Смысл католического образования в XXI веке

Альваро Лобо Арранс SJ

На протяжении многих веков воспитание новых поколений христиан в значительной мере было возложено на религиозные конгрегации. Сегодня контекст очень поменялся, и во многих обществах в одной и той же среде сосуществуют мирское и религиозное образование. Взяв за основу игнатианскую педагогику и опыт, автор данной статьи анализирует причины, благодаря которым католическое образование не утрачивает своей актуальности и в XXI веке. С этой целью исследуются четыре потребности: глубина веры, глобальная гражданственность, примирение и передача веры. Автор статьи является также соавтором различных испанских публикаций и в настоящее время занимается изучением нравственного богословия в Севрском центре в Париже.

***

На протяжении веков католическое обучение было возложено в первую очередь на монашествующих. Так было с момента основания первых школ при монастырях и, впоследствии, учреждения университетов и создания многочисленных религиозных конгрегаций, в особенности в течение XIX века. Многие святые отдали свои жизни делу воспитания молодёжи – например, стоит упомянуть хотя бы святого Марселлена Шампанья, святого Джузеппе Каласанцио или святую Жанну де Лестоннак, а вместе с ними тысячи других монашествующих и мирян, посвятивших себя тому, чтобы дать другим возможность образования и тем самым распространить Царство Божие. Из их школ из года в год выходят выпускники, способные жить в согласии с харизмой их основателей и передавать другим всё то благо, которое они там получили.

Сегодня общий контекст сильно поменялся, и за последние десятилетия государственное светское образование укрепило свои позиции во многих странах мира. И даже если до сих пор остаются места, где такое образование недоступно, в большей части западных обществ светское и религиозное образование сосуществуют в секуляризованном контексте, где христианское измерение жизни постепенно теряет своё влияние – хотя и нельзя сказать, что оно теряет также и свою значимость. Вот почему в наш XXI век становится всё более важным напоминание о смысле религиозного образования, или, вернее, о той ключевой мотивации, благодаря которой спустя столько времени большая часть конгрегаций и епархий, равно как и других церковных структур, продолжает активно использовать, пусть и не без трудностей, этот инструмент евангелизации. Этим объясняется и то, почему такие школы до сих пор существуют в районах, где почти никто не считает себя верующим, в образовательных центрах, где больше почти нет верующих, или в странах, где к вере относятся с подозрением.

Мы должны напомнить, что худшим предательством в отношении традиции является её исполнение с полным забвением её сущности: так она превращается лишь в пустые жесты или в ворчливую ностальгию по прошлому, которое всегда будет считаться лучше настоящего. Для своего обновления в каждый момент истории и в любой точке мира традиция должна заново обрести свой глубинный смысл. Поэтому мы попробуем углубить в этом отношении понимание некоторых элементов, вдохновленных игнатианской педагогикой. Эти элементы были неотъемлемой частью образования, обеспечиваемого многими конгрегациями, но и сегодня, спустя множество веков, по-прежнему присутствуют во многих католических школах[1].

Глубина образования

Представим, что нам предстоит построить кафедральный собор. На самом деле, эта задача не сильно отличается от задачи построить школу: и для того, и для другого необходим коллективный труд и немаловажна щедрость участников; и то, и другое объединяет местную историю со сменой поколений и, пусть даже разными способами, изменяет лицо города, в котором находится. В конечном итоге, они становятся символом множества культур и способны заключить в камнях своих стен душу и религиозность целого народа.

С этой точки зрения легко понять, как необходима глубина. Во-первых, как и в случае любого здания вообще, необходимо заложить глубокий фундамент. В то же самое время именно глубина знаний строителей позволяет воздвигнуть здание, поскольку без необходимой дисциплины, усердных занятий и соответствующих познаний создание памятников готической архитектуры было бы невозможно: даже в наше время восстановление Собора Парижской Богоматери стало бы неосуществимым проектом. Что же касается тех, кто видит собор, то если они действительно в состоянии понять, что таится за каждым проявлением такого искусства, если они смогут разгадать истинный замысел его создателя, то будут ещё более тронуты и поражены. Можно утверждать, без преувеличений, что в кафедральном соборе глубина преображает наше восприятие реальности, помещает нас в особенную среду и заставляет чувствовать себя частью чего-то значительно большего, чем мы сами.

