Представитель "Единой России" про государственную идеологию

Роман Романов, директор Высшей партийной школы «Единой России»:

Темы «партии и идеологии», «идеологии партии» или «идеологии для того, чтобы партии» традиционно вызывают интерес и внимание экспертного сообщества.

А прямой вопрос «Есть ли у „Единой России“ идеология?» за последние два десятилетия сам по себе стал штампом, политологическим поводом по своей роли, напоминающим известное: «Есть ли жизнь на Марсе?».

«Вечность» темы обусловлена непреходящими сравнениями с КПСС (а с чем собственно, еще сравнивать живым свидетелям эпохи?) и самыми различными представлениями о том, как на самом деле должна выглядеть партийная идеология. Между тем само понятие идеологии имеет богатейшую историю осмысления и трактовок, настолько богатую, что, пожалуй, после слов «идеология — это система взглядов и ценностей...» можно смело уходить в бесконечный диспут, в котором вряд ли останется место «Единой России», да и вообще реальной политике.

Тем не менее, сегодня вопросы идеологии для общества действительно звучат остро, как и положено в условиях, по сути, глобального мирового конфликта на пространствах между Крымом и Курском. Следовательно, вопрос «Есть ли и какая именно у „Единой России“ идеология?» сегодня, это вопрос — маркер, вопрос про общее будущее в прямом смысле. Ответы на уровне научной истины, в логике сравнения с КПСС, современными американскими республиканцами или КПК не годятся, поскольку всегда будут страдать определенной односторонностью и бесконечной дискуссионностью в попытках приземлить сравниваемый образец на современный российский социум. Для ток-шоу — хорошо, для ориентиров — плохо. Возможно стоит посмотреть на вопрос исходя из универсальных признаков и функций самого понятия «идеология».

Когда, кому и зачем нужна идеология?

Исторически идеология нужна, прежде всего, власти. Она нужна ровно в тот момент, когда власть осознает, что исключительно силой, наказанием она править не может, то есть практически изначально. Добровольное принятие одной или другой власти, солидаризация с ней, готовность подчиняться ей или мобилизоваться под ее проекты возможны только при согласии в головах людей с господствующей формулой «что такое хорошо и что такое плохо для нас всех». В этом смысле «Идеальное государство» Платона или «Самодержавие. Православие. Народность» Уварова, права третьего сословия во Франции или диктатура пролетариата в России суть однотипные идеологические продукты. Идеология нужна власти, чтобы править (можно добавить: чтобы захватить власть, сохранить власть, мобилизовать общество, успокоить, реформировать) в согласии с народом.

«В согласии с народом» ставит перед любым идеологом задачу учёта интересов, привычек, потребностей людей или критически важных для власти сословий людей. Искусство идеолога — это искусство совмещения задач власти и интересов народа в актуальном времени. Если даже надо убеждать пахать в три смены, то ради ваших же представлений о справедливом и правильном. Деградация этого искусства приводит к моментальным попыткам проникновения альтернативных идеологий от других претендентов на власть, внутренним конфликтам и утрате власти в конечном итоге.

Таким образом, идеология — это всегда искусственный, интеллектуальный и, одновременно, утилитарный с точки зрения управления продукт, позволяющий власти и народу жить вместе не только и не столько благодаря репрессивному аппарату, а иметь общие смыслы и цели. И наоборот, никакой репрессивный аппарат сам по себе не в состоянии обеспечить принятие той или иной идеологии. Как для Сталина, так и для Горбачева, проблема работающей идеологии в смысле её изначальных задач стояла крайне остро. Первый назначал зарплаты и устраивал политотделы в каждом колхозе и МТС, закрывал музеи безбожников во время войны и ставил памятники еще недавно «царскому сатрапу» Пушкину. Второй отвергал кровавых и застойных предшественников и обращался к «истинному ленинизму» и «социализму с человеческим лицом». Мыслить идеологию как набор священных скрижалей невозможно, поскольку она всегда или актуальна политическому времени, или утрачивает свои позиции в обществе.

Не смотря на полиидеологичность современного российского общества, постоянные духовные интервенции извне и собственные исторические идейные противоречия, «Единая Россия» каким-то образом сохраняет ведущие позиции из десятилетия в десятилетие, пусть и с периодическими исключениями в тех или иных регионах. Это означает только то, что по мнению большой части избирателей, «Единая Россия» вполне себе справляется с идеологическим искусством и ее образ страны и общей судьбы вполне согласуется с народными представлениями о том, в какой стране и как хотят жить люди. То есть, если откинуть идеальные представления экспертов о правильной или должной идеологии, по мнению большинства избирателей, идеология у партии Путина есть. 

Идеология, наука и религия

В отличие от науки идеология не стремится к объективному универсальному знанию, идеология стремится доказать, в том числе через научный инструментарий, почему правильно то, что нам нравится, или «правильно то, что мы считаем правильным», а раз правильно, то так и надо действовать, жить, ставить цели. Процесс доказывания может быть трудным, умным, непонятным большинству людей и даже вполне себе наукообразным, но в конечном своем виде для массового потребления идеология всегда стремится к своему упрощению, понятности даже для ребенка.

