Командировка на Украину (2013-2014 гг.). Александр Ананьев (старший советник МИД России в отставке)

Моя командировка в российское посольство на Украине началась 1 августа 2013 года. За три дня до этого закончился визит президента России В. Путина в «мать городов русских» на празднование 1025-летия крещения Руси. Украина, Россия и Беларусь совместно отпраздновали знаменательное событие. Казалось бы, ничто не могло помешать дружбе трех славянских народов и их единению в той или иной форме.

Киев и киевляне

Киев нам очень понравился: большой центр, где каждый дом – свадебный торт. На наш северный вкус – много украшательства, но «украинское барокко» нам приглянулось, так как создает ощущение праздника. Город компактный, а потому удобный по сравнению с беспредельной Москвой. Почти месяц мы прожили в гостинице, поскольку посольство не имело жилого комплекса для своих сотрудников, и надо было снимать квартиру где-то в городе, что оказалось совсем не просто. Квартира, с одной стороны, должна была отвечать требованиям безопасности: в подъезде дома необходим консьерж, не должно быть черного хода и пожарной лестницы на балконе. С другой стороны, за утвержденный максимум на оплату аренды, такую квартиру было снять невозможно. Для малейшего превышения стоимости аренды требовалась санкция доверенного лица посла, которому тот делегировал все финансовые и хозяйственные вопросы нашего загранучреждения, хотя он не был ни главбухом, ни завхозом. Старожилы посольства называли его «смотрящим». Однако ни самого посла, ни его доверенного лица в августе в Киеве не было. Поэтому мы не торопились с выбором места жительства, осмотрев около трех десятков квартир, которые нам показывал очень любезный маклер. В основном поиском занималась жена, так как я сразу окунулся в работу.

Наконец нам повезло: киевский антиквар, узнав, что мы дипломаты, согласился в два раза урезать стоимость аренды своей квартиры на Крещатике напротив Киевской мэрии. Дело в том, что в его апартаментах предыдущие квартиросъемщики устроили бордель и домохозяин опасался за свой антиквариат (мебель, картины, ковры…), которым была напичкана квартира. Дипломаты в его глазах были гарантией сохранности его

Обосновавшись, мы возобновили пару старых знакомств. Упоминаю о них, так как эти два человека олицетворяют собой ныне проявившийся раскол.

Один знакомый, Александр, русский, родители которого переехали на Украину в конце 1950-х гг. после распределения в институте. Моя тетя дружила с его матерью, поэтому мы с Сашей познакомились еще школьниками и иногда проводили вместе каникулы у тети на даче. После окончания киевского института Александр работал наладчиком на строительстве заводов в разных городах Советского Союза. В конце 1990-х гг., пока его сын учился в Москве (в Москве и остался) он работал в России. Затем Александр вернулся в Киев ухаживать за пожилыми родителями и впоследствии похоронил их.

До января 2013 г. он работал на предприятии в Киеве, которое добывает из глубоких скважин артезианскую питьевую воду. Однако ему пришлось уволиться, поскольку сотрудникам перестали платить зарплату, новой работы в его возрасте было не найти, и он стал оформлять пенсию (1100 гр.!, т.е. примерно 100 долл. США на тот момент). У Александра осталась от родителей дача в 30 км от Киева, прямо на берегу отводного канала от Днепра – с участка можно плюхнуться в воду. Дачу он забросил, поскольку было трудно возить кошку туда-обратно в набитом автобусе, старенький автомобиль не мог починить – зарплата не позволяла, а накопления давно закончились. На даче он появлялся вынужденно (соседи жаловались) – собрать персики, виноград, грецкие орехи, чтобы они не падали на дачную проселочную дорогу и машины их не давили, привлекая мух и ос. Благодатный климат и земля роскошная на полях – черная, жирная, масляная. Понятно, почему на среднерусской возвышенности в условиях рискованного земледелия существовала община (иначе не выживешь), а на/в Украине – каждый сам себе атаман (небольшой участок земли прокормит всю семью).

С другим знакомым, Константином, полуукраинцем-полуевреем, мы учились в одном ВУЗе в Москве. Когда мы встретились, он был госслужащим, имея дополнительный доход от сдачи в аренду однокомнатной квартиры. Его дочь была замужем за французом, и осенью компания «Пежо», где работает француз, их (дочь с мужем) перевели из Киева на повышение в Москву.

У этих знакомых до поры до времени были одинаковые взгляды на ситуацию внутри страны, которая летом еще была относительно спокойной: правление Ющенко – провал (к выборам 2010 г. его рейтинг составлял 5%), Януковича – провал. Оба были очень недовольны Януковичем из-за коррупции его «семьи». Положение напоминало наши российские «лихие 90-е» с «семьей» Ельцина и «семибанкирщиной». Позже майдан поставил их по разные стороны баррикад в буквальном смысле. До начала противостояния мы вместе проводили свободное время, наслаждаясь Киевом.

В августе выходные мы проводили на днепровском пляже в Гидропарке. Там встретили компанию загорелых и подтянутых пенсионеров, которые каждый день в промежутках между купаниями громко обсуждали, на митинг какой партии в этот раз им лучше пойти. «У Юли [партия Ю. Тимошенко «Батькивщина»] теперь по 80 гривен дают», говорил один. «Нет, «Свобода» обещала по 100 дать», спорила с ним другая. Расценки за участие менялись, с ними менялись и политические предпочтения компании.

Митинги «сторонников» партий были обыденным явлением, проходили на Крещатике и были частью развлечений гуляющей публики в выходные дни (за ними мы наблюдали из окна своего дома). Там на субботу-воскресенье перекрывали движение автомобилей, устраивали концерты, всегда было многолюдно. Например, накануне майдана Э. Кустурица со своей группой «The No Smoking Orchestra» выступил на Крещатике в заключительном концерте тура «Мы едины», посвященном 70-летию Освобождения Киева от нацистских захватчиков. Тогда народу пришло побольше, чем потом собирали последователи этих захватчиков.

Поскольку я руководил в посольстве группой внутренней политики, мне хотелось поглубже вникнуть в настроение обывателей, и я влился в банную компанию своего студенческого приятеля Константина, хотя в посольстве была своя баня. Раз в неделю мы арендовали на 3 часа обычную городскую парную. В компанию входило человек 10 из среднего класса, но обычно приходило 6-7. Разговоры шли на всевозможные темы от футбола до политики. Из банных бесед я понял, что у моих новых приятелей, последние 20 лет пребывавших в ином информационном поле, обнаруживаются белые пятна в восприятии событий этих лет.