В мире, в котором всё слишком быстро меняется, особенно важно развить глубокие корни: иначе при первой буре люди и общества будут, подобно травам, выдернуты из почвы или, при засухе, они станут подобны деревьям, которые тщетно пытаются найти питательные вещества, необходимые для выживания. Каждое дерево, если хочет приносить плоды, должно сначала плотно укорениться в земле. Это верно не только в индивидуальном, но и в коллективном отношении, поскольку презрение, с которым современность относится к истории, ведёт нас – как отдельных людей, так и целые народы – к забвению того, кем мы являемся и откуда мы, вплоть до повторения тех ошибок прошлого, которых никогда не должно было быть.

Сегодня, в эпоху, в которую, благодаря интернету, существует множество информационных каналов, а пост в твиттере обладает большим влиянием, чем докторская диссертация, становится как никогда важным умение различать мнение и знание, ложь и истину, действительно необходимое и избыточное, доброе и злое, явное и кажущееся, рациональное и эмоционально-чувственное. Именно глубина позволяет науке не потерять смысл того, чем она занимается, и постоянно помнить, что научный труд важен лишь в мере его пользы человечеству. 

В конце концов, именно глубина открывает дверь красоте, благодаря которой мы становимся лучше и которая отсылает нас к чему-то большему, чем мы сами, придавая бо́льшую ценность жизни и миру. К такой глубине приглашает святой Игнатий Лойола[2], предлагая найти глубинный смысл нашего существования, призывая мечтать и толкая нас к изучению гуманитарных дисциплин. И, почему нет, именно к этой глубине мы стремимся, когда отдаемся созерцанию и желанию заглянуть за пределы наших чувств.

Глубина образования характеризуется не только постоянным шквалом вопросов, которые мы задаём себе для постоянного движения вперёд: такое образование затрагивает всю личность человека и его взаимоотношения с другими людьми; оно даёт пространство уважению, доверию и искренней дружбе. При действительно глубоком образовании мы не можем ограничиться простым различением добра и зла: необходимо отделять благо от кажущегося блага и выбирать среди хорошего то, что действительно окажется наилучшим при конкретных обстоятельствах. Сюда же относится понимание ценности молчания, способность отличать эмоции от чувств и видеть, какие из них полезны, а какие, напротив, ведут нас в тупик: другими словами, мы должны открыть для себя измерение глубокой духовности. Глубокое образование включает в себя погружение в реальность нашей жизни, в которой возможно найти истинную любовь, являющуюся причиной и смыслом всего нашего существования.

Может быть, Иисус из Назарета имел в виду эту идею прочности и глубины, когда призывал строить дом на камне (ср. Мф. 7, 24-29) или когда утвердил себя самого как истину, путь и жизнь (ср. Ин. 14, 6). Кто знает, может быть, именно это чувство глубины вдохновило некоторых выпускников религиозных школ – например, Рене Декарта, когда он производил революцию в философии, или Мигеля де Сервантеса, когда он создавал Дон Кихота Ламанчского, или Альфреда Хичкока, когда он снимал свои фильмы.

Воспитание в духе глобальной гражданственности

На портиках многих древних соборов сохранились высеченные из камня фигуры королей и пастухов, которые будто предупреждают посетителей: храм – «дом для всех», и происхождение или статус имеют мало значения для веры и достоинства. Соборы – особенные строения в том числе и потому, что они не принадлежат конкретным людям, но являются домом для любого, кто желает молиться и участвовать в богослужении, разделяя свою веру с другими членами народа Божьего. Можно с уверенностью сказать, что глобальная гражданственность всегда присутствовала в духе Церкви, пусть даже и не раз подвергалась угрозе со стороны действительной ситуации на государственных границах или чьих-то частных или национальных интересов.

Для понимания необходимости формирования глобальной гражданственности в нашем распоряжении имеется несколько элементов. Самым очевидным является статья 26 Всеобщей декларации прав человека[3], а сегодня к ней можно добавить также и Цели в области устойчивого развития. К сожалению, во многих точках света достоинство множества людей ставится под сомнение, в то время как во многих других теория остаётся далекой от реальности. Что касается христиан, достоинство человека утверждается с самого начала (ср. Быт 1, 27), и мы осознаём наше всемирное братство в тот момент, когда обращаемся к Богу как к Отцу (ср. Лк 15, 11-32; Мф 20, 1-16 и Мф 6, 9-13).

