Древковое оружие

Древковое оружие
Выдержки из книги Говарда Л. Блэкмора "Охотничье оружие. От Средних веков до двадцатого столетия"

Копье
Копье является старейшим охотничьим оружием. Заточив деревянную палку или привязав к ней куски кремня или кости, первобытный человек мог серьезно ранить большое животное, оставаясь на какое-то время защищенным от возможного удара клыком или укусов. Ведь не всегда удавалось вонзить копье достаточно глубоко, многое зависело от силы удара или от подвижности животного, стремившегося наброситься на охотника.
Конечно, мы никогда не узнаем, когда охотники впервые поняли, какие преимущества им дают приспособления, позволяющие удерживать лезвие в туловище животного. Возможно, уже экспериментировавший с деревом и костью охотник времен неолита впервые стал приспосабливать поперечину к своему копью.
Наверняка можно утверждать, что уже в период бронзового века ряд охотников оценили преимущества подобного приспособления. В оксфордском Эшмолеанском музее хранится бронзовое копье с удивительно сложным устройством. Чтобы утяжелить наконечник и сделать его более прочным, к центру приделаны два выступающих остроконечных лезвия и два ограничительных колышка у основания. Похожую разновидность бронзового копья обнаружили и в Плейстоу, в графстве Эссекс. Здесь ограничительные колышки заменены длинным стержнем.
В Британском музее хранится персидская печать цилиндрической формы, на которой изображен охотник на лошади, преследующий кабана, причем поперечина на копье тщательно вырисована. Давая советы по поводу того, как лучше охотиться на дикого кабана, Ксенофонт сообщает примерно в 400 г. до н. э.: «Копья должны быть примерно в 15 дюймов длиной, их короткие зубья следует расположить с разных сторон вокруг наконечника так, чтобы они выступали в разные стороны. Самые прочные боевые копья делали из кизилового дерева. Представим себе, как охотник пользуется этим копьем, стремясь избегать резких движений, учитывая любые неожиданности, он подбирается к кабану как можно ближе. Воткнув копье до основания лезвия со стороны горла, он должен протолкнуть его как можно глубже. Когда кабан попытается вытащить его и схватится за копье зубами, острые лезвия причинят ему боль и сломают его зубы, так что он не сможет дотянуться до человека, держащего копье».
Несмотря на то что основная форма охотничьего копья сложилась достаточно давно, никакой единой конструкции не существовало. Если рассмотреть изображения этрусской охоты на кабана, выгравированные на алебастровой урне, хранящейся в Археологическом музее во Флоренции, то окажется, что этрусские охотники совершенно не следовали рекомендациям Ксенофонта. Они противостояли кабану с копьем, имевшим достаточно прочное древко и небольшой утолщенный и остро заточенный наконечник, позволявший глубоко воткнуть его в туловище животного.
Обычай охотиться на львов изображен на известной мозаике, находившейся в Пелле, Македония и относящейся примерно к 300 г. до н. э. В сцене охоты один из охотников поражает хищника копьем. Похожее копье изображено и на римской мозаике, находящейся в Большом дворце в Константинополе.
Встречается и другая ситуация: на одной из мозаик, находящихся в римской вилле на пьяцца Армерина в Сицилии, изображен охотник, нападающий на кабана с помощью прочного копья, за лезвием которого находится ограничитель в виде перекладины, загнутой с обеих сторон.
На фреске в римских «Охотничьих банях» в Лепсис-Магна в Триполи также изображены охотники, использующие копья с перекрестными загнутыми перекладинами, на сей раз для охоты на леопардов. Похожие копьеобразные лезвия, датируемые IX-XII вв., нашли и в Финляндии. По крайней мере, у одного копья концы ограничителя грубо выделаны в виде собачьих голов. Другие разновидности перекладин на копьях запечатлены на римских росписях и мозаиках, изображающих бестиариев – гладиаторов, борющихся с дикими животными (рис. 29).

В Герфордском городском музее находится любопытная головка копья, которую обнаружили во время раскопок одного из строений на территории римской фермы примерно в 300 г. н. э. У узкого лезвия в форме листа имеется длинный ограничитель, заканчивающийся двумя лангетами. К лангетам припаяны остатки железной перекладины. Он не относится к тому типу копий, которые обычно ассоциируются с римскими артефактами, и вовсе не похож на железные наконечники копий, которые находят в ломбардских погребениях IX-X вв.

Рис. 29. Римский бестиарий (гладиатор, борющийся с дикими животными). По мозаике, находящейся в Реймсе

В иллюстрированных рукописях этого периода практически не встречаются ни информация об охотничьих копьях, ни их изображения в сценах охоты, ибо внешне эти копья не отличались от тех, что использовались в сражениях. В большинстве случаев мы встречаемся со стилизованными изображениями оружия. Так, например, нарисованный под лезвием диск, возможно, обозначает выступ, или плотный «воротник», или металлический хомут для закрепления на древке. Трудно поверить, что две или три горизонтальные линии, которыми перечеркнуто древко под лезвием, означают такое же количество перекладин.
Даже на гобелене из Байе, который является одним из ценных источников информации, нет практически ничего о копьях. Нет никаких различий в изображениях копий, которые несут охотники, вестники, пешие или конные воины. Изображения одной, двух или трех перекладин являются причудами вышивальщиц. Исследуя разнообразные источники начала Средневековья, не удалось выявить никаких разновидностей охотничьих или боевых копий в зависимости от наличия или отсутствия перекладин.
Исследование бывших в употреблении экземпляров не подтверждает существование каких-либо копий с множественными лезвиями. Большинство распространенных видов копий имеют длинное узкое лезвие с углублением, из которого с каждой стороны выступает плоское треугольное «крыло» или «ухо» с плоским концом.
Поскольку некоторые из них имеют большие, сильно выступающие припаянные головки, они могут представлять тот тип копья, который художники пытались нарисовать, причем многократно повторяя одно и то же изображение. Такие копья с «крыльями» с обеих сторон, не допускавшими слишком глубокое проникновение лезвия, как, например, lancea unkata, о которой пишет Аполлинарий Сидонский, сегодня обычно обозначаются как копье-хлыст. Оно было широко распространено в Каролингскую эпоху и встречается среди археологических находок по всей Европе. На некоторых наконечниках даже сохранились остатки золоченого или серебреного орнамента.
В XIV в. лезвие данного копья начало меняться, приобретая треугольную форму. Одновременно крылья становились более заостренными и увеличивались в размере. Такое копье с ярко выраженными крыльями сегодня иногда обозначается как богемская ушная ложечка. Название вовсе не говорит о том, что оно относилось именно к данной области Европы.

