Предисловие РП: отдельные моменты и дискуссию вынес под спойлеры, комментарии в скобках - мои.
• Кто такие «мы» в этической системе?
• Масштабный этический сдвиг: слом старых табу и
формирование новых
• Человек уже виновен самим фактом своего существования
• Какой след мы оставим в истории?
• Переход от гуманистической этики к биосферной
• Трансформация еды и человечества
• Самообман «моё тело = моё дело». Биовласть и биополитика
• Конфликт гуманизма с постгуманизмом
• Ответы на вопросы. Страшно ли говорить правду?
• Конфликт поколений – это миф
• Исторический шанс поставить все на места
• Важно не то, о чём говорят, а то, о чём молчат
• Где предел возможностей искусственного интеллекта?
• Кто или что управляет миром?
• Почему новая этика претит российскому обществу?
• Культ разума дает сбой
• В чем смысл жизни человека?
• Счёт «7:1» в нашу пользу
Кто такие «мы» в этической системе?
Иванов Сергей Николаевич: Здравствуйте, кто нас смотрит в YouTube. Вы попали на YouTube-канал компании ЭФКО. Первое, что нужно сделать – подпишитесь, там колокольчик нажмите, чтобы не пропускать наше видео.
Сегодняшняя тема необычная. Во-первых, гость у нас очень необычный, мы с ним познакомились на проекте «Горизонт-2040». Он руководил группой «Россия как субъект», и внутри подготовки доклада по продовольствию, наверное, Алексей в меньшей степени как-то участвовал формально и по времени, но, по мне, он больше всего вклад дал – какие-то вопросы задавал, то есть мысль пробуждал очень активно. Доклад, который я попросил его сегодня повторить, я услышал в августе этого года в Новосибирске на Архипелаге. И у меня родилось две мысли после того, как я его услышал.
Первое – его надо выложить в Телеграм-канал срочно к себе и обсудить. И понял, что выкладывать в таком виде его нельзя, потому что там с качеством звука совсем беда, и слушать невозможно, и наверняка там до середины бы точно не дослушали. А второе – мне захотелось его перевести на английский моим
товарищам куда-нибудь «туда», чтобы тоже послушали. И сегодня у нас в гостях автор того самого доклада с очень громким названием – Алексей Чадаев. У Алексея очень много ролей, но если честно, я его воспринимаю в первую очередь как философа. Очень самобытного, необычно мыслящего, парадоксально способного на такие вещи посмотреть неожиданно, что всегда ощущение «вау» остается. И тема, с которой он к нам приходит, это тема именно философская. Так что, Алексей, микрофон, вопросы-ответы будут дальше.
Чадаев Алексей Викторович: На заглавном слайде моей презентации вы видите инсталляцию под названием «Ешьте тело моё и пейте кровь мою», да, цыпленок с ножом и вилкой из Ростикса, который, собственно, призывает нас так подумать и обсудить на стыке темы еды и темы этики. И для начала, я вот так, буквально для разминки, пожалуй, задам такой вопрос, а что вообще делает этика, что это такое в принципе как модель, как система?
Это не аксиома, это то, что можно и нужно обсуждать, и с чем можно и нужно спорить, что всякая этическая система, любая – это набор механизмов, которые побуждают индивида действовать не в интересах своего «я», а в интересах общего «мы». Ну, то есть, двое встретились: в интересах «я» грабить, убить и съесть, но в интересах «мы» поздороваться, пожелать друг другу доброго утра и разойтись подальше. То есть, всякое действие, даже совершаемое в ущерб собственным интересам, ну, во всяком случае, точно совершаемое в интересах сообщества, понимается как этичное.
Всякое действие, которое, соответственно, именно противоречит интересам сообщества, понимается как неэтичное. Другой вопрос, и самый интересный вопрос: а кто, собственно, входит в это «мы»? Никто не входит. И вот различные версии разной этики различаются именно по тому, а кого, собственно, берут в эти самые «мы» или, по-евангельски, а кто твой «ближний»? Ну, то есть, самая простая, понятная всем этика – это такая семейная и родовая этика.
«Мы», «наши», «свои» – это вот родня, близкие, живущие рядом, связанные кровными узами, а вот все, кто нам не родня и живут в соседней пещере, их вот можно убить и съесть, они уже не «мы», они уже «они». И тогда все, что можно делать по отношению к своим, которые входят в «мы», и все, что можно делать по отношению к вот этим вот «не мы», – это две очень разных таблицы «можно-нельзя».
Дальше мы понимаем, что в развитии цивилизации этика все время идет путем расширения понимания «мы». То есть, сначала семейная этика трансформируется в родовую – большая семья, потом в племенную, потом возникают этики больших групп, там единоверцы, все, кто верят в того же Бога, значит, это «мы», ну а, соответственно, остальные – это «они». (всё-таки религиозная этика выше полисной в иерархии - прим. РП).
Дальше возникает полисная этика, вот все граждане нашего полиса – это «мы», а все не граждане – это «они», дальше возникает этика гражданская, то есть все граждане того или иного государства – это вот «мы», а, соответственно, не граждане – это «они», дальше возникает, например, такая, как бы, пожалуйста, расовая этика, вот есть «мы» – белые люди, есть, соответственно, «они» – не белые.
Возникает классовая этика, как это у коммунистов: трудящиеся – это «мы», а вот угнетатели, капиталисты, эксплуататоры – это «они», и как бы на вершине пирамиды возникает этика общечеловеческая, гуманистическая, то есть когда в «мы» входят вообще все представители вида homo sapiens, то есть возникает, собственно, как раз после Второй мировой войны, когда в явном виде запрещена расовая этика и в неявном виде дискриминирована классовая этика, ну, и заменена в обоих случаях победившей, торжествующей этикой, этикой общечеловеческой, то есть все люди – «человеки», у каждого есть неотъемлемые, данные ему с рождения права человека, и, соответственно, все должны действовать друг в отношении другу, так, как если бы все входили в это единое общее «мы». Как будто бы такое ощущение, что мир все еще живет именно в этой логике, что вот господствующая ныне этическая модель – это общечеловеческая этика, что в «мы» входят все люди, все представители вида homo sapiens.
Но по ряду косвенных признаков, и это, наверное, одно из самых спорных отправных утверждений моего выступления, это уже не совсем так. То есть где-то, начиная, наверное, с начала 70-х, возникает и набирает силу новая этическая парадигма, предлагающая новую версию «мы». Это этика, если угодно, биосферная, то есть в «мы» отныне входят не только люди, но в «мы» еще и входят представители всего живого на Земле.
Ёжики в лесу, кораллы с большого барьерного рифа, редкие исчезающие виды животных. Ну то есть что осознает прогрессивная наука? Наступает антропоцен, человечество становится геологическим фактором, человеческая хозяйственная деятельность становится угрозой биосфере. Человек, если он будет продолжать делать то, что делал, в своих интересах, игнорируя интересы других биологических видов, живущих вместе с ним на планете Земля, он будет создавать угрозу вообще, в принципе, всей жизни на Земле, то есть не только своему виду, но и, в принципе, вот всем, всему живому. И, значит, вот отныне «мы» это вот всё живое, ну и отсюда, опять же, вот эта борьба за права животных, включая домашних, цирковых и так далее, то есть к животным, к которым мы раньше относились утилитарно, значит, ну как, разводили ради шкур, мяса там, всего остального.
Сейчас возникает всё больше интонации по поводу того, что вообще-то они такие же, как мы, у них вообще-то тоже есть право на жизнь, у них даже в некотором, в пределе тоже есть душа, как минимум, вот именно представители животного мира уже точно входят в «мы», которых в этом смысле, ну, как минимум, нельзя есть.
Масштабный этический сдвиг: слом старых табу и формирование новых
И вот здесь первая такая точка, где тема этики смыкается очень близко с темой еды. Вот тезис «не убий» в Моисеевых заповедях появился достаточно поздно по историческим меркам, то есть вообще запрет на убийство, как этическая модель – всего-навсего какие-то жалкие там 4 тысячи лет назад. А вот запрет, этический, табу на людоедство появился намного раньше. То есть люди всё ещё убивали друг друга, но уже было как бы нельзя и как бы неправильно друг друга есть. Это тоже охватывало не всё человечество.
Вот когда белые люди появились, например, в Австралии и наблюдали за войнами тамошних аборигенов, аборигены искренне недоумевали: какой смысл убивать врага, если его нельзя потом съесть. Он представляет из себя большое количество полезного белка, жира и всего остального. И плюс на это ещё и наверчена религиозная штуковина, что ты забираешь его дух, ты забираешь с собой часть его силы, становишься таким же сильным, как он. Ну, вот это всё.
То, что мы видели в сериале «Горец» – остаться должен только один. А вот в магистральном человечестве, в человечестве, так сказать, старого света, в какой-то момент возник запрет, что людей вообще-то есть нехорошо, что каннибализм – это зло. То есть мы всё ещё друг друга убивали, и это всё ещё было можно довольно долго, но как бы есть людей уже было нельзя. Почему? А потому что это вот такой первый шаг к тому, что одно дело, когда ты убиваешь врага, к которому у тебя агрессия, с которым у тебя конфликт, и по поводу которых у тебя есть какой-то набор оснований, зачем вообще его убивать. Это случается, но не так уж часто.
