи­тель­ные труд­но­сти». Един­ствен­ным участ­ком, на ко­то­ром было воз­мож­но дей­ствие зна­чи­тель­ны­ми мас­са­ми войск, счи­тал­ся Ка­рель­ский пе­ре­ше­ек, а луч­шим вре­ме­нем для дви­же­ния — зима, когда за­мерз­шие вод­ные пре­гра­ды и бо­ло­та ста­но­ви­лись про­хо­ди­мы­ми.

На­чи­ная с осени 1919 года на Ка­рель­ском пе­ре­шей­ке на­ча­лось стро­и­тель­ство укреп­ле­ний. Оно ве­лось в несколь­ко при­е­мов, у пра­ви­тель­ства по­сто­ян­но не хва­та­ло средств для вы­ку­па зе­мель, ко­то­рые долж­ны были отой­ти к во­ен­ным, да и само стро­и­тель­ство было неде­ше­вым. Пу­ле­мет­ный ДОТ стоил от 100 до 180 тыс. марок, бе­то­ни­ро­ван­ный ко­манд­ный пункт — 75 тыс. марок и т.д. Тем не менее к 1924 г. была по­стро­е­на так на­зы­ва­е­мая «линия Эн­ке­ля», на­зван­ная в честь на­чаль­ни­ка Ге­не­раль­но­го штаба ген.-м. Ос­ка­ра Эн­ке­ля. Она со­сто­я­ла из 168 дол­го­вре­мен­ных со­ору­же­ний, из них 114 были пу­ле­мет­ны­ми ДО­Та­ми, 6 — ору­дий­ны­ми и 1 — орудийно-​пулеметным. Финны по­пы­та­лись вновь при­сту­пить к стро­и­тель­ству в 1931 году, но средств на него явно не хва­та­ло. А в 1932 году на фоне кри­зи­са пра­ви­тель­ство вы­нуж­де­но было пойти на рез­кое со­кра­ще­ние во­ен­но­го бюд­же­та — до 109 млн. марок. Впро­чем, вско­ре он начал ста­биль­но расти, и в 1934 году сде­лал зна­чи­тель­ный рывок в 145 млн. В 1935 году была при­ня­та про­грам­ма во­ору­же­ний, ко­то­рая пред­по­ла­га­ла, что с 1938 года на нужды обо­ро­ны будет по­тра­че­но уже 1 158 млн. марок. В 1938 году фи­нан­си­ро­ва­ние про­грам­мы во­ору­же­ний было уве­ли­че­на до 2 710 млн. на пе­ри­од 1939-1943 годы, при этом во­ен­ный бюд­жет 1938 года со­ста­вил 480 млн. марок, а 1939 года — 400 млн. марок.

Вот нашёл какую-​то карту.

**************************************************************

По мере того, как ста­но­ви­лась явной про­грам­ма Моск­вы от­но­си­тель­но необ­хо­ди­мо­сти пе­ре­смот­ра гра­ниц, росла ин­тен­сив­ность под­го­тов­ки к войне со сто­ро­ны Фин­лян­дии. С июня 1939 года на Ка­рель­ском пе­ре­шей­ке на­ча­лись ак­тив­ные стро­и­тель­ные ра­бо­ты с при­вле­че­ни­ем доб­ро­воль­цев. В это же время Ста­лин вы­звал ко­ман­ду­ю­ще­го Ле­нин­град­ским Во­ен­ным окру­гом ком­ко­ра К.А. Ме­рец­ко­ва и по­ста­вил перед ним за­да­чу под­го­то­вить­ся к воз­мож­но­му во­ен­но­му ре­ше­нию про­бле­мы. В июле Ман­нер­гейм пред­ло­жил про­грам­му мас­штаб­но­го стро­и­тель­ства укреп­ле­ний вдоль гра­ни­цы, на ре­а­ли­за­цию ко­то­рой тре­бо­ва­лось 621 млн. марок. Рас­смот­реть это пред­ло­же­ние до на­ча­ла во­ен­ных дей­ствий не успе­ли.