Например, у них была полная уверенность, что в 2008 г. Россия напала на Грузию с целью завоевать ее территории. Они даже не слышали, что по приказу Саакашвили первыми подверглись атаке российские миротворцы в Цхинвале (нападение на миротворцев квалифицируется по международному праву как нападение на страну), и что расследование ЕС официально подтвердило этот факт (https://wiz-aut.narod.ru/L078_IFFMCG_biligual.htm; https://ria.ru/20090930/187034322.html).

Вообще к тогда еще действующему грузинскому президенту все киевляне относились трепетно. В украинской прессе его превозносили как главу государства, победившего коррупцию. Никто даже не слышал, что пяти тысячам грузинских чиновников зарплату выплачивал Фонд Сороса, а кто платит, тот и заказывает музыку.

Уже тогда они не видели ничего порочного в том, что в некоторых украинских ресторанах швейцара на входе одевают в форму СС. «Это же прикол», – смеялись они. Вместе с тем, бросалось в глаза пренебрежительное отношение к «донецким». Киевляне отличали их по специфическому говору. «Это быдло», – объясняли свою неприязнь мои банные знакомые. Они плохо себе представляли текущую ситуацию в России, но хотя бы знали нашу общую российско-украинскую историю.

Хуже обстояли дела с поколением, которое ходило в школу после 1991 года. Воспитанное на учебниках, издание которых спонсировали западные НКО, включая Фонд Сороса, 20-30 летние украинцы были убеждены, что Россия и Украина на протяжении веков всегда воевали друг с другом, и представления не имели о Переяславской Раде 1654 года.

Украинское медиа-пространство до разворота Януковича

Первые же просмотры прессы и телепередач нас неприятно удивили. В газетах превалировали статьи на полосу о том, что Достоевский, Емельян Пугачев, Александр Македонский, даже дева Мария – украинцы. СМИ всячески превозносили гетмана Сагайдачного, участвовавшего вместе с поляками в кровавом походе на Москву, предателя Мазепу и его сподвижника Орлика, преподнося их как поборников украинской, «козацькой незалежности». По медиа-ресурсам в сознании украинского обывателя массировано вдалбливалось представление о России как о «нищей разграбленной стране» и превозносились «прелести евроинтеграции».

Дело в том, что Украина готовилась подписать Соглашение об ассоциации с ЕС (СА). При этом замалчивались неизбежные отрицательные стороны такого соглашения: грядущее закрытие большинства предприятий и массовая безработица, сокращение социальных программ и т.д. В соответствии с СА (созданием зоны свободной торговли) Украине даже железные дороги было необходимо за свой счет переделать, сузив колею, чтобы они соответствовали европейскому стандарту. У неосведомленных граждан создавалось впечатление, будто Украине после подписания предоставят полноправное членство в ЕС и переход на евростандарты. Только не добавляли, что на технические евростандарты (регламенты) ЕС, из-за невозможности следовать которым, закроются многие предприятия. В народе же складывалось убеждение, что речь идет о переходе на социальные стандарты зарплат, пенсий, стипендий и других социальных выплат. СА не сулило Украине практически ничего положительного, но подрывало ее связи с Россией.

Было странно наблюдать, как депутаты от правящей партии – «Партии регионов», которую считали пророссийской, с экранов телевизоров рьяно агитировали украинского обывателя за евроинтеграцию вместо вступления в Таможенный союз с Россией, Белоруссией и Казахстаном. Мол, это выбор между хорошими и плохими дорогами (на Украине дороги были в ужасном состоянии, но преподносилось, что в Таможенном союзе еще хуже), между лекарствами, которые лечат и которые калечат.

Анализ медиа-пространства показал, что все оно поделено между несколькими олигархами, которые и определяют контент. В новостных и аналитических передачах на телеканалах, контролируемых Пинчуком, Порошенко, Фирташем, Левочкиным, Коломойским, Ахметовым систематически фабриковались антироссийские сюжеты. Вместе с тем анализ структур бизнеса этих миллиардеров, определявших украинскую информационную политику (преимущественно в антироссийском прозападном направлении), свидетельствовал об их критической зависимости от российских кредиторов, рынков сбыта, источников сырья.

Практически все украинские олигархи сколотили свое состояние, используя экономические связи с Россией и те преференции, которые она им предоставляла. Например, некоторые из них нажились на газовой трубе, доставшейся Украине после развала СССР. Еще в начале девяностых российский газ шел в соседнюю страну по «братской» цене – в несколько раз дешевле, чем для Европы. Объем собственной добычи газа на Украине составлял в то время – 20 миллиардов кубов в год, а потребность населения не превышала 13 миллиардов кубов. Однако украинский газ продавали на Запад, а дешевый российский использовали для нужд промышленности, которая уже была приватизирована. Украинские предприниматели предпочитали закупать российский газ не напрямую, а через государство, которое всеми способами добивалось для них скидок и отсрочек платежей, рассчитывалось за поставки нерегулярно и неохотно, а то и вовсе не платило. Иногда даже перекрывало ГТС во время так называемых «газовых войн».

В этой связи возникает недоумение, почему своевременно, предметно и последовательно не было оказано давление на владельцев основных украинских телеканалов. Например, на основе мониторинга телепередач нужно было предъявлять конкретные претензии к телемагнатам и принимать экономические и юридические санкции в отношении отказывающихся выполнять предъявленные требования. Последняя угроза могла быть весьма действенной, так как интересы почти всех телемагнатов были весьма чувствительны к российскому давлению. Его отсутствие позволяло им одновременно зарабатывать деньги на России и спонсировать антироссийскую и прозападную пропаганду.

К сожалению, ничего не было предпринято в этом направлении, несмотря на отчаянные депеши наших дипломатов. К этому я еще вернусь.

Пока украинское правительство держало курс на соглашение с ЕС, риторика частных и провластных СМИ практически не отличалась. После того, как в ноябре 2013 г. Янукович, не добившись обещания от ЕС широкомасштабной финансовой помощи, решил приостановить евроинтеграцию, его интересы с олигархатом резко разошлись. Объяснить все это можно серьезными бизнес-противоречиями между набирающей мощь «семьей» Виктора Януковича во главе с его старшим сыном Александром и структурами олигархов. Окружение бывшего президента Украины, вооружившись серьезнейшим админресурсом, превратилось в существенную угрозу бизнес-империи крупнейших украинских миллиардеров, которые стали защищаться, в том числе и путем информационных атак.

Причем, украинские СМИ обладали интереснейшей особенностью: их авторы взаимодействовали только с изданиями, принадлежащими одному владельцу, и не сотрудничали с иными СМИ. Создавалось впечатление, что издания олигархов предназначены не для «массовой информации» гражданского общества, а для информационных войн, в которых журналистам отводилась роль бойцов спецподразделений ЧВК. Так в результате и получилось.