И совсем другое дело, когда любой ближний представляет из себя просто ходячие консервы. Ну, то есть является для тебя потенциальным ресурсом просто – как бы это еда. Тогда в этой логике, конечно, убиение себе подобных случается намного чаще. И вид, который заточен на экспансию, он, естественно, блокирует это вот этими самыми культурными механизмами.
С убийством тоже не так всё просто. Тезис «не убий», он же относится к какому именно убийству? Он относится к ситуации, когда человек убивает другого человека по своей собственной воле. То есть он принимает решение, что вот ты не должен жить, вот я тебя убью. Я так решил, я тебя убью. Вот это запрещено. Но за рамки этого понимания убийства выводится казнь. То есть, когда не один человек решил, а сообщество путём правовых механизмов, в нём существующих и всеми одобряемых, решило, что такой-то преступник не заслуживает жизни. И у нас смертная казнь существует и вполне себе даже до сих пор много, где ещё не отменена. Но это другая ситуация. Это не ты решил, что он не должен жить, а сообщество решило, что он не должен жить и наказало его смертью.
И вторая ситуация, скажите мне, какая? Тоже не относится к этому пониманию убийства. Война. То есть здесь тоже одно сообщество воюет с другим сообществом. Здесь речь опять же идёт о защите интересов сообщества или об отстаивании вооружённым путём интересов сообщества. И вот на этот парадокс Владимир Соловьёв в своей известной лекции тоже обращал внимание. Когда мы видим орденоносного ветерана, мы не бежим от него, сломя голову, с криком «вот идёт убийца». То есть в этом смысле да, тоже не всякое убийство становится убийством. Но давайте теперь вот под углом этого понимания этики, как системы в основе своей довольно рациональной и решающей определённые задачи, просто не задачи индивида, не задачи идеи, а задачи, если угодно, популяционного уровня материи.
То есть этика — это то, как популяция, пусть не всегда рефлексивно, но строит свою стратегию выживания, экспансии, существования, борьбы за место в мире и так далее. Что меняется, когда происходит сдвиг от старой вот этой гуманистической этики, когда мы – это только все люди, и, соответственно, всё должно быть в интересах людей, к этике биосферной, когда мы – это ещё и животные, это ещё и среда, это ещё и экосистема, это ещё и всё остальное. Каждый сдвиг этики одновременно раскрепощает старые табу, многое из того, что было раньше нельзя становится можно, и наоборот создаёт новые табу, многое из того, что раньше было можно и вполне простительно, и даже местами одобряемо резко становится нельзя и запрещено. Ну, это легко заметить, например, по тому, как меняется, например, наше отношение к потреблению.
Человек уже виновен самим фактом своего существования
То есть ещё полвека назад было самоочевидно, что потребление, причём безудержное потребление, неограниченное ничем потребление, потребление еды, потребление вещей, потребление досуга, потребление путешествий, является мерилом успеха и является свидетельством того, что ты находишься на вершине некоторой социальной пирамиды. Сейчас это не так. Сейчас тебе говорят, что логика борьбы за интересы биосферы говорит, что вообще это человечество как-то слишком много ест, и в особенности слишком много ест животной пищи. (Чадаев упустил, что человечество требует всё больше энергии, а дешёвые источники заканчиваются. Именно открытие новых источников энергии позволило обойти проблему, поднятую мальтузианцами в конце 18 века – прим. РП)
Мясо делается из зерна, а значит, если есть зерно, то это столько-то гектар на человека, а если есть мясо, то это во столько-то раз больше гектар на человека, а значит, большее вмешательство в природу, большая нагрузка на экологию, ну, и, короче, ты больший враг всему, чему можно. Оно как-то слишком много двигается и не путем. Ну, вот эти все города, пробки, автомобили, двигатели внутреннего сгорания. Оно вообще много всего жжет. Если человечество будет дальше столько жечь, то скоро оно все сожжет, и ничего не останется. Поэтому давайте сделаем так, чтобы оно начало меньше есть, меньше пить. Питьевая вода заканчивается раньше, чем нефть. Оно начинает меньше перемещаться само, перемещать грузы. Оно начинает меньше потреблять, а значит, меньше производить товаров, то есть меньше забирать из природы сырья для того, чтобы сэкономить то, что в ней вообще, в принципе, осталось. И что для этого надо сделать? А вот для этого надо сделать несколько вещей.
Первое. Оно должно перестать плодиться. Ну, вот оно как-то стало очень много плодиться. Причем, то самое страшное, вот эти мальтузианские формулы уже в XIX веке во всю звучали. Ну, вроде как, казалось бы, нефть и минеральные удобрения решили проблему голода. То есть вот этот вот мальтузианский ужас как будто бы отступил, но, как мы сейчас понимаем, отступил не так уж и далеко. То есть вот эти вот стремительно растущие миллиарды, это точно не то, что биосфера в данном случае выдержит. То есть первое, что надо сделать, надо сделать так, чтобы люди перестали размножаться.
То есть если в старых этиках – во всех без исключения – «плодитесь и размножайтесь», это чуть ли не первое, что Господь Бог говорит Адаму и Еве, это во всех предыдущих версиях этики. В новой этике вообще-то не надо такое количество homo sapiens выпускать в мир, вот этих производителей углеродного следа, носителей штанов и прочих грешников. Более того, как раз в эпоху ковида каждый из нас это почувствовал на себе. Вообще обладание биологическим телом является составом преступления, потому что оно таскает на себя какое-то количество опасных микроорганизмов. Если ты его приволок в неположенное место, да ещё и без защитных средств, тебя штрафуют. Короче, сиди, товарищ, в своей капсуле и никуда не выходи. А если тебе очень надо, то всё, что возможно, доступно тебе электрическим путём по интернету. И это следующий способ, так сказать, снизить нагрузку. То есть мы в интернеты выводим всё. Мы в интернеты выводим работу, мы в интернеты выводим досуг, мы в интернеты выводим, конечно же, половую жизнь.
Какой след мы оставим в истории?
То есть все говорят, вот ЛГБТ, ЛГБТ, какой ужас, сто полов. А если разобраться, ведь из этих ста полов девяносто восемь, очевидным образом, живут и сосуществуют друг с другом исключительно в интернете. И чем бы дитя ни тешилось, физиологические жидкости остаются по эту сторону экрана. Проблема как бы решена. То есть с циничной точки зрения матери природы, они все биомусор. Они сами про себя думают, что они трансгендер-флюиды и вообще, так сказать, прогрессивное, самое прогрессивное, что есть в человечестве.
А вот глазами эволюции, ну, они вот тупиковая ветвь эволюции, предназначенная для того, чтобы просто вот докоптить уж так и быть, так сказать, собой небо, ну, и не оставив по возможности после себя никакого следа. То есть как бы вот вся их деятельность, она существует исключительно в виртуальном цифровом мире. В природе они оставляют вообще минимум следов. Обратите внимание, что происходит опять же уже глазами археолога. У нас очень мало источников по поводу того, что было там 10-15 тысяч лет назад. У нас их сколько-то есть по поводу того, что было 2 тысячи лет назад. У нас их прилично по поводу того, что было 500 лет назад. У нас их много по поводу того, что было 100 лет назад. У нас их невероятно много по поводу того, что было 50 лет назад. И у нас их ноль по поводу того, что было 10-15 лет назад, то есть как это всё ушло в цифру, в нолики и единички. А нолики и единички, как известно, долго не живут. Ну так для некоторого развлечения.
Написал я в своё время такой небольшой рассказик про то, как православному каждому дают персонального ангела и персонального беса. Ангел добрые дела записывает в книжечку, а бес, соответственно, грехи. Ну и потом эти книжечки куда-то складируются в амбары. Там до страшного суда ждут, когда, собственно, персональное дело будет разбираться. Но в амбаре, сами понимаете, то потоп, то мыши. В общем, плохо там им храниться. Короче, решили в соответствии с духом времени произвести модернизацию. И вот собралась комиссия. Райский юрист, райский программист и райский безопасник. Ну и точно так же от АДА. Адский юрист, адский программист, адский безопасник. И решают вопрос. Как будет работать новая цифровая система? Значит, сбора больших данных по поводу жизни и поведения каждого отдельного грешника. Ключевой затык, на котором они друг с другом договориться не смогли, был по поводу того, где должны стоять сервера. Потому что райский юрист настаивал, что поскольку мы являемся субъектом полномочий правовой деятельности, то сервера должны находиться на нашей территории, то есть в раю. На что адский программист с демоническим хохотом говорил, что вы сами так построили систему, что у вас на одного полноценного праведника тысячу грешников. То есть у нас клиентская база ровно в тысячу раз больше. Значит, сервера, конечно же, должны располагаться в аду, потому что знаем мы эти ваши облачные технологии. Обязательно что-то сломается. На что райский программист с розовыми ангелочками на джинсах невинным голоском поинтересовался, что у вас же там жарко. На что, соответственно, тамошний админ с демоническим хохотом тоже сказал, что вы знаете, для таких, как вы, зона вечной мерзлоты у нас тоже есть. Кончилось тем, что ни до чего не договорились, и модернизация так и осталась в проекте. По-прежнему ангел ходит и записывает все в книжечку. Ну, в общем, поразвлекался.