Тем не менее к зиме 1939 года уда­лось со­здать линию обо­ро­ны, было по­стро­е­но или на­хо­ди­лось в стро­и­тель­стве 28 укреп­лен­ных узлов. На «линии Ман­нер­гей­ма» име­лось 137 ДОТов на 1 пу­ле­мет, 20 — на 2 пу­ле­ме­та, 7 — на 3 пу­ле­ме­та. 7 ДОТов были ар­тил­ле­рий­ски­ми. Кроме того, име­лось 56 бе­то­ни­ро­ван­ных убе­жищ и по­зи­ций для пе­хо­ты, зна­чи­тель­ное ко­ли­че­ство ДЗО­Тов с ка­мен­ной об­клад­кой, были по­стро­е­ны по­ле­вые укреп­ле­ния, уста­нов­ле­но про­во­лоч­ное за­граж­де­ние, вы­ры­ты про­ти­во­тан­ко­вые рвы. Все это было сде­ла­но проч­но и ос­но­ва­тель­но, по по­след­не­му слову фор­ти­фи­ка­ци­он­ной тех­ни­ки, в ряде слу­ча­ев даже стрел­ко­вые по­зи­ции были обо­ру­до­ва­ны бро­не­вы­ми щи­та­ми. Новые ДОТы по­лу­чи­ли на­зва­ние «мил­ли­он­ных» — они стро­и­лись в рас­че­те на то, чтобы вы­дер­жать об­стрел ар­тил­ле­ри­ей ка­либ­ром до 203 мм, ДЗОТы — об­стрел ка­либ­ра­ми в 122 и 152 мм. Все укреп­ле­ния были хо­ро­шо при­ме­не­ны к мест­но­сти и за­мас­ки­ро­ва­ны.

5 ок­тяб­ря Мо­ло­тов на встре­че с Ирие-​Косиненом пред­ло­жил на­чать пе­ре­го­во­ры по су­ще­ству­ю­щим про­бле­мам. По­слан­ник за­явил: «Мы же­ла­ли бы сто­ять в сто­роне от войны». Пред­се­да­тель Сов­нар­ко­ма со­гла­сил­ся: «Наша по­зи­ция на­прав­ле­на к тому же». Пра­ви­тель­ство Фин­лян­дии в это время не было еди­ным. Ман­нер­гейм, вспо­ми­нал Ю.К. Па­а­си­ки­ви, «по­сто­ян­но под­чер­ки­вал, что нам сле­ду­ет при­знать ле­ги­тим­ные ин­те­ре­сы рос­сий­ско­го пра­ви­тель­ства и по­пы­тать­ся их удо­вле­тво­рить.» Но ми­нистр ино­стран­ных дел Юхо Эркко и Во­ен­ный ми­нистр Юхо Ни­у­к­кан­нен были ка­те­го­ри­че­ски про­тив усту­пок, счи­тая рус­скую угро­зу бле­фом. На при­гла­ше­ние Моск­вы к пе­ре­го­во­рам в Хель­син­ки от­ре­а­ги­ро­ва­ли вполне есте­ствен­ным об­ра­зом. Там при­ня­лись ли­хо­ра­доч­но ис­кать воз­мож­ную под­держ­ку извне и преж­де всего об­ра­ти­лись за по­мо­щью к бри­тан­ско­му по­слан­ни­ку. Тот по­со­ве­то­вал не идти на уступ­ки. По дан­ным со­вет­ско­го пост­пре­да, такой же совет фин­ская де­ле­га­ция по­лу­чи­ла и в Бер­лине. Фин­ские на­де­я­лись по­лу­чить не толь­ко ре­ко­мен­да­ции и про­си­ли нем­цев ока­зать под­держ­ку их стране. Стра­сти на­ка­ля­лись. Со­сед­няя Шве­ция все более явно и ак­тив­но под­дер­жи­ва­ла Фин­лян­дию. Воз­ни­ка­ла опас­ность того, что в слу­чае кон­флик­та она не оста­нет­ся ней­траль­ной.