В отличие от религии идеология всегда рукотворна, в ней нет бесспорного чуда и Бога, в том числе даже тогда, когда идеологическая доктрина использует в своей картине мира религиозную составляющую. Несмотря на свою гибкость, приспособляемость, идеология, как и религия видит саму себя как единственно верное учение, набор вечных базовых истин, которые необходимо защищать. Как в и в религии, идеология может быть только истиной, ей может противостоять только вражеская идеология или ересь. Добровольное слияние либерализма и консерватизма, демократии и тоталитаризма, красных и белых, глобалистов и патриотов также невозможно представить сегодня, как и добровольное объединение конфессий. Идеология всегда — осажденная крепость или экспансия, в любой другой позиции она исчезает в истории как явление.

Соответственно, главным идеологическим вызовом для «Единой России» изначально стал поиск таких ценностей и постулатов, которые были бы вне системы координат традиционного идеологического спектра. Любой крен партии власти после крушения СССР и «лихих 90-х» в сторону той или иной идеологической доктрины означал бы не единую Россию, а расколотую, конфликтующую. В стране, пережившей развал Союза и катастрофу 90-х, идеологема «не важно какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей» (платила пенсии и зарплаты) — вполне соответствовала задаче обретения политического лидерства «Единой России» без жесткого самоопределения в традиционном спектре идеологий. Этот подход, естественно, не отменял автоматически левых и правых, дискуссии и споры, в том числе внутрипартийные, но точно был оценен избирателями и, как оказалось, имел большой потенциал собственного развития. Посоветоваться, кто именно лучше будет «ловить мышей» (праймериз), каких и сколько мышей нам нужно и возможно ловить (Народная программа), в обязательном порядке рассказать о процессе «охоты» и результатах (обязательные отчёты и всевозможные варианты «обратной связи»), поместила народ как бы в центр самого смысла работы «партии реальных дел». Партия как сервис вполне соответствовал самоощущению обывателем себя как клиента и потребителя, который всегда прав.

Но есть ли тогда у такой конструкции хоть какие-то смыслы и ценности, которые являются незыблемыми условиями, критериями «избирателецентричной» системы реальных дел и политического сервиса, от качества которого зависят конкретные результаты партии на конкретных выборах?

Идеология «Единой России» как «ложный вызов»

Можно смело говорить, что проблема идеологической картины мира «Единой России» проблемой не является. Наверное, с точки зрения наличия основополагающих трудов, теоретических обоснований и научной однозначности она есть. Но с точки зрения массового сознания, то есть самого смысла существования любой идеологии, — её нет. Основа считываемого идеологического образа «Единой России» — это Президент и основатель партии. Его ориентиры и ценности ассоциируется ни с КПРФ, ни с либералами, ни националистами и крайними патриотами, но именно с «Единой Россией». На фокус группе в любом регионе люди скажут о том, что «Единая Россия» — это за единую и независимую страну, Россию не под кем. Далее, соответственно, эта партия про патриотизм и гордость за страну, межнациональный и межконфессиональный мир, гарантированную социально-экономическую стабильность для большинства, традиционные семейные ценности. Опять же, в этом образе нет ни отрицания, ни абсолютизации «красных», рынка, соборности, зеленой повестки и т.д. За этим образом уже электоральное поведение, корректируемое вековым опытом отношений с властью: точно вы решаете наши проблемы? соответствует кандидат — единоросс этому образу на деле? Он точно о нас будет заботится или о себе?

Естественно, на тех же фокус-группах точно также можно увидеть стереотипный антиобраз: чиновники, коррупция, партия власти, а не народа, и это нормально с точки зрения законов массового сознания и коллективной памяти, достаточно полистать богатейший советский фольклор, анекдоты и частушки про правящую КПСС. Антиобраз всегда только подчеркивает идеологические смыслы правильного, или желаемого устройства.

Без этого идеологического образа партии, который сложился и поддерживается в головах избирателей, никакими «админресурсами» и технологиями невозможно объяснить двадцать лет политического лидерства «Единой России». Насколько этот образ перебивается антиобразом и оппонентами — задача повседневной работы партии.

В любом случае, идеологическое соответствие партии в глазах народа «путинской картине мира» — это серьезная работа и постоянный вызов для партии на обозримую перспективу. Идеология «Единой России» как актуальная проблема.

Меняется ли, или должна ли меняться работа с идеологическим образом партии в новой ситуации СВО и противостояния с Западом? Возможно, в реактивном режиме, вполне можно сохранить привлекательность и сложившуюся избирателецентричную сервисную модель для тех, кто патриот, за семью, стабильность и т.д.: помогать медикам в пандемию, помогать бойцам на фронте, помогать восстанавливать мирную жизнь, праздновать 80-летие Победы и далее, на злобу политической повестки. Но, возможно, общество, да и мир, меняются настолько, что неопределенное будущее действительно требует идеологической конкретизации, поиска формулировок и дополнительных смыслов. Опыт России подсказывает, что и желанная победа может стать началом внутренней политической турбулентности, и страну мы теряли в революционной пучине на волне повышенного градуса патриотизма и вопросов о «глупости или предательстве», и заключенный мир даже без потери территорий воспринимался как позорное поражение.

В любом случае, «Единой России» придется, как и всему обществу, столкнуться с вызовом «как было уже точно не будет» а, тогда, как должно быть? И думать об этом, конечно же, лучше уже сейчас, на пике электоральных рейтингов и до старта выборов в Государственную Думу.