Но суть состоит в том, что вся эта беда многочисленная, по поводу которой у нас вроде бы сейчас есть ощущение, что интернет помнит все. На самом деле, мы понимаем, что уже через 10-15 лет невозможно найти то, что тебе нужно, и что осталось только в твоей памяти, что оно когда-то было. Потому что информация, хранящаяся в цифровом виде, исчезает, искажается. (Ошибка Чадаева: искажаться может любая информация. Нет гарантии достоверности всех нецифровых источников прошлого – прим. РП). Причем, что самое ужасное, исчезает и искажается невозвратно. И вот эти цифровые археологи, они, ну, понятно, ничего не могут. Ну, а через 50 лет мы будем иметь абсолютно искаженную и абсолютно, я бы даже сказал, сознательно искаженную версию прошлого. Причем не одну. Как сейчас будущее представляет из себя мультиверс 50 разных версий будущего, из которых 45 апокалиптические. Ну, вот этот всемирный рынок апокалипсисов, кому чего больше нравится бояться. Хотите тепловой смерти вселенной, хотите цифрового концлагеря, хотите ядерной зимы, хотите вирусов, хотите трансгуманизма. Вот чего боитесь, туда и несите, пожалуйста, деньги. Ну, и 5 каких-то более-менее розовых версий будущего, ванильных, которые, так сказать, всех устраивают.
То же самое будет с прошлым. Ну, то есть у нас будет 50 версий прошлого, из которых ни одна не будет похожа на то, что было на самом деле, но оно будет являться разновидностью искусственного конструирования. То есть в сегодняшних войнах по поводу исторической памяти, когда разные страны создают целые институты по замене одной памяти другой памятью, более правильной, соответствующей веяниям текущего момента, мы это тоже видим. И это, я считаю, утверждаю более того, это тоже часть этого процесса.
Переход от гуманистической этики к биосферной
Итак, мы видим, что при переходе от гуманистической этики к биосферной начинают уничтожаться институты, которые многие даже не тысячелетия, а десятки тысяч лет формировались в предыдущей истории человечества. Уничтожается институт пола. Ну почему? Почему его обязательно надо уничтожить? То есть мы все удивляемся, что это они так вот с этой своей сексуальной свободой? А ведь все просто. Мы с детства слышим, мужчина должен, женщина должна. То есть каждый пол, каждая половая роль в традиционной модели, это еще и набор долгов, которые тебе атрибутированы просто самим фактом своего рождения.
Как только ты не бинарный трансгендер-флюид, ты никому ничего не должен. Наоборот, тебе все должны за тысячелетия угнетений тебя и таких, как ты, этим вот страшным цисгендерным патриархатам. И у тебя наступило тотальное освобождение. У тебя все прекрасно. Понятно, институт семьи убили еще в 60-е. Вот сейчас надо убить институт пола.
Но институт пола, он же как-то связан с институтом религии. Поэтому надо убить Господа Бога. Причем в любой версии. В чалме, неважно, в тюбетейке, какого угодно. Он виноват, во-первых, в том, что он зачем-то тоже белый мужик с бородой, то есть цисгендерная тварь. И тоже уже поэтому просто не прав. А потом все, что он говорил, начиная от «плодитесь и размножайтесь», и заканчивая вот этими заповедями, это все тоже необходимо срочно корректировать, потому что ежики в лесу умерли, понимаете, да? То есть новая биосферная этика, она объявляет тотальную войну на уничтожение всем без исключения существующим религиозным концепциям (Неявным образом Чадаев преобразует биосферную этику в биосферную религию. Я думаю понятие «религия» больше соответствует сути явления ‑ прим. РП). Которые, очевидно, противоречат ее просто базовой парадигме, ради которой все, собственно говоря, и делается.
Следующее, что нужно уничтожить, нужно уничтожить агрессию во всех видах. То есть нужно уничтожить институт армии, ну, и войну. Война – это плохо, это зло. Это мы слышали еще в старой версии. Да, это еще и гуманисты нам говорили, что плохо, когда люди воюют, надо мир во всем мире. Ну, там наиболее умные и чуткие говорили, что если ты хочешь запретить войну, то агрессия-то никуда не денется. Она просто уйдет в ткань социума, и люди начнут убивать друг друга не организованным путем, а бытовым образом. От плохого настроения, от того, от сего. Ну, потому что агрессию надо куда-то девать. Но их никто не слушал. Все считали, что главное – запретить войну, и настанет мир и счастье для всего человечества(Поэтому для запрещения войны начали серию войн и цветных революций – прим. РП).
Нужно отменить государство, разумеется. Потому что всякое государство хочет, чтобы оно становилось сильнее, а для этого, чтобы у него в нем людей становилось больше. Вот как Путин сейчас хочет демографию поднимать. А в логике биосферной этики не надо демографию поднимать. Надо, наоборот, ее уменьшать. Причем желательно везде. Как у них раньше было, когда на Западе они уже научились перестать плодиться, а вот в остальных – на глобальном юге – еще не научились. И надо срочно глобальный юг тоже научить вот этому всему, чему они уже научили на прошлом такте, своих белых, чтобы они тоже вот так вот начали жить, и наконец-то эта антропогенная нагрузка на планету тоже бы прекратилась или хотя бы ослабла.
Следующий тезис. Если мы посмотрим глазами марсианского или венерианского корабля, который прилетел на Землю и последние лет 50-60 смотрят на нее, мы решили бы, скорее всего, что на Земле уже происходит большая экологическая катастрофа. Почему? Потому что их глазами люди, которые раньше более-менее равномерно заселяли всю планету, начинают стремительно стягиваться в те немногочисленные, очевидно, если из орбиты смотреть, места, где все еще осталась хоть какая-то возможность существовать. По-другому у нас две трети населения планеты будут жить в городах. То есть случается очень быстрая форсированная урбанизация в масштабах планеты. И это сюда же. То есть люди стремительно убегают с Земли в города, по причинам марсианам непонятным, но мы-то с вами вполне понимаем: чтобы там и закончить свою генетическую линию.
Трансформация еды и человечества
Теперь к еде. Любая этическая система отводит еде довольно большое место. Если взять, например, именно русскую этическую систему, в ней вообще слово «хлеб» центральное. То есть вот эти все: «нахлебники», недаром ли ты ешь свой хлеб, чем ты заработал на хлеб. Это связано с чем? Наша культура исторически возникла, она ведет свой генезис от людей, которые освоили подсечено-огневое земледелие. И благодаря этому научились вдоль русел рек двигаться в те территории, которые до этого были почти не заселены, и выращивать там еду. Но расплачивались за это невероятно тяжелым трудом.
Поэтому наша русская этика невероятно подозрительна, я бы даже сказал, параноидально по отношению к любым профессиям, которые не предполагают тяжелого физического труда. Каждый, кто вместо того, чтобы работать, копать канаву, пишет какие-то закорючки, он, очевидно, дармоед и нахлебник (Ярко проявляется и на АШ, когда «бездельников» посылают на завод, а не в НИИ – прим. РП). Два тоже слова, очень много говорящие о русской этике. Поэтому у нас всегда всё было плохо с наукой и образованием. Каждый, кто вместо того, чтобы копать канаву, валить лес и так далее, везет товар из одного места в другое и этим живет, дармоед и нахлебник.
Поэтому у нас всегда плохо было с купечеством. Каждый, кто вместо того, чтобы копать канаву, с оружием стоит и ничего не делает, у нас тоже дармоед и нахлебник. Поэтому, когда не было войны, всё время наше общество норовило нашу армию пристроить в какую-нибудь трудовую деятельность, хотя от этого, естественно, сразу же падала её боеспособность. Это было верно и в XII веке, и в XV, и в XIX с этими аракчеевскими военными поселениями, и во второй половине XX-го, когда солдаты строили генеральские дачи. И, кстати, не в последнюю очередь этот же принцип распространялся и на чиновников, на власть. То есть человек ничего не делает, а только занимается тем, что управляет другими.
Мы дольше всех в индоевропейском пространстве обходились без государства. А когда стало ясно, что без него совсем никак нельзя, мы даже это занятие по его строительству отдали на аутсорс каким-то заезжим немцам. Ну, пусть они делают вид, что они наше начальство, а мы будем делать вид, что мы им подчиняемся. И вот последующие 1200 лет истории русского государства – это парадоксальная история про самую большую страну в мире, которая была создана убеждёнными анархистами. В процессе непрерывного убегания подальше от начальства, потом начальство догоняет, оно убегает ещё дальше, и так до Тихого океана, до Аляски, до Калифорнии, докуда угодно.
Главное, что с нами происходит на стадии урбанизации, у нас довольно радикально меняется состав того, что мы едим. То есть первое, на чём это выражается, радикально увеличивается количество продуктов, прошедших много стадий обработки. То есть живя на земле, мы максимум 1-2 итерации обработки делаем с продуктом, и большое количество в рационе того, что мы потребляем непосредственно, вот из серии взял, сорвал, помыл и то не всегда, и съел. В городе, значит, это сразу же плюс сколько-то стадий, соответственно, разнообразной обработки. Второе, что меняется, почему-то неожиданно резко растёт доля углеводов. Загадка. Вроде бы мы в городе меньше двигаемся, мы тратим меньше энергии. Углеводы – это топливо. Но, значит, здесь парадоксальная вещь. Это ещё один тезис. Еда – это наркотик. И сегодня еда – это гораздо больше наркотик, чем средство поддержания жизнедеятельности.