Сегодня мы живём в мире, где всё большее значение приобретают вопросы самоидентичности, различные идеологии и проявления национализма. Достаточно взглянуть на средства массовой информации, чтобы заметить, что всё рассматривается с предвзятой точки зрения, навязывающей читателю выбор между правым и левым, между хорошими и плохими, между нами и между остальными – забывая, что за любой подобной категорией стоят жизнь и достоинство людей. Именно идеологии заставляют рассматривать любой вопрос с определённой точки зрения и предлагают самих себя в качестве решения любой проблемы. И именно так, с их властными и разделяющими намерениями, в мире распространяются некоторые идеи, забывающие о суровой реальности расколотого на части мира[4].

Этому разделяющему взгляду противопоставляется путь размышления о воплощении, предлагаемый «Духовными упражнениями» (ДУ) святого Игнатия (ср. ДУ 102-109). В отличие от взгляда, видящего только зло, Бог видит человеческий род во всей его сложности, как с его хорошими чертами (ср. Быт 1, 31), так и не очень. В отличие от взгляда, который разделяет и судит мир, Бог смотрит на всех с милосердием. В отличие от взгляда, который замечает только падения и полон пессимизма, Бог предлагает воплощение, надежду и спасение человеческому роду. И, наконец, в отличие от взгляда, относящегося с недоверием к тем, кто отличается, Бог созерцает различия между людьми как благую и необходимую реальность.

 Наш мир, безусловно, проникнут множеством связей. Этот век особенно наглядно показал, как то, что происходит в каком-то отдалённом уголке мира, может оказать влияние на расстоянии десятков тысяч километров. Пандемия является самым недавним подтверждением. Нельзя оставить без внимания и то, что глобальные проблемы требуют глобальных решений: в противном случае мы будем лишь «залатывать» проблемы, что приведёт к фрустрации и разочарованию. С другой стороны, такая ситуация обладает и определёнными преимуществами, поскольку предполагает быструю смену ресурсов, идей и лиц. Наши ученики должны быть готовы не только путешествовать, ценить другие культуры, говорить на иностранных языках и видеть возможности, которые им предлагает XXI век, но и осознавать и нести ответственность за мир, увеличивая, таким образом, свою любовь ко всему человечеству.

Гению Леонардо да Винчи приписывают утверждение: «Ни одну вещь нельзя ни любить, ни ненавидеть, если сначала её не познать». Лишь в контексте познания мира и открытости другим людям с признанием их личного достоинства можно приблизиться к их проблемам, разделить их страдания и прийти к совместному решению. В апостольском обращении Querida Amazonia (QA) Папа Франциск настойчиво указал, что различия между людьми – это вовсе не угроза, но огромное богатство для человечества[5]. И здесь не лишним будет напомнить, что энциклика Fratelli tutti (FT) приглашает человечество вступить в новую эпоху братства и взаимопонимания[6].

В различных частях Евангелия Иисус встречает иноземцев (ср. Мк 7, 24-30) и тех, кто считается врагами народа (ср. Лк 7, 1-10), но, несмотря на всё, Он может увидеть в них веру и достоинство. Точно так же, Он посылает учеников благовествовать всему миру, а не только Палестине. Сегодня примером этому служат множество общин монашествующих мужчин и женщин, которые, независимо от своего происхождения, возраста и цвета кожи, ставят Бога в центр своих жизней, или множество миссионеров, которые рискуют своими жизнями на другом конце земли. Вероятно, подобный опыт переживают и многочисленные ученики, которые едут в лагеря беженцев, чтобы помочь им и дать понять, что и выходец другой земли может относиться к ним как к братьям. 

