Запад пытается идти по пути эскалации украинского конфликта, однако тем самым он делает хуже самому себе, а также Киеву, пишет The National Interest. У России больше возможностей повышать ставки, и для этого не нужно ядерное оружие, о котором столько говорят.

Россия может двумя способами усилить неядерную эскалацию на Украине.

Западные страны продолжают поставлять на Украину современное оружие и одобряют его использование против России. При этом достоверность обещаний Владимира Путина дать ответ на такие провокации подвергается сомнению.

На всем протяжении конфликта каждому шагу Запада вверх по лестнице эскалации предшествовали предупреждения со стороны Москвы о серьезных последствиях, будь то поставка на Украину истребителей, дальнобойных ракет или предоставленный ей недавно пакет помощи на 20 миллиардов долларов, обеспеченный доходами от замороженных российских активов. Но никаких мер возмездия против США и их партнеров по НАТО до сих пор принято не было. Такая успокаивающая картина убедила многих в том, что угрозы Путина — просто блеф. Эти люди, в том числе спецпредставитель избранного президента Дональда Трампа по Украине и России, утверждают, что Соединенным Штатам надо бросить вызов России, но ни в коем случае не отступать. Сегодня многие считают, что неожиданный крах режима Башара аль-Асада в Сирии стал ударом по геополитическим позициям Москвы, и в связи с этим звучат призывы воспользоваться ее ослаблением.

Но это опасное заблуждение — считать, что продолжение антироссийской эскалации чревато лишь незначительными рисками, однако дает существенные выгоды и преимущества. Сторонники такого бескомпромиссного подхода неверно понимают и чрезмерно упрощают динамику такой эскалации, не обращая внимания на усиление неядерного военного потенциала России.

Вопреки показной браваде эскалация кризиса нелинейна и изначально непредсказуема. Хотя многочисленные эксперты и ученые вносят немалый вклад в изучение этой динамики, наши представления об эскалационных играх все еще в лучшем случае ограничены, а понимание ядерной эскалации у нас просто отсутствует. Стандартных единиц измерения и оценки механизмов, лежащих в основе эскалации, нет. Более того, ее правила не регулируются простыми причинно-следственными отношениями, устойчивыми интересами и неизменными представлениями. В постоянно меняющейся информационной среде контекст, ставки и расчеты претерпевают изменения с каждым новым событием и маневром.

Точно так же трудности, связанные с толкованием сигналов, добавляют еще один уровень сложности в понимании эскалации. Например, в утверждении о "блефе Путина" налицо ошибочное смешение риторики с политикой и поведением. Скорее всего, адресованные Западу сдерживающие сигналы Москвы служат инструментом дипломатии принуждения. Такие сигналы призваны регулировать эскалацию, чтобы она не вышла из-под контроля, но это отнюдь не указание на немедленный военный ответ. Тем не менее пересечение так называемых красных линий не аннулирует угрозу. На самом деле повторяющиеся провокации могут усугубить российские представления об угрозах, а давление на тех, кто в Москве принимает решения, будет постепенно нарастать. Со временем наступит переломный момент, и тогда Россия начнет действовать решительно, подтверждая достоверность своих угроз.

Нет нужды говорить о том, что решение России начать военную операцию на Украине 24 февраля 2022 года само по себе стало драматическим актом эскалации. Москва неоднократно предупреждала об этом, но Соединенные Штаты и НАТО оставили эти предупреждения без внимания, спровоцировав Россию на решительные действия. То, что было верно раньше, в будущем может оказаться неверным, и думать иначе — значит допускать серьезный просчет.

Безусловно, эскалация отнюдь не всегда означает безрассудство. Иногда это рациональный выбор в случае возникновения военного кризиса. В такой ситуации при соответствии определенным критериям продвижение вверх по эскалационной лестнице может быть оправданным. Во-первых, ставки должны быть достаточно высоки, оправдывая риски. Во-вторых, эскалация должна быть контролируемой или управляемой, чтобы обеспечить стратегическое преимущество. Такое положение дел называют "эскалационным превосходством". И наконец, чтобы одна из сторон пошла на эскалацию как на крайнюю меру, дипломатия должна полностью исчерпать себя или стать недееспособной.

Но западные страны пренебрегли этими принципами, разрешив в прошлом месяце Украине наносить удары большой дальности по территории России с применением американских ракет ATACMS, британских Storm Shadow и французских SCALP. Такие провокации вынудили Россию выступить с угрозой применения ядерного оружия, пересмотреть свою ядерную доктрину и расширить условия для его развертывания.

Несомненно, шансов на то, что Россия прибегнет к применению ядерного оружия, ничтожно мало. Но "ничтожно мало" не значит невозможно. Располагая самым большим в мире ядерным арсеналом, Россия использует в современных боевых зарядах технологии "регулируемой мощности", что позволяет ей существенно снижать взрывную силу своего ядерного оружия. Благодаря этому тактическое ядерное оружие сегодня больше подходит для ограниченных боевых действий и для демонстрации решимости. А поэтому элементарная вероятность его применения Россией требует от Запада большой осторожности в действиях.