9 ок­тяб­ря в Моск­ву отбыл глава фин­ской де­ле­га­ции — Ю. Па­а­си­ки­ви. На вок­за­ле его про­во­жа­ли пат­ри­о­ти­че­ские де­мон­стра­ции с пес­ня­ми о го­тов­но­сти за­щи­тить Ро­ди­ну. «Необ­хо­ди­мо при­знать, — вспо­ми­нал Па­а­си­ки­ви, — что от­но­ше­ния Фин­лян­дии и Со­вет­ско­го Союза в пе­ри­од нашей неза­ви­си­мо­сти были со­всем не та­ки­ми, каким им сле­до­ва­ло быть. Ца­ри­ло обо­юд­ное недо­ве­ри­ем. На­чи­ная с за­клю­че­ния мир­но­го до­го­во­ра в Тарту в 1920 году, от­но­ше­ния были «нор­маль­ны­ми», но не удо­вле­тво­ри­тель­ны­ми. Со­бы­тия 1918 года не стали бла­го­при­ят­ной ос­но­вой для хо­ро­ших от­но­ше­ний.» Вос­поль­зо­вав­шись сла­бо­стью ре­во­лю­ци­он­ной Рос­сии, тогда фин­ские на­ци­о­на­ли­сты пы­та­лись мак­си­маль­но рас­ши­рить свою тер­ри­то­рию, не думая о важ­но­сти меж­ду­на­род­но­го права и при­знан­ных гра­ни­цах Ве­ли­ко­го Кня­же­ства Фин­лянд­ско­го. Тогда пре­тен­зии фин­ских по­ли­ти­ков до­хо­ди­ли до при­го­ро­дов Пет­ро­гра­да. В 1920-е и 1930-е годы Фин­лян­дия ак­тив­но со­труд­ни­ча­ла с Поль­шей и Япо­ни­ей и за­ни­ма­ла до­воль­но от­кро­вен­но враж­деб­ную по­зи­цию по от­но­ше­нию к СССР. Дей­стви­тель­но, все это не могло стать бла­го­при­ят­ной ос­но­вой для доб­ро­со­сед­ских от­но­ше­ний. В сто­ли­цу СССР Па­а­си­ки­ви при­был 11 ок­тяб­ря.

18-19 ок­тяб­ря 1939 г. в Сток­голь­ме со­сто­я­лась встре­ча ко­ро­лей Дании, Нор­ве­гии и Шве­ции и пре­зи­ден­та Фин­лян­дии. Ини­ци­а­то­ром её был Гу­став V. В ходе встре­чи была про­де­мон­стри­ро­ва­на при­вер­жен­ность этих стран по­ли­ти­ке скан­ди­нав­ской со­ли­дар­но­сти. Впро­чем, далее ди­пло­ма­ти­че­ской под­держ­ки Фин­лян­дии никто не пошел. Шведы даже от­ка­за­лись от от­прав­ки войск на Алан­ды для за­щи­ты мест­но­го швед­ско­го на­се­ле­ния, что в кри­зис­ных усло­ви­ях пред­ла­га­ли сде­лать Хель­син­ки. 12 ок­тяб­ря в Фин­лян­дии на­ча­лась мо­би­ли­за­ция. Вме­сте с при­зы­вом в армию вла­сти при­сту­пи­ли к ор­га­ни­за­ции эва­ку­а­ции на­се­ле­ния из при­гра­нич­ной по­ло­сы. Ве­че­ром к со­граж­да­нам об­ра­тил­ся по радио премьер-​министр Аймо Карло Ка­ян­дер. Он за­явил о го­тов­но­сти всей стра­ны объ­еди­нить­ся ради её за­щи­ты и о том, что пра­ви­тель­ство не пой­дет на чрез­мер­ные уступ­ки. В тот же день в Москве на­ча­лись советско-​финляндские пе­ре­го­во­ры. 14 ок­тяб­ря со­вет­ская сто­ро­на из­ло­жи­ла свою про­грам­му в ме­мо­ран­ду­ме, на­прав­лен­ном пра­ви­тель­ству Фин­лян­дии. Про­грам­ма Моск­вы вклю­ча­ла в себя тре­бо­ва­ния об­ме­на че­ты­рех ост­ро­вов на по­бе­ре­жье Бал­ти­ки, части Ка­рель­ско­го пе­ре­шей­ка и по­лу­ост­ро­ва Ры­ба­чий на тер­ри­то­рии в со­вет­ской Ка­ре­лии, а также предо­став­ле­ние права на якор­ную сто­ян­ку в за­ли­ве Лаппвик. Кроме того, Фин­лян­дия долж­на была пе­ре­дать СССР в арен­ду на 30 лет по­лу­ост­ров Ханко, где будет обо­ру­до­ва­на база с гар­ни­зо­ном не более 5 тыс. чел. По­гра­нич­ные укреп­ле­ния долж­ны были быть разору­же­ны вдоль всей советско-​финской гра­ни­цы. СССР не воз­ра­жал про­тив укреп­ле­ния Аланд­ских ост­ро­вов, но при том усло­вии, что в этом будет при­ни­мать уча­стие толь­ко Фин­лян­дия. В ответ на эти пред­ло­же­ния Па­а­си­ки­ви по­лу­чил ин­струк­ции из Хель­син­ки. Со­дер­жа­ние этого ме­мо­ран­ду­ма сво­ди­лось к сле­ду­ю­ще­му: Фин­лян­дия не го­то­ва идти на уступ­ки и кор­рек­цию гра­ниц, но за воз­мож­ные уступ­ки со своей сто­ро­ны хо­те­ла бы по­лу­чить со­вет­скую часть по­лу­ост­ро­ва Ры­ба­чий.