Рис. 30. Охотник, закалывающий попавшего в сети кабана. Гравюра из «Книги королевских манер» (1486)

В то же время появились специальные формы копья, предназначенные именно для охоты. Примерно в 1300 г. французскому охотнику на вепря рекомендовали брать прочное и острое копье с перекладиной. В 1394 г. в Англии встречаются упоминания о «кабаньем копье». В Описи 1407 г. арсенала Гонзага в Мантуе указано «одно охотничье копье».
К концу XV в. формируются несколько типов крылатых копий, различавшихся по величине и форме лезвий и крыльев. Так, с одной стороны линии находился протазан (алебарда), его длинное треугольной формы обоюдоострое лезвие имело только два перевернутых «уха» или рудиментарные крылья у основания. С ним контрастировала рунка (rawcon, ranseur, runka или corseque), у которой крылья располагались симметрично по обе стороны центрального лезвия, расходясь от основания или загибаясь, как вилы у трезубца.
Анализ ранних гравюр на дереве и эстампов позволяет сделать вывод, что в зависимости от потребности использовались самые разные типы древкового оружия, чаще всего изображались охотничьи копья типа ушной ложечки. Скорее всего, именно об этом копье пишет в 1387 г. Гастон Феб, давая охотнику следующий совет: «Следует взять копье испытанное, но не слишком старое, хорошо заостренное и достаточно прочное».
На девонширских охотничьих гобеленах 1425-1450 гг., хранящихся в Музее Виктории и Альберта в Лондоне, весьма точно изображено охотничье копье XV в., иначе называемое knebelspiess. Такое же копье можно увидеть и в печатной версии «Книги королевских манер», опубликованной в 1486 г. (рис. 30). Есть еще два прекрасных образца копий, среди которых изделие, принадлежавшее императору Фридриху III (1415-1493), хранящееся в Музее искусств в Вене (фото 47), и копье, возможно английское по происхождению, недавно находившееся в коллекции Мейрика, сегодня хранящееся в Метрополитен-музее. Лезвие последнего копья выполнено с накладками из бронзового зигзагообразного орнамента, крылья гравированы охотничьими сценками (фото 48, в центре). В похожем стиле и, возможно, тем же мастером выполнено и копье, хранящееся в Музее Стибберта во Флоренции.
На иллюстрации из рукописного трактата Гастона Феба, хранящегося в Национальной библиотеке в Париже, представлено не только крылатое копье, но и разновидность копья с прямым соединительным лезвием и перекладиной, возможно, с выступающей частью, чтобы можно было приделать или прикрепить ее под основанием лезвия. Такая разновидность копья считается самой старой формой крылатого лезвия, она оказывалась более легкой в носке, дешевле в изготовлении и практически не требовала усилий при эксплуатации, поэтому стала необычайно популярной в XVI в.
Во фламандском рукописном календаре начала XVI в., хранящемся в Британском музее, содержится весьма интересная иллюстрация. На сценке запечатлен момент возвращения с охоты на оленя. Один из охотников несет копье, чье лезвие прочно приковано к перекладине. Источником необычайно интересных деталей вооружения может служить «Триумф императора Максимилиана», например изображение группы охотников на медведя, несущих копья с широкими лезвиями и перекладинами, которые явно привязаны к древку сразу под наконечником (рис. 31).

Рис. 31. Охотники на медведей. Отметим ряд небольших ножей, расположенных на ножнах охотничьего кинжала. Фрагмент гравюры Бургмайера из книги «Триумф императора Максимилиана» (1526)

Копья, предназначенные для охоты на медведей, отличались более мощными пропорциями, чем остальные изделия, лезвия некоторых из них могли иметь длину до 2 футов. Длина обычного охотничьего копья, применявшегося во время всех разновидностей охоты, колебалась между 6 и 7 футами, лезвие составляло где-то 12-18 дюймов.
В книгах XVI в., посвященных охоте, отмечается, что для охоты на оленей, волков, лисиц и даже зайцев использовались одни и те же копья. Обычно животных преследовали с помощью своры собак или гнали к огороженной территории, где и убивали (рис. 32). Гастон Феб советовал своим читателям приближаться к кабану верхом, рысью, но не галопом, ослабив поводья и использовав короткие шпоры, чтобы можно было легко маневрировать. Он предупреждал, чтобы для охоты не использовали турнирные копья.

Рис. 32. Деталь гравюры, изображающей Актеона и Диану, созданной неизвестным немецким художником. Обычно такой сюжет использовался для украшения охотничьего оружия. Из книги Дж. Хирта «Великие иллюстраторы»