Посольство

Второе, что удивило – роль нашего посольства в формулировании повестки российско-украинских отношений и, соответствующее ей само здание российского дипмиссии. Это был небольшой трехэтажный особнячок довольно далеко от центра Киева. Территория посольства практически была лишена внутреннего пространства, так что дипломатам приходилось парковать свои автомобили перед оградой посольства. Для примера, территория посольства США в Киеве была в 25 раз больше территории российского. Впоследствии это аукнулось – сразу после вооруженного переворота у нашего посольства украинские хунвейбины периодически устраивали шабаш, закидывали окна рабочих кабинетов камнями, жгли покрышки прямо перед входом в посольство. Характерно, что даже Андрей Дещица, тогдашний и.о. министра иностранных дел Украины, принимал в погромах участие в знак солидарности со «справедливым протестом». Однако эти «справедливые протестувальники» приходили к нашему посольству с инструментами, размонтировали дипломатические машины, растаскивали все, что можно было утащить. Даже автомобильные сидения! Потом обливали бензином голые остова кузовов и поджигали их. Ни украинское правительство, ни страховые компании не возместили посольству ущерб.

Пренебрежение престижем и безопасностью российского посольства сразу бросилось в глаза, когда я в августе 2013-го только знакомился с укладом посольства. С недоумением тогда я узнал у коллег, что Россия вот уже 15 лет как получила в аренду на 49 лет участки в центре Киева, на которых планировалось построить резиденцию посла, консульство и здание нового посольства. Ко времени моего приезда строительство так и не было начато, вместе с тем посольство платило немалые штрафы за нецелевое использование земли и мусорную свалку, которая образовалась на месте нашего будущего диппредставительства (в 2020 г. договор аренды Киев аннулировал). Российские послы В. Черномырдин и М. Зурабов мало времени проводили в Киеве, поэтому не очень интересовались таким хлопотным делом, как строительство нового здания посольства. Однако в глазах украинцев непрезентабельность российской дипмиссии имела большое значение. По такому, казалось бы, внешнему фактору, они оценивали значимость государства и судили о его репутации.

После пятилетней работы в Постпредстве России при ООН в Нью-Йорке при С. Лаврове, А. Денисове и В. Чуркине мне было странно наблюдать за стилем руководства посольства в Киеве. Готовясь к командировке на Украину, я, конечно, ознакомился с биографией своего будущего руководителя, знал о его деятельности на посту главы минздравсоцразвития и о том, что он был одним из инициаторов людоедской «монетизации льгот».

Запомнился анекдот: «Вчера в Москве был пойман двойник Михаила Зурабова. Двойник двойником, а огреб как настоящий». По поводу нового назначения ходил другой анекдот: «– Почему послом в Украине хотят назначить именно Зурабова? – Видимо, по принципу: развалил медицину, развалит и Украину!».

На Украине у Михаила Юрьевича Зурабова сразу завязались тесные отношения с возглавлявшим в 2010 г. МИД Украины Петром Порошенко. Судя по материалам WikiLeaks, Порошенко изначально выступал за кандидатуру Зурабова. Например, он отстаивал ее в разговоре с американским послом Джоном Теффтом, уверяя американцев, что с Зурабовым можно иметь дело, и он удобен для Украины. СМИ писали, что у олигарха и дипломата «приятельские отношения». В этом я вскоре убедился. 3 октября 2013 г. Михаилу Юрьевичу исполнялось 60 лет. Накануне на совещании дипсостава Зурабов проникновенно объявил, что раньше в день рождения он только получал подарки, а теперь решил дарить сам, и завтра для сотрудников посольства будет показан спектакль театра МХАТ «Старосветские помещики». На самом деле оказалось, что Порошенко на день снял здание кукольного театра в Киеве и выписал труппу московского академического театра, чтобы сделать такой подарок Зурабову. На спектакле присутствовали только сотрудники посольства и Порошенко со своей свитой.

Создавалось впечатление, что свое представление о ситуации в Киеве и на Украине российский посол формирует на основе бесед с Порошенко. Когда Зурабов наведывался в Киев, то первым делом встречался в неформальной обстановке с шоколадным олигархом, о чем мы, дипломаты, на следующий день узнавали на совещании у посла, поскольку тот пересказывал нам услышанное накануне.

Михаил Зурабов проводил в посольстве званые вечера для достаточно узкого круга людей из украинского бомонда, на которых практически всегда присутствовал Пётр Порошенко. Примечательно, что большинство из них оказались на стороне майдана. Руководителей двух основных антифашистских и пророссийских организаций «Антифашистский комитет Украины» и «Антифашистский форум Украины» в посольство Российской Федерации никогда не приглашали.

Лучше всего свое кредо как посла сам Зурабов сформулировал в интервью ТАСС в январе 2014 года, когда противостояние в Киеве перешло в затяжную стадию. Он говорил, что выступает против посредничества в украинском вопросе: оно будет означать скрытое внешнее вмешательство. «Идея посредничества небезупречна еще и потому, что она для суверенного государства является свидетельством несовершенства внутренних политических и государственных институтов. И сам факт посредничества может быть интерпретирован как частичная потеря суверенных прав независимого государства», – рассуждал он. Другими словами, российский посол признался, что больше всего опасается, что его заподозрят в каком-либо влиянии на внешнюю и внутреннюю политику Украины и отстаивании российских интересов. В таком ключе и осуществлялась деятельность посольства.

Западные дипломаты с удивлением отмечали аморфность российского посла и отсутствие следов его деятельности в те дни, когда решалась судьба Украины, а Соединенные Штаты и Евросоюз прямо и публично вмешивались во внутренние дела соседнего с Россией государства. Так, согласно опубликованным телефонным переговорам американских дипломатов с лидерами украинской оппозиции, посольство США не стеснялось оказывать прямое давление на администрацию Януковича, регулярно проводить инструктаж оппозиции и даже координировать антигосударственную деятельность на майдане. (За день до начала Евромайдана 20 ноября 2013 года народный депутат Украины Олег Царёв выступил с трибуны Верховной Рады с заявлением о готовящемся в стране государственном перевороте и разжигании гражданской войны, за которыми стояли специалисты по организации «цветных революций» из посольства США под личным кураторством американского посла в Киеве Джеффри Пайетта).