Как это ни парадоксально, чрезмерная уверенность в неизменности "ядерного табу" подтолкнула Запад к провокационным действиям, на которые Россия ответила ядерными угрозами, хотя такое ядерное табу должно было бы эти угрозы предотвращать. Многие западные политики и эксперты игнорируют риск применения ядерного оружия Россией, называя такие действия самоубийством. Но эта аргументация не связывает логически предположение и заключение.

Для начала, у Украины нет ядерного оружия. Более того, применение Россией тактического ядерного оружия на Украине более вероятно, чем прямое вступление Америки в военные действия, особенно в ответ на ядерный удар по третьей стране. Такое развитие событий погрузит любого американского президента в мрачную реальность ядерной эскалации, чреватую огромной опасностью прямого конфликта с Россией. Следовательно, предположение о том, что после применения ядерного оружия Путин столкнется с серьезной угрозой собственному выживанию, является переоценкой способности НАТО надежно сдержать Россию в интересах партнера, не являющегося членом Североатлантического альянса. На самом деле у НАТО нет сил расширенного сдерживания для защиты Украины, она исключает возможность прямой обороны этой страны и будет воздерживаться от задействования своих сухопутных войск.

Конечно, Россия вряд ли применит ядерное оружие, если не начнет проигрывать в этом конфликте. Но даже если страхи перед ядерным оружием преувеличены, расчет на маловероятность его применения в целях оправдания дальнейшей эскалации является опасной недооценкой огромной неядерной мощи России. Западные сторонники жесткой линии не могут понять, что Москва имеет массу возможностей для раскручивания неядерного маховика и обострения, не переступая при этом ядерный порог. Более того, высокотехнологичный неядерный потенциал России становится все более динамичным и могущественным, а мер противодействия ему на горизонте не видно.

Несомненно, дебют российской ракеты "Орешник", которой 21 ноября был нанесен удар по оружейному предприятию в центральном украинском городе Днепропетровске, стал убедительной демонстрацией развития и укрепления неядерных сил России. По имеющейся информации, эта гиперзвуковая баллистическая ракета средней дальности превысила скорость в 10 Махов и преодолела все системы ПВО противника. Путин считает эту ракету универсальным инструментом, позволяющим давать гибкий и выверенный ответ на эскалационные действия Запада, и дающим России возможность избежать неприятностей, связанных с применением ядерного оружия.

Система "Орешник" не является средством массового поражения, это высокоточное оружие, объявил Путин 28 ноября. При этом он добавил, что в случае применения "Орешника" для массированного, группового удара эффект будет сравним с оружием стратегического назначения. 10 декабря Путин подчеркнул: "А так по большому счету нам теперь нужно совершенствовать не ядерную доктрину, а "Орешник"". При этом он отметил, что "достаточное количество этих современных систем оружия ставит просто на грань практически отсутствия необходимости применения ядерного оружия". Сейчас начинается серийное производство этой системы, и есть планы по ее развертыванию в передовых районах на территории Белоруссии в 2025 году. А Россия сигнализирует о своем намерении шире использовать данную систему.

Вопреки поставленным целям курс западных держав на эскалацию не ослабил российскую армию. Вместо этого война на истощение усиливается и затягивается благодаря западной помощи, а мощная скрытая сила России трансформируется, превращаясь в ощутимую военную мощь. Сегодня у Москвы есть целый набор средств и инструментов для расширения военных действий на Украине, а при необходимости и за ее пределами. В этот инструментарий входят передовые разработки гиперзвуковых ракет, высокоточных боеприпасов, систем противоракетной обороны, бронемашин и танков, беспилотников, средств ведения кибервойны и радиоэлектронной борьбы.

Кроме передовых знаний и опыта в технической сфере Россия обладает огромными запасами важнейших минералов, энергоресурсов и промышленных металлов, которые формируют ее сырьевую базу, необходимую для долговременного и масштабного производства вооружений, которое пока еще не вышло на свой пик. В вооруженном конфликте, где артиллерия остается "царем поля боя", Россия производит артиллерийские снаряды в три раза быстрее и в четыре раза дешевле, чем США и европейские члены НАТО вместе взятые. Кроме того, стратегическое партнерство России с такими странами как Китай, Иран и Северная Корея обеспечивает ей бесперебойный доступ к важнейшим составляющим военного производства, таким как станочное оборудование и микроэлектроника, а также к готовому оружию типа дронов и артиллерии (Москва неоднократно опровергала утверждения западных политиков и СМИ об импорте оружия из других стран, – прим. ИноСМИ). Это обеспечивает ей возможность вести военные действия высокой интенсивности намного дольше.