Феб также писал о том, что приближаться к кабану опасно: «Держите копье за середину, чтобы разъяренное животное не ударило вас своими клыками. Как только острый конец войдет в его тело, навалитесь на древко изо всех сил и постарайтесь вонзить его как можно глубже, но ни в коем случае не отпускайте древко. Если зверь окажется сильнее вас, то старайтесь поворачивать древко из стороны в сторону, держа его как можно сильнее и не отпуская, пока к вам не придут на помощь или Господь не услышит ваши мольбы».
На Цейлоне встречается «акробатический» способ охоты на кабанов с помощью копья под названием И-ития. Это копье имеет прочное семифутовое древко, на конце которого располагается лезвие длиной в 6 дюймов и 2,5 дюйма в ширину. Загонщики гнали кабана к охотнику, который бросался на разъяренного зверя, пронзал его своим копьем, затем приподнимал его, чтобы зверь давил своим весом на копье, и наконец нес его домой. Нам, правда, неизвестно, имело ли это копье перекладину или ограничитель.
На индийском рисунке конца XVIII в., хранящемся в Музее Виктории и Альберта в Лондоне, изображена охота на тигра. Загонщик держит копье с остроконечным лезвием в форме листа, закрепленным широким ободом. Похоже, что лезвие с каждой стороны центрального ребра имеет полость, вероятно, чтобы облегчить его вес. Похожим образом выполнено японское копье для охоты на кабана.
Следует отметить, что в XVI в. охотничье копье также рассматривалось и как военное оружие, о чем свидетельствует тот факт, что нанятые Генрихом VIII в 1544 г. для своей армии, находящейся во Франции, альмейнские конники были вооружены ручными ружьями и копьями, предназначенными также и для охоты на кабанов. Одним из источников стало сообщение о пьяной драке, во время которой один из наемников пронзил своим копьем горло английского солдата.
Известно, что Генрих VIII был большим любителем охоты на кабанов и, как и все короли, предпочитал использовать оружие лучшего качества. Приведем в качестве примера выдержки из Описи оружия и доспехов, хранящихся в лондонском Тауэре:
«копья для охоты на свиней вместе с древками, обитыми красным бархатом и отделанными красным шелком;
копья для охоты на кабанов причудливой формы, покрытые кожей;
копья для охоты на кабанов с обожженными древками, отделанными кожей;
копья для охоты на кабанов резные и позолоченные».
Приведем также выдержку из другой описи для арсенала в Гринвиче:
«копья для охоты на кабанов с белыми рукоятками;
копья для охоты на кабанов с гравированными и позолоченными рукоятками;
копья для охоты на кабанов с рукоятками мавританской работы».
Сегодня в Тауэре можно увидеть прекрасное французское копье для охоты на свиней примерно 1630 г., задняя часть лезвия которого покрыта орнаментом из золота и серебра. Другое лезвие с выгравированными гербами и лозунгами принадлежало королю Карлу V (фото 49, 52).
Большинство национальных коллекций, особенно те, что собраны в Дрездене, представлены образцами декоративных охотничьих копий. Возможно, самое прекрасное из них – гравированное и покрытое золотом копье для охоты на кабанов – изготовил в 1559-1560 гг. для эрцгерцога Фердинада II Джованни Батиста Серабальо. Сегодня оно хранится в Венском музее искусств. Похожее копье хранится в Британском музее.
Оба копья отличаются тем, что «уши» на них образованы двумя прекрасными гравированными головами кабанов. Иногда такие экземпляры дополнялись пистолетом с колесцовым замком, чаще – двумя. Они прикреплялись стволами к боковым лезвиям, так что механизмы размещались по обе стороны.
Копье Николая Лорренского примерно 1565 г., хранящееся сегодня в Музее армии в Париже, имеет лезвие треугольного сечения и пистолеты с колесцовым замком, расположенные с каждой стороны. В Описи 1576 г. оружие представлено следующим образом: «Копье с трехгранным наконечником, покрытое золотом и серебром, окруженное тремя небольшими пистолетами». Обычно такие копья с колесцовыми пистолетами изготавливались на немецких фабриках. Как все комбинированные изделия, они оказывались необычайно неуклюжими, несбалансированными и гораздо менее эффективными, чем обычное прямонаправленное копье.
Использовавшиеся каждый день копья не могут похвастаться подобными усовершенствованиями, однако материалы, из которых изготавливались перекладины, методика, с помощью которой они прикреплялись к древку, не менее интересны. Сначала отметим, что в XV в. перекладина представляла собой кусок дерева или рога, плотно закрепленный в нужной позиции ремнями. Тогда же поняли, что гораздо удобнее и безопаснее будет убирающаяся перекладина, ибо она расширяет сферу применения копья. Кроме того, тогда нельзя будет нанести даже случайное повреждение носителю копья или его товарищам.
Обычно кусок рога часто только приблизительно заострялся, он прикреплялся к древку с помощью кожаного ремешка, проходившего через отверстие в наконечнике, или приплетался к оплетке, которая обычно крест-накрест пересекала верхнюю часть древка, составляя с ней одно целое. Иногда рог украшался знаками или благопожелательными надписями. В коллекции Кинбуша находится копье с роговой перекладиной, украшенное гравированным гербом герцога Христиана Саксен-Вейсенфельского и датируемое 1727 г.
Несколько похожих копий хранятся в Историческом музее в Дрездене. Чаще отдавали предпочтение железным, а не роговым перекладинам, которые отличались большей надежностью и прочностью. Их прикрепляли к отверстию с помощью шарнирных или вращающихся приспособлений (рис. 33).
Охотничье копье с ярко выраженной перекладиной продолжали использовать на протяжении всего XVII в., и только к середине XVIII в. их почти полностью вытеснили ружья с кремневым замком, которые стали основным оружием для всех видов охоты во всех странах Европы. Копье быстро превратилось в декоративное оружие или церемониальный знак обслуживающего охоту персонала.

Рис. 33. Наконечники охотничьих копий. Слева направо: соединенный с черенком клык животного, украшенная гравировкой пластина из слоновой кости, удерживаемая завязками, Германия, XVII в.; две костяные пластинки, удерживаемые ремнями (Музей народоведения, Вена); железный прут на шарнире, Италия, ок. 1560 г.; вращающийся железный прут, Германия, ок. 1600 г.

Но его продолжали рекомендовать пресытившимся дворянам для захватывающего рукопашного поединка между человеком и зверем. Правящая элита Германии и России, следуя обычаям предков, поощряла преследование кабана с помощью копий.
Энтузиасты продолжали поддерживать эту разновидность охоты. В 1938 г. золингенский изготовитель ножей Эйкхорн предлагал своим покупателям на выбор две разновидности копий для охоты на кабанов: № 1780 – тяжелая разновидность – 45 рейхсмарок; № 1447 – легкая разновидность – 28 рейхсмарок.
Производство продолжает функционировать и сегодня.

Пики
Первоначально понятие «пика» употребляли как синоним понятия «копье», однако начиная с XVII в. его стали применять только к копью с длинным древком и небольшой головкой или наконечником. Сегодня пики относят исключительно к боевому оружию, но первоначально их часто использовали и для охоты. Так, скажем, на рисунках из рукописи XIII в. изображено животное, которого убивает человек в кольчуге, вооруженный пикой (рис. 34).
В качестве охотничьего оружия пика обладала ограниченными возможностями. Однако с ее помощью конный охотник имел определенные преимущества во время долгой охоты. Догнав добычу, он обездвиживал ее ударом пики, чтобы можно было пустить в ход саблю или копье. На картине Лукаса Кранаха «Охота эрцгерцога Фридриха Мудрого на оленя», хранящейся в Музее искусств в Вене, изображен олень, преследуемый по берегу реки, в то время как на другой стороне потока располагаются королевские охотники со своими самострелами. Одни охотники завлекают оленя, другие держат на изготовку сабли или длинные пики.
На иллюстрации Страдана (1578), воспроизводящей охоту на медведя, изображены конные охотники, подгоняющие пиками зверя к сетям, около которых его поджидают пешие охотники с пиками в руках. На другой картине того же художника мы видим конного охотника с пикой в руках, окруженного собаками. Лорд Атри изображен на портрете Тициана (1550) в прекрасном охотничьем костюме брусничного цвета с золотым шитьем. Он держит в руке пику, древко которой покрыто таким же материалом. Маленький наконечник использовался начиная со Средневековья до Нового времени. Хотя в XVI в. конструкция пики усовершенствовалась, наконечник остался практически без изменений.

Встречалась и другая разновидность пики, пропорции которой показывают, что она предназначалась только для охоты. Это пики для охоты на серну и каменного козла. Прекрасную иллюстрацию находим в «Триумфе императора Максимилиана» (рис. 35). На ней изображена группа охотников на серн под командованием Конрада Цуберле, который обещал, что обеспечит своего императора «самыми прекрасными горными козлами и сернами из тех, на которых охотились в мире».
Заметим, что в зависимости от условий охотникам было необходимо самое разнообразное оборудование. Так, во время охоты в горных районах они носили прочные кожаные туфли и надевали металлические шипы, чтобы не скользить по ледяной поверхности. Для хождения по снегу охотники надевали снегоступы в виде деревянных колец, на которых были закреплены конструкции, напоминавшие круглое решето (рис. 35).