Вспоминается эпизод, когда в конце января 2014 г. начались столкновения между силовиками и протестующими недалеко от правительственного квартала, украинский МИД пригласил послов на брифинг. Так как наш посол отсутствовал в Киеве, пришлось идти мне. Мое место оказалось рядом с китайским послом. Он спросил у меня, почему не пришел Зурабов. Я ответил, что тот в Москве. Китайский представитель позавидовал нашему послу, что тот может в такой ответственный момент поехать на родину. Мол, сам он, как ни просил своего министра разрешить ему встретить китайский новый год в Пекине, тот ему не разрешил.

Не следует думать, что только у Зурабова была позиция «невмешательства» в украинскую политику. Подобная тенденция просматривалась и на более высоком уровне.

Россия самоустранялась от борьбы за умы подрастающего поколения украинцев. Так, если Румыния ежегодно предоставляла около 5 тысяч бесплатных мест в вузах для студентов из Молдовы, то Россия для Украины – только 41 место. После избрания Виктора Януковича президентом депутаты Госдумы, приезжая на Украину, заявляли местной прессе, что РФ не будет требовать от него выполнения обещания о придании русскому языку статуса второго государственного, поскольку «от этого мог бы пострадать уже украинский язык, что было бы совершенно неправильно для судьбы государственности, суверенитета Украины» (https://newdaynews.ru/kiev/441626.html).

В таком же ключе выступал и тогдашний глава представительства «Россотрудничества» на Украине Константин Воробьев, заявляя в интервью, что считает вопрос статуса русского языка «вторичным». Он также уверял, что вопрос русского языка не поднимается на переговорах о цене на газ для Украины.

Другими словами, официальные представители России фактически гарантировали украинской власти, что не только не будут добиваться учета российских интересов с помощью политических и экономических рычагов, но и не станут настаивать на выполнении ранее данных обещаний. Такая индифферентная позиция развязывала руки руководству Украины идти на политические уступки оппозиции (читай ее западным кураторам).

Безусловно, пророссийски настроенные украинцы видели все это и, можно сказать, «били в набат». В мои обязанности входило принимать встревоженных граждан Украины, которые приходили в посольство, поделиться своим беспокойством по поводу насаждаемой националистической атмосферы. Люди приезжали со всех концов страны, прося помощи и моральной поддержки в организации сопротивления этому явлению. Помнится, художник из Николаева рассказывал, что в его городе русскоязычное население не знает, как противостоять организованным и агрессивным группам «нациков». Из Харькова приезжал один из активистов общественной организации «Оплот», костяк которой состоял из бывших воинов-афганцев, а одним из направлений деятельности было противодействие попыткам героизации ОУН-УПА. К сожалению, установка посольства была «выслушивать и ничего не обещать», поскольку, мол, поддержка подобных движений могла бы быть расценена как вмешательство во внутренние дела. В то же время западные дипломаты не стеснялись демонстрировать свою поддержку даже радикальной оппозиции. Вспомним хотя бы «Печеньки Госдепа» на Евромайдане от официального представителям Государственного департамента США Виктории Нуланд…

Уже после начала противостояния на майдане упомянутый художник из Николаева привез и подарил целый альбом талантливых и очень хлестких карикатур и плакатов, направленных против евроинтеграции и «протестувальников». Его творчество могло бы быть очень действенно использовано в пропагандистских целях, но альбом так и не нашел применения. Россотрудничество, которое могло бы стать мощным инструментом влияния, им не заинтересовалось.

Фактически вся работа представительства была ориентирована на старшее поколение и сводилась к торжественным чаепитиям и малозаметным праздникам, на которые приходили около двух десятков гостей, причем зачастую одних и тех же. С молодежью ведомство практически никак не контактировало.

Майдан

Митинги в Киеве начались в ноябре 2013 года, когда кабмин объявил о паузе в евроинтеграции. Необходимо объяснить, с чем это было связано.

Дело было совсем не в том, что соглашение об ассоциации с ЕС было невыгодно экономике Украины. Просто тогдашний президент страны В. Янукович, у которого в начале 2015 г. должны были состояться выборы, к концу октября 2013 г. пришел к выводу, что подписание им СА приведет не к привлечению электората за счет западных областей, а к потере значительной доли сторонников на юго-востоке. Для выполнения условий СА на Украине в предвыборный год требовалось: повысить для населения цены на газ и коммунальные платежи, сократить социальные программы, снизить зарплаты и пенсии, сократить госаппарат (что впоследствии и произошло при новой власти). По свидетельству премьер-министра Украины Н. Азарова, на выполнение условий СА потребовалось бы 160 млрд долл. США в течение 10 лет. Однако ЕС в качестве финансовой помощи обещал ассигновать всего лишь 600 млн евро и ходатайствовать перед МВФ о кредите в 4 млрд. долл., тогда как Польша (по официальным польским данным) за каждый семилетний цикл получала примерно 117 млрд. долларов безвозмездно лишь за то, что она вошла в Евросоюз. Тогда В. Янукович срочно запросил помощи у России и приостановил подписание СА.

В ответ СМИ, практически все принадлежащие украинским олигархам, лишь усилили дискредитацию действующей власти, преподнося решение Януковича как результат давления со стороны России. Украинские магнаты опасались растущих аппетитов и откровенного рейдерства со стороны окружения своего президента. Они рассчитывали после подписания Соглашения об ассоциации с ЕС получить в Европе гарантии неприкосновенности своих активов и собственности.

Дезориентированная посредством масс-медиа и соцсетей общественность, не будучи осведомленной о последствиях СА, продолжала выступать за соглашение, не поняв «разворот» власти и почувствовав себя обманутой, чем воспользовались оппозиционные партии.

Смена вектора правящей власти способствовала консолидации украинской общественности против В. Януковича и одновременно росту антироссийских настроений в силу того, что его правление многие украинцы воспринимали как навязанное Россией. Объективно это усиливало угрозу перехвата власти враждебными Российской Федерации силами вне зависимости от национальной ориентации украинских избирателей.

На первые митинги народ шёл неохотно. Собирались в основном студенты с лозунгами «Хотим учиться в Европе», причём сначала отторгали дискредитировавших себя оппозиционных политиков. Шли два параллельных митинга: «Евромайдан» и «Майдан». Такой ход событий не устраивал тех, кто делал ставку на смену режима. Требовалось «раскрутить» протестные настроения за счет провокаций, и с 30 ноября 2013 года стали «культивировать» сакральные жертвы. Накануне в пятницу СМИ стали передавать предостережение Госдепа США о неприемлемости применения силы к мирным демонстрантам. Предупреждение звучало довольно странно, поскольку власть тогда и не пыталась применять силовые методы.