Воспитывать ради примирения

Рассматривая соборы в качестве примера, необходимо взглянуть на один из самых значимых кафедральных соборов Европы, ставший символом: собор Святого Иакова в Сантьяго-де-Компостела. Этот галисийский город на протяжении веков притягивал к себе множество паломников со всех уголков Старого Света, стремящихся преклонить колена перед могилой апостола Иакова. По пути паломников встречали госпитальеры и члены других религиозных орденов, превративших «культуру заботы» в стиль собственной жизни. Одной из главных причин такого паломничества для многих становилось желание примирения с собственным прошлым, чтобы провести в мире остаток своих дней. И даже сегодня тысячи людей со всего мира вновь и вновь совершают это паломничество, следуя причинам, отвечающим их наиболее глубоким стремлениям.

Возвращаясь к игнатианской педагогике, необходимо вспомнить, что среди целей, поставленных святым Игнатием перед Обществом Иисуса, было примирение с инакомыслящими[7], что также являлось целью многих других религиозных конгрегаций. Несколько веков спустя эта идея примирения повторно прозвучала во время Второго Ватиканского собора[8]: именно примирение является задачей каждого священника, к которому обращаются за исповедью. Мы не можем забыть, что та же самая идея о примирении проявляется также и в школах, вовлекая в нее всех.

Одним из наиболее показательных примеров в этой связи является сам cвятой Игнатий, переживший это на собственном опыте сначала в Лойоле, а затем в Манресе. В ходе тех решающих месяцев он сумел пересмотреть всю свою жизнь, принять себя тем, кем являлся, принять божественное прощение и милосердие и осознать, что не всё зависит от него. Действительно, только тот, кто принимает самого себя, может обратиться к другим; только тот, кто примирён с собственной историей, может определить свою идентичность и найти своё место в мире. Образование не может быть сведено лишь к внешним аспектам: оно должно обращаться к личной истории каждого и распознавать действие Бога на протяжении хода времени.

Следующий шаг затрагивает примирение с окружающими. Оно заключается, понятно, в примирении с ближним, в признании достоинства ближнего – особенно того, кто страдает – и в умении жить в семье и в общине, несмотря на возможные различия и расхождения во взглядах. Это верно и для всего общества в целом, в особенности в мире, в котором растёт социальное неравенство и возрастает количество отдельных изолированных групп. Такой тип примирения, упомянутый в Gaudium et spes, выражается в социальной справедливости (ср. GS 29). Примирение с другими включает в себя действия, направленные на общее благо, на построение справедливых отношений и институтов, а также преобразование структур, порождающих бедность и отчуждение. По сути, как сказал святой Иоанн Павел II: «Нет мира без справедливости. Нет справедливости без прощения»[9].

Нельзя забывать о примирении с творением. Мы начали осознавать это ещё давно, но сегодня это стало поистине экстренной необходимостью во всём мире. Вероятно, первый вызов заключается в том, чтобы избавить мир от мимолётных причуд и идеологий, которые привлекают одних и ставят в затруднительное положение других. За защитой общего дома стоит не только восприятие нами того, что нам дано и о чём мы призваны заботиться, но и обязательства в отношении новых поколений[10], в отношении самых бедных, которые расплачиваются со всеми последствиями, и, как подчеркивает Папа Франциск, в отношении самого нашего образа существования в этом мире (ср. LS 231). Если мы будем заботиться о творении и, следовательно, примиримся с ним, то сможем по-другому понимать реальность и жить в благодарности за то, что нам дано.

Наконец, есть примирение с Богом, которое придаёт смысл нашему существованию и позволяет лучше понять его. Здесь от нас требуется создать особое пространство, которое позволит подойти к христианству более глубоко, лично и строго. В мире, где религии так важны, необходимы серьёзные знания, а не те, которые считают различные верования лишь проявлением иррациональных установок, для которых более нет места в нашем мире. Или, ещё хуже, знания, которые склоняют к ошибочному образу Бога, основанному на предрассудках, власти или плохом учении. Естественно, необходимы эффективные знания о Церкви, основанные на здоровом опыте и, следовательно, далёкие от любых имеющихся в обществе стереотипов. Такие стереотипы, вместо того чтобы приближать к Богу, который есть любовь, вызывают у людей лишь отторжение, обиду, непонимание и отдаление.