Рис. 34. Охота на единорога с помощью копья. Фрагмент рукописи XIII в. Бодлеанская библиотека, Оксфорд

В качестве вспомогательных приспособлений для подъема в горы использовали тонкие копья длиной в 3-4 м. С них снимали острые наконечники, укладывая в ножны наравне с поясными ножами. На многочисленных гравюрах можно увидеть охотников на серн, взбирающихся на горные уступы, чтобы поразить животных, находящихся внизу. Они использовали копья и как метательные снаряды, и для того, чтобы столкнуть серну с обрыва, и как средство для переноски убитых животных вниз, в долину. Интересно, что искусный охотник на серну мог бросить свое копье на расстояние до 40 м.
Похоже, что именно данная разновидность охоты привлекала Максимилиана. В рукописи «Тайные наставления по охоте», написанной для его внуков Карла и Фердинанда, он пропагандирует пики длиной в 4 клафтера, то есть более чем 6 м длиной. Чтобы не повредить древко, пики полагалось хранить в специальных коробках, висевших на хорах в церкви. Один из таких редких образцов пики сохранился в замке Тратцберг в Австрии.

Рис. 35. Охотники на серну. У охотника слева лезвие копья находится в ножнах для ножа. Фрагмент гравюры из книги «Триумф императора Максимилиана» (1526)

Копья для охоты на кабанов
По мере того как в XVII в. получали распространение ружья с кремневым замком, превращавшие охоту в один из способов массового истребления животных, многие дворяне склонялись к участию в охоте, где животное могло выжить, а охотник только чувствовал опасность, но не испытывал ее. Такие возможности предоставляла охота на кабана с помощью пик или легких копий.
На картине Веласкеса «Охота Филиппа IV Испанского на кабана», написанной около 1640 г., сегодня хранящейся в Национальной галерее Лондона, изображена лесная поляна, окруженная сетями наподобие арены, на которую можно было выгнать кабана. Всадники подгоняли кабана с помощью коротких пик, небольших остроконечных сабель или двойных копий с зазубринами (горгулий). Стоявшие вокруг сетей слуги вооружались обычными копьями для охоты на кабанов, имевшими широкое лезвие и перекладину.
В 1674 г. граф Амадео ди Кастельмонте опубликовал в Турине свою «Настоящую охоту». Хотя он и заявляет, что собирается говорить об охоте на оленя, медведя, кабана, лисицу и зайца, о ней он сообщает минимальные сведения, иллюстрации приведены только для того, чтобы польстить правителям Савойи и представить портреты членов королевской семьи, их жен и любовниц.
Правда, одна вклейка заслуживает внимания, поскольку на ней изображены эрцгерцог и эрцгерцогиня Баварские во время охоты на кабана с помощью коротких пик или дротиков. Эрцгерцог изображен замахивающимся или почти бросающим свое копье в кабана, а его супруга едет верхом в дамском седле. Она одета неподобающим образом – в парадные одежды, поэтому пику держит параллельно земле. Их обращение с пиками почти такое же, как у индийских охотников на кабанов, нарисованных почти на 200 лет позже.
На картине Якова Филиппа Хакерта, хранящейся в музее Каподимонте, где изображена охота Фердинанда IV Неапольского на кабана, показан более традиционный способ охоты на это животное. Охота проходила в Кассано, где собаки подняли кабана и погнали его по отмеченному флажками маршруту по ровной долине.
Верховые охотники подгоняли собак с помощью коротких легких пик, которые в случае необходимости можно было вонзить или бросить в разъяренного кабана. Отсутствие прикрытия, бег вдоль флажков, группы слуг, следящие за собаками, и длинные ряды тщательно выстроенных зрителей показывают, до какой степени деградировала охота, постепенно превращаясь в зрелище.
Прошло немного времени, и охота переместилась в пыльные, покрытые кустарниками равнины Индии, где превратилась в опасную игру, требовавшую определенных навыков и волновавшую кровь. В нее с удовольствием играли в британских колониальных сообществах.
Похожим образом организовывалась охота на лис в Англии, когда в XVIII в. количество оленей начало уменьшаться. Поэтому копья для охоты на кабанов, столь популярные в Индии, уже в начале XIX в. получают распространение в Англии, вытесняя другие разновидности оружия, предназначенные для преследования больших животных, таких как медведи.
Обычно на медведей в Индии охотились конные всадники, вооруженные коротким копьем с широким лезвием, которое бросали наподобие дротика. Другие животных преследовали с помощью пик. Для этого использовали восточную разновидность оружия, применявшуюся как на охоте, так и во время военных действий, длиной от 2 до 3 м. Древко изготавливалось из длинного бамбука, часто украшалось лаком, парчой, серебром или золотом, оно выделялось и своим тяжелым металлическим наконечником с шарообразной головкой, заканчивающейся острием. Этот груз действовал как противовес, обеспечивающий дальность броска. Острие обычно представляло собой небольшое лезвие треугольной или листовидной формы. Однако у некоторых очень коротких пик, использовавшихся как дротики, имелись длинные остроконечные лезвия.
Когда европейцы в Индии обратили внимание на передвигавшиеся по стране огромные стада диких свиней, то стали использовать то же самое прочное, но легкое бамбуковое древко. Специализировавшийся на описаниях охоты Х.А. Ливсон так писал о способе их производства: «Бамбук для военных пик следует срезать в конце жаркого сезона, когда сок еще хранится в корнях, затем его следует подвесить на стропила вместе с грузом в 14 футов, чтобы он в течение нескольких месяцев висел в распрямленном положении. Местные жители говорят, что если бамбук срубить во время новой луны, то он прослужит долго, если же во время полной луны, то он сгниет за два или три года. Если бамбук срубить в дневное время, то он просто пересохнет, а не высохнет».

Рис. 36. Капитан Генри Шекспир, охотник-писатель, любивший охотиться на кабанов с лошади, что приводило к множеству непредвиденных ситуаций. Рисунок из книги Дж. Гринвуда «Охота на диких животных в разных странах мира» (1862)

