Флэшмоб про СССР

Последнее время на ресурсе стали популярными статьи с воспоминаниями про те времена, когда девки были моложе, и кое-где кое-у кого что-то стояло водка слаще. В связи с этим захотелось мне выложить небезынтересный (по моему мнению) отрывок из книги моего друга, бывшего военного лётчика, Кирилла Аваева. Книга так-то о пределах роста, но отрывок о том самом, конечно... С занятными рассуждениями.

Так что, как ни вбивали в мою голову принципы, призванные сделать из меня человека будущего, живущего лишь общественными интересами, допотопный «экономический человек» был во мне неистребим. Надеюсь, никто не подумал, что я там был такой один, а все остальные – мои однокашники, и важные дяденьки в больших погонах, устраивавшие нам экзамен при вступлении в партию, - рвались строить коммунизм? Конечно, статистики, изучившей этот вопрос, нет. Но, думаю, все со мной согласятся: несмотря на наличие отдельных идейных строителей коммунизма в наших рядах, подавляющее большинство были людьми нормальными, то есть вполне экономическими. Кстати, Воланд, припоминаю, поставил очень показательный эксперимент над строителями светлого будущего – с деньгами, падающими с неба и дамским магазином, по итогам которого был поставлен диагноз: вполне нормальные, обычные. Читай: экономические.

Но было ли «воспитание нового человека» полностью провальным? Сказать, что тогдашнее воспитание вообще никак на нас не влияло, нельзя. Слова правильные, конечно, нас не задевали, хоть мы и выучивали их наизусть. Но жизнь – воспитывала. Пусть мы не перестали быть «экономическими», не изжили в себе до конца эгоизма, карьеризма и стяжательства, пусть, с точки зрения «морального кодекса» мораль наша была далека от идеала, но по сравнению с сегодняшним днем мы были действительно «друзья, товарищи и братья». Пусть по несчастью, но братья.  И коллективизм, и забота об общественных интересах существовали реально. О каком стяжательстве, в сравнении с сегодняшним днем, можно было говорить, если разница в доходах высоко и низкооплачиваемых была всего в два – три раза, а жителей «обкомовских домов» - по нынешним временам – тоже «хрущевок», - презрительно называли «толстыми», лишь за то, что кухни в их квартирах были в два раза больше, да получали они «паек» с колбасой. Мы были просты в личной жизни, поскольку усложнить ее было нечем, помогали друг другу перевозить мебель, делать ремонт, чинить машины, и много чего еще. И на свадьбах веселили друг друга сами– никому в голову не приходило нанять массовика – затейника. Представляю, если бы я тогда заявил, что хочу стать богатым – не как «толстые», а вообще богатым… Да со мной здороваться перестали бы.

Капитализм воспитывает иначе. Вместо забытой горбушки, которую «и ту пополам», на  первый план выходит лимон, который я «Найду и буду рад». Конечно, «тебе не дам!». И  «Не смей меня винить!» Или , еще лучше: «Дай, дай, денег дай! Дай, дай, дай, дай, дай, дай! Дай, дай, Денег дай!». Вот и весь смысл песни, в которой других слов просто нет. И песни, и экономической жизни, и жизни вообще.

Смысл экономической жизни – удовлетворение потребностей. Вроде, все верно. Какой же еще может быть смысл у экономической жизни? Вот только в сознании людей, живущих при капитализме, слово «экономической» из этой формулы постепенно исчезает. Удовлетворение потребностей становится смыслом всей жизни.

Потребности растущие и безграничные. Удовлетворил одну – родилась другая, да ладно бы одна. Они размножаются в геометрической прогрессии. Допустим, некто, имея доходы выше, чем у других, желая показать свою успешность и превосходство, смог позволить себе дорогостоящее благо – удовлетворил потребность №1. Разумеется, он уже задумался об очередном, еще более дорогостоящем, и возникла потребность №2. Я думаю, никто не возразит, что очередная машина просто обязана быть дороже предыдущей, как и жилье, мебель, холодильник… Но, как думает некто, насущной эта потребность станет лишь в отдаленной перспективе. Окружающие, видя, что он удовлетворил потребность №1, тут же испытывают нестерпимую потребность тоже ее удовлетворить, хотя еще вчера не думали об этом. И начинают над этим работать. Наиболее способные справляются с задачей, и уже у их окружения возникает потребность №1. Некто, видя, что нищеброды наступают на пятки, пересматривает свою мысль об отдаленной перспективе, и уже в срочном порядке удовлетворяет потребность №2, рождая у себя потребность №3, и потребность №2 у первой волны нищебродов, а третья волна - широкие массы - приходят к пониманию, что жить, не имея №1, просто неприлично! Несмотря на все большее реальное удовлетворение потребностей, удовлетворенность потребителей своим положением только снижается. Так и растет этот, не ограниченный ничем, в том числе и разумом, ком безумных потребностей, называемый «демонстративное потребление».