Примирение – это открытая дверь для милосердия, это жизнь в «культуре заботы». Оно включает в себя восстановление отношений, разрушенных грехом, даже если нынешний век склонен презирать их важность и роль. Это означает принять раны и двигаться к скорому исцелению. Несомненно, это может стать возможностью приблизиться друг и другу и увидеть, как раны могут превратиться в стимул роста и всё большего единства (ср. LS 210) с Богом, с Церковью, с другими, с творением и с самими собой. Иисус Сам дал нам пример, когда, умирая на кресте, простил (ср. Лк 23, 34), не оставив последнего слова за грехом. Подобное свидетельство дал и святой Пётр Клавер, апостол рабов, когда, несмотря на сопротивление почти всех жителей своего города, каждый день ходил в порт Картахена-де-Индиас, чтобы помогать людям, прибывающим из Африки. Он останется для нас примером борьбы за справедливость и примирения как между народами, так и между отдельными людьми.

Обучение вере

Необходимо также вспомнить о ещё двух элементах, присущих любому собору. Первое – это свет. Свет, преображённый витражами, лампадами и архитектурными розами, не только способствует осуществлению основного назначения собора, но и позволяет открыть всю его красоту – и, подобно откровению, приближает людей к Богу.  Действительно, свет позволяет видеть действительность яснее, шире и чётче, что и происходит, когда мы открываем религиозный элемент в человеке и используем его наилучшим образом. Вторым основополагающим элементом является так называемый замковый камень, скрепляющий структуру свода. Этот элемент держит на себе всю конструкцию, хоть и совершенно незаметен глазу. Если бы его не было, всё здание бы рухнуло. Углубляя метафору, можно сказать, что этим замковым камнем является не что иное, как вера. Как легко представить, собор без веры превратился бы в торговый центр, роскошный отель, высокий светящийся небоскрёб, а школа, если продолжить аналогию, – в обычное образовательное пространство, подобное множеству других.

Достаточно сходить в антропологический музей, чтобы увидеть, что человек религиозен по самой своей природе. Этот элемент религиозности заметен уже по первым примерам наскальной живописи австралийских аборигенов, а также по множеству археологических находок, обнаруженных по всему миру. На протяжении истории искусство успешно передавало это человеческое стремление своими многочисленными средствами: искусству удалось передать эту нужду в трансцендентном, свойственную каждому человеческому существу, посредством чувств, а также через осознание того, что если нет религии, на которую можно опереться и утолить свою жажду, человек будет пытаться искать себе идолов для поклонения в мирской реальности – например, в деньгах, власти или удовольствии.

Есть и другие «музеи», которые могут помочь нам увидеть необходимость веры – чтобы понять самих себя как культуру и как общество. Если нет минимальных знаний о Библии, традиции и истории Церкви, ученики с трудом смогут понять, что означает западный взгляд на мир, и, тем более, нашу историю, искусство, идеи и, следовательно, наши корни. В этом отношении стоит подчеркнуть, что большая часть достижений в области демократии, свободы, равенства и гражданских прав, которыми мы пользуемся на Западе, имеют свои корни в христианской традиции. И только глубокое познание веры и того, что движет культурой, позволяет понять, в чём заключается сущность народа.

Но мы не можем продолжить наш путь, не остановившись на необходимости взращивать внимание к внутренней жизни, молитве, молчанию и благочестию. Едва ли можно представить себе мир, где не существует ничего, кроме чувственных, эмоциональных, материальных, эгоистических переживаний, и, следовательно, отвергнуть истину, справедливость, доброту и свободу – чтобы, напротив, принять дешёвый релятивизм и лишенное всяческого смысла существование. В истории можно найти немало трагических примеров того, как атеизм, в своих самых разных формах, стал идеальным сценарием для тоталитарных режимов, где человеческое достоинство лишено уважения, для популизма, который использует ради собственных целей относительность истины, и, наконец, для терроризма, который уносит невинные жизни во имя кровавой химеры.

