Сергей Трошин. «Мамай на Куликовом поле»

Прежде, чем дать ответ на поставленный вопрос необходимо уяснить несколько важных нюансов. Первый касается истории терминологии. Важно понимать, что наименование «монголо-татары» впервые на русском языке было употреблено только в 1823 году, в учебнике учителя географии Первой Санкт-Петербургской гимназии Петра Наумова.

А термин «монголо-татарское иго», впервые применил несколькими годами ранее, в 1817 году, немецкий учёный Христиан Крузе, книга которого «Атлас и таблицы для обозрения истории всех европейских земель и государств от первого их народонаселения до наших времен» только в середине XIX века была переведена на русский и издана в Петербурге.

Впрочем письменных фиксаций такого определения зависимости русских княжеств от Орды в документах Руси XIII—XV веков не встречается. Такое значение появилось на стыке XV—XVI веков в польской исторической литературе. Первыми его употребили хронист Ян Длугош («jugum barbarum», «jugum servitutis») в 1479 году и профессор Краковского университета Матвей Меховский в 1517. В дальнейшем на эти латинские формы был обращен взор историков XIX века, которые на их основе, сформулировали свою научную терминологию.

То есть термины «монголо-татары» и «монголо-татарское иго» – это сугубо научные определения, позволяющие, во-первых, устранить несоответствие между самоназванием завоевателей («монголы») и постоянно встречающимся в средневековых источниках их наименованием («татары»), во-вторых, выделять исторический период, когда русские князья находились в вассальной зависимости от правителей Монгольской империи и Улуса Джучи (Золотой Орды).

Другой важный момент это осознание того, что историческая наука, как и любая другая, развивается. Сегодня современный учёный маловероятно, что будет ссылаться на Н.М. Карамзина, М.В. Ломоносова или В.Н. Татищева. И вовсе не потому, что первые российские историки умышленно занимались «сочинительством» , «переписыванием», «фальсификациями», а потому что сегодня историку доступно в сотни раз больше письменных источников, чем в XIX веке, а помимо этого также усовершенствована методология исследования и методы анализа исторических свидетельств.

В XIX веке археологи старались охватить, как можно большие площади и копали вглубь пока копается без какой-нибудь точной фиксации. Сегодня археологические исследования проводятся с помощью аэрофотосъемки, различных гис-технологий, тахеометрической нивелировки. Так и в исторической науке.

Историк занимается не переписыванием летописных известий на современный русский язык, а проводит внешнюю и внутреннею критику источника, использует междисциплинарные подходы в изучении исторических явлений и т д. А поскольку наука развивается, то и устаревает терминология, это закономерно.

Самым ярким примером является т.н. «норманнский вопрос». Когда в разные историографические периоды ему придавались абсолютно разные значения и определения. Начиная от спора, а были ли вообще норманны на Руси и заканчивая тем, насколько сильное влияние они оказали на политическое устройство восточнославянских племен. Аналогичная ситуация и с термином «монголо-татарское иго» или «татаро-монгольское иго», которое, к слову, с 2013 года отсутствует в едином учебнике истории России, вместо него был предложен термин «ордынское владычество».

Если смотреть с современной научной точки зрения, то можно говорить о некорректности рассматриваемых терминов. Поскольку, употребляя термин «монголо-татары», люди часто связывают современных казанских татар с «татарами», о которых писали русские летописцы и европейские хронисты.

Хотя на самом деле, территория современного Татарстана была завоевана Батыем накануне вторжения на Русь и мало чем отличалась своими политическими и экономическими последствиями. Также на протяжении всего периода «ордынского владычества» степень зависимости русских княжеств от Орды и степень юрисдикции ордынских властей не была одинаковой, а следовательно и определение «монголо-татарское иго» требует некоторых уточнений.

Спорным моментом являются и хронологические рамки – 1237-1480. На сей счет до сих пор ведутся споры, одни исследователи считают правильным вести отсчет не от монгольского нашествия на Русь 1237 года, а от поездки Ярослава Всеволодовича в ханскую ставку и получения им ярлыка на княжение в 1243 г. ; другие считают, что фактическую независимость Русь обрела не после стояния на Угре в 1480, а после победы в битве под Алексином в 1472 году; третьи же считают, что исполнение различных повинностей со стороны русских князей продолжились и в XVI веке. Еще один аргумент в пользу некорректности термина «монголо-татарское иго» это его сугубо негативный образ по отношении к Руси.

Хотя, во-первых, как уже говорилось ранее, само понятие «иго» употребляется только в польской литературе, а не на Руси, во-вторых, помимо очевидных форм зависимости, русское духовенство и княжеская элита имели и привилегии; и в-третьих, период тесного контакта с Улусом Джучи имел не только негативные последствия, но и положительное влияние в области политического устройства. быта, культуры и т.д.