В Новгородском знаменском соборе конца XVII века на западной стене нарисован чудесный ад, шикарный, во всю стену. Там вдоль него по диагонали вьётся змей и обвит ленточкой, и там все грехи написаны смертные. Возле каждого греха, соответственно, бес, который его иллюстрирует. И вот уже там в конце XVII века два разных греха. Один называется объедение, другой – чревоугодие. Объедение – это когда много, чревоугодие – это когда изысканно. То есть уже тогда они, понятное дело, различали эти разновидности порочных страстей. Социальная сегрегация человечества в городе идёт именно по этому принципу. То есть те, кто наверху пирамиды, занимаются в основном чревоугодием. И вот это очень видно по меню дорогих ресторанов. А те, кто идут в магазин продуктов, продающихся с дисконтом, те в основном занимаются объедением. То есть они едят очень много очень плохой еды, возмещая, соответственно, качество количеством. Отсюда, соответственно, радикальная смена, случившаяся в XX веке, когда у нас вместо регулярных эпидемий голода сейчас планетарная пандемия ожирения. По этой же причине. Если раньше лишний вес был скорее признаком высокого социального статуса, сейчас мы имеем обратную ситуацию, когда лишний вес – это скорее признак того, что ты относишься к низшим сословиям. То есть сейчас мы имеем очень худую элиту, которая очень следит за качеством того, что она ест и ограничивает количество. И мы имеем миллиарды, которые едят, что попало. И этого что попало много, но оно вот такое.
Самообман «моё тело = моё дело». Биовласть и биополитика
Ну и, наконец, в этой новой реальности совершенно очевидно, что старая парадигма, при которой твоё тело – это твоё дело несмотря на то, что она до сих пор всё ещё по инерции висит даже на знаменах у феминисток, особенно когда там идёт борьба против запрета абортов и так далее, конечно, сейчас твоё тело – это уже точно не твоё дело. Вот в рамках этого этического сдвига, значит, твоё тело тебе не принадлежит. Уже когда начали запрещать, например, алкоголь и особенно курение, стало ясно, что ты не вполне вправе делать с твоим телом всё, что тебе вздумается. Когда тот же рацион питания становится вопросом и предметом государственной политики – это сюда же.
На ковиде мы увидели, что и физическое перемещение тела в пространстве – это тоже больше не твоё дело, это тоже предмет регулирования, предмет государственной политики. Каким является твоё тело? Что оно использует, что потребляет для поддержания своего существования? Каким именно образом и способом оно получает удовольствие? Это является предметом социальной дискуссии, предметом разделения на партии, а иногда даже, видите, как в нашем случае, предметом войн. Ну, согласитесь, один из важных пунктов конфликта между сегодняшней Россией и, так сказать, глобальным Западом – это, конечно, права секс-меньшинств. То есть, по сути, вопрос о том, каким именно образом человек вправе или не вправе использовать своё собственное тело. И это создаёт в итоге задачу задать вопрос, а своё ли оно собственное? То есть, оно уже очевидно не вполне своё собственное. Вот этот кожаный мешок, владение им является обременением с набором существующих ограничений. И более того, ещё даже тенденция развития техносферы состоит в том, чтобы как можно меньше активностей было именно у кожаного мешка и как можно больше было у чистого разума, освобождённого от тела. То есть, всё больше экранного времени в гаджетах, всё больше активностей переносится в дистант и в онлайн, всё больше виртуального и всё меньше реального.
Реальное становится роскошью. Роскошью, привилегией, вообще благом для верхних страт социума. То есть, получается, что этот переключатель реальное/виртуальное выполняет ту же функцию, что переключатель объединения/чревоугодия. То есть реальное – это изысканная и очень дорогая еда, недоступная ширнармассам, а виртуальное – это дешёвые углеводы, прошедшие много стадий передела, лежащие в магазине товаров с дисконтом, которые человек закупает большими пачками, потом хранит дома и потребляет. Ну и, кстати, заметьте, здесь неслучайно многие лидеры даже нашего, например, ритейла говорят о том, что один из ключевых показателей управления – это процент денег, который среднее домохозяйство тратит на еду. То есть, у Галицкого вообще версия, что где-то граница бедности пролегает где-то именно там. То есть, если домохозяйство тратит на еду больше, я не помню скольких, то ли 50, то ли другую какую-то цифру давал, то это точно черта бедности. Если кроме еды у него остаётся больше половины денег на всё остальное, это уже значит, что он обеспечен.
Про это я уже довольно подробно объяснил, что в логике биоэтики честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой. То есть, один из способов утилизации избыточной биомассы homo sapiens – это перевод всей активности, всей энергии в мир ноликов и единичек. Начиная с коммуникации и заканчивая просто всем остальным.
Конфликт гуманизма с постгуманизмом
Ну и кто такие мы, получается, на этом празднике жизни? Да мы кретины. Ну то есть, есть светлые эльфы, которые спасают даже не человечество, спасают жизнь на Земле. Все эти операции, которые я описал с той или иной степенью подробности, они призваны сбалансировать биосферу. И, разумеется, эта логика не предполагает никакого существования отдельных государств, наций, национальных интересов, какой бы то ни было многополярности, что в политике, что в экономике, что, кстати, в производстве, что в потреблении. То есть, должен быть порядок, основанный на чём? На правилах. Вот. На каких правилах мы вам не скажем. Почему? Да потому что вот если честно рассказать всё, что я объяснил, смысл и цель этих правил состоит в том, чтобы большая часть народа как бы тихо и безопасно для биосферы просто сдохли, не оставив никакого особого следа от факта своего существования на планете. И при этом, будучи абсолютно счастливы на протяжении вот всей вот этой своей жизни. То есть, поскольку это сказать открытым текстом нельзя, приходится объяснять всякую ерунду, там, демократия, прогресс, права человека и вот это вот всякое остальное, чем нас кормят и во что мы, понятное дело, не верим.
То есть, мы имеем дело с буквально понимаемыми, и, кстати, это не пропагандистский термин, это очень точная характеристика, врагами рода человеческого. То есть, понятно, что биосферная этика – это вот про то, как уменьшить место рода человеческого в общей структуре биосферы таким образом, чтобы спасти всю биосферу.
Вот, а мы выступаем, соответственно, за то, чтобы оставаться людьми, мы хотим, как раньше, мы хотим иметь историю более-менее достоверную. История это, значит, способ конструирования идентичности, кто я, откуда я взялся, кто мои предки, кто предки моих предков, какого я роду племени. А также мы хотим иметь детей, которым мы все это передадим, значит мы хотим оставаться зачем-то мужчинами и женщинами, как бы исполнить все эти долги, там, сыновний долг, материнский долг, отцовский долг, все вот это. Ну, придурки, ну, кто ж так делает в первой половине XXI века, когда уже вот, ежики уже, понимаете, да, и кораллы на грани исчезновения, и Грета там уже флагом машет, да, все всё поняли.
То есть выясняется, что вот, наверное, ключевой нерв сегодняшнего конфликта – это конфликт гуманизма с постгуманизмом, это конфликт того, о чем по привычке говорят люди старой школы, не случайно элиты все, так сказать, – это люди, кому за 70, не только у нас, везде. И вот прогрессивные гуманисты, то есть то, о чем почти прямым текстом говорит Юваль Ной Харари, собственно, можно понимать мою лекцию как то, какими глазами я смотрю на вот то, что они нам там объясняют. В этой связи, заканчивая свое выступление, скажу так, что если мы всерьез собираемся настаивать на сохранении гуманистической этики и дать бой наступающей стремительно ей на пятки новой биосферной этике, значит, нам нужно иметь свои версии ответов на эти вопросы. Потому что вопросы поставлены правильно, потому что действительно с биосферой все не слава богу. И действительно вот если все будет идти как идет, инерциально вот в этой колее, то это может плохо закончиться.
И в конечном счете культурный, умный, интеллектуальный, интеллигентный ответ на вот нынешние вызовы и нынешние конфликты состоит в поиске решения проблемы как нам, не угробив планету, тем не менее все-таки остаться людьми. Если мы находим свою версию отличную от мейнстримной, той, которая заложена в порядке, основанном на правилах, тогда у нас есть основания поспорить. Если нет, тогда мы просто ретрограды, реакционеры и консерваторы, которых сметет железной поступью истории. Вот, наверное, это все, что я хотел предложить на ваше обсуждение.
Ответы на вопросы.
Страшно ли говорить правду?
Участник 1: Спасибо большое. Вы прям как-то вот в одном рассказе, начиная с еды, как-то прям обо всем, что у всех на уме, поговорили и очень прямым текстом. У меня возник вопрос, а вам не страшно прямо все называть своими именами?
Чадаев Алексей: Страшно ли мне?
Участник 1: Да.
Чадаев Алексей: Понимаете, как? Я последние два года живу в интересном режиме между фронтом или ближним тылом и московскими гостиными. Там страх по-другому. Вот.
То есть здесь мы сидим и думаем действительно, а вот не страшно ли нам, что будет с миром и человечеством лет через 150? А там сидишь и думаешь, не страшно ли, что через несколько минут в тебя в пивишко прилетит, значит, и все. И дальше уже не важно, что будет через 150 лет. Поэтому спасибо за вопрос, потому что я, к сожалению, пропустил один блок именно потому, что рассказывал по памяти.