В пе­ре­го­во­рах при­ни­мал уча­стие и Ста­лин. По сло­вам Па­а­си­ки­ви, он был все­гда веж­лив и дру­же­лю­бен, но не шел на уступ­ки. Со­вет­ский лидер про­явил себя как «труд­ный и жест­кий пе­ре­го­вор­щик». Он был от­кро­ве­нен: «Никто из нас не ви­но­ват в том, что об­сто­я­тель­ства гео­гра­фи­че­ско­го по­ряд­ка та­ко­вы, как они есть. Мы долж­ны иметь воз­мож­ность пе­ре­крыть вход в Фин­ский залив. Если бы фар­ва­тер, ве­ду­щий к Ле­нин­гра­ду, не про­хо­дил вдоль ва­ше­го по­бе­ре­жья, у нас не было бы ни ма­лей­шей при­чи­ны под­ни­мать этот во­прос. Ваш ме­мо­ран­дум од­но­сто­ро­нен и че­рес­чур оп­ти­ми­сти­чен. Мы долж­ны иметь в виду ве­ро­ят­ность са­мо­го пло­хо­го раз­вер­ты­ва­ния со­бы­тий. Цар­ская Рос­сия рас­по­ла­га­ла кре­по­стя­ми Порк­ка­ла и Найс­са­ар с их две­на­дца­ти­дюй­мо­вы­ми ору­ди­я­ми, а также военно-​морской базой под Тал­ли­ном. В то время врагу было невоз­мож­но про­бить брешь в нашей обо­роне. Мы не пре­тен­ду­ем ни на Порк­ка­ла, ни на Найс­са­ар, так как они рас­по­ло­же­ны слиш­ком близ­ко к сто­ли­цам Фин­лян­дии и Эс­то­нии. С дру­гой сто­ро­ны, эф­фек­тив­ный за­слон может быть со­здан между Ханко и Пал­дис­ки. В со­от­вет­ствии с за­ко­ном мор­ской стра­те­гии этот про­ход в Фин­ский залив может быть пе­ре­крыт пе­ре­крест­ным огнем ба­та­рей, на­хо­дя­щих­ся на обоих бе­ре­гах у входа в Фин­ский залив. Ваш ме­мо­ран­дум ис­хо­дит из пред­по­ло­же­ния, что враг не смо­жет про­ник­нуть в Фин­ский залив. Од­на­ко если вра­же­ский флот уже на­хо­дит­ся в за­ли­ве, то залив не может быть за­щи­щен. Вы спра­ши­ва­е­те, какая стра­на могла бы на­пасть на нас: Ан­глия или Гер­ма­ния? Сей­час мы на­хо­дим­ся в хо­ро­ших от­но­ше­ни­ях с Гер­ма­ни­ей, но в этом мире все может из­ме­нить­ся. Юде­нич на­па­дал на нас через Фин­ский залив, позд­нее такую же атаку пред­при­ни­ма­ли бри­тан­цы. Все это может слу­чить­ся снова. Если вы бо­и­тесь предо­ста­вить нам базу на ма­те­ри­ке, мы можем про­ко­пать канал через ос­но­ва­ние по­лу­ост­ро­ва Ханко, и тогда наша база не будет на­хо­дить­ся на ма­те­ри­ко­вой части Фин­лян­дии. При ны­неш­нем рас­кла­де сил как Ан­глия, так и Гер­ма­ния могут по­слать круп­ные военно-​морские силы в Фин­ский залив. Я со­мне­ва­юсь, смо­же­те ли вы про­ти­во­сто­ять на­па­де­нию. Ан­глия сей­час ока­зы­ва­ет нажим на Шве­цию, чтобы та предо­ста­ви­ла ей базы. Гер­ма­ния де­ла­ет то же самое. Когда война между этими двумя стра­на­ми за­кон­чит­ся, флот страны-​победителя вой­дет в залив. Вы спра­ши­ва­е­те, зачем нам нужен Кой­ви­сто? Я скажу вам зачем. Я спро­сил Риббен­тро­па, зачем Гер­ма­ния всту­пи­ла в войну с Поль­шей. Он от­ве­тил: «Мы долж­ны были ото­дви­нуть поль­скую гра­ни­цу даль­ше от Бер­ли­на». Перед вой­ной рас­сто­я­ние от По­зна­ни до Бер­ли­на со­став­ля­ло около двух­сот ки­ло­мет­ров. Те­перь гра­ни­ца ото­дви­ну­та на три­ста ки­ло­мет­ров к во­сто­ку. Мы про­сим, чтобы рас­сто­я­ние от Ле­нин­гра­да до линии гра­ни­цы было бы семь­де­сят ки­ло­мет­ров. Та­ко­вы наши ми­ни­маль­ные тре­бо­ва­ния, и вы не долж­ны ду­мать, что мы умень­шим их. Мы не можем пе­ре­дви­нуть Ле­нин­град, по­это­му линия гра­ни­цы долж­на быть пе­ре­не­се­на. От­но­си­тель­но Кой­ви­сто: вы долж­ны иметь в виду, что, если там были бы уста­нов­ле­ны шест­на­дца­ти­дюй­мо­вые ору­дия, они могли бы пре­кра­тить любое пе­ре­дви­же­ние на­ше­го флота на всей ак­ва­то­рии за­ли­ва. Мы про­сим 2700 квад­рат­ных ки­ло­мет­ров и пред­ла­га­ем вза­мен более 5500 квад­рат­ных ки­ло­мет­ров. Какое го­су­дар­ство по­сту­па­ло таким об­ра­зом? Та­ко­го го­су­дар­ства нет».