Если смотреть с дилетантской точки зрения, то «монголо-татарского иго» безусловно было, как бы его не старались отрицать. Впрочем оно было, как и сами «монголо-татары», как и само «монголо-татарское нашествие». По истории монголов и монгольских завоевательных походов существует целый корпус древнерусских, арабских, персидских, грузинских, армянских, китайских, монгольских, старофранцузских, латинских источников, есть свидетельства современников и очевидцев, которые до шли до наших дней и сегодня хранятся в библиотеках и музеях России, Китая, Монголии, США, Франции, Германии, Италии и т.д.

Существует огромный корпус археологических источников - разрушенные архитектурные строения, братские могилы датированные 1237-1240 гг. в Ярославле, Владимире, Старой Рязани, Киеве итд, находки нетипичного для Руси вооружения, наконечники стрел восточного типа, различные предметы быта нехарактерные для Руси домонгольского периода (например, котлы) и т/д.

Сохранился ряд документов, свидетельствующий о политической зависимости русских князей и духовенства от ордынских ханов (если интересно, то в 1987 году А. И. Плигузов в опубликовал (с соблюдением всех особенностей оригинала) древнейший список краткого собрания ярлыков, работа доступна в сети). Важным доказательством служит коллекция ханских пайцз, обнаруженных на территории Улуса Джучи и Руси – пайцза Тохта-хана (1290-1312), пайцза Узбек-хана (1312-1341), пайцза Абдуллах-хана (1361-1370), пайцза Кельдибека (1361-1362) и др.

Собственно спор о том «А было ли иго?» с дилетантской точки зрения возник в конце 80-х гг. XX века, особую популярность получил в публицистической литературе 90-х гг. и не утихает по сегодняшний день. Первые зерна «сомнения» кинул Л.Н. Гумилев.

Сын двух великолепных поэтов создал целый комплекс антиисторических мифологем (о том, что сын Батыя Сартак брат Александра Невского; о переговорах генуэзцев с Мамаем; о мирном сосуществование Руси и Орды итд) , которые не только дали простому читателю неверное представление о прошлом, но и вдохновили представителей альтернативной истории на бурную литературную деятельность.

Впрочем, Л.Н. Гумилёв был лишь сигналом. В 90-е годы получили развитие существующие в народном сознании представления об истории, не как о науке, а как о том, чему и как учили в школе. Зачастую дилетанты, авторы альтернативной беллетристики, спорят не с современной научной литературой, а с учебниками 5 класса или с тем, как их учили раньше, что мол нам рассказывали в школе. Такие взгляды на историю можно услышать на лекция[ Кунгуровых, Сундаковых, Понасенковых и т.д.

Если отвечать на вопрос об иге с научной точки зрения, то вполне возможным представляется дать отрицательный ответ. Но если отвечать на вопрос, который ставит дилетант, то никакого кроме утвердительно ответа, на самом деле, дать просто невозможно.

Были ли монголы на Руси? Были. Есть ли документальные свидетельства зависимости? Есть, ярлыки, пайзы и т.д. Есть ли археологические источники? Есть, вооружение восточного типа в воинских погребениях, братские могилы в разрушенных монголами городах, нумизматический материал. А еще ведь есть лингвистика, народная память, восточные элементы в политической модели и культуре.

Конечно проблема такого недопонимая лежит в проблемах образовательной системы и популяризации исторического знания. Возможно, что стоит не доказывать «а было ли иго» или его не было, а более подробно рассказать о профессии историка, как проходит его обучение, как он работает с историческим материалом, как критикует предшественников, как доказывает свою правоту в спорах. И, безусловно, необходим диалог. Только в споре рождается истина.

Но существуют и ряд других причин. Это и недоверие ко всему «государственному. «Историки всё врут, переписывают, обслуживают элиты», – такое можно услышать довольно-таки часто. Всё что можно противопоставить, так это назвать сумму стипендии студента-историка и аспиранта. Маловероятно, что за 2000 рублей может у кого-то возникнуть желание обслужить ту или иную элиту, а в дальнейшем испытывать к ней особую симпатию.

С другой стороны есть опять-таки политизированность истории. Когда в обществе на первое место становятся не результаты исторической науки, а те или иные публичные изречения политических деятелей. Тут всегда нужно помнить о том, что политик – это не учёный, у него нет специального исторического образования, он не занимается профессионально исторической наукой, его мнение не имеет научной основы.

Также в качестве причины можно отнести и личные качества того или иного человека. Исправить такого человека просто невозможно. Поэтому нам, молодым людям, остаётся только cоздавать все необходимые условия для полноценного развития уже наших детей , будущего поколения, умеющего трезво и критически мыслить.

Текст: Евгений Шишка, Злой московит