Не так давно, лет сто назад, Ленин, работая над «законом возвышения потребностей», чтобы наглядно показать, что они действительно возрастают, брал «срезы» потребностей с интервалом в 50 и 100 лет. С сегодняшним темпом возвышения хватило бы 5 – 10. Да и брать ничего не надо: потребности каждого из нас растут каждый день, мы это просто видим в каждодневной жизни, так что сегодня работать над специальным законом по поводу этого просто не было бы смысла. И вывод, сделанный 100 лет назад, о том, что возрастание потребностей является двигателем экономического прогресса общества сегодня уже неуместен. Это возрастание превратилось в двигатель экологической и духовной деградации.

Кстати, почему-то считается, что демонстративным потреблением занимается лишь «некто», демонстрируя, что у него все самое лучшее и дорогое. На самом деле волны нищебродов тоже демонстрируют – что у них не самое худшее и дешевое. А тут еще приехали туристы из страны, где еще не слышали даже о потребности №1. «Да мы же люди второго сорта!» - рвут они на себе волосы, вернувшись на Родину, и втягивают сограждан в очередное повышение потребностей.

В то время, когда у одной части общества потребности возрастают, все выше отрываясь от потребностей «разумных», не уменьшается часть общества, не способная обеспечить даже «разумные» потребности – вспомним о проблеме бедности в той же Европе. Имущественное расслоение растет – как внутри стран между богатыми и бедными, так и между богатыми и бедными странами, что является естественным процессом, с точки зрения экономической теории. А раз так, то по мере все большего реального удовлетворения потребностей в обществе, удовлетворенность людей этим удовлетворением только снижается.

Кто или что является «драйвером роста» всеобщих потребностей? Казалось бы, это «некто». Но ведь какое-то время назад он, как и все остальные, не знал о том, что сегодня удовлетворение потребностей №1, 2 и 3 будет возможным, просто потому, что тогда до этого еще не дошли технологии, дизайнерская мысль, маркетинговые исследования. А сегодня все дошло: рыночный механизм стимулировал разрозненных эгоистов придумать все это, заранее зная, что некто «поведется» на новшества, а дальше втянет весь мир в гонку потребностей. Дж. Гэлбрэйт: «Гигантские корпорации заставляют миллионы людей тратить деньги на товары, без которых они легко могли бы обойтись». Рынок просто эксплуатирует личные качества человека, а именно…

Картинка  ПОРТРЕТ

 Богатей, вылезающий из самого дорогого в мире лимузина возле своего самого высокого в мире небоскреба. Кто он? Самый успешный в мире человек, «сделавший себя сам», потому что фантастически талантлив, жутко трудолюбив да еще в начале своего пути к успеху во многом себе отказывал. Это его резюме, деловой портрет. А духовный? Жадный, завистливый, зависимый от чужого мнения, беспредельно самовлюбленный выпендрежник. Обладатель полного набора самых недостойных человека качеств. Хапуга ненасытный. За душой много, в душе – пусто. Тем не менее, в капиталистическом обществе, он – объект для подражания, лучший из лучших, пророк общества. И не только капиталистическая мораль, но и экономическая теория поддерживают это. Политэкономия дифференцирует все потребности на «низшие», и «высшие». Разумные потребности - еда, одежда, жилье – низшие (привет Аристотелю). А вот потребность быть успешным, получить признание и уважение в обществе, доказать свое превосходство, свою значимость – высшие, хотя для их удовлетворения надо стать карьеристом и стяжателем. И рыночная экономика, и экономическая теория культивируют в нас эти, хоть и недостойные, но необходимые для экономического роста потребности. Перефразируя графа Калиостро из «Формулы любви»: капитализм действует разлагающе на неокрепшие умы.

Таким образом, сравнив экономического человека при капитализме и при социализме (или, что там у нас было), а мы, жившие тогда и живущие сейчас, имеем право это сделать, можно прийти к выводу, что человек не бесперспективен в плане снижения личных потребностей. Он поддается воспитанию. Все зависит от условий. «Бытие определяет сознание», как любил говорить Маркс, который, к слову сказать, практически не поучаствовал в изучении «экономического человека», ограничившись приобщением индивида к классу и его личных интересов к классовым. Есть и другие примеры, доказывающие, что человек, в определенных условиях, может изменить своей «экономической» сущности. Например, в войну, для получения признания и уважения, дорогие шмотки не подойдут. Орден нужен. Примером для подражания становится не богатый выпендрежник, а герой – человек, готовый к самопожертвованию ради общественных интересов. Героизм мог быть и трудовым, как мы помним. Так что, мобилизовать массы на снижение потребления, наверное, можно. Но только не в обществе «демонстративного потребления».

Из сказанного ясно, что самостоятельно, добровольно, человек, окруженный капиталистической реальностью, не в состоянии не то что снизить свое благосостояние, или хотя бы не повышать его, но даже замедлить его рост, хотя бы он даже точно знал, что этот рост в отдаленной или не очень перспективе ведет к уничтожению среды и бедствиям для него самого и его детей. 

                          

                         ОБЩИЙ ВЫВОД

Цивилизация людей (таких, какие мы есть, со всеми нашими врожденными непреодолимыми достоинствами), построенная по принципу разделения на конкурирующие между собой национальные государства, имеющие демократическое устройство и рыночную экономику, неизбежно движется к самоуничтожению вследствие выхода за пределы роста.