Надо также принять во внимание, что вера, в зависимости от контекста и от образовательной системы конкретного государства, призвана быть, по мере возможности, открытой ближнему (ср. Мф 22, 34-40); в противном случае, будет передаваться лишь нездоровая вера. Всегда будет напряжение между преследующим свои цели прозелитизмом и прекращением благовествования из страха оскорбить кого-либо. И речь идёт вовсе не о спорах, оставлять ли религиозные символы в школьных классах и переделывать ли часовни, но о том, как создать новый способ выражения христианской веры, способный передавать её в XXI веке. Есть примеры навязывания концепций и идей, нанесших огромный вред, равно как есть и множество примеров, показывающих, что исключительно внутренняя вера без внешних ориентиров подобна часам без циферблата, трассе без дорожных знаков или компасу без стрелок: такая вера постепенно перетекает в форму поверхностных посланий и приводит лишь к путанице и прочим трудностям. Мы являемся членами Католической церкви, и это побуждает нас передавать Благую весть, поскольку, как говорит Иисус, «никто, зажегши свечу, не ставит её в сокровенном месте, ни под сосудом, но на подсвечнике» (ср. Лк 11, 33).

Наконец, необходимо помнить, что через коридоры наших школ ежедневно проходят тысячи учащихся, преподавателей и родителей. Нельзя упустить возможность сделать из каждой образовательной общины общину христианскую, в центре которой – Христос, где передаётся вера в Бога живого, идущего нам навстречу, и где проживается истинное братство. Это пространство, где приглашают к радости. Через несколько лет наши ученики вспомнят о нём с нежностью и любовью и, вероятно, смогут сказать, что провели там лучшие годы своей жизни. Только если мы передаём веру в Иисуса из Назарета и в Его учение о Царстве Небесном – только в этом случае нам удастся привести учащихся к радости воскресения и, следовательно, к построению будущего, в котором будет возможна жизнь во всей своей полноте.

История, которую предстоит написать

Сегодня трудно, как никогда, предсказать, каким будет мир через несколько лет. Мы знаем лишь, что каждый из вчерашних школьников должен будет свободно выбрать своё место в этом мире и, в особенности, должен будет спросить себя, как он будет заботиться о мире и улучшать его. Мы надеемся, что каждый из нас был достаточно смел, в положительном смысле амбициозен, ответственен в сопровождении своих учеников, – и тогда, возможно, однажды мы узнаем наших учеников по их плодам. Желаем также, чтобы тот след, который они оставят в мире, продолжал жить, как и вековые соборы, в неумолимом течении времени. 

***

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1] Источник, структура и ряд идей этой статьи взяты из II Обсуждения на JESEDU-Global 2021, «Вклад в полное надежд будущее». Этот текст отчасти вдохновлён также и нашей статьёй «Educación jesuita: el arte de construir catedrales», в Educsi (Отдел образования испанской провинции Общества Иисуса).

[2] В статье будут представлены некоторые идеи, взятые из игнатианской духовности и из традиции иезуитских школ, которые в ряде случаев представляются в качестве образца религиозного образования. Ярким примером является публикация Ratio studiorum в 1599 и влияние, которое этот труд произвёл на систему образования.

[3] «Образование должно быть направлено к полному развитию человеческой личности и к увеличению уважения к правам человека и основным свободам. Образование должно содействовать взаимопониманию, терпимости и дружбе между всеми народами, расовыми и религиозными группами, и должно содействовать деятельности Организации Объединенных Наций по поддержанию мира».

[4] Cр. Франциск, Апостольское обращение Evangelii gaudium (EG), п. 231.

[5] Cр. QA 37.

[6] Cр. FT 77.

[7] «И тем не менее он должен примирять раскольников, оказывать помощь и благочестивое служение тем, кто находится в тюрьмах и больницах, а также совершать, совершенно безвозмездно, все прочие дела милосердия, которые представляются полезными для славы Божьей и ради общего блага» (Устав Института Общества Иисуса 1550 года, одобренный и утверждённый Папой Юлием III, в Ignazio di Loyola, Gli scritti, Torino, UTET, 217).

[8] «В Нём Бог примирил нас с Собою и друг с другом и избавил нас от рабства дьяволу и греху, так что каждый из нас может сказать вместе с Апостолом:  “Сын Божий возлюбил меня и предал Себя за меня” (Гал 2, 20). Страдая за нас, Он не только подал нам пример, чтобы мы пошли по Его стопам, но и проложил нам путь: если следуем по этому пути, жизнь и смерть освящаются и обретают новый смысл» (Gaudium et spes [GS], п. 22).

[9] Св. Иоанн Павел II, Обращение по случаю XXXV Всемирного дня мира, 1° января 2002.

[10] Ср. Франциск, Laudato si’ (LS), п. 67.