Пред­ста­ви­тель Хель­син­ки по-​прежнему от­ка­зы­вал­ся идти на уступ­ки. По­зи­ция Па­а­си­ки­ви была про­стой и ло­гич­ной — Фин­лян­дия хочет жить в мире и остать­ся в сто­роне от вся­ких кон­флик­тов. Но это Ста­лин от­ве­тил: «По­ни­маю, но за­ве­ряю, что это невоз­мож­но, ве­ли­кие дер­жа­вы не поз­во­лят». Фин­лян­дия не могла и не хо­те­ла усту­пать Ка­рель­ский пе­ре­ше­ек, ибо в таком слу­чае удоб­ные для обо­ро­ны по­зи­ции и линия укреп­ле­ний пе­ре­хо­ди­ли бы под кон­троль СССР. Уже 14 ок­тяб­ря стало ясно, что фин­ская де­ле­га­ция в Москве не пой­дет на уступ­ки, за ис­клю­че­ни­ем во­про­са о форте Ино. Фин­ские ди­пло­ма­ты по­тре­бо­ва­ли пе­ре­ры­ва в пе­ре­го­во­рах для об­суж­де­ния со­вет­ских пред­ло­же­ний. 16 ок­тяб­ря со­сто­я­лось пер­вое за­се­да­ние Го­су­дар­ствен­но­го со­ве­та Фин­лян­дии, на ко­то­ром об­суж­да­лись до­не­се­ния Па­а­си­ки­ви из Моск­вы. Финны ин­фор­ми­ро­ва­ли о пе­ре­го­во­рах швед­ское пра­ви­тель­ство. Премьер-​министр Пер Аль­бин Ханс­сон 19 ок­тяб­ря встре­тил­ся с со­вет­ским пол­пре­дом СССР. А.М. Кол­лон­тай вспо­ми­на­ла, что ни­ко­гда не ви­де­ла его в таком со­сто­я­нии. Швед­ский по­ли­тик бук­валь­но умо­лял Моск­ву ре­шить споры мир­ным путем. 20-21 ок­тяб­ря со­сто­я­лось вто­рое за­се­да­ние Го­су­дар­ствен­но­го Со­ве­та Фин­лян­дии. Прак­ти­че­ски все члены пра­ви­тель­ства вы­сту­пи­ли про­тив усту­пок. Ис­клю­че­ние со­ста­ви­ли ми­нистр тор­гов­ли Тан­нер и пред­се­да­тель Со­ве­та Обо­ро­ны мар­шал Ман­нер­гейм. Он счи­тал, что уступ­ки были необ­хо­ди­мы, и можно было бы пойти на­встре­чу тре­бо­ва­ни­ям Моск­вы в во­про­се о Ино и ост­ро­вах по­бе­ре­жья Бал­ти­ки. К нему не при­слу­ша­лись.