Поздно вечером того же дня на программу одного из самых популярных телеканалов – телеканал «Интер» без приглашения пришли сразу три оппозиционных лидера – Виталий Кличко, Олег Тягнибок и Арсений Яценюк – и заявили, что готовится «кровавый разгон Евромайдана». Тут же включились заранее подготовленные камеры для прямой трансляции с места событий, которые не заставили себя долго ждать. На площадь прибыли активисты «Правого сектора», нанесли удар по охранявшим митинг милиционерам и тут же ретировались, а ответный удар, по телефонной команде из Администрации президента Украины, обрушился на немногочисленных студентов.

Именно такое развитие событий позже подтвердил и Николай Азаров, в то время глава правительства Украины. Примечательно, что Сергей Лёвочкин, глава администрации Януковича, был совладельцем телеканала «Интер» (другой совладелец – Д. Фирташ, а 29 % акций принадлежали российскому телеканалу ОРТ), дружил с Яценюком, а его жена была активисткой майдана. Неслучайно, разгон ночью снимала только одна телевизионная компания – «Интер», операторы которой прибыли на место незадолго до разгона протестующих, а В. Кличко, О. Тягнибок и А. Яценюк спешно покинули майдан и направились в телестудию.

На следующий день на Крещатике протестующие захватили здание Киевского горсовета, быстро возвели армейские палатки на проезжей части и отгородили майдан баррикадами. Главная магистраль города оказалась перекрытой, из-за чего автомобили постоянно стояли в пробках.

В будние дни киевляне активность не проявляли, поэтому майдан «держали» жители западных областей Украины, которых ночью посменно подвозили автобусами. Днем со сцены читали лекции об истории Киева, выступали экономисты и искусствоведы, устраивали выставки картин и карикатур. По вечерам на большой установленной сцене проводили концерты известные рок-группы. Власть никаких действий не предпринимала, протестная активность Майдана шла на убыль. Он скорее стал достопримечательностью Киева. Народ приходил туда «потусоваться». Это не совсем устраивало организаторов. Тогда появились новые «сакральные жертвы».

В СМИ и на майдане объявляли о якобы пострадавших активистах майдана, обвиняя «кровавый режим» Януковича и призывая людей выйти на митинг в воскресенье. Перед каждыми выходными на майдане объявляли об избиении, похищении или убийстве активистов, что впоследствии не подтверждалось, но это уже никого не интересовало, так как вбрасывалось новое сообщение о «злодеяниях преступной власти».

По признанию участников протестных акций, они не продержались бы так долго, если бы не поддержка извне. В нарушение Устава ООН майдан не только посещали, но и выступали там иностранные «гости»: высокие чины ЕС (Кэтрин Эштон, Штефан Фюле) и США (представительница госдепа – Виктория Нуланд, посол – Джеффри Пайетт, сенаторы Джон Маккейн и Крис Мерфи) а также Карл Бильдт, Ярослав Качиньский, Михаил Саакашвили и другие.

Организационный потенциал оппозиции возрастал. Четко было налажено не только материальное снабжение Майдана (горячее питание, спальные места, посменное пребывание там жителей западных регионов), но и связь: круглосуточно бесплатно работал беспроводной интернет. На Майдане раздавали листовки с конкретными инструкциями.

Дом на Крещатике, квартиру в котором мы снимали, оказался внутри территории майдана, отгороженной мешками с песком и старыми шинами от остального города. Наши окна выходили на майдан, прямо на захваченное протестующими здание Киевского горсовета, который они превратили в «штаб восстания». Каждый день перед работой я проходил через майдан и наблюдал его повседневную жизнь, которая напоминала ярмарочную с ряжеными казаками.

Уже в километре от Крещатика жизнь шла своим чередом, и ничто не напоминало о непримиримом противостоянии оппозиции с законной властью.

Поначалу превалировала махновская символика, потом появились портреты Бандеры. Националисты усилили антироссийскую пропаганду, что мы сразу же ощутили в бытовом общении. Консьержка каждое утро встречала словами: «Как, вы еще не съехали?». Действительно, становилось трудно оставаться: чуть ли не каждый день протестующие жгли автомобильные шины, в воздухе стояла гарь, нечем было дышать. Из 88 квартир в доме к тому моменту осталось заселенными только десять.

Мы решили поменять квартиру на другую, подальше от центра, и обратились к тому же квартирному маклеру, который нашел нам жилье на Крещатике. Тогда мы хорошо ему заплатили за услуги, и он просил советовать другим нашим дипломатам обращаться к нему. На этот раз маклер сказал: «Ничего личного, но мне не нужны деньги российского посольства». Так что нам пришлось оставаться до отъезда в арендованной квартире, проживание в которой становилось все менее комфортным и даже опасным. Вокруг майдана ходили патрули националистов и требовали от прохожих правильного ответа на бандеровское приветствие «Слава Украине». Когда они подходили ко мне, я отвечал вместо «героям слава» – «слава Богу», чем их сильно озадачивал. Они не знали, как реагировать, а потому отставали.

На майдане плотно обосновались не только идейные, но и бомжи со всего постсоветского пространства (крыша над головой и бесплатная кормежка). На майдане запрещалось выпивать, потому «захисники» для возлияний выходили за его пределы. Там же бросали пустую посуду и другой мусор. Уже к новому году вокруг майдана образовалась свалка. Киевлянам к этому времени уже надоел бардак в центре города. Я наблюдал из окна, как группа жителей близлежащих домов вышла на субботник, убрать хотя бы часть Крещатика, за пределами майдана. Однако «мирные протестующие» посчитали это антимайданным вызовом, накинулись на них и побили битами на наших глазах, так что несколько активистов субботника валялись на асфальте в луже крови. Телеоператоры, постоянно кружившие вокруг майдана, снимали эту бойню, но ни один телеканал об этом не обмолвился. Ведь все, что делает майдан – это правильно.

Так был приобретен опыт безнаказанной уличной жестокости, деморализующей протест неорганизованных обывателей. Уже тогда стало понятно, что приди эти майдановцы к власти, будет жестокое подавление любого инакомыслия. Террор. Они вполне могут устроить новую Хатынь, и она случилась 2 мая 2014 г. в Одессе.

С усилением антироссийской риторики в СМИ все сотрудники российских учреждений в Киеве стали сталкиваться с недружелюбием при том, что Россия принципиально не вела никакой антимайданной деятельности и пропаганды. Даже учительница, обучавшая дипломатов украинскому языку, отказалась приходить в посольство. Тогда же знакомый из нашего торгпредства рассказал мне, как он позвонил по какому-то вопросу своему украинскому коллеге, с которым буквально неделю назад праздновал день рождения, и тот клялся в дружбе «на век». В ответ на приветствие коллега ответил: «Я не розумію російською», – и повесил трубку.