А именно то, что один из важнейших сдвигов – это то, что все-таки еще 50 лет назад рынок и экономика в значительной степени управлялась желаниями. То есть реклама скорее учила нас чего-нибудь хотеть. И как бы весь маркетинг был про то, чего нам хотеть. А сейчас тенденция в том, что рынок все больше и больше управляется страхами. Нас учат, чего нам бояться. А вот не боишься ли ты вот этого? И даже реклама, если внимательно на нее посмотреть, это сначала какие-нибудь страшные насекомые, которые там что-нибудь грызут, а потом чудодейственное средство, которое от них избавляет. Или еще какой-нибудь ужас, избавлением от которого является рекламируемый продукт.
И вот типовой сценарий рекламного ролика — это маска, эмоция на лице смеси страха, отвращения, неприятного чего-то. Значит, диагностирована проблема, и потом дальше появляется волшебное существо, эльф, крестная фея с крылышками, которые приносят тебе избавление.
В этом смысле я и говорю, что рынок желаний сменился на рынок страхов, ну и даже вот этот супермаркет апокалипсисов, завернутых и упакованных очень красиво, разноцветно. Это видно даже по нарративам, по сюжетам, по фантастике, которая раньше была очень оптимистичной, про то, как мы там новые вселенные осваиваем. А с какого-то момента тренд переломился, и сплошные антиутопии, где-то с Терминатора, что ли, и как вот пошло-поехало, про то, как все очень плохо и неприятно для нас закончится. (Очень правильно отмечена смена парадигмы управления рынком – прим. РП)
Конфликт поколений – это миф
Участник 1: А вот у меня еще такой вопрос. Вы разговариваете, я уверена, с людьми разных поколений, и когда вы транслируете вот эти мысли в полном формате, в усечённом, какие поколения вас склонны понимать и соглашаться, а какие не понимают и не соглашаются с вами?
Чадаев Алексей: Тезис. Разлом вообще не поколенческий. Потому что, опять же, когда ты общаешься с 20-летними в военной форме, это одна реакция. Когда ты общаешься с 20-летними в Сколково, это другая реакция. Это люди одного и того же поколения.
Для меня вот эти аудитории ровесников, часто учившихся даже в одной школе, но очень по-разному реагирующих на сказанное, просто в силу вот этого опыта, это, пожалуй, самая сильная критика поколенческой теории. Вообще вся концепция поколения, я думаю, здесь много людей, которые вот это там линолеум, там Z, Y, X, альфа, книжек 100500 про это, короче говоря, так скажу, это все теории мирного времени. Когда война, то, значит, вообще по-другому, не по поколенческому принципу.
Потому что поколение – это сообщество впечатлений. Все смотрели плюс- минус одно кино, одни мультики, одними словами обменивались в соцсетях. А когда возникает сообщество опыта, пережитого, сообщество общей судьбы, то понятно, что эта связанность выше, чем сообщество впечатлений. И поэтому условно есть сквозные группы людей, которым там одним 60-40-20, и они ближе друг к другу, и другие, которым 40-60-20, и они тоже ближе друг к другу, чем к своим сверстникам.
Исторический шанс поставить все на места
Иванов Сергей: В продолжении вопроса... Во-первых, полностью согласен с тезисом, что если не предложить альтернативы, то мы все просто останемся травой, не знаю, золой. Все равно звучит «глобальный север», и какой-то такой «просвещенный запад», и «какой-то глобальный юг».
То есть региональное деление. Нашу страну уберем, ну, чтобы эмоциональность вывести за скобки. Вот есть, например, какой-нибудь Китай, который однозначно в повестке зеленой, он там выгодоприобретатель экономический, и это все как бы в полный рост. Индия такая же. Есть бриксовские страны, и они к нам приедут всей толпой в следующем году. С ними хочется об этом тоже говорить.
Мой вопрос: кто мы, и кто они. А нет ли вот этого раздела не странового, а внутреннего? Есть какая- то элита, ладно, не в Индии или в Китае, пусть в африканской какой-то стране. И она говорит, ну вот эта система смыслов-то она вам не заходит, а нам-то персонально нормально в принципе-то, зачем это ваше «туда» и вот это все? И тогда противостояние получается не по линии Север-Юг, Запад-Восток, а совсем в других измерениях.
Чадаев Алексей: Коротко пересказанный мне сейчас сюжет фильма «Джанго освобожденный», да, где, очевидно, главным рабовладельцем и апологетом, так сказать, апартеида являлся как раз-таки вот этот вот Мажордом.
В общем, я что скажу, что давайте с языка начнем. Обратите внимание, у нас Запад всегда коллективный, а Юг глобальный. Вот. С Востоком непонятно, он бывает исключительно у нас какой-нибудь там ближний, дальний, вот. Ну, так вот чисто.
А по поводу Севера все еще хуже. Вот Сурков предложил какой-то глобальный Север, но, заметьте, не очень-то зашло. Север, да, крайний точно, крайний единственный работает, дальше которого не пошлют, короче. Север, да, бывает крайний. Как это наше пространственное мышление, запечатленное в языке, оно иногда дает какие-то ключи и какие-то подсказки. То есть в чем тут штука?
Мы не пережмем и не переломим того факта, что последние 500- 600 лет все человечество учили хотеть быть похожими на белых людей. Никого не учили хотеть быть похожим на китайца, если он не китаец, на араба, если он не араб, да, и уж тем более на негра, если он почему-нибудь не негр. В этом смысле нынешняя ситуация открывает для нас уникальную возможность.
Мы белые, плюс-минус километр, но такие белые, на которых нормальному небелому пацану с глобального юга не западло хотеть быть похожим. Потому что на всех остальных этих белых, которые коллективному западу принадлежат сейчас, хотеть быть похожим откровенно западло. Они там какие-то с радужными флагами, ну, какие-то вообще просто стыдно людям в глаза посмотреть, если ты на них начинаешь хотеть быть похожими. И у нас в этом смысле исторический шанс.
То есть мы говорим с ними, наш правильный тезис не в том, что мы там какая-нибудь Чингизова Орда, Азиопа или еще что- то. Мы с ними на Бриксе говорим так: «Ребята, теперь «белые» – это мы. Мы настоящая Европа, мы наследники Рима. Значит с тех пор, как палеологи привезли из Константинополя инсигнии, значит, два Рима пали, третий стоит, четвертому не бывать. Эти самозванцы, вот, просто придурки, которых, так сказать, значит сначала Карл, никого не спрося, западную Римскую империю восстановил, а, кстати, не признал этого Константинополь. Да, потому что не имел он на это право потом, а то он повторил этот трюк. И с тех пор они претендуют на то, что им не принадлежит.
Цивилизаций не бывает много, Хантингтон все наврал. Цивилизация одна – та, которая придумала Цивис, которая придумала, соответственно, Юс Цивитатис, которая придумала, по большому счету, тот мир, в котором мы живем. Она называется Рим. Вот. Но это мы. А они это, ну, просто варвары. Бастарды, которые обманом на какое- то время захватили, значит, как это, Папертию, да, там, инсигнии и все остальное. Но, в общем-то, пришло время поставить, ну, как бы, все на места. Вот. Мне кажется, это вполне продуктивный разговор.
А главное, в Бриксе на этих подмигиваниях, значит, все же все поймут. Да, в том числе, кстати, и вот те вожди африканские, о которых вы спрашивали, ну, что теперь, короче, надо в кабаки-то ездить, отвисать не в Лондон, а вот сюда, в Москву, в Питер, в Сочи, да. Вот теперь место, где все правильные пацаны из элит глобального юга приезжают учиться, развлекаться, жениться, капиталы свои оставлять, недвижимость приобретать. Нормальный шанс, в принципе. (Т.е. предлагается продавать силовую прикрышку. ИМХО, не взлетит: все понимают, что «крыша» может потерять берега и обобрать крышуемого. Поэтому будут кивать и брать ништяки под честное слово. С учётом того, что вовсю процветает БЛМ, объявлять себя «белыми» изначальная заявка на проигрыш – прим. РП)
Важно не то, о чём говорят, а то, о чём молчат
Участник 2: Спасибо большое за веселое: «белые» теперь – это мы, прикольная идея. Буду нести в массы, что называется.
Слушайте, ну, если возвращаться к вопросу о перенаселенности и вот этому бла-бла-бла. Слушайте, ну, Сергей Капица, например, сказал о том, что мы можем выйти на плато в 10 миллионов, а там природа сыграет своё, старение подтверждает, в Африке люди средней продолжительности жизни 25 лет.
Так что, в общем- то, так сказать, мы, поскольку тоже биомеханизмы, природа так или иначе отладит все эти процессы, и не нужно никаких алармистских заявлений о том, что всё пропало. И опять же, где-то я видела, помню, что если человечество, как мясо, сложить в одну кучку, в куб, то это полштата Техаса займёт всё человечество.
Чадаев Алексей: Визуализации были такие в интернете.
Участник 2: И речь о том, что нас слишком много и Земля нас не выдержит, это всё не выдержит никакой критики, это вся та же история про глобальное потепление. Что вы по этому скажете?
Чадаев Алексей: Как всегда, здесь в таких вопросах важно не то, о чём говорят, а то, о чём молчат. Ну, о чём ведь молчат? Молчат о том, что со всех экранов мира, телевизоров, смартфонов, компьютеров, больших плазм в центрах больших городов, вот этим всем 8 миллиардам транслируется определённый стандарт потребления.