23 ок­тяб­ря Сов­нар­ком еще раз за­явил, что 14 ок­тяб­ря были вы­дви­ну­ты «ми­ни­маль­ные пред­ло­же­ния, дик­ту­е­мые эле­мен­тар­ны­ми тре­бо­ва­ни­я­ми без­опас­но­сти Со­вет­ско­го го­су­дар­ства», и что об их ко­рен­ном пе­ре­смот­ре не может быть речи. От­ка­зы­вать­ся от арен­ды Ханко или при­ни­мать фин­ское контр­пред­ло­же­ние об уступ­ке 10-​верстной по­ло­сы на Ка­рель­ском пе­ре­шей­ке вза­мен на обе­щан­ную ранее тер­ри­то­ри­аль­ную ком­пен­са­цию в Ка­ре­лии Москва не хо­те­ла. Воз­мож­ны­ми при­зна­ва­лись лишь неболь­шие из­ме­не­ния в пер­во­на­чаль­ной про­грам­ме. Впро­чем, речь шла о воз­мож­но­сти с со­вет­ской точки зре­ния. Финны не со­би­ра­лись усту­пать. Во вся­ком слу­чае, так, как этого хо­те­ли бы от них в Москве.

23 ок­тяб­ря пра­ви­тель­ство Фин­лян­дии также под­го­то­ви­ло свой ме­мо­ран­дум. Хель­син­ки был готов про­ве­сти обмен че­ты­рех ост­ро­вов (Сей­ска­ри, Пе­ни­са­ари, Ла­ван­са­ари, Тю­тер­са­ари, вклю­чая малый и боль­шой) на тер­ри­то­рию в Ка­ре­лии, воз­мож­но, рас­смот­реть во­прос о пятом ост­ро­ве — Су­ур­са­ари и, кроме того, от­ве­сти гра­ни­цу на Ка­рель­ском пе­ре­шей­ке на 10 ки­ло­мет­ров. От арен­ды Ханко фин­ская сто­ро­на ка­те­го­ри­че­ски от­ка­за­лась. «Мысль о по­сто­ян­ном или дол­го­сроч­ном раз­ме­ще­нии войск дру­го­го го­су­дар­ства на тер­ри­то­рии Фин­лян­дии, — го­во­ри­лось в ме­мо­ран­ду­ме, — яв­ля­ет­ся с точки зре­ния Фин­лян­дии непри­ем­ле­мой». 24 ок­тяб­ря воз­об­но­ви­лись пе­ре­го­во­ры, в на­ча­ле ко­то­рых финны не шли далее этой про­грам­мы. Со­гла­ше­ние не со­сто­я­лось, 25 ок­тяб­ря де­ле­га­ция по­ки­ну­ла Моск­ву. По­гра­нич­ни­ки Сест­ро­рец­ко­го по­гра­нот­ря­да в этот день по­лу­чи­ли при­каз под­го­то­вить­ся к воз­мож­но­му пе­ре­хо­ду гра­ни­цы. 27 ок­тяб­ря, по при­ез­де домой, Тан­нер об­ра­тил­ся с част­ным пись­мом к сво­е­му «брату» премьер-​министру Шве­ции Ханс­со­ну. Ма­сон­ское брат­ство поз­во­ля­ло такое об­ще­ние. Тан­нер опи­сал тре­бо­ва­ния Со­вет­ско­го Союза и по­след­ствия воз­мож­ной про­иг­ран­ной войны и задал во­прос — может ли Хель­син­ки рас­счи­ты­вать на пол­но­цен­ную по­мощь Сток­голь­ма. Ответ при­шел в тот же день — он был от­ри­ца­тель­ным. Шве­ция со­чув­ство­ва­ла Фин­лян­дии, но в войну вме­ши­вать­ся не пла­ни­ро­ва­ла.

31 ок­тяб­ря, вы­сту­пая на вне­оче­ред­ной Пятой сес­сии Вер­хов­но­го Со­ве­та СССР, Мо­ло­тов за­явил: «В осо­бом по­ло­же­нии на­хо­дят­ся наши от­но­ше­ния с Фин­лян­ди­ей. Это объ­яс­ня­ет­ся, глав­ным об­ра­зом, тем, что в Фин­лян­дии боль­ше ска­зы­ва­ют­ся раз­но­го рода внеш­ние вли­я­ния со сто­ро­ны тре­тьих дер­жав. Бес­при­страст­ные люди долж­ны, од­на­ко, при­знать, что те же во­про­сы обес­пе­че­ния без­опас­но­сти Со­вет­ско­го Союза и, осо­бен­но, Ле­нин­гра­да, ко­то­рые сто­я­ли в пе­ре­го­во­рах с Эс­то­ни­ей, стоят и в пе­ре­го­во­рах с Фин­лян­ди­ей. Можно ска­зать, что в неко­то­ром от­но­ше­нии во­про­сы без­опас­но­сти для Со­вет­ско­го Союза стоят даже ост­рее, по­сколь­ку глав­ный, после Моск­вы, город Со­вет­ско­го го­су­дар­ства — Ле­нин­град, на­хо­дит­ся всего в 32 ки­ло­мет­рах от гра­ни­цы Фин­лян­дии».