Запомнилась характерная беседа с одним хлопчиком-пареньком с киевской окраины. Он рассказал мне, как оказался на Майдане.

Сначала паренек не верил ни власти, ни оппозиции, и у него не было никакого желания вникать в их дрязги. Потом пришли некие «люди» и сообщили, что в Киеве орудуют «титушки» (в майданной мифологии это засланные из Донецка диверсанты-провокаторы). Они, мол, устраивают поджоги, поэтому надо организовать сотню из молодых ребят, которые должны охранять район и ловить «титушек».

Тогда хлопчик и почувствовал себя членом команды, выполняющим трудное, но важное дело. «Ну а «титушек»-то вы сколько поймали?» – спросил я. Он ответил честно: «Не, ни одного не поймали. Их очень трудно поймать – они хитрые».

Потом он без всякой злобы и вражды сказал мне: «Ох, не люблю я русских».
«Почему же?» – спросил я.
«А мы, украинцы, всегда с ними воевали».
«А ты Тараса Бульбу читал? Он там с кем воевал?».

Вопрос застал его врасплох: «Ну, там с поляками, а вообще-то всегда с русскими». Тогда я опять его спросил, слышал ли он о Переяславской Раде. «А что это?» Я стал ему объяснять. Он только рассмеялся и сказал: «Не, не может быть, чтобы мы с нашим главным врагом добровольно решили объединиться».

Вот так при российском попустительстве на соросовских учебниках на Украине было воспитано новое поколение, из памяти которого вытравлена подлинная история. Именно таких «Иванов, не помнящих родства» и используют кукловоды в ходе цветных революций.

Наш знакомый Константин приходил к нам с майдана в радостном возбуждении с лозунгом «Слава Украине»: подумаешь, бандеровский лозунг – это просто прикол. Подумаешь, в западных областях и на майдане площадь прыгает, скандируя «Кто не скачет, тот москаль» – это просто прикол. Интересно, а как бы себя чувствовала его дочь в Москве, если бы на Красной площади прыгали, крича «Кто не скачет, тот хохол»?

Мы с женой предупреждали Константина, что ничем хорошим такое противостояние не закончится. Мы говорили, что, поощряя радикалов нападать на сотрудников МВД, сторонники майдана фактически выступают не против Януковича, а против правопорядка, что против них же потом и обернется, но ему было все равно. Костя считал, что незачем вникать в соглашение об ассоциации с ЕС и кабальные условия МВФ, мол, ни того ни другого Украина все равно выполнять не будет, а страны с огромными долгами живут себе припеваючи и не думают их выплачивать. Он презирал «быдло» на юго-востоке. «Надо поделить Украину по Днепру. Да заберите к себе Левобережье – там одни совки и рабы».

Были, конечно, и другие украинцы, которые отрицательно относились к творящейся на майдане вакханалии. Например, мой знакомый Александр, о котором писал выше, часто заходил к нам и все время спрашивал, когда же Россия обозначит свою позицию. Вспоминается также беседа с ветераном ВОВ из Житомирской области (считается Западной Украиной), кому из Москвы пришла награда. Я поехал ее вручать. Он жаловался, что в их районном городке всего несколько националистов-радикалов, но они организованы и их все боятся.

В разгар майдана депутаты Рады от Партии Регионов придумали оригинальный способ избавления от майдановцев из западных областей. Было известно, что оппозиция и олигархи им оплачивают «командировку» в Киев. Тогда депутаты стали предлагать им по 1000 долларов за то, чтобы они возвращались домой. Те соглашались и уезжали, но их соседи на Западенщине, узнав о такой форме заработка, стали приезжать в еще больших количествах.

Президент Украины и его ближайшее окружение рассчитывали на то, что ситуация разрядится сама собой. Однако в западных областях уже начали захватывать административные здания и оружие. Паралич власти продолжался. Чувствуя свою безнаказанность, на передний край протестов выдвинулись радикалы-националисты.

Партия власти опасалась, что масштабное применение силы против майдана чревато применением санкций со стороны Запада, а, следовательно, могли быть заморожены капиталы украинской верхушки. Официальный Киев избегал арестов оппозиционных лидеров, масштабных репрессий и чрезмерного использования силы.

Органам правопорядка, в частности «Беркуту», было предписано действовать деликатно, без применения силы. Трижды за весь период существования майдана мы наблюдали, как предпринимались почти успешные попытки ликвидации майдана. Правоохранители, встав в шеренгу плечом к плечу, методично вытесняли «протестувальников» (укр.), не применяя силу и не отвечая на наскоки отдельных майдановцев. Затем подъезжали самосвалы, на которые грузили майданный хлам. Крещатик очищался на глазах, но в последний момент операция вдруг приостанавливалась, и все возвращалось на место. Как стало известно позже, оказывается, во время попыток очистить майдан каждый раз в администрацию президента следовал звонок либо американского посла, либо самого вице-президента Дж. Байдена с требованием прекратить насилие над «мирными протестующими». Так, 28 января 2014 года в украинских СМИ прошла информация о том, что Дж. Байден дважды за сутки звонил по телефону Виктору Януковичу. При этом со стороны американского политика якобы прозвучала фраза о том, что больше «нельзя терять время» для мирного решения проблемы.

Примечателен эпизод с захватом в центре Киева в январе 2014 года объектов стратегического значения – министерства юстиции, агрополитики, энергетики и угольной промышленности Украины. В США после проникновения в Капитолий демонстрантов 6 января 2021 г. такие действия квалифицируются как внутренний терроризм, и за них полагается уголовное наказание. В Киеве в январе 2014-го г. аналогичную операцию провела организация «Спильна справа» Александра Данилюка, которым руководили, согласно одной версии, из американского посольства по телефону (распечатки разговоров были опубликованы). Только после обращения правительства к западным дипломатам и их благосклонного позволения здания были освобождены.

Что касается Данилюка, то он отбыл в Великобританию, забрав с собой, по имеющимся сведениям, данные с серверов министерства юстиции Украины (в частности, реестр и кадастр всех юридических лиц Украины с принадлежащей им собственностью). Очевидно, что стратегия радикалов состояла в том, чтобы при мощной информационной, психологической и «дипломатической» поддержке извне планомерным захватом правительственных и административных зданий дестабилизировать власть и заставить её пойти на значительные уступки.