Заметьте, не премиальный, а, если хотите, базовый. Но если мы честно посчитаем, сколько надо природных ресурсов на то, чтобы все эти 8 миллиардов этим стандартом обеспечить, вот тут-то проблемы и начинаются. То есть проблема не в том, что людей слишком много, а проблема в том, что если мы по-честному попытаемся дать каждому из этих людей то, что их уже научили хотеть, вот в этот момент случаются сложности.
В этот момент, а значит, мы оказываемся в ситуации, при которой есть премиальная часть человечества, тот самый миллиард, не миллиард, сколько-то, которому в теории есть доступ ко всему этому. И все остальные, которые все, что могут, – это созерцать то, как правильные люди живут на экране. То есть проблема перенаселённости является кулисой для проблемы неравенства. А проблему неравенства невозможно решить без снижения базового стандарта потребления. Но это тоже невозможно обсуждать, потому что здесь всё это обфлажковано большим количеством табу, включая, естественно, историю с коммунизмом. (Опять упущены источники энергии – прим. РП)
Где предел возможностей искусственного интеллекта?
Участник 3: Буквально сегодня Владимир Владимирович выступал на форуме по искусственному интеллекту. Вопрос соответственный. Может быть, он нам поможет в этом преодолеть вызовы? Как вы считаете?
Чадаев Алексей: Судя по всему, мир всё ещё управляется в большей степени не искусственным интеллектом, а естественным идиотизмом. И он пока вне конкуренции. То есть все попытки... Кстати, это не первый раз.
Первый замысел перестроить систему управления с максимальным включением систем, являющихся прототипом того, что мы сейчас называем искусственный интеллект, они были ещё в начале 60-х и были, конечно же, в СССР. Это сначала Лакитовские, а потом, соответственно, Глушковские проекты. И заметьте, что естественный идиотизм в лице членов Политбюро уже тогда выиграл с разгромным счётом у этих умников с «компуктерами». И по сей день так оно и происходит.
То есть искусственный интеллект, его пускают во все сферы ровно до того момента, пока он не начинает затрагивать критически значимые струны, условно говоря, зоны власти. Искусственный интеллект хорош до момента, пока он не начинает подменять не просто человека, а человека силы и власти, человека, который принимает решения. Вот в этот момент начинается конфликт.
Я не видел случаев, когда искусственный интеллект этот конфликт выигрывал. Могу пояснять, в том числе на примерах, на кейсах, но именно на непонимании этого интересного закона, тоже популяционного закона, там же, где и этика примерно, ломались многочисленные проекты разнообразных рационализаторов, информатизаторов и инноваторов сделать всё по уму.
Вот они приходили, у них на презентации всё всегда выглядело красиво, а дальше, значит, товарищ начальник смотрел на это и говорил, какой же я тогда, к чёрту, штабс-капитан, если вот это всё за меня решает. И на этом всё заканчивалось. Как только я увижу хоть где-нибудь пример, при котором этот сценарий дал сбой, вот в этот момент мне станет интересно. Ну, имеется в виду, отвечать на вопрос как-то иначе.
Кто или что управляет миром?
Участник 4: У меня не совсем укладывается логика двух тезисов. С одной стороны, общество привели к модели потребления, где человек потребляет значительно больше, чем ему нужно для жизни, не то что для выживания, для нормальной жизни. А с другой стороны, и после этого вводят вот эту гуманистическую этику, про которую вы рассказываете, которая призвана как раз это общество, популяцию этого общества ограничить.
Чадаев Алексей: Биоэтику. Как раз гуманистическая она вполне нормальной была. Вот как раз общество потребления – то гуманизм. Всё во имя человека, всё для блага человека и так далее. А вот биоэтика – это уже не всё для человека. Вот где переход. Вопрос понял.
Участник 4: Продолжим. Задаются эти обе этики, они одним и тем же условно центром?
Чадаев Алексей: Вот сейчас, наверное, разочарую многих конспирологов, но у меня, честно говоря, представление, что центра-то никакого и нет. Есть где- то кабинеты, где даже написано табличка «Мировое правительство», но там сидит кучка жуликов, которые разводят легковерных людей, случайно туда забредших.
А по факту миром управляет опять-таки не тайная ложа, а явная лажа. То есть некие объективные закономерности. И вот объективная закономерность, собственно, краешек, который я попытался приоткрыть сейчас своим вот этим, состоит в следующем. Если серьёзно прям отвечать на ваш вопрос, то с чего началась вообще история цивилизации?
Она началась с того, что мы, будучи на тот момент охотниками и собирателями, то есть просто брали у природы то, что она производит сама собой, никак не вторгаясь в её деятельность, мы вместо этого одомашнили скот и начали сеять зерно. То есть мы вторглись в естественные природные процессы и начали вместо того, чтобы присваивать, производить.
Мы перешли от присваивающего хозяйства к производящему. И вот с этого, собственно, закончилась предыстория и началась история. Вот что происходит сейчас? Сейчас мы переживаем подобную уже революцию, но уже не в производстве товаров и услуг, а в производстве спроса на них. Все экономические теории, включая все теории XX века, исходили из того, что спрос – это как климат. Вот он либо есть, либо нет. И задача предпринимателя – это вот унюхать, увидеть, нащупать, попасть, да, как угодно. Но если мы посмотрим на структуру любого современного инвестпроекта, особенно в Change Disrupt в инновационной зоне, мы увидим, что там, значит, деньги примерно пополам делятся на производство самого продукта и на производство потребности в этом продукте.
На то, как заставить людей этот продукт хотеть, как в модели Рекхемовской перевести его из состояния «я даже знать не знаю о том, что такое существует», в состояние «я без этого не могу жить, я отдам последнее, я залезу в долги, но вот это у меня будет». То есть мы перешли от присваивающего к производящему хозяйству в сфере спроса.
Не в сфере производства товаров и услуг, а в сфере производства желаний. Мы научились управлять желаниями человечества. И до тех пор, пока это было не так, до этих пор накопление богатства могло быть только тем путём, как вы сказали. То есть просто разжигаешь в нём его хотелки. «Хочу всего много».
Как это по-стругатски? Кадавр полностью неудовлетворённый. Сначала желудочно, а потом кадавр полностью неудовлетворённый. Он загребает в себя всё. А как только ты переходишь этот барьер, ты можешь очень точно таргетировать, чего он будет хотеть.
Да, пока это длинный инвестиционный цикл, пока технология несовершенна. То есть пока формирование желаний начинается со школы, потом подключается массовая культура, только потом уже начинается арт, после арта уже начинается реклама, маркетинг. И только потом уже вступают в дело продажники. Долго, сложно. Но как всякая технология компактится, удешевляется, стандартизируется, и в общем-то уже даже в новейших тенденциях СММ, когда любой манагер, СММщик средней руки, для которого задача просто впарить тебе утюг. Да, чтобы ты купил утюг у него в интернете.
Он просто посредством обычной разведки по открытым источникам, может составить твой полный психопрофиль и знать о тебе больше, чем все разведки мира вместе взятые. Ну, если хочет и если умеет. Разумеется, эта технология будет очень быстро совершенствоваться, ускоряться, упрощаться, удешевляться и так далее. Ответ на ваш вопрос – управление потребностями. (Тут уход в другую степь, но согласен, что единого центра нет – прим. РП)
Почему новая этика претит российскому обществу?
Участник 4: Я понял, спасибо. Скажите, пожалуйста, на ваш взгляд, в нашей стране почему тезисы вот этой новой этики не приживаются? В силу каких причин?
Чадаев Алексей: Первую я назвал. Может быть, это недостаточно акцентированно прозвучало. У нас вообще наша этика очень консервативная. Она заточена на хлеб и на труд.
То есть, на самом деле, как ни странно, главная претензия наша к вот этим вот трансгендер-флюидам состоит в том, что они, по сути, профессиональные бездельники. Ну, то есть, хорошо, «я вот трансгендер-флюид», а что ты ещё умеешь? Ты просто трансгендер-флюида поставил к станку или канаву копать.
И, во-первых, к нему, по крайней мере, относиться сразу начнут лучше. Без разницы, чем он там вечером занимается с различными отверстиями своего организма. Бог бы с ним. Главное, от него польза какая-то есть. А он же пытается есть хлеб просто за то, что он вот такой. Уже одно это как бы резко осложняет новой этике, так сказать, путь к сердцам русских людей. Но не только это. Просто дальше можно привести ещё список. Я просто привёл самый очевидный входной барьер.
Культ разума дает сбой
Иванов Сергей: А я правильно понял, что в биосферной этике следующий шаг, который, вроде как, можно будет сделать, логично - что каннибализм опять можно будет разрешить, потому что человек уже не сверхценность?
Чадаев Алексей: Не человек. А биологическое тело человека не сверхценность. Произошло, да. Собственно, трансгуманизм – это каннибализм. То есть здесь первое – твоё тело больше не твоё дело. Значит, оно тебе не принадлежит. Вот. Оно как бы является проблемой. И, соответственно, самое лучшее, что ты можешь с ним сделать – это отдать его на съедение ближнему своему. Вот. Это очень логично.
Иванов Сергей: Вопрос следующий. Вот если не предложим что-то своего, то никто не услышит. И всё, что мы обсуждаем сейчас – это ведь тоже результат модели, в которой 300-400 лет живём. И причём в начале XX века у нас в стране предложили другую, но она в конкурентной борьбе проиграла.
Получается, этот капитализм, он как будто всё поглощающий, всё заминающий. Может ли быть в этом направлении идея нового, другого устройства социально-экономических отношений как альтернатива? Вообще есть ли капитализму альтернатива?