По всем показателям военно-промышленный потенциал России усиливается, в то время как у Украины он неуклонно ослабевает. Такая уязвимость порождается каскадом рисков, которые неизбежны, когда идет длительная война на истощение. И нет ничего неожиданного в том, что Россия в центр своей стратегии ставит перемалывание украинских частей и подразделений с благоприятным для нее счетом потерь, и в то же время не дает Киеву восстанавливать силы и качественно пополнять войска. С самого начала конфликта украинская армия вынуждена работать на полную мощность, задействуя все силы и средства. Из-за такой неослабевающей нагрузки и темпа у ВСУ нет дополнительных возможностей, чтобы регулировать интенсивность боевых действий и управлять эскалацией в рамках своих организационных возможностей. Со временем распад государственных институтов или капитуляция станет куда более реальной перспективой для Украины, чем для России.

Сегодня Вашингтон требует от Киева решить проблему острой нехватки личного состава за счет снижения призывного возраста до 18 лет, в то время как российская армия продвигается вперед ускоренными темпами.

Не менее важно и то, что Москва не только способна на неядерную эскалацию, но и готова действовать. Пока в западных столицах идут разговоры о нежелании Москвы исполнять свои угрозы, она выверенно наращивает эскалацию, действуя без лишней шумихи, не перенапрягая свои силы и стараясь не переусердствовать. В условиях возникающих и меняющихся угроз Россия расширяет круг своих политических целей, наращивает огневую мощь и продолжает мобилизацию войск, чтобы они соответствовали изменениям в целях и стратегии. Но ее желание сражаться зависит от баланса решимости на Украине. А там ставки у России гораздо выше, чем у НАТО. Опять же неслучайно то, что приверженность Запада Украине действует дистанционно, и он ограничивается поддержкой издалека вместо непосредственной обороны.

Но несмотря на четкие доказательства российской решимости, Соединенные Штаты и Европа по-прежнему придерживаются устаревших предположений, недооценивая Москву. Действуя в ущерб своей собственной стратегии принуждения, западные политики не понимают и уж тем более не признают, что решимость и сила воли России приводится в действие не имперскими амбициями, а уверенностью в том, что углубление связей между НАТО и Украиной, а также попытки включить ее в состав альянса представляют угрозу ее национальной безопасности. История неоднократно показывала, что когда государство ощущает угрозу своей безопасности, его решимость усиливается.

Сегодня Россия может двумя способами усилить неядерную эскалацию на Украине. Во-первых, она может еще больше расширить перечень военных целей. В него уже включены важнейшие объекты украинской инфраструктуры: предприятия энергетики, электростанции и объекты связи. Но интенсивность российских ударов может существенно возрасти. Кроме того, она может нацелиться на украинские центры военного управления и на органы власти. Во-вторых, Москва может еще больше расширить круг своих военных задач. Наряду с четырьмя областями, занятыми в 2022 году, и с Крымом, перешедшим под контроль России в 2014-м, Москва может попытаться овладеть новыми территориями, такими как Одесская и Харьковская области.

НАТО пошла на эскалацию с той целью, чтобы обременить воюющую Россию непосильной нагрузкой, заставить ее отказаться от своих военных целей и уйти с Украины. Сегодня натовская эскалация нацелена на то, чтобы заставить Москву принять выгодные для Запада условия урегулирования посредством переговоров.

Такая стратегия принудительного торга обречена на неудачу по причине одной весьма неприятной истины: Запад не обладает эскалационным превосходством над Россией. Принуждать, не имея преимуществ — это чревато ослаблением силы принуждения.

В таких условиях возвращение Дональда Трампа в Белый дом дает возможность осуществить корректировку курса на Украине. Но при этом надо избегать дальнейшей эскалации. Попытка получить или применить рычаги давления в данном случае является опасной и рискованной игрой, которая вряд ли поможет улучшить условия будущей договоренности. Такая попытка может дать обратный результат. Усилив давление на Кремль, Запад заставит его отвечать тем же, а Россия получит повод активнее поиграть своими неядерными мускулами. В результате положение Украины на поле боя, а следовательно, и за столом переговоров, еще больше ухудшится, причем это будет происходить ускоренными темпами.

Практичный и нравственный курс, соответствующий интересам украинского народа — это переход к политике примирения и компромиссов с Россией, отказ от непродуктивных попыток вести переговоры с позиции несуществующей силы. Эскалация и время не на стороне Украины. Новая администрация должна понять непреложность этой реалии, признать интересы безопасности России и вступить в серьезные переговоры о прекращении вооруженного конфликта на Украине.

Безусловно, это горькая пилюля, но со временем горечь будет только усиливаться.

Рамзи Мардини (Ramzy Mardini) — научный сотрудник Института Пирсона по изучению и урегулированию глобальных конфликтов при Чикагском университете. Он также работает исследователем в Центре международной безопасности и сотрудничества Стэнфордского университета.