На заседаниях Верховной Рады (ВР) оппозиционные фракции также перешли к радикальным действиям. Они блокировали трибуну ВР, парализовав работу и рассчитывая, что президент будет вынужден объявить роспуск Рады и новые выборы. Дипломаты разных стран, в том числе и я, имели пропуск на заседания Рады и могли наблюдать многочисленные нарушения регламента воочию из специальной ложи. Председателя Верховной Рады В. Рыбака и первого вице-спикера парламента И. Калетника оппозиционеры просто заперли в одной из переговорных комнат перед очередным заседанием. Все же более молодой вице-спикер выбрался из переговорной комнаты через окно, перешел по карнизу и открыл заседание прямо из сессионного зала, находясь в окружении защищающих его депутатов Партии Регионов.

И. Калетник сообщил, что из-за блокирования президиума и трибуны Рады, решения по повестке дня будут приниматься без обсуждения. Голосованию всячески пыталась помешать оппозиция, включив пожарную тревогу, отбирая у депутатов от фракций большинства карточки электронного голосования, провоцируя кровавые потасовки. Кровь на лицах депутатов по ТВ была видна, а изъятие карточек у депутатов на экран не попало.

1 февраля 2014 г., то есть за несколько дней до вооруженного переворота, в Харькове прошел Всеукраинский надпартийный слет «Отечество в опасности!». В нем участвовали делегаты из 20-ти регионов Украины (что примечательно, не только Востока, Юга, Крыма, но и Житомира, Волыни, Винницы, Тернополя, Ровно, Сум и др.), а также представители 50-ти общественных организаций (в том числе «Великая Русь», «Украинский выбор», «Русь Триединая», «Ночные волки», казачество). Одна из его резолюций гласила: «Россия фактически упустила Украину за прошедшие 22 года и что послы Черномырдин и Зурабов занимались на Украине чем угодно, только не защитой геополитических интересов РФ и единого пространства исторической Руси».

К середине февраля 2014 г. «майдан» стал стагнировать или, по выражению местных жителей, «загнивать». Тем временем началась Олимпиада в Сочи. 13 февраля посол России на Украине М. Зурабов решил собрать ведущих украинских не ангажированных политологов. Он с энтузиазмом сообщил, что В. Путин достиг договоренности с Б. Обамой и А. Меркель о замораживании противостояния на майдане до конца Олимпиады (она заканчивалась 23 февраля). Мол, после будет организована международная конференция друзей Украины, где и будут приняты консенсусные решения. Однако Ростислав Ищенко (в то время известный украинский политолог, который сразу после переворота переехал в Россию, часто выступает в СМИ с комментариями по ситуации на Украине) ему возразил, что по его информации 18 февраля оппозиция предпримет «наступ», чтобы блокировать правительственный квартал. По его сведениям, уже переправлено в Киев оружие, захваченное в западных областях, и оттуда же готовы к переброске несколько тысяч вооруженных боевиков. Зурабов был возмущен, что политолог распространяет «такие небылицы» и сказал, что готов показать ему распечатку разговоров российского президента с западными лидерами. Однако Ищенко настаивал на своем и спрашивал, что предпримет Россия, если все-таки это произойдет. Зурабов ничего не смог ему ответить. Тогда Ищенко сказал, что, если российское руководство не поможет украинским властям занять жесткую и последовательную позицию, то произойдет переворот, и Россия приобретет в лице Украины врага на долгие годы. С ним согласились все собравшиеся, кроме российского посла.

Все случилось так, как и предсказывал политолог. 18 и 19 февраля началось уже вооруженное противостояние с переменным успехом. С западной Украины беспрепятственно прибывали все новые автобусы (я наблюдал это из окна арендованной квартиры). По имеющимся сведениям, подвезли свыше 5 тысяч вооружённых и заранее хорошо подготовленных боевиков. Им противостояло около 3 тысяч сотрудников «Беркута», которым удавалось какое-то время их сдерживать.

Все надеялись, что Янукович после попытки вооруженного переворота наконец-то предпримет решительные действия и введет чрезвычайное положение, то есть задействует войска. Такой поворот перечеркнул бы все надежды западных манипуляторов на кардинальную смену власти. Тогда Запад решил пустить в ход европейскую дипломатию, которая, как впоследствии и в случае Минских соглашений, служила «дымовой завесой» подготовки агрессии. 20 февраля в Киев прибыли министры иностранных дел Франции, Польши и Германии, с предложениями заключить «мирные договоренности», хотя, как показали дальнейшие события, в их планы не входило сдерживать агрессию Майдана. Прибыл в Киев и Владимир Лукин, специальный посланник президента России.

На следующий день министры иностранных дел стран ЕС быстро уговорили президента Украины, и соглашение было подписано. С одной стороны – Януковичем, с другой – лидерами парламентской оппозиции, с третьей – министрами западных стран как гарантами договоренностей. Лукин не поставил подпись под документом, так как ему было понятно, к чему приведут эти «договоренности». Янукович к нему не прислушался. Не был согласен с ним и Зурабов. Когда они с Лукиным вернулись в посольство, было слышно, как они недипломатично обмениваются обвинениями. В тот же день оба улетели в Москву на пустом спецборту.

Остальные сотрудники российских загранучреждений и их семьи остались в Киеве, включая женщин-дипломатов с маленькими детьми.

После переворота. Эвакуация

Как только милицию вывели из города в соответствии соглашением, радикалы захватили правительственный квартал. Президент под угрозой расправы уехал из Киева в Харьков, где должны были собраться депутаты всех уровней «Партии регионов» на Юго-Востоке. Не прошло и суток после его отъезда из столицы, как захватившие власть «мирные протестувальныки» объявили о «самоустранении Януковича» как раз в то время, когда он в видеообращении из Харькова подтвердил свою дееспособность и призвал к диалогу. Запад не интересовала правовая сторона вопроса, он безоговорочно поддержал переворот.

Утрата власти В. Януковичем грозила немедленным разложением Партии регионов, поскольку она подавляла любые независимые от нее пророссийские движения и нейтрализовала лидеров (например, И. Маркова). Крах режима В. Януковича поставил страну в ситуации «выжженной пустыни» без сколь-нибудь влиятельных политических сил, на которые Россия могла бы опереться. России противостояла разветвленная сеть выпестованных западными спецслужбами агентов влияния, уже пустивших глубокие корни во всех ветвях власти, СМИ, системе образования, экспертном сообществе и правоохранительных органах.

Киевом овладели радикальные националисты. Некоторое время после переворота наше посольство в Киеве продолжало работать в прежнем режиме. Периодически у здания посольства украинские националисты устраивали пикеты, жгли автомобильные покрышки, но не решались пойти на крайние меры.

