СВО. Изначально поставленные задачи, наступление и отход в непростом героическом 2022 г

Да вопрос только к одному политику, только толку.

Алексей Суконкин так описывал первоначальный этап.

Описан как заход на У, так и, к примеру, первые штурмы Угледара (в книге под названием Сталедар).   Временной период - первый год СВО и первое мобилизационное задание, прибытие мобилизованных на фронт.     

Ссылку не даю, но есть как в книжных магазинах, так и на торрентах - искать Алексей Суконкин, "Зайти и выйти".

...

Ещё в ноябре штабу отдельной мотострелковой бригады было предложено разработать операцию по овладению Киевом силами… танковой бригады, состоящей из двух батальонно-тактических групп на основе двух танковых батальонов по 31 танку и мотострелкового батальона на 31 БМП‑2. Артиллерия и ПВО в задаче почему-то не предусматривались, что в значительной степени облегчало проведение различных тактических расчётов.

Данные разведки были весьма скудными, и определить вероятные рубежи обороны противника, а отсюда и наиболее оптимальные маршруты выдвижения — не представлялось возможным. Тем более, что маршруты были определены жёстко, не оставляя свободу манёвра. Штабу намекнули — делайте расчёты, а подробности будут предоставлены позже.

Мол, главное, это посчитать всё «в целом». Штабные догадывались, что подготовленные для танковой бригады расчёты, в нужный момент времени будут переданы в танковую бригаду, тогда как кто-то другой сейчас делал расчёты для мотострелковой бригады. Для чего всё это делалось именно так — оставалось в тумане.

Можно было, конечно, сослаться на некую секретность, но к чёрту летела бы эта секретность, которая в буквальном смысле профанировала всю подготовку, необходимую для успешного решения боевых задач

...

После обстоятельного доклада начальника штаба бригады подполковника Серова о порядке выполнения стоящих перед бригадой первоочередных задач, взял слово командир.
— Я требую от каждого командира подразделений осторожности в действиях, — Павлов ходил перед строем старших офицеров бригады, собранных на уточнение задач перед началом выдвижения. — По данным разведки, которые были доведены мне в штабе армии, вооружённые силы Украины не готовы оказывать нам сопротивление, и, по всей видимости, операция пройдёт по сценарию Крыма. Однако, не стоит думать, что это будет лёгкая прогулка. Оружие применять только в рамках самообороны. Это всем понятно?

Мнение старших офицеров бригады разделилось: кто-то всерьёз опасался жёсткого сопротивления со стороны украинских военных, кто-то склонялся к «крымскому сценарию», опираясь на результаты войсковой разведки, с воздуха не обнаружившей никаких засад, а равно и готовности противника к отражению вторжения.

...

Накануне выступления на совещании в батальоне присутствовал какой-то полковник из штаба округа, всеми своими силами пытавшийся внушить собравшимся офицерам лёгкость предстоящей задачи. Он сыпал шутками, говорил о «полной неготовности хохлов» к нашему наступлению, что согласно «данным разведки» население Украины будет встречать российские войска как освободителей от фашистского гнёта, поработившего страну с 2014 года. Уверенность так и лилась из этого рыхлого и розовощёкого офицера, по виду которого трудно было сказать, знает ли он, как командовать взводом.

Спич полковника произвёл обратный эффект — командиры рот и взводов поняли, что задача предстоит не из лёгких.

...

Сам переход границы не представлял никакой сложности. В полночь поступила команда к началу выдвижения и лес, в котором стоял танковый батальон, засвистел турбинами и залязгал гусеницами. Десять километров, которые разделяли батальон от украинской границы, прошли быстро — кое-кто даже не успел окончательно проснуться.

Приближаясь к государственной границе, Миша испытывал разные чувства, преобладающим из которых была гордость за порученное дело. Его танк шёл первым, и когда показались огни контрольно-пропускного пункта, Хвостов понял, что его фамилия будет вписана в историю, ибо именно он, старший лейтенант Михаил Хвостов, в настоящий момент первым из всей огромной группировки войск, пересекал границу.

Границу между миром и войной.

...

Хвостов изначально почему-то был уверен, что маршрут, по которому шла его рота, прежде был осмотрен разведгруппами, но чем дальше они углублялись в территорию Украины, тем он более склонялся к мысли о том, что разведкой является именно его рота, а не кто-то другой. Полагаться на результаты работы БпЛА, конечно, можно, но с воздуха не всегда получается разглядеть хорошо замаскированную засаду.

Постановка задачи была максимально размыта, и например, вопрос о применении оружия так и повис в воздухе. Такое было чувство, что комбриг, говоря, что «действовать нужно будет по обстановке», и сам не был чётко озадачен со стороны вышестоящего командования, и пределы своих полномочий не понимал также, как и командир первой танковой роты, идущей в авангарде не только бригады, но и всей группировки, по крайней мере, на данном тактическом направлении.

Из того, что видел и понимал Хвостов, он мог делать выводы только лишь о рубежах, какие нужно было достичь его роте к указанным срокам. Про остальное Миша решил не думать, считая, что этим должен быть озабочен штаб и командир соединения.

...

«Каштан», я «Кавказ», действую согласно плану, передовая группа прошла точку «Лиан‑56», приём.
— Принял, «Кавказ»! Сократить дистанцию между машинами!

...

Передовая группа первого взвода остановилась на перекрёстке, бойцы курили и рассказывали друг другу анекдоты.
— В кучу не сбиваемся, — крикнул Петр, стараясь перекричать громкий хохот.

На него повернулись два-три бойца, но никто на окрик никак не отреагировал.

Метрах в двадцати далее по улице, слева располагался каменный двухэтажный дом, напротив него, справа, был дом одноэтажный. Мелькнула мысль, что было бы хорошо подняться на второй этаж и оттуда осмотреться.

Петр обернулся назад, ища глазами лейтенанта Свиридова, и в этот момент услышал нарастающий свист падающей мины.
— На землю! — успел он крикнуть, падая в грязь и наблюдая боковым зрением, как рядом растягивается Галеев. — Ложись!

Спустя пару секунд впереди полыхнуло — группа бойцов, травящих анекдоты, была разбросана в разные стороны — взрыв произошёл буквально в центре скопившихся на перекур пехотинцев. В секунду оценив обстановку, Петр вдруг понял, что вопрос «все целы?» задавать было бессмысленно. Он подскочил на ноги и бросился к месту взрыва. Мина разметала людей по сторонам, посекла осколками. Три-четыре человека лежали замертво, остальные пытались подняться — привстать на колени, на ноги. Петр опустился перед ближайшим, быстро осмотрел его — у парня осколком была рассечена сонная артерия, и поток алой крови хлестал в сторону, словно хорошо открытый кран с горячей водой. Если бы у него был поднят противоосколочный воротник бронежилета, ничего бы этого сейчас не было.

...

— «Кавказ», я «Скиф», на окраине «Монголии‑23», по данным местного населения, расположена танковая засада. Каковы мои действия?

Комбриг измерил циркулем расстояние от точки, в которой по последнему докладу фиксировалась первая рота, до окраины Мельниково, на калькуляторе высчитал время выхода первой роты на данный рубеж и связался с командующим армией.

— «Каштан», я «Кавказ», опрос местных показал наличие танковой засады на окраине «Монголии‑23». Головная колонна выйдет на указанный рубеж через час сорок минут. Прошу указаний!
— «Кавказ», изложите свой замысел! — предложил Лазаренко.
— Чтобы принять решение, полагаю необходимым просить проведение воздушной разведки указанного места средствами воздушного наблюдения армейского звена, — заявил полковник Павлов.

Командир бригады попытался зайти издалека, с воздушной разведки армейского уровня, чтобы затем, в случае успеха, обоснованно предложить командующему нанести по засаде дистанционный удар тактической ракетой «Искандер», исключив вовлечение своих разведчиков в прямое столкновение с противником.

— Предлагаю провести разведку своими силами, — ответил генерал. — Могу дополнительно сообщить, что армейская разведка занята на другом направлении.

Павлов заготовил ещё один козырь в попытке переложить задачу на старшего командира.

— Товарищ «Каштан», разрешите доложить! Имеющиеся в бригаде «Элероны» в настоящее время небоеспособны по причине технических отказов. Аппараты находятся в оперативном ремонте и будут готовы в течение шести часов.

Абоненты играли в самую интересную в мире игру, суть которой сводится к заблаговременному определению виновного, если в результате принятых решений что-то пойдёт не так, и возникнут неприглядные последствия. Административно-командный ресурс заранее давал командующему сто очков вперёд, но чтобы исключить возможные нюансы, нужно было обставить дело таким образом, чтобы решение на какие-то действия принял сам подчинённый.

— Как же вы, товарищ «Кавказ», подготовились к маршу, если у вас в первые сутки уже нет разведки? Через десять минут доложить о принятом решении! — безапелляционно отрезал генерал.

— Есть, товарищ «Каштан»! — отчеканил полковник.

Павлов по связи вышел на командира разведывательного батальона подполковника Чехова.

— «Амур», я «Кавказ»! Необходимо в течение получаса установить характер танковой засады в районе «Монголия‑23». В течение пяти минут доложите ваше решение.

— Товарищ «Кавказ», — сразу отозвался Чехов. — У меня птички в отказе. Что прикажете делать?

— Я приказал через пять минут доложить мне решение на проведение разведки, — Павлов повысил голос.

— Товарищ «Кавказ», — ровно через пять минут «Амур» снова вышел на связь. — Согласно расчётам, разведгруппа на «Тиграх» сможет достичь района проведения разведки через час, если прикажете отменить плановую работу разведки в районе «Шостка‑12» и «Шостка‑15» и перенацелить разведывательную группу номер триста двадцать на район «Монголия‑23».

— Какие ещё есть варианты? — спросил командир бригады.

— В других вариантах другие разведывательные группы смогут прибыть в район разведки через два и бо- лее часов.

— Принял, — ответил Павлов и связался с командующим:

— Товарищ «Каштан», докладываю решение на проведение разведки! Предлагаю в качестве разведывательного органа использовать передовое подразделение «Скифа», которое сможет достигнуть района разведки в течение одного часа сорока минут. В случае подтверждения полученной информации, прошу артиллерийской поддержки дальнобойными орудиями армейской артиллерийской бригады.

— Предлагаю решить задачу по поражению бронетехники противника с помощью противотанковых ракет передового подразделения, — сказал генерал, зная, что артиллерийская бригада только пару часов назад покинула район сосредоточения и находилась на марше — чтобы она начала огневую работу, требовалось некоторое время, но самое главное — это непредвиденное событие ломало график движения колонн, и без того трещащий по швам.

— Есть решить задачу с помощью противотанковых ракет передового подразделения! — ответил Павлов, формулируя свой ответ таким образом, чтобы впоследствии его можно было расценивать как ответ на приказ старшего начальника.

— Доложите ваше окончательное решение, — предложил генерал.

Во всей этой диалектической конструкции успех уклонения от ответственности обеспечивался либо полным отсутствием приказа со стороны старшего начальника, либо его безграничной размытостью.

— Предлагаю произвести разведку точки «Монголия‑23» силами передового подразделения, в случае обнаружения бронетехники противника, уничтожить её с помощью противотанковых ракет.

— Пробуйте, — ответил генерал. — Жду доклада о результатах разведки. Конец связи.

Командир бригады связался с Михайловым.

— «Скиф», я «Кавказ». Полагаю, что твой «Аркан» сможет осуществить разведку самостоятельно. Сформулируй и доведи до него приказ. Конец связи.

Командир батальона связался с Андреевым.

— «Аркан», действуешь самостоятельно. Результаты разведки доложить к одиннадцати тридцати. Как понял, приём?

Андреев, успевший задремать в ожидании ответа командира батальона, подумал, что спросонья что-то упустил.

— «Скиф», разрешите уточнить порядок действий?

— Едешь сам. Сам всех жжёшь, — комбат повысил голос, осуждая недогадливость командира роты. — Чего ещё тебе не понятно?
— Принял, — ответил Иван. — Конец связи.

...

Сверяясь с картой, Хвостов отмечал пройденный путь, с замиранием сердца наблюдая, как рота сближалась с местом вероятной засады, на которое указал остановленный Андреевым велосипедист. Уточняя у командира батальона порядок работы, ничего конкретного в ответ Миша не услышал, сделав вывод, что Дужников и сам не знает, как им действовать. «Действовать по обстановке» — универсальный ответ, который совершенно не удовлетворял возникающие запросы.

Миша обернулся — танковая колонна растянулась, хвост маячил примерно в километре от головы. Где-то за танковой ротой шла мотострелковая рота второго батальона, но их БМП видно не было. Прижав к горлу ларингофоны, Хвостов приказал наводчику зарядить орудие осколочно-фугасным снарядом, после чего вызвал в ротной сети сержанта Касымова и потребовал остановиться.

Танк командира роты остановился левее первого танка и Хвостов спустился в башню.
— Осмотримся? — спросил он своего наводчика.

Прильнув к прибору наблюдения с тепловизионным каналом, Миша глянул в прилежащую темноту и тут же удивлённо вскрикнул:
— Да их тут… — в приборе он увидел силуэты нескольких танков и БМП, «светящихся» температурой, превышающей средний фон. — Интересно, наши это, или укропские?

Хвостов вопросительно посмотрел на наводчика. Тот пожал плечами и выдал первое, что пришло на ум:
— Товарищ капитан, спросите у комбата.
— «Хасан», я «Броня», — Миша вошёл в радиосеть батальона.

— «Броня», я «Хасан», на приёме.
— Квадрат «Искра‑16», наблюдаю скопление боевой техники: танки до трёх единиц, БМП до пяти единиц. Прошу уточнения — это свои или противник?
— Жди, — ответил комбат и отключился.

Хвостов, поворачивая башню, последовательно рассмотрел замеченные силуэты, отметив, как человеческие фигурки спешно забираются в люки.

— Укроп, что ли? — спросил он сам себя. — Ну, что там «Хасан» молчит?

В этот момент несколько наблюдаемых силуэтов озарились вспышками, и буквально в следующее мгновение стоящий на месте танк словно подпрыгнул на кочке, и даже не ушами, а всей грудью Миша ощутил оглушительный грохот.

"Началось" — мелькнуло в голове вместе с внезапно онемевшими руками и окатившей всё тело волной дрожи.

Первое, что он сделал — захлопнул крышку люка. Буквально тут же услышал в шлемофоне голос командира батальона, который в критическую минуту позабыл про позывные:
— Миша, это хохлы!

Хвостов переключился на внутреннюю связь и, повернувшись к наводчику, крикнул:
— Стёпа, огонь!
Цыганов уже ухватился за «чебурашку», башня ожила, довернула немного влево.
— Выстрел! — крикнул наводчик.

...

Когда «туча» превратилась в стену дыма, Миша приоткрыл люк и высунул голову, чтобы осмотреть поле боя.

Аяс уже развернул танк и двинулся обратно, всё больше удаляясь от горящего остова первого танка, и Хвостов поймал себя на мысли, что в сложившейся ситуации он и секунды не думал о мерах по спасению экипажа танка сержанта Касымова. Очевидность исхода не позволяла считать, что кто-то из них мог остаться в живых.

«Только бы выйти отсюда», — крутилось в голове.

«Только бы выйти».

Развернув башню назад, наводчик сделал ещё три выстрела в сторону противника, пока танк не обошёл ещё одну подбитую машину, из второго взвода. Этот танк кормой съехал с дороги в кювет, размотав по асфальту одну гусеницу. Открытые люки говорили о том, что экипаж покинул аварийную машину. Правда, не ясно было, куда танкисты ушли, но Хвостов питал себя уверенностью, что их подхватили на себя другие экипажи.

...

Убегающая рота остановилась только тогда, когда упёрлась в мотострелковую роту второго батальона, остановившуюся там, где их застали звуки первых выстрелов скоротечного боя.

Хвостов построил командиров взводов, и в ожидании прибытия командира батальона, устроил им свой «разбор полётов». Прежде всего, его интересовало, почему никто не выполнил команду на развёртывание в боевой порядок, а потом, после команды на отход, не выполнили команду остановиться. Он сам ещё продолжал дрожать от пережитого, но показывать своим подчинённым слабость считал ниже своего достоинства.

Командиры взводов, прошлогодние лейтенанты, стояли перед ним, опустив головы. Поодаль собрались командиры танков, не смевшие в данный момент приближаться к ротному.

...

В коровнике, где временно разместился штаб бригады, Миша узнал о больших потерях, случившихся в первом батальоне, посланном на форсирование реки Шумной с последующим захватом плацдарма. Потери были настолько огромными, что не укладывались в голове — за две кампании в Чечне бригада потеряла людей меньше, чем за сутки боёв в небольшом украинском селе.

Переход вброд реки в конце зимы окончательно добил батальон — к убитым, раненым и пропавшим без вести добавились несколько десятков человек с жёсткой простудой, лечить которых нужно было в щадящих условиях стационара.

С большой горечью Хвостов узнал, что его друг, капитан Иван Андреев пропал без вести, пытаясь организовать выход своей роты из села. Последним, кто его видел, был приданный роте снайпер сержант Горячев, которому в бою оторвало руку, и выжить он смог только на сочетании собственной воли с волею случая.

Приводя офицеров бригады в необходимый тонус, полковник Павлов приводил примеры вопиющей трусости, выводя виновных на всеобщее обозрение перед собой. Большинство присутствующих уже и сами хлебнули военного лиха и смотрели на это представление скорее безразлично, за спинами коллег обсуждая «более важные» текущие вопросы. Нутром все понимали, что нужно время, чтобы психика «настроилась» на восприятие происходящих событий — у кого-то этот процесс шёл быстрее, и им не приходилось краснеть перед офицерским собранием, у кого-то медленнее, и сейчас они стояли рядом с командиром бригады, выслушивая о себе нелицеприятные памфлеты.

Добавляло проблем и то, что после первых стычек с противником, вопрос с отказниками снова встал в полный рост. Если в пункте постоянной дислокации командиру бригады уловками и рассказами о патриотизме ещё как-то удавалось сдерживать бегство контрактников, то здесь, на Украине, когда людям в лицо дохнула старуха-смерть, к числу пятисотых всё чаще стали присоединяться испуганные офицеры. Дошло до того, что рапорт на увольнение написал даже заместитель командира бригады, опытный полковник, который когда-то, будучи лейте-нантом, застал войну в Чечне.

До последних дней он слыл опытным и боевым офицером, пока в один «прекрасный» момент не попал под удар «Градов». После пережитого он замкнулся и отказывался выполнять приказы командира бригады, проводя всё время в своём КУНГе в обществе алкоголя.

Когда комбриг впервые раскрыл «секрет Полишинеля» относительно своего заместителя, присутствующие на совещании офицеры притихли: если это дошло уже до самых «верхних слоёв атмосферы», и это стало прилюдно обсуждаться, тогда, кто теперь может запретить делать то же самое каждому из присутствующих?

...

— Товарищ майор, вам слово.

Со второго ряда встал и вышел к командиру бригады офицер-контрразведчик — среднего роста, с неприметным лицом и одетый, по меркам многих, совершенно «не модно» — в старый классический «дубок».
— Майор Каренин, — представился он. — Военная контрразведка.
— Товарищ майор, обрисуйте ситуацию, — попросил Павлов.
— Товарищи офицеры, — голос его был жёстким. — Перед нашей службой поставлена задача по пресечению возможных проявлений предательства, шпионажа в пользу противника и фактов государственной измены. С момента пересечения линии государственной границы всем вам было запрещено пользоваться телефонами сотовой связи, однако, этот запрет коснулся, как мы убедились, далеко не всех. Я разделяю ваше желание разговаривать со своими родственниками, делиться с ними впечатлениями, но если бы это не влекло раскрытия государственной тайны, мы бы смотрели на это сквозь пальцы. Однако, дело более чем серьёзное. Сегодня утром нами был задержан по подозрению в государственной измене полковник Цимбал, заместитель командира бригады. В его телефоне обнаружена передача боевых документов и места расположения войск.

Цимбал передавал информацию своему брату — офицеру Службы Безопасности Украины. Вчера вечером, как вам известно, противник нанёс поражение пункту заправки боевых машин и полевому госпиталю — их координаты передал врагу ваш сослуживец. Погибло шесть человек, ещё шесть были ранены, в том числе две сотрудницы госпиталя.

...

Через полчаса после совещания, когда офицеры разошлись по своим подразделениям и стали готовиться к новому дню войны, сержант Муртазалиев из третьего взвода, напившись вусмерть, забросил в открытый башенный люк своего танка осколочную гранату, взрыв которой вызвал пожар в боевой машине с последующим возгоранием зарядов и детонацией боекомплекта. Чудовищным взрывом с танка сорвало башню, которая приземлилась на палатку, впечатав в землю трёх человек.

Павлов впервые за всю свою офицерскую карьеру не смог сдержать чувств и несколько минут в исступлении бил пойманного сержанта.
— Вот скажи мне, скот, зачем ты сжёг свой танк? — Павлов держал Муртазалиева за грудки, мотая его из стороны в сторону.
— Идите вы со своей войной… — орал в ответ сержант. — Я не хочу умирать!

Каренин забрал сержанта, к которому в одно мгновение появилось много вопросов. Его повезли на Родину в той же машине, в которой ехал арестованный полковник Цимбал.

...

Страна ещё жила довольной и сытой жизнью, и мало кто хотел принимать и понимать, что где-то идёт кровавая бойня, что гробы уже потоком идут во все уголки России.

Слёзы жён, детей и матерей погибших воинов каким-то фантастическим образом уживались в российском обществе с праздностью и весёлым застольем «светской» жизни. Среди тусовки было модно «осуждать СВО», что немедленно встречало поддержку среди огромной массы никчемных существ, ошибочно считавших себя истинной ценностью страны, её элитой.

---

Подчеркну, книга не сплошное уныние и безнадега, наравне с дикими и вопиющими решениями, показывает как  шло избавление от балласта мирного времени и формирование нового кадрового костяка.  Может быть не столь быстрое как хотелось бы.