Девушка в армии

Я еврейка и училась в еврейской школе в Москве. Я всегда мечтала переехать, потому что нам твердили, как хороша земля Израиля. Ну и помимо этого, если честно, все детство и юность меня дразнили за большие черные брови, поэтому я мечтала переехать в страну, где буду «своей». В Израиль я переехала в 19 лет в 2005 году. Сначала поехала по программам «Таглит» и «МАСА». После них у меня был выбор: пойти учиться или служить.

Все друзья, как один, говорили: «Давай в армию». И, признаюсь, я поддалась стадному инстинкту. Служащие казались такими красивыми в форме. В армии бесплатно кормили и платили зарплату. Для меня это оказалось важным, потому что я только переехала и язык знала плохо. На квалифицированную работу меня не брали, разве что официанткой. Поэтому воодушевляющие речи знакомых про то, как в армии весело и интересно, меня подкупили. Мне показалось, что это хорошая возможность адаптироваться и выучить иврит. А еще я наивно надеялась, что буду служить вместе с друзьями.

«Таглит» – образовательный проект, созданный в 1999 году, представляющий собой десятидневную поездку в Израиль. Отправиться на историческую родину может любой человек в возрасте от 18 до 26 лет, у которого есть еврейские корни вплоть до третьего колена (бабушка или дедушка – евреи), то есть подходящий под определение Закона о возвращении. В туре участников «Таглита» знакомят с еврейской историей и показывают значимые места израильские ровесники. Участие в программе бесплатное. 

«МАСА» – долгосрочная образовательная программа, которая предназначена для еврейской молодежи, имеющей право на репатриацию. Благодаря «МАСА» евреи в возрасте от 18 до 30 лет, имеющие среднее образование, могут поехать в Израиль на восемь месяцев и, помимо профильного обучения, также изучают иврит, историю и культуру страны. Участие в программе бесплатное.

На курсе молодого бойца – это первый этап в жизни солдата – подъем в шесть утра. Нас постоянно подгоняли, дисциплина была очень жесткой. С утра за минуту нужно было застелить кровать, за минуту – одеться, за минуту – умыться и почистить зубы. По три раза в день мы проверяли исправность автоматов на скорость. Я очень торопилась, но всегда опаздывала.

Единственное свободное время – 45 минут до отбоя. За это время нужно было успеть поговорить с семьей и друзьями, помыться, подготовиться ко сну. Я чаще всего успевала только поболтать с близкими. У нас было всего три душевых кабинки, очередь в них появлялась в первые минуты. Это было ужасное время. Я три недели практически не мылась и не чистила зубы. И мы ходили всегда грязные, потные, непричесанные.

После курса молодого бойца солдат распределяют – смотрят, на какой базе кого не хватает, и направляют тебя туда. И им совершенно не важно, хочешь ли ты этим заниматься. Это такой, можно сказать, армейский произвол. У меня произошло немного по-другому: я попала на базу, и мне никак не могли найти применение. Но в это время демобилизовался мальчик, который проверял оптические прицелы, и меня отправили на обучение.

Это достаточно забавная история. Я должна была смотреть в увеличительные приборы ночного и дневного видения, которые прикрепляются к снайперским винтовкам, и проверять, все ли исправно. А у самой зрение –2. Курс обучения был коротким и направленным на оценку профпригодности и настройку оптических прицелов. Чинить их я не умела. Этого никак не могли понять солдаты, которые приходили ко мне со сломанными приборами.

Тем, кто отслужил в армии, министерство обороны оплачивает два года обучения в университете. Кроме того, отслужившие получают льготы на открытие собственного бизнеса, а в течение службы им платят зарплату, покрывающую, если нужно, сумму аренды жилья.

Армия обороны Израиля состоит из сухопутных войск, военно-воздушных и военно-морских сил. Их легко отличить по цвету формы. Самая красивая форма у морских войск – белая. У воздушных сил она серая. У пехотинцев – зеленая. Вообще, форма делится на два вида – та, в которой ты ходишь на базе, и та, которую надеваешь на выход. Обычная форма – удобная, мягкая и хлопковая. Парадная – хоть и красивая, но сшита из синтетических тканей, и ходить в ней неприятно.

Среди солдат есть джо́бники и крави́. Первые служат в тылу, вторые – на передовой. Джобники – это чаще всего логисты, повара, складские рабочие, 
инженеры, ремонтники. Они ходят в армию, как на работу, приходят в 8 утра, а уходят в 5 вечера. Это то, о чем многие мечтают, – служить на открытой базе, где можно возвращаться домой каждый день.

Есть базы закрытые. С них солдаты уходят только в конце недели. Я служила на такой и уезжала только в четверг. Такие базы, как правило, боевые или полубоевые. Даже если ты живешь недалеко, тебе обязательно нужно находиться на ней и ночевать. Есть и совсем закрытые, где солдаты имеют право выходить раз в 2–3 недели. Офицеры израильской армии несут личную ответственность за свои составы. По уставу командующие могут звать солдат в бой только командой «За мной», принимая на себя первый удар.