Европейские пики для охоты на кабанов редко украшались, они оснащались самыми простыми разновидностями лезвий и наконечников. Практически встречаются пики двух основных размеров.
Длинная пика составляла 4-6 м в длину и весила 1,5 кг. Ее держали одной рукой, захватив примерно за две трети древка от заднего конца, суставы были повернуты вниз, а большой палец располагался вдоль древка. Следовательно, когда рука висела свободно, оставался простор для маневра с помощью запястья, локтя и плеча. Кабана удавалось удерживать на безопасном расстоянии, и тогда человек и лошадь, слившись в единое целое, как бы выстреливали вперед. Неудобство длинного копья, равно как и пики, заключалось в том, что им неудобно было пользоваться, оно оказывалось слишком громоздким в кустах, среди деревьев и длинной травы.
Подобных препятствий удавалось избегать, используя короткое копье с прочным древком, примерно 2,5 м в длину, имеющее на конце свинцовый груз. Здесь использовалась техника захвата, когда удерживали копье за конец, вывернув суставы вперед и подняв вверх большой палец. Затем копье придерживали локтем и вонзали в спину кабана, нанося смертельный перпендикулярный удар.
Обе разновидности копья и сама методика использовались с древнейших времен. В качестве примера приведем изображение на ассирийской стене 653-651 гг. до н. э. из Северного дворца города Ниневии. Этот фрагмент хранится сегодня в Британском музее. При правильной эксплуатации и относительно небольшом весе копьем удавалось сбить даже могущественное животное. Так, на индийском рисунке примерно 1840 г., хранящемся в Музее Виктории и Альберта в Лондоне, можно увидеть раджу Рама Синха из Котана, нападающего на бизона описанным способом.
Отметим, что такой способ использования копья требовал большого искусства, кроме того, кабан мог приблизиться к лошади на опасное расстояние и нанести ей увечья. О подобных рисках сообщалось в описании встречи, состоявшейся в Калькуттском шатровом клубе в марте 1860 г. в Соверра-Буреа около Тамлука. Для этой цели собрали 15 охотников, у каждого из них было 4 лошади. В качестве загонщиков использовали 11 слонов. Перед лицом такой небольшой армии у свиней практически не оставалось никаких шансов, однако после трех дней преследования удалось убить только 37 боровов, при этом 9 лошадей покалечились, а 13 человек были сброшены или выбиты из седел.
Выражая точку зрения большинства британских охотников, Старый Шекари пишет: «Охота на кабанов, или прокалывание свиней, которая происходит в Индии, является действительно королевской охотой, олицетворяющей все самое восхитительное. В ней соединяются привлекательность охоты на лис с возбуждением от накала страстей во время преследования и в то же время необычайное очарование, возможное только при ощущении опасности».
Отметим, что местные вкусы сказывались в выборе лезвий для копий, среди которых следует отметить две основные разновидности. Одна назвалась бодрадж и представляла собой глубокий наконечник с плоским, похожим на лист лезвием примерно 10 см длиной. Оно часто имело усиление в виде гребешка или ребра. Его в основном изготавливали в Аурунгабаре в Бомбее.
Другое, более длинное лезвие было сделано по форме европейского байонета с тупым или заостренным концом, треугольного сечения, 15-20 см длиной.
Его поставляли такие лондонские фирмы, как «Уилкинсон» с Пэлл-Мэлл, «Хилл» с Хеймаркет или «Торнхилл» с Бонд-стрит. Старый Шекари хвастался, что мог разрубить таким лезвием доллар, даже не повредив его край. Копье с байонетной головкой, хранящееся в лондонском Тауэре, имеет клеймо «Ментон» – фирмы известных оружейных мастеров из Калькутты (рис. 37).
Расцвет охоты на кабанов с копьями связывают с развитием небольших ударных и патронных пистолетов. После их появления прошло совсем немного времени, как некоторые охотники стали экспериментировать с ними и пробовать прикреплять пистолеты к лезвию копья. Подобные комбинированные копья, несомненно, оказывались более удобными и эффективными, чем их предшественники, где использовался тяжелый пистолет с колесцовым замком. Обычно пистолеты новой формы прикреплялись таким образом, чтобы при давлении на лезвие пистолет автоматически выстреливал. К сожалению, так происходило не только осознанно, под воздействием человека, но и вследствие соприкосновения с веткой или кустом. Тогда пистолет легко разряжался.

Рис. 37. Четыре разновидности головок копий для прокалывания кабанов. Слева направо: головка из Бодраджа, охота в Декане, головка байонета, головка в форме ромба. По образцам, хранящимся в лондонском Тауэре

Метательное копье, или дротик
Метательное копье, или, как мы его сейчас называем, дротик, было едва ли не самым популярным оружием Древнего мира. Длинные копья с тонкими древками можно увидеть на многочисленных изображениях охотничьих сценок на греческих вазах. На хранящихся в Британском музее римских мозаиках изображены всадники, вооруженные короткими копьями с листовидными наконечниками или с наконечниками, заостренными наподобие стрел. Они использовали их как колющее оружие, которое держали за середину древка и прижимали под мышкой или бросали наподобие дротиков (рис. 38).

Рис. 38. Греческий охотник, бросающий копье с помощью петли, или анкулы. Рисунок с лекифа (сосуда для масла) ок. 480 г. до н. э., хранящегося в Бостонском музее изящных искусств

Фактически слово «дарт» (дротик) ввели англичане, обозначавшие им короткие легкие копья. На иллюстрациях в рукописи XV в. Гастона Феба изображены всадники в соответствующей позиции, готовые бросить дротики в оленей или кабанов. На девонширских охотничьих гобеленах примерно 1425-1450 гг. применявшиеся для охоты на медведей дротики имеют тяжелые, заостренные, как у стрел, головки и прикрепленные под ними перьевые хвостовики. Они похожи на тот экземпляр, который несет рыцарь на алтарной картине из храма Святого Ламбрехта, написанной Гансом фон Тюбингеном около 1430 г. и хранящейся сегодня в музее Иоганнеум в Граце (Австрия). В издании 1509 г. «Метаморфоз» Овидия изображены метательные дротики с заостренными, как у стрел, концами, которые кидают в вепря (рис. 39).

Рис. 39. Бросание копий или дротиков в кабана. Гравюра по венецианскому изданию книги Овидия «Метаморфозы» (1509)

Легко предположить, что если Генрих VIII прекрасно владел всеми видами оружия, то он был метким метателем дротиков или легких копий. Эразм писал в 1529 г., что он (король) «имеет такую грацию и подвижность, что, бросая дротики на скаку, превосходит многих». В 1532 г. Анна Болейн подарила Генриху VIII «несколько богато украшенных бискайских дротиков». Возможно, именно они перечислены в Описи 1547 г. как «дротики с позолоченными наконечниками». В огромном арсенале короля хранились самые разнообразные дротики, в основном предназначенные для церемониальных выходов. Среди них отметим «дарды, или усеченные дротики», которые бросали с надстроек военных кораблей при абордажной схватке. Они появились примерно в конце XV в. и обозначались как «испанские дротики». При испанском королевском дворе были популярны упражнения и игры конных всадников с мавританскими дротиками.
Что же касается первых европейских дротиков, то сохранились всего несколько экземпляров, которые, по всей вероятности, предназначались для церемониальных целей. Так, в Королевской оружейной палате в Мадриде находится стальное метательное копье, или дротик, конца XV в., которое явно использовалось как охотничье оружие. Оно представляет собой уменьшенную копию копья для охоты на медведя, оснащенное перекладиной. Это копье вызывает особый интерес, поскольку точно такой экземпляр указан в Описи арсенала Карла V, сделанной примерно в 1540-1550 гг. (рис. 40).
Филипп II Испанский приобрел несколько рисунков охотничьих сценок у итальянского художника Тициана. На одном из них, «Диана и Каллисто», примерно 1556 г. (Национальная галерея, Эдинбург), и на более ранних рисунках того же Тициана, в частности «Венера и Адонис» (1545-1546, Прадо, Мадрид), представлено охотничье вооружение, куда входит и тяжелый дротик с перьевым наконечником.
Именно на Востоке искусство бросания дротиков достигло наивысшего совершенства. Так, французский ювелир Джон Шарден, путешествовавший по Персии в 70-х гг. XVII в., писал с восхищением: «Народ Персии так хорошо сложен и так искусен в данном упражнении, что может бросать дротик или метательное копье на шестьсот или семьсот шагов».
Хотя трудно точно сказать, когда появились первые персидские или турецкие дротики, но совершенно точно известно множество образцов XVII-XVIII вв. Их называли по разному – джерид, джарид или джеред, длина колебалась от 1 до 1,5 метра, а лезвие составляло от 10 до 20 см. Обычно оно имело треугольное или квадратное сечение, прямые и ромбовидные формы неизвестны.