Нар­ком из­ло­жил про­грам­му со­вет­ско­го го­су­дар­ства на пе­ре­го­во­рах — обмен тер­ри­то­ри­я­ми — и вы­ска­зал свое же­ла­ние до­бить­ся ре­зуль­та­тов на ос­но­ве со­вет­ской про­грам­мы. 31 ок­тяб­ря был под­го­тов­лен еще один ме­мо­ран­дум фин­ско­го пра­ви­тель­ства. Его вру­чи­ли в Москве 3 но­яб­ря. Он со­сто­ял из на­бо­ра от­ка­зов на пред­ло­же­ния Сов­нар­ко­ма. 1 но­яб­ря в пар­ла­мен­те Фин­лян­дии вы­сту­пил ми­нистр ино­стран­ных дел Ю.Эркко. Он на­звал со­вет­ские тре­бо­ва­ния «рус­ским им­пе­ри­а­лиз­мом» и за­явил о том, что у усту­пок есть ра­зум­ные пре­де­лы, а Фин­лян­дия по­лу­чит меж­ду­на­род­ную под­держ­ку своей спра­вед­ли­вой по­зи­ции. Ре­ак­ция со­вет­ской сто­ро­ны была очень острой. 3 но­яб­ря «Прав­да» срав­ни­ла Эркко с Беком: «Как из­вест­но, он также про­во­ка­ци­он­но вы­сту­пал перед вой­ной Поль­ши с Гер­ма­ни­ей и в ре­зуль­та­те этого спро­во­ци­ро­вал войну с Гер­ма­ни­ей… Нужно при­знать, что лавры Бека не дают спать гос­по­ди­ну Эркко». Не уди­ви­тель­но, что новый тур пе­ре­го­во­ров в Москве, на­чав­ший­ся 3 но­яб­ря, также был неудач­ным. Прий­ти к вза­и­мо­при­ем­ле­мой про­грам­ме так и не уда­лось. 4 но­яб­ря Ка­ян­дер вновь вы­сту­пил с речью, в ко­то­рой го­во­рил о том, что со­вет­ские тре­бо­ва­ния к его стране не вы­зва­ны необ­хо­ди­мо­стью и что пра­ви­тель­ство Фин­лян­дии не на­ме­ре­но их при­ни­мать.

8 но­яб­ря фин­ская де­ле­га­ция по­лу­чи­ла новые ин­струк­ции из Хель­син­ки — ди­пло­ма­там предо­став­ля­лось право об­су­дить лишь пе­ре­да­чу части Ры­ба­чье­го, арен­да Ханко не рас­смат­ри­ва­лась, пе­ре­да­ча Ино обу­слав­ли­ва­лась от­ка­зом со­вет­ской сто­ро­ны от дру­гих тре­бо­ва­ний. В слу­чае от­ка­за со­вет­ской сто­ро­ны пред­ста­ви­те­ли Хель­син­ки по­лу­ча­ли право пре­рвать пе­ре­го­во­ры. По­след­няя встре­ча де­ле­га­ции на­ча­лась в 18:00 9 но­яб­ря и за­кон­чи­лись через час. Хотя фор­маль­но­го раз­ры­ва пе­ре­го­во­ров или от­но­ше­ний между стра­на­ми не было, ста­но­ви­лось все более ясно, что во­ен­ное ре­ше­ние про­бле­мы стало неиз­беж­ным. 13 но­яб­ря де­ле­га­ция Фин­лян­дии по­ки­ну­ла Моск­ву. Перед отъ­ез­дом Па­а­си­ки­ви и Тан­нер на­пра­ви­ли Мо­ло­то­ву пись­мо: «Г-н. Пред­се­да­тель. Ввиду того, что в наших пе­ре­го­во­рах с Вами и г-ном Ста­ли­ным не уда­лось найти почву для пред­по­ло­жен­но­го между Со­вет­ским Со­ю­зом и Фин­лян­ди­ей со­гла­ше­ния, мы сочли це­ле­со­об­раз­ным се­го­дня ве­че­ром вер­нуть­ся в Хель­син­ки. До­во­дя об из­ло­жен­ном до Ва­ше­го све­де­ния и при­но­ся ис­крен­нюю бла­го­дар­ность за всю ока­зан­ную нам лю­без­ность, мы вы­ра­жа­ем на­деж­ду, что пе­ре­го­во­ры в бу­ду­щем могли при­ве­сти к удо­вле­тво­ря­ю­ще­му обе сто­ро­ны ре­зуль­та­ту». Фак­ти­че­ски это был де­мон­стра­тив­ный раз­рыв. Фин­ские по­ли­ти­ки ока­за­лись правы, но толь­ко в от­но­ше­нии по­сле­во­ен­ных пе­ре­го­во­ров.