Чадаев Алексей: А вот если я честно скажу, что гипотеза есть, но на публику отвечать не готов. Как сказать? Очень сыро. Всё предыдущее я говорил уверенно, с уверенным лицом. А вот сейчас наступит момент интуиции.
Я вообще считаю, что там не капитализм всех победил, всех победил культ разума. Всех победила идея, что если мы отбросим условности, если мы растормозим креативность, если мы растормозим сознание. И чем, собственно, традиционное общество отличается от прогрессивного, от прогрессистского? Тем, что традиционное общество любую новую новинку, любое новое изобретение, новую инновацию, оно проверяет, причём под разными углами, не только работает-не работает, но и под хорошо-плохо. И причём это хорошо-плохо тоже имеет несколько разных углов.
А хорошо ли это, например, для воспитания юношества? А хорошо ли это для устоев общественной морали? А хорошо ли это для веры в Господа? Ну и, собственно, под этим же флагом жгли всяких разных умников и книжников в добрые старые средние века, правильно? Не то чтобы их пытались убедить в том, что они как-то сильно неправы. Да, там основное возражение к ним было то, что они человечество не тому учат, и как раз-таки мораль общественную подрывают.
А вот культ разума снял этот барьер. То есть теперь, если ты что- то новое придумал, если ты это сумел произвести, показать, сделал, ты по- любому молодец, потому что новое по-любому лучше старого. Вся концепция прогресса, она об этом, что из тёмных глубин мрачного прошлого мы идём к светлым вершинам сияющего будущего, правильно? Это порядком даёт сбой, особенно когда сияющими инновациями оказывается атомная бомба, смертоносные вирусы и прочие пакости. Но, тем не менее, как бы считается, что это такие флуктуации.
То есть полное ощущение, что там на каком-то этапе с водой выплеснули ребёнка. И проблема в этом смысле вообще не в капитализме. Капитализм не более чем способ организации, во-первых, производства, а во-вторых, распределения благ. Он никак не затрагивает культ разума сам по себе. И мы как раз с вами, ну, те, кто постарше, пожили в реальности, когда капитализма не было, а культ разума был общий.
Ну, Советский Союз в этом смысле, он был там же, где и все остальные. И большая часть проблем, в итоге порождаемая этим, была та же самая. (Соглашусь, что первопричина прогресса – слом Традиции. Капитализм – просто средство, а не цель. СССР проиграл-то как раз из-за излишней догматичности, сковывавшей прогресс. Китай сделал выводы и стал гибче – прим. РП).
Участник 5: У меня такой, может быть, сложный вопрос. Не кажется ли вам, что каждая этика служит какой-то цели? И вот та этика, про которую вы говорите, она во многом обслуживает необходимость перераспределения потоков капитала.
Нового перераспределения потоков капитала, такого, который бы обеспечивал, например, если в предыдущем экономическом цикле капитал шел из развитых в развивающиеся страны, сейчас он обуславливает альтернативное движение капитала из развивающихся стран в развитые. Но для того, чтобы это реализовать, нужно создавать новые рынки, новые высокомаржинальные рынки, которые позволяют, соответственно, привлекать капитал, иметь большую отдачу от этого капитала. И, собственно, только какие новые рынки создавать?
Значит, нужно создавать какую-то новую потребность у человека, которую он раньше не осознавал. И ровно на этом и базируется то, что справиться с этой концепцией новой этики довольно сложно, потому что мерилом успеха каждого государства сейчас является внутренний валовый продукт, его темпы роста, насколько государство активно привлекает деньги в свою экономику.
А вот формирование новых рынков под идеей биоэтики, оно позволяет каждому из государств, который может войти в новый технологический цикл, еще побольше привлечь в свою пользу денег. Возможно, ответ на это все лежит не в плоскости экономики, а в плоскости того, что, во-первых, нам нужно отвечать на это наукой, потому что очень много утверждений непроверенных в этой концепции есть.
И люди, когда прогнозируют что-то вперед, они не опираются на какие-то научные данные, это первое. А второе, возможно, наша страна, она так резистентна к этой новой биоэтике, потому что многие годы цель жизни человека в нашей стране, она лежала за рамками жизни этого человека. То есть люди трудились либо ради своих детей, либо для того, чтобы обрести царствие Божие, либо что-то еще.
Не кажется ли вам, что нам нужно подумать, каким образом бороться не с этикой, а с тем, какая экономика лежит за этой этикой? И не кажется ли вам, что важно создавать свои потребности новые, свои новые рынки, такие, которые выгодны нам?
Чадаев Алексей: Сложный вопрос, простой ответ. Не кажется. (По-сути: уход от ответа - прим. РП).
В чем смысл жизни человека?
Участник 6: Если я правильно слышу, то биоэтика основывается на приходе в этот мир каждого индивидуума для того, чтобы получить некое удовольствие, нанести минимальный ущерб природе и, в общем-то, как-то бесследно его покинуть.
Вот в этом, в этой парадигме хочется понять тогда, а что же является неким таким полезным продуктом деятельности и прихода каждого индивидуума? То есть, может, эволюционным продуктом? Что вот в этой парадигме?
Чадаев Алексей: Сначала анекдот. Умер человек, прожив долгую жизнь, попадает в рай или в ад, неважно в данном случае, и спрашивает Господа, Господи, а зачем я жил? Вот это все. Рос, учился, женился, разводился, болел, старел, умирал. Зачем вот это все было? Он говорит, слушай, говорит, помнишь вот 75-й поезд Москва-Таганрог? Говорит, ну, вагон-ресторан. Ну, так с трудом, да. Вот напротив тебя пара молодая сидела. Ну, и вот молодой человек попросил тебя солонку передать. Ну, вот за этим.
То есть, сейчас выглядит, что главное, зачем мы живем и получаем все эти удовольствия, мы занимаемся тем, что тренируем нейросети. Обучаем их. Обучаем Яндекс распознавать всякие разные сигналы. Обучаем разнообразные датчики системы слежения, так сказать, понимать, что происходит. То есть, мы делаем очень полезное дело. Мы делаем наши умные машины еще умнее. В процессе вот этого непрерывного получения удовольствия мы тем самым, значит, наращиваем их когнитивную мощь. Похоже за этим.
Счёт «7:1» в нашу пользу
Участник 7: Да, спасибо большое за лекцию. Казалось бы, простым языком о сложном, но еще больше возникает более сложных вопросов. То есть, такая многослойная, я бы сказала, история. И вопрос про биоэтику и нашу, как Россия, носитель нового взгляда на современный мир.
Мы одна шестая часть суши, но при этом у нас там меньше двух процентов, если в населении и в экономике. Вот в каких единицах в масштабе планеты сделать своими сподвижниками, чтобы мы посчитали, что мы привнесли действительно какую-то устойчивость в сохранение планеты и человечества как рода?
Чадаев Алексей: Конфликт это, среди прочего, всегда, в том числе, и переоценка стоимости самих единиц измерения. Ну, то есть, один из интересных фактов, над которым сейчас думает человечество, это то, что в украинскую армию ухнули три военных бюджета Российской Федерации, включая ядерное оружие и где оно. Выясняется, что деньги не решают.
Опять же, из истории войн мы, например, знаем, что и численность не решает часто. Кино «300 спартанцев», там все смотрели про Македонского, что-то помнят про того же Чингисхана и всякие его завоевания. То есть, выясняется, что, как вот эти вот все развесовки количественные, сами по себе вообще никогда не являются фактором. И мы сами тоже были с этой стороны, когда казалось, что у нас всего гораздо больше, чем у наших противников, но мы терпели поражение. В силу худшей организации, худшего понимания, а также, как водится, дорог, дураков, воровства и всего остального, что нам исторически присуще.
Поэтому здесь даже сам вопрос о единицах, в каких мерить. Вот эти цифры их все называют. Почему у России не может не быть врагов? Самая большая страна мира, 1,5% мирового населения, 1,5% мирового ВВП, от 30 до 40% наиболее ценных природных ресурсов по разным оценкам. Ребята, как это у такой страны не может не быть врагов? Это главный враг. Мы главный враг, даже безотносительно того, что мы думаем и во что мы верим. Мы просто захапали себе самый лучший кусок суши, да просто убить мало. Осталось придумать почему. Осталось напрячь извилины и выдать гипотезу, почему мы настолько нехорошие люди, что нас не должно существовать.
Вместо этого мы что видим сейчас? Мы видим, что примерно в нынешнем конфликте нас с Западом, примерно миллиард за них, а еще семь, вот так вот держат скрещенными пальцами за то, чтобы у нас получилось утереть им нос.
И это не я говорю, это недавно видел очень обстоятельный доклад одной индонезийской социологини, которая его на Бахасе делала, которая произвела очень масштабное социологическое исследование, социологических исследований, сделанных в самых разных странах мира по поводу отношения к конфликту Запада и России. Тетка делала его, она ничего про нас не знает, но вывод именно такой, что вот соотношение наших, соответственно, симпатизантов и несимпатизантов в мире один к семи, потому что уж слишком те бельмо на глазу. Уж слишком тех не любят, и не то, чтобы они нас любят, они про нас ничего не знают, мы для них сейчас просто главные панки планеты, которые, так сказать, не побоялись высказать вслух то, о чем другие шепчутся в подворотнях. И даже ответить за базар местами.
Причем нам самим страшно, мы сами толком не понимаем, что мы такие борзые. Нормально же сидели, но уже деваться-то некуда, попали в замес, надо гаситься, иначе живыми не выйдем. Но удивительным образом, если вот даже из этой ситуации провести анализ, выясняется, что у мирового населения есть куча объективных причин нас ненавидеть, но при этом расклад один к семи, семь к одному в нашу пользу. Не в элитах, именно в людях. Загадка. То есть у нас уже все есть. Вопрос, как этим действительно воспользоваться. Технология. Пока непонятно. Не знаю.
Иванов Сергей: Наверное, на этом можно наградить Алексея аплодисментами. И завершить наш лекторий. Спасибо большое.
Комментарии
форматирование вырви глаз, где абзацы?
Поправил. Проблема и в исходнике и в импорте в редактор: всё поползло.
Чо за словесный онанизм?
Капитализм прост как одноклеточное в первичном бульоне:
Всё остальное это чахлые попытки УК замедлить процесс, чтобы он не перешёл в режим вспышки-взрыва.
Хочите что то более сложное, чем амёба с ложноножками, - убирайте нахрен капитализм.
После этого приходите, обсудим.
Судя по скорости реакции - чукча не читатель. Недели на чтение хватит.
Это граничит с клеветой на русских (ментально). Современное государство, опирающееся на служивых (ему) людей (государство Византийского типа) наши предки создали по результатам Гражданской войны, замаскированной историками под Опричну. Это вторая половина 16 века. Французы создали такое государство в конце 18 века + Революционные войны и Реставрация. Немцы - на рубеже третьей и четвёрной четвертей 19 века.
В начале 16 века русские (ментально) вышли за Оку. Дальнейшее продвижение на юг и восток осуществлялось под руководством государства. Никакой вольницы не имелось. Был тяжёлый труд на линиях. Исключения были - Дон, Яик, Терек. Но не на долго.
Автор ненавидит русских (менттально). Чему он нас может научить?
Ответьте на короткий вопрос: вы - сторонник Фоменко сотоварищи? Если да, то дальнейшая дискуссия бесперспективна.
Централизованные государства Европы были созданы гораздо раньше.
В Европе создали государства, оприрающиеся на крупных феодалов. А в Московском царстве во второй половине 16 века создали государство, оприрающееся на служивых людей. Они служили именно государству, пожизненно. За службу государство наделяло их сельхоз-угодьями, а некоторых, и зависимыми крестьянами.
Ну и когда предки немцев (тех, кто сегодня живёт на территории Германии) создали централизованное государство? А когда французы создали современное государство? В ходе революционных войн.
Вы не ответили на вопрос о принадлежности к фоменковцам.
Те же крупные феодалы, только в профиль. Бояр не было в Русском царстве, да?
Современное??? Вас заносит не туда. Комменты сворачиваю до появления внятных аргументов по теме.
Боярин - это чин. Дети боярские имели небольшую привелегию при поступлении на государственную службу. Поступали на самый нижний чин.
ЭФКО вроде как сектантами управляется и построена как секта
Здесь обсуждают не площадку, на которой было выступление, а тезисы статьи. Нечего сказать по теме - проходите мимо.
Так коммент сверните и меня забаньте, проблем-то. А то "какая разница, что вещающий - свидетель Иеговы, давайте по существу"
Пруф приведите, что Чадаев - свидетель иеговы - скажу спасибо: у меня в блоге приветствуются вменяемые аргументы. Если вы сетевой балабол, то последую вашей настоятельной просьбе:
Спасибо. Я не просёк, что товарищ Ч. учит жить. С претензией на знание истины. Тем не менее, нужно признать, что товарищ он грамотный.
Начнём с того, что Чадаев был на фронте, в отличие от диванной публики. И вплотную занимается помощью бойцам. Если бы он читал лекцию в кафе ЖанЖак, то по вашей логике он - хипстер? Прошу обсуждать тезисы, а не площадку или выступающего. Это последнее предупреждение.
следовательно, новая этика = новая популяция. Другая цивилизация, основанная на другой этике.
см. выше - "этика - это про... стратегию выживания и борьбу за место в мире..."
и без "потоков капитала" место под солнцем не найти никак.
Собственно, всякие новые этики свойственны только белой расе (очень уж активное и беспокойное создание, эта белая раса. Прям энерджайзер какой-то, бегает как безголовая курица. Вон буддисты, вудисты и прочие индуисты живут себе тысячелетиями в своих этиках, так нет же приходит белый чел и понеслась...)
Нет, популяция та же. Например, Россия в 1960 и 1997: люди те же, но этика изменилась. Новая этика = новый способ выживания и т.п. Соответственно, новая цивилизация = новая этика.
Соглашусь,
Люди, принявшие новую этику - это уже другая популяция людей. Они "свои", а вчерашние "свои" уже "не наши". Понимаете? Наши сограждане, принявшие этику трансгуманизма - уже входят (по крайней мере надеются) в популяцию "новых людей".
У нас путаница в терминах. Тут правильнее использовать термин "сообщество". "Популяция" всё-таки ближе к биологии, а не социологии. В такой трактовке противоречий ни со статьёй, ни с вашим комментарием нет.
Согласна, некоторое расхождение в смыслах имело место быть. )
Причем, из белых рас только одна раса бегает как безголовая курица. Это англосаксы. США в данном случае не рассматриваю вообще. Это помесь всех остальных. Поэтому, США можно в этой истории вообще пренебречь. Более того, в данном случае США вообще представляет угрозу обществу. Это сборник всякого человеческого сброда и всякой человеческой ушлости и грязи.
Ваша желчь в сторону англосаксов приемлема и понятна, но в чём они безголовы? Они в данное время являются генератором и распространителем биосферной этики (хотя я бы назвал её биосферной религией). Большинство других наций подчиняются. Сопротивляющихся - меньшинство.
В том, что они не безголовы, тут вы правы. Так вот, англосаксы не продвигают ничего ради будущего человечества. От слова "совсем". Все, что они продвигают, в той или иной форме устанавливает их гегемонию надо всем человечеством. В данном случае, попытка взять под контроль жраку. Те, как вы говорите, нации, которые якобы подчиняются, это их прямые сателлиты и их подкаблучники. Подкаблучников устраивает сидеть с раскрытым столом под барским ртом и хватать то,что с него упадет.
Так вот, на овощах человечество долго не потянет. Столько плодородной земли нет. Пиндонаглосаксы это прекрасно понимают. Поэтому, они пытаются найти способ выделки более сытной жраки. А главное, чтобы технологию нельзя было повторить. Ибо курочку, свинюшку и коровку может каждый в сарае вырастить. Их пряма цель - уничтожение живности и всего поголовья, чтобы заменить все на дешевый сытный белок для плебеев. Для себя они оставят коровок, поверьте. Это их прямые планы по части жраки.
Так что не надо тут истинную суть заворачивать в красивые обертки про биосферную этику.
Единственное, что спасет Планету - полное и тотальное уничтожение пиндонаглосаксов.
Вполне себе продвигают. Только у них своя версия будущего и к человечеству они причисляют далеко не всех. Поэтому тезисы Чадаева вполне укладываются в эту парадигму.
Не спорю, проблема в том, что их много.
Про это ещё Мальтус говорил. Затем научились работать с электричеством, нефтью и земля появилась. Сейчас дешёвые источники энергии заканчиваются, а население растёт.
У вас англосаксонская логика: они тоже самое думают про остальные нации
Это не англосаксонская логика. Это называется "учиться на своих ошибках". Если нация постоянно всей планете гадит, значит это не нация, а раковая опухоль на теле Планеты. И ее нужно удалять. Вы не можете с ними договориться или их изменить, они не хотят меняться и договариваться они ни с кем не собираются. Они в голову себе вбили, что они владельцы Планеты. Если их нельзя изменить, значит надо уничтожать раз и навсегда.
Автор, не знаю, что вы услышать хотели. Но, весь едальный бред, который несется из уст тамошних ораторов - это реальный бред. Для того, чтобы это понимать, нужно взять вот этого самого Алексей Чадаева и закинут на необитаемый остров и посмотреть, что он там и как будет жрать и кого будет, а кого не будет убивать.
Все остальное возвышенное - это банальное философское словоблудие зажравшихся товарищей. Ну и направление развития ЭФКО тут тоже стоит затронуть. Тут идет полная подмена понятия: замена мяса "бедных животных" на растительное. И прочие бла-бла. В их парадигме это все пропагандировать. Каждому хочется быть Богом на Земле. Контролируешь жраку - контролируешь Мир.
1. Я не автор. Контент создан не мной.
2. Если вам кажется, что это бред - проходите мимо. Букв много, тема сложная, доступна не всем. Это нормально.
3. Лекционный зал ЭФКО - просто площадка для обсуждения. Сначала хотел убрать из заголовка, но потом решил оставить: лакмус для нечитателей.
4. Вы явно не прочитали моих комментариев в тексте: я отмечал, что Чадаев ошибочно выдвигает на первый план не доступность энергии, а еду. Хотя преодоление мальтузианской ловушки в 19 веке связано с открытием новых доступных источников энергии (научились использовать нефть, газ и электричество).
Автору и ТС спасибо за публикацию, очень правильно сформулировано и даже самый главный вопрос
На который нам срочно надо пытаться давать ответы, пока наших детей не засосало в этот водоворот..
На здоровье.
Вы - один из немногих, кто понял суть.