Рис. 40. Метательные копья (дротики). Наверху: испанский дартс с перекрученным древком. Ок. 1540-1550 гг. Внизу: пара стальных персидских дротиков с ножнами. XVIII в. Иллюстрации из книги Эгертона «Индийское и восточное оружие»

Древки обычно изготавливали из дерева, украшая декоративными накладками из серебра, были также популярны и дротики, полностью изготовленные из стали. Обычно у них были плоские наконечники с остро отточенными лезвиями и оперение на задней части наподобие перьев стрел. Поверхность древка украшали гравированным или вырезанным орнаментом в виде арабесок (рис. 40). Обычно дротики переносили по три штуки в колчанах, где они подвешивались к серебряным петлям, чтобы защитить острые лезвия. Иногда один или два дротика переносились в ножнах вместе с саблей, причем все они отделывались одинаково. Заметим, что японский дротик макура уари имел самое маленькое лезвие (порядка 5 см).
Трудно сказать, когда дротик начал использоваться в качестве короткого копья. Известно, что национальные разновидности, как, например, африканский ассегай, использовались как для метания, так и для нанесения колющих ударов. Самыми искусными метателями считались кафрские воины и охотники. Рассказывают, что они метали их так быстро, что три копья находились в воздухе одновременно. Происходило это следующим образом: вначале воин раскачивал в руке самое легкое копье, заставляя его вибрировать, а затем метал его на расстояние 50-70 ярдов, «как будто изящная змея грациозно взвивалась в воздух». Затем он переходил к более тяжелым копьям.
Для усиления броска и увеличения дальности полета использовали простое приспособление в виде веревочной петли, прикрепленной к середине древка. Такую разновидность дротика греки называли ankule, а римляне amentum. В данном случае дротик удерживали в руке и бросали с помощью двух пальцев, пропущенных через петлю. Аборигены Новой Каледонии (Новая Гвинея) и Гебридских островов использовали похожую петлю, которую прикрепляли таким образом, что она соскальзывала с древка при резком толчке сразу же после броска.
Самой эффективной среди разновидностей метательных копий оказалась метательная палка, обнаруженная этнографами в Австралии, Центральной Америке и в районах Арктики, где лук был или неизвестен, или почти не использовался из-за нехватки материала. Почти все палки были деревянными, 60-80 см длиной и отличались разнообразием конфигураций. По форме они представляли собой ровный, несколько расширяющийся к одному концу стержень с захватом с одной стороны и выступающим острием с другой. Последнее представляло собой зуб или кусок кости и помещалось на толстом конце копья. При метании копье располагалось вдоль руки и поддерживалось пальцами.
Обычно при бросании копья рукой захватывали середину древка. Сила броска направлялась к основанию, так что палка выступала в качестве продолжения руки метателя. В большинстве случаев так усиливался радиус броска копья. Привезенные в Европу аборигены демонстрировали свои палки в Кенсингтоне, бросая их на 30-40 м.

Копья с несколькими лезвиями
Все виды копий или пик, описанные ранее, независимо от своей длины, формы и конструкции, основывались на одной разновидности лезвия. Достаточно давно поняли, что при охоте на небольшого или слишком подвижного зверя было гораздо легче поразить цель с помощью двух и более лезвий. Конечно, цель удавалось поразить, однако возникали новые проблемы, ибо соответственно увеличивался вес и снижалась маневренность копья.

Рис. 41. Персидский охотник, использующий копье в виде трезубца во время охоты на лису. Гравировка на гемме из халцедона. Из книги Рихтера «Гравированные геммы греков и этрусков»

Одним из самых первых образцов копья с множеством лезвий считается хранящийся в Британском музее бронзовый трезубец из города Ура (Месопотамия) и датируемый примерно 3000 г. до н. э. С незапамятных времен использовались и классический трезубец, как у Нептуна, всегда предназначавшийся для охоты на рыбу, и копье для ловли угря.
Бронзовые трезубцы обнаружены при раскопках поселений доисторических озерных жителей Швейцарии. Их находили и по берегам озера Гарда, а железные предметы – в селении Ла-Тен, давшем название одноименной археологической культуре.
На мозаике Барберини I в. н. э., хранящейся в Национальном археологическом музее Пренестина в Палестрине, изображен рыболов, держащей на изготовку трезубец. Заметим, что подобные копья с множеством лезвий использовались не только против морских существ. На персидской печати IV или V в. выгравирована сценка с конным охотником, бросающим в лису удлиненное копье с тремя зубцами (рис. 41).
Встречаются и другие охотничьи сценки, например на мозаиках императорской виллы на пьяцца Армерина, заложенной во II в. н. э. Здесь изображен другой всадник, преследующий зайца и вооруженный копьем с двумя зубцами. Выше уже говорилось о похожем оружии, которое использовали для охоты на медведя. В Германии известно двузубое «волчье копье», которое использовалось прежде всего для охоты на волка. На картине из часовни Берланга (Кастель), находящейся сегодня в частной коллекции в Нью- Йорке, изображена охота на зайца, где конный охотник умело обращается с трехзубым копьем.
В основном копье с множественными лезвиями, с помощью которого оказывалось возможным преодолевать оптический обман, возникающий от преломления света в воде, предназначалось для охоты на обитателей подводного мира. Большинство из них составляли выдры, на которых охотились с поразительной жестокостью. На иллюстрациях в рукописях XV в. Гастона Феба и Страдана изображены копья с тремя лезвиями, на девонширских охотничьих гобеленах (1425-1450) и в «Отдыхе джентльмена» Ричарда Блума (1686) изображены двузубые пики, применявшиеся для охоты на выдр (рис. 42).
В современной литературе, посвященной охоте, такие копья редко описываются подробно, однако Д.В. Карлтон в своей «Записной книжке об охоте» (1842) дает следующее описание необычного копья для охоты на выдр: «Длинный, гибкий ясеневый шест заканчивается тщательно подогнанным наконечником. Он закреплен на узком конце пики с помощью винта с гайкой, вставленных в специальное отверстие. Из прочного наконечника выходят два крючка, которые не дают возможности животному освободиться от вонзившегося в него копья».
Более раннее по времени употребления копье для охоты на выдр представляло собой небольшие грубо сделанные вилы, появившиеся из-под молота какого-нибудь местного кузнеца. Поэтому такой невзрачный элемент вооружения не заслуживал внимания, и его не включали в описи. Однако в арсенале Генриха VIII находятся 25 «трехгранных крытых бархатом палок частью с позолоченными концами». В Гринвиче также находились «трехзубые позолоченные вилы», которые, возможно, предназначалась для охоты на выдр.
Чтобы охотиться на выдр, копье обычно делали с тремя и более зубцами. Местные охотничьи копья делались из самых разных материалов. Так, на Фиджи у копья имелось четыре деревянных острия, каждое более 3 футов в длину, соединявшиеся ремнями с древком. Таитяне использовали длинные кости, расщепленные с одного конца, чтобы получился трезубец со съемной головкой. На Борнео головную часть копья образовывали четыре железных зубца. Эскимосы придумали любопытное копье. В обычной точке, где крепились зубцы, находился ряд костяных зубцов, выходивших из середины древка.