Со­вет­ская прес­са на­ча­ла пуб­ли­ка­цию серии ста­тей на­прав­лен­ных про­тив по­ли­ти­ки Хель­син­ки. Мно­гие её по­ло­же­ния были весь­ма спра­вед­ли­вы — в Фин­лян­дии дей­стви­тель­но была раз­вер­ну­та ан­ти­со­вет­ская кам­па­ния с явным на­ци­о­на­ли­сти­че­ским и шо­ви­ни­сти­че­ским от­тен­ком, на­це­лен­ная на трав­лю и нена­висть ко всему рус­ско­му. С конца ок­тяб­ря прак­ти­че­ски все по­ли­ти­че­ские силы стра­ны объ­еди­ни­лись во­круг пра­ви­тель­ства и на­ча­ли ак­тив­но при­зы­вать своих сто­рон­ни­ков к за­щи­те от внеш­ней опас­но­сти. Вы­сту­пав­шие в ка­че­стве оп­по­зи­ции к фин­ским пра­вым социал-​демократы не были ис­клю­че­ни­ем. Со­вет­ский пред­ста­ви­тель в Хель­син­ки до­кла­ды­вал о том, что в стране ухуд­ша­ет­ся эко­но­ми­че­ское по­ло­же­ние, а в армии па­да­ет дис­ци­пли­на. Эти оцен­ки были оши­боч­ны­ми, хотя мо­би­ли­за­ция, есте­ствен­но, услож­ни­ла эко­но­ми­че­ское по­ло­же­ние Фин­лян­дии и это не могло не ска­зать­ся на по­ло­же­нии со­ци­аль­ных низов. Тем не менее массы пол­но­стью под­дер­жи­ва­ли пра­ви­тель­ство, и одним из про­яв­ле­ний пат­ри­о­ти­че­ско­го эн­ту­зи­аз­ма фин­нов стала ре­а­ли­за­ция во­ен­но­го займа. Пра­ви­тель­ство вы­пу­сти­ло об­ли­га­ции на сумму в 500 млн. марок, ко­то­рые были быст­ро рас­куп­ле­ны, и в но­яб­ре была вы­пу­ще­на новая серия на 200 млн. марок.

Со­вет­ская ди­пло­ма­тия и ру­ко­вод­ство СССР явно при­ни­ма­ли же­ла­е­мое за дей­стви­тель­ное. После окон­ча­ния Граж­дан­ской войны в Фин­лян­дии и Рос­сии уце­лев­шие «крас­ные финны» осели в об­ра­зо­ван­ной в 1920 году Ка­рель­ской тру­до­вой ком­муне (с 1923 г. — Ка­рель­ская АССР), ко­то­рую они рас­смат­ри­ва­ли как пло­щад­ку для бу­ду­ще­го ре­во­лю­ци­он­но­го ре­ван­ша. Мно­гим он ка­зал­ся вполне воз­мож­ным. Про­па­ган­да, ра­зу­ме­ет­ся, сгу­ща­ла крас­ки, и вы­во­ды де­ла­лись уж со­всем невер­ные. 1939 год не по­хо­дил на 1918. Внеш­няя опас­ность спло­ти­ла фин­ское об­ще­ство, хотя в Москве явно на­де­я­лись на об­рат­ное. 22 но­яб­ря в Моск­ву при­е­ха­ла Кол­лон­тай. Она по­пы­та­лась объ­яс­нить Мо­ло­то­ву, что в слу­чае войны за фин­нов будут «все про­грес­сив­ные силы», что вы­зва­ло у того явное раз­дра­же­ние. Он спро­сил у своей под­чи­нен­ной — кого она на­зы­ва­ет про­грес­сив­ны­ми си­ла­ми и не под­ра­зу­ме­ва­ет ли под та­ко­вы­ми им­пе­ри­а­ли­стов Ан­глии и Фран­ции. Нель­зя не за­ме­тить, что Кол­лон­тай при этих об­сто­я­тель­ствах вела себя му­же­ствен­но и не от­ка­за­лась от своих слов.

*****************************************************

ВСЁ. Ста­тья за­кон­чи­лась. Автор ста­тьи       Ай­ра­пе­тов Олег