Неделя у нас начинается с воскресения, поэтому мы отдыхали в пятницу и субботу. Если я хорошо себя вела и меня не ловили армейские полицейские, то выпускали в четверг. А если все же ловили, то меня судили и заставляли оставаться на базе в качестве наказания. Судят чаще всего за внешний вид: например, не почистил ботинки, рубашка выправилась из штанов, потерял пилотку, что, кстати, со мной было часто. Я вообще была солдат-растеряха. У меня все время что-то терялось, поэтому мне частенько доставалось от армейской полиции.

Девочкам, на самом деле, сложно: волосы нужно заплетать, сережки обязательно гвоздики, ногти не красить, заколки и резинки только черные. У мальчиков были проблемы с бородой. Они обязаны бриться каждый день. Я помню, они поголовно утверждали, что религиозны и отращивают бороды, лишь бы только не бриться ежедневно.

Суд проходит в кабинете у командира базы. Собираются он, как главный по базе, мой личный командир и я. Но, должна сказать, что оставить на базе на выходные – это очень серьезное наказание. Я как-то пробыла там 40 дней. «Из-за вас у базы очень плохой показатель дисциплины», – как-то так мне сказали. Они меня оставили, чтобы проучить. На тот момент у меня уже было два штрафа – за неубранные волосы и неправильно повязанный шарф, – и потом, уже на базе, я получила штраф за то, что надела кофту с капюшоном под форму, а это запрещено. Могут посадить в армейскую тюрьму, если ты заснул в карауле или оставил автомат без присмотра. За постоянные опоздания, регулярные дисциплинарные ошибки тоже могут посадить. Я один раз сидела в тюрьме за дезертирство: ушла с базы с рюкзачком и не вернулась.

Я очень мечтала перевестись с этой закрытой базы, но меня не отпускали. У меня была плохая репутация, постоянные нарушения и штрафы. Неприятная обстановка, и друзей рядом не было. Поэтому я очень хотела служить на открытой базе. А перевестись с закрытой базы на открытую сложно. Нужно иметь 
либо физические противопоказания к службе, либо психические. Поэтому я решилась на такой шаг.

Никто не любит дезертиров. Если ты уходишь со своей базы, то скорее всего от тебя избавятся, так как они не хотят проблемных солдат. Я дезертировала и пробыла дома 46 дней. В это время мой командир несколько раз звонил и однажды пришел ко мне домой с просьбой вернуться на службу. Но если бы я вернулась раньше, то меня просто бы «закрыли» на базе без права выходить домой. Если бы прождала больше, то, скорее всего, меня бы забрали из дома в сопровождении армейской полиции и посадили в тюрьму на больший срок. Поэтому очень важно было выждать именно 46 дней, потому что за это дают минимальный «срок» в тюрьме. И так меня осудили на восемь дней заключения.

Тюрьма, в принципе, очень похожа на армейскую базу. Подъем раньше, в 5:45. Перекличка четыре раза в день. Еще там ужасная еда, такое чувство, что ее специально портят. Замкнутое пространство и много людей – по восемь девушек в небольшой комнатке. У меня было ощущение клаустрофобии, и не хватало свободы. В перерывах между перекличками мы бесконечно убирали наш «пятачок». Улицы не хватало. В общем, ничего приятного.

После тюрьмы ко мне отнеслись уже серьезно. «Ну что, рассказывай, что тебе не нравится, почему ты дезертировала», – спрашивал психолог. Я объяснила, что мне морально тяжело находиться вдали от дома. Так меня перевели с закрытой базы под Беэр-Шевой на открытую около Иерусалима, где я жила на тот момент. Из оптического техника я превратилась в секретаршу. Я занималась канцелярской работой, готовила кофе. Приходила к 8 утра и уходила в 5 вечера. Что, кстати, оказалось не проще, потому что на открытую базу нельзя опаздывать, и работа была очень нудной. К тому же на открытой базе платили меньше, а соблазнов потратить денег – больше.

Поскольку я была солдатом-одиночкой, моя зарплата состояла из двух частей. Солдат-одиночка – это когда ты один в стране, без родственников и жилья, поэтому у меня были льготы. Армия оплачивала аренду квартиры. И если тебе чего-то не хватало в доме, например, плиты или стиральной машины, то можно было попросить у социального работника в армии. У меня зарплата составляла тысячу шекелей в 2006–2008 годах. И 1200–1500 шекелей на квартиру. Тысяча шекелей – примерно 17 тыс. рублей. В то время это были нормальные деньги, на них можно было прожить. 

Кстати, некоторые солдаты-одиночки могли попросить разрешения на работу. Они были на службе с 8:00 до 15:00, а потом шли на подработку. Но у меня не получилось, было тяжело. Также мне была положена поездка домой на месяц каждый год. Это, конечно, роскошь, быть не в армии и дома. Я летала в Москву.
После демобилизации положена выплата, которую можно потратить на учебу, либо на покупку машины, либо на свадьбу. А через пять лет, если ты ею не воспользовался, можно просто обналичить. В моем случае это было 11 тыс. шекелей.

О ЦАХАЛ принято говорить как о самой гуманной армии в мире. Человеческая жизнь превыше всего. Это официальная версия. Конечно, есть много людей, которые пытаются «косить», потому что это трата времени. Я считаю, что девочки могли бы служить год, а не два. А мальчики хотя бы полтора, а не три. Служба действительно долгая, чаще всего ты занимаешься какой-то ерундой, а не важными и героическими вещами.

Израильская армия очень заботится не только о солдатах, но и о гражданах страны в целом. Например, если кого-то берут в заложники, армия готова отпустить пленных террористов, чтобы вернуть нашего человека, поэтому ее правда можно назвать гуманной.

Чувствовала ли я свою ценность? Далеко не всегда. Но я помню тот месяц, когда началась вторая ливанская война. Мы сидели на севере и охраняли границу. Были слышны взрывы. Тогда я чувствовала, что мы действительно защищаем нашу страну. В рутине же и пустых придирках ты совсем не ощущаешь этого величия. Но я думаю, все индивидуально. Мне просто не повезло, я не занимала действительно важную должность.

Если в какой-либо военной части израильской армии замечают дедовщину, офицерский состав с позором уходит в отставку. Как таковой дедовщины нет. Никто не издевается над новобранцами. Максимум «бывалые» солдаты просто не будут с тобой общаться первое время. А так у них просто есть некоторые привилегии. Например, если солдат уже скоро должен демобилизоваться, то он не участвует в уборке и дежурстве на кухне.

Мне было очень сложно, особенно сначала. У меня была закрытая база, там не было русских. Вот так меня угораздило. Иврит я знала плохо, чтобы действительно общаться. Вообще, у израильтян двоякое отношение к русским. Есть какое-то пренебрежение: ты русская, а мы вот местные. И неважно, что у тебя еврейские корни и образование. Я, может быть, знала еврейскую историю не хуже, чем они, но для них я была абсолютно чужая. Они очень удивлялись тому, что я знала название еврейских праздников. 

Но, с другой стороны, они очень коммуникабельные и любознательные. Они дружелюбно реагируют, если ты что-то не расслышал или недопонял. Также они говорили, что русские женщины – самые красивые. Когда с ивритом стало получше, с несколькими израильтянами я подружилась, и мы до сих пор лайкаем друг друга на «Фейсбуке». Было хорошо, и хорошо, что было. 

Я не жалею, что отслужила, но второй раз я бы туда не пошла. Ни за что в жизни. Она меня научила важной вещи, без которой не то что в армии и Израиле не проживешь, а, наверное, нигде в мире. Это связи. В армии без связей ты никто. У меня было много историй, как я что-то теряла, то каску, то патроны, то кофты. И это всегда штраф, который у тебя вычитывают из зарплаты. Однажды я потеряла бронежилет, а стоил он немало. Но, к счастью, у меня были друзья, которые помогли мне его списать. Ну и главное для себя – это язык. Я научилась разговаривать на иврите, у меня пропал языковой барьер. Я действительно адаптировалась.

В 1995 году израильтянки в суде добились права служить наравне с мужчинами. До этого они могли проходить службу только в определенных частях, далеких от боевых действий. Друзья говорили – вау. И просили рассказать, каково это. А родители относились отрицательно. Они не понимали, зачем девочка пошла служить в армию, мечтали, чтобы я пошла учиться. Но вскоре они смирились и перестали меня упрекать.

Смешного было много. Я очень не любила дежурить на кухне, просто ненавидела мыть посуду. Но я знала, что если пойти к медбрату и сказать, что у тебя понос, то напишут освобождение от дежурства на кухне. И я это делала каждый раз перед дежурством. На общих собраниях люди очень возмущались моей наглостью.

Вообще, у всех была идея фикс получить больничный, чтобы отпустили домой. И мы придумывали изощренные способы, например, выпить йод, пожевать фольгу, чтобы повысить температуру (в Израиле ее измеряют, положив градусник в рот), сломать себе руку как-нибудь слегка. Можно было натереть ногу чесноком, забинтовать ее, вызвав неплохой такой ожог. За него можно получить гарантированный день больничного.

Моя подруга придумала, как подделывать больничный лист. У нас тогда не было «фотошопа», мы сканировали больничный и через программу Paint Brush правили его. Потом сильно мяли листок, чтобы не было заметно. Нас ни разу не поймали, повезло, а делали мы это раза три. Должна сказать, что, по большей части, служба в армии напоминает пионерский лагерь, где в свободное время все веселятся.

Со стороны кажется, что ребята из израильской армии – это образец дисциплины и послушания. А по факту такие же девчонки и мальчишки. Есть очень хороший фильм, который называется «Мотивации ноль». Он как раз про двух подружек, которые служат в израильской армии. Советую посмотреть тем, кто хочет понять, каково это – служить в армии Израиля. Я не стала дисциплинированней. Честно говоря, мой опыт разительно отличается от многих. Но какой есть, такой есть.