Рис. 42. Фрагмент гравюры «Охота на выдру» из книги Р. Блума «Отдых джентльмена» (1686)

В Европе применялись три способа установки зубцов. Сначала отметим разновидность, когда колющие зубцы припаивались к стреле, плоской опорной пластине наконечника. Во-вторых, железные зубья выходили из центрального стержня или древка или приваривались к нему. Третья разновидность предполагала, что зубья и основание выделывались из плоской металлической пластины (рис. 43). Во всех разновидностях использовалось свое количество зубцов.
Приведем несколько примеров. Страдан (рис. 44) изображает рыбаков с четырех- и шестизубыми копьями. В 1843 г. В. Скоропе пишет о копье для охоты на лосося с пятью зубцами. Изготовители копий считали, что чем больше зубцов вставить, тем легче попасть в цель и удержать самую маленькую рыбку.
В мемориальной коллекции Джадкина в Бате хранится копье, у которого центральное острие окружено пятью зубцами крючкообразной формы. Возможно, его использовали для охоты на угря (рис. 43). На картине американского художника У. Маунта (1807-1868) «Охота на угря с копьем в Сетакете», находящейся в коллекции Нью-йоркской исторической ассоциации, точно такое копье показано в действии. Громоздкое на вид копье из замка Блэр (Пертшир) имеет головку с одиннадцатью колючками, вырезанными из плоского куска металла.
В Шотландии особой популярностью пользовалось копье для охоты на рыбу или, точнее, на лосося, на диалекте обозначавшееся как leister или walster, а на гэльском Muirgheadh. Это было самое короткое и одновременно самое тяжелое копье, которым кололи, но не метали. Обычно его прикрепляли к длинному линю или веревке. Некоторые рыбаки достигли такого искусства, что Дж. Логан в книге «Гэльский сборник, или Шотландцы у себя дома» (1848) пишет о человеке, который попадал в лосося девять раз из десяти на расстоянии до 40 ярдов.
В Англии охота с гарпуном или острогой была запрещена уже в 1533-1534 гг. (билль Генриха VIII), в Шотландии – в 1601 г., в Ирландии – 1714. Однако, несмотря на запрет, охота с гарпуном и острогой продолжала существовать вплоть до XX в. Яркие картины охоты с гарпуном описывает сэр В. Скотт в романах «Хью Меннеринг» и «Красная рукавица». В последнем романе он пишет об охоте на берегах эстуария реки Сольвей, когда начинался отлив, и река сильно мелела, появлялись конные охотники, преследовавшие лососей: «Они гнались за рыбой во весь опор, ударяли ее своими копьями с колючками, точно так же, как и охотники, коловшие медведя на старых гобеленах. Конечно, лосось относился к своей участи более спокойно, чем медведь, разъяренный причиняемой ему болью, бросавшийся на охотников. Однако лосось настолько быстро перемещался, что его могли поразить только искусные наездники, обладавшие зорким глазом, твердой рукой и полным контролем как над своим конем, так и над оружием».

Рис. 43. Гарпуны для охоты на рыбу XVII-XIX вв. Верхний ряд: шотландский, два зубца (Национальный музей, Эдинбург); английский, четыре зубца (Бридвельский музей, Норидж); датский, семь зубцов (Копенгагенский музей). Средний ряд: американский, семь зубцов (коллекция Джадкина, Бат); шотландский, четыре зубца (Национальный музей); итальянский, четыре зубца (один потерян) (Музей Фиорони, Леньяно); шведский, пять зубцов (раньше находился в коллекции Буассона). Нижний ряд: шотландский, семь зубцов, острога Патрика Робертсона (замок Блэр, Шотландия); шотландский, семь зубцов (замок Блэр); шотландский, один зубец (Музей Стирлинга)

Гарпуны
Встречается одна рыба, точнее, млекопитающее, которое не могло не вызывать пристального внимания со стороны охотников. Это кит, на которого охотились с тех пор, как человек смог построить подходящую для этого лодку. Скорее всего, охота на китов в неолитические времена была похожа на то, что делали эскимосы в то время, когда их впервые увидели европейцы. Как эскимосы, так и индейцы использовали гарпуны с концами в виде колючек, сделанных из кости или обсидиана. Они были настолько острыми, что могли пробить шкуру кита. Обычно их прикрепляли к головке гарпуна, древко могло натягиваться, выполняя функцию маяка или буйка.
Когда в кита попадало множество гарпунов, он слабел от боли и не мог погрузиться в глубину. Охотники терпеливо выжидали, пока он устанет и потеряет подвижность, после чего приближались и добивали его пиками и ножами. Обычно охотники тщательно следили за тем, чтобы не подплывать к киту слишком близко на своих хрупких суденышках, лодках и каноэ.
Жители Алеутских и Курильских островов применяли более безопасную систему. Наконечник копья с колючками пропитывали ядом и бросали его в кита, после чего охотник быстро уводил свое неповоротливое суденышко с места охоты. Затем через несколько дней умершего от яда кита подбирали с баркаса.

Рис. 44. Фрагмент гравюры «Охотники с острогами» из книги Страдана Venationes (1630)

Создание более прочных лодок и появление железных копий, или гарпунов, привело к развитию в Европе иной техники охоты. Как только гарпун стал прочно удерживаться в туловище животного, возникла настоятельная потребность в том, чтобы суметь удержать его привязанным к лодке с помощью длинного выпущенного каната на расстоянии в 200-300 фатомов (морских саженей). Применение буксировки лодок позволило загонять кита, он уставал, и появлялась возможность подойти к нему и добить с помощью пик.
Забивание китов в промышленных масштабах началось в Бискайском заливе, и началась хорошо организованная торговля, которую с успехом вели французские и испанские баски. В 1160 г. король Наварры Санчо Мудрый оказал свою милость городу Сан-Себастьян, передав ему список подлежащих таможенному обложению товаров, среди которых перечислен и китовый ус.
Ряд городов, расположенных на баскском побережье, включили изображение китов в свои гербы. Когда после интенсивного промысла стада китов в заливе начали истощаться, баски перенесли свою охоту к побережью острова Ньюфаундленд. Именно здесь английские, французские и португальские рыбаки уже добывали треску.
Успешные технологии промысла распространялись от рыбаков почти всех стран Северной и Западной Европы, к XVI в. они всячески соперничали друг с другом, не чуждаясь никаких средств, поскольку их самым большим призом оказывался огромный кит.
В книге Хеклю «Путешествия» (1575) описано китобойное судно с водоизмещением в 200 тонн и командой в 55 человек. Рекомендовалось использовать следующее снаряжение:
15 больших метательных копий;
18 маленьких метательных копий;
50 гарпунных крюков;
5 полубаркасов;
5 человек, чтобы бить с помощью гарпунных крюков.
Интересно, что к снаряжению отнесены и люди, забивающие китов. В начале XVII в. Московская компания в Лондоне собиралась установить монополию на ловлю китов, но встретила сопротивление других торговцев. Прикрываясь шотландским патентом, выданным Натаниэлю Эдвардсу в 1626 г. для рыбалки в Гренландии, они выступили единым фронтом.

Рис. 45. Копья и гарпуны из книг Ф. Мартена «Сообщение о нескольких путешествиях» (1694) и А. Маркхема «Китобойный промысел в Баффиновом море и заливе Бутия» (1874)

Московская компания повторно обратилась за разрешением в Тайный совет, основное содержание жалобы состояло в том, что противники «нарушают принципы гарпунеров и охотников на китов». Ведь именно от гарпунера, обычно «бискайца», зависела удача всего мероприятия. Профессия относилась к «закрытым», консервативным занятиям, поэтому в XVIII в. ощущалась потребность в специально обученных людях. Так, 3 марта 1731/1732 г. Совет Лондонской южной морской компании информировал, что семь судов, готовых отплыть в пролив Дэвиса, задержаны в Грейвсенде, «поскольку нуждались в голландских гарпунерах, обработчиках ворвани и матросах других профессий».
После введения гарпунного оружия (об этом подробнее говорится в шестой главе «Ружья») орудия охоты практически не изменились. Как пишет Мартен в 1694 г., метательное копье или пика практически ничем не отличаются от гарпуна Маркхема (рис. 45).
К длинной, с углубленным древком пике приваривалось остроконечное лезвие в виде листа и присоединялось к короткому деревянному шесту общей длиной 10-15 футов. Гарпун имел огромный наконечник, происходивший от римского пилума и франкского или меровингского ангона. Как писал Мартен, у него «два острых лезвия, отточенных на конце, и широкая задняя часть, почти как у резака». Считалось, что лучшие гарпуны надо делать из стали, сочетающей прочность и гибкость. С этим не соглашался Уильям Скорсби, великий английский капитан- китобой. Он так характеризует черенок гарпуна: «Поскольку гарпун подвергается резким усилиям и изгибам и должен быть очень острым, его следует сделать из самого лучшего и гибкого железа… Чтобы испытать прочность гарпуна, его стержень сгибают на железном болте толщиной в дюйм, затем снова разгибают и выпрямляют. Если все это проделать не нагревая гарпун, то результат окажется просто превосходным».

Стержень гарпуна не был длинным, а вот длина и вес пики зависели от фантазии гарпунера. Иногда на гарпуне выбивали название корабля. Существовали и некоторые приметы: например, чтобы охоте сопутствовала удача, следовало прикрепить к веревке ленты и подвязки.
Методика охоты на китов, представленная в описаниях XVII в., практически без изменения сохранилась вплоть до XIX в. Когда кита замечали на горизонте, тотчас с основного корабля спускались пинасы (полубаркасы) или шлюпы (ялики). Команда каждой лодки состояла из гарпунера, рулевого и четырех или шести гребцов. После спуска лодка начинала спокойно маневрировать, чтобы гарпунер получил возможность выстрелить. Остальное лучше воспроизвести со слов писателя XVII в. Самуэля Пуршаса: «Стоявший на носу гарпунер бросает свой железный гарпун в кита обеими руками, как только тот окажется на расстоянии броска. Как только гарпун попадает в кита, тот старается уйти в глубину. Чтобы не потерять его, к древку гарпуна привязывают веревку длиной не менее 200 фатомов. Ее раскладывают на дне лодки, чтобы она могла свободно вытянуться, не мешая киту скрыться в глубине. Когда веревка вытянется, кита начинают тянуть наверх, заставляя подняться, веревку аккуратно сматывают, чтобы она не запуталась. Когда кит поднимается над водой, китобои ударяют его пиками, то из одной шлюпки, то из другой, ибо обычно для охоты на кита используют две лодки. Они колют до тех, пока кит плавает вокруг них, и пытаются достичь под водой его живота… Получив смертельную рану, кит выплевывает кровь (раньше он выбрасывал воду), постепенно силы оставляют его, и прежде, чем он умирает, он иногда может оттянуть шлюпку на 3 или 4 мили от того места, где его впервые ударили».

Рис. 46. Морские охотники с копьями. Из книги О. Магнуса «История готов, шведов и вандалов» (1555)

Пуршас предупреждает своего читателя, что во время агонии кит иногда разламывает лодку своим хвостом. Поэтому он высказывает мнение, что «охотники на китов обязательно должны быть искусными пловцами».
Похожим образом охотились на моржей, тюленей и иногда полярных медведей. Несмотря на введение гарпунных пушек, разрывных наконечников, моторных лодок, на Азорских островах продолжали использовать традиционную методику охоты на китов с ручными гарпунами и гребными лодками.
И наконец, следует упомянуть о гиппопотаме – еще об одном животном, которое привлекало внимание гарпунеров. До недавнего времени некоторые местные жители Центральной Африки охотились на этого обитателя рек и озер практически так же, как египетские охотники 3 тысячи лет тому назад. Использовавшийся для охоты на гиппопотама гарпун имел древко порядка 3-4 м в длину. На один его конец надевался наконечник с большим количеством шипов и тщательно закреплялся кожаными жгутами. К другому концу гарпуна прикреплялась прочная веревка.
На гиппопотама нападали точно так же, как и на кита, с лодки. Даже если он сбрасывал тяжелый шест, все равно не мог перекусить все веревки, которые его удерживали. Гиппопотам напрасно пытался выпутаться, его движения были ограничены, и он ничего не мог поделать, наконец, устав, он опускался на дно реки, где его и добивали копьями (рис. 47