Теперь у нашего посольства вместе с украинским милиционером дежурил наряд «Правого сектора». Однажды, воспользовавшись тем, что «нацики» ушли за угол, милиционер, с которым мы раньше часто перекидывались доброжелательными репликами, разоткровенничался. «Мы все их ненавидим. Они нас так унизили. Ничего, придет и наш черед. Мы им за все отплатим…». Тут из-за угла появился радикал с красно-черной повязкой, и «храбрый» милиционер чуть ли не отпрыгнул от меня.

Сразу после переворота новые власти бросили все силы на «зачистку» Юго-Востока, направляя сначала «поезда дружбы» с неонацистами «Правого сектора» в «проблемные» регионы. В ответ последовали протесты местного населения, которые становились все более организованными и быстро распространились на восток и юг от Харькова, охватив Левобережье и все причерноморские области.

14 апреля 2014 года и.о. президента Украины Александр Турчинов объявил о начале «антитеррористической операции» в трёх регионах на юго-востоке страны. Силовая акция была направлена против жителей Луганска, Донецка и Харькова, которые не признали насильственную антиконституционную смену власти.

В отличие от харьковчан, которые решили действовать политически в рамках Конституции Украины, в Донецке и Луганске было захвачено огнестрельное оружие, и будущие ополченцы начали вооружаться, что позволило им оказать сопротивление направленным для подавления протестов силам. В Мариуполе и Одессе неонацистские штурмовики жестоко расправились с протестующими.

Свои неудачи радикалы решили выместить на российском посольстве. Утром 6 марта, когда дипломаты пришли на работу в посольство, советник-посланник, который замещал отсутствовавшего посла, сообщил, что по конфиденциальным каналам стало известно, что «сегодня «Правый сектор» планирует штурм посольства, и всем, кроме 5 сотрудников, необходимо сегодня же покинуть Киев кто как сможет». Уезжали налегке разными путями, оставив все вещи в арендованных квартирах. Вечером того же дня на посольство действительно было совершено нападение (https://yandex.ru/video/preview/10808886524156770836). Нападение повторилось 14 марта (https://yandex.ru/video/preview/18418041109484892820).

Потом, уже в Москве, все вернувшиеся долго пребывали в подвешенном состоянии. 29 марта Порошенко заявил, что будет баллотироваться на пост президента Украины. Перед выборами, по слухам, именно Зурабов лоббировал в Кремле его кандидатуру – как человека, с которым можно найти общий язык. Под влиянием предвыборных обещаний Порошенко и, вероятно, рекомендаций Зурабова российское руководство решило признать президентские выборы на Украине. Это была большая ошибка.

МИД долго решал возвращать дипломатов в Киев или нет. 7 июня российский посол М. Зурабов вернулся в Киев, посетил инаугурацию президента Украины, где сказал следующее: «Возвращение посла (России в Украину), его присутствие на инаугурации – это сигнал к тому, что мы готовы строить диалог… Россия может рассматривать Порошенко как партнера для диалога в связи с тем, что на него пока не возложена ответственность за события на востоке Украины» (https://rg.ru/2014/06/07/zurabov-site.html; https://www.ntv.ru/novosti/1022076/). Но через неделю было совершено новое безнаказанное нападение на здание нашего представительства, нанесшее большой ущерб. (https://yandex.ru/video/preview/16133813174058438086). Порошенко пошел на эскалацию войны на Донбассе. Дипломатов решили не возвращать в Киев, а штат посольства ограничить минимальным объемом. До апреля 2015 года Зурабов представлял Россию на переговорах контактной группы по урегулированию конфликта в Донбассе в минском формате. Однако, по мнению участников, стороннему наблюдателю, не знающему, кто есть кто в контактной группе, могло показаться, что Зурабов представляет Украину, а Медведчук – Россию.

Вместо заключения

Сразу же после распада СССР Соединенные Штаты ведут планомерное и последовательное освоение постсоветского пространства по периметру России. Госдепартамент курирует и координирует направления внешней политики Соединенных Штатов и их сателлитов, а осуществляют ее различные фонды и НКО, опираясь на наиболее динамичных и пассионарных личностей, которых тщательно отбирают, обучают и хорошо финансируют и, главное, страхуют на случай репрессий со стороны государства пребывания. Западные кураторы пристально следят, чтобы те, кто проходил у них учёбу и получал гранты, становились журналистами, помощниками депутатов, устраивались на работу в местные, районные, городские, областные администрации, Администрацию президента. Подготовленные должным образом воспитанники НКО ведут за собой легко внушаемую молодежь, предлагая ей простые и понятные лозунги, апеллируя к гуманитарным идеям, лучшим чувствам человеческой натуры. На Украине это были: интеграция в мировую экономику и культурное пространство, борьба с коррупцией и честные выборы. Не важно, что лозунги так и остаются лозунгами, как мы видим на примере цветных революций в Сербии, Грузии, на Украине, а теперь и в Армении. Коллективный Запад сумел отработать действенный механизм формирования нового хорошо контролируемого политического класса и возведения его во власть. Соединённые Штаты формируют свою собственную элиту в постсоветских республиках и восточно-европейских странах. Послы США комментируют всю политическую повестку в постсоветских странах пребывания, все события, происходящие в них: решения и высказывания президентов и премьер-министров, принятие законов и решения парламентов. Посол Соединённых Штатов является медийно узнаваемой фигурой, его узнают на улице. К сожалению, этого нельзя сказать про российских послов.

Российская Федерация работала (и продолжает работать) с провластными политическими элитами, с отдельными действующими политиками. Бюрократия этих стран и России не смогла предложить никакой альтернативы западным нарративам. Например, на Украине был лозунг «придать русскому языку статус второго государственного», но он не увлекал массы, его воспринимали как пожелание, поскольку большинство и так говорило на русском. Только, когда после вооруженного переворота в Раде провозгласили, что употребление русского языка будет приравнено к уголовному преступлению, Юго-Восток восстал.

Церковная бюрократия Московского патриархата на Украине также не смогла дать правильную ориентировку своей пастве. Не было создано широкой системы общественных организаций и структур и их спонсорства, кроме тех немногочисленных, которые создавали энтузиасты на Украине. Вместо этого российские власти предпочитали оказывать экономические преференции украинской властной и экономической верхушке, не коррелируя этот процесс с учетом российских интересов. Взаимодействие России с Украиной осуществлялось на уровне корпораций и олигархов, но не политиков, не экспертов, не молодежи и, тем более, не общественности.

Другими словами, Россия не сумела подготовить и использовать инструменты «мягкой силы» для мирного предотвращения или сведения на нет Киевского майдана. Для «жесткой силы» не было политической воли.

Александр Ананьев (старший советник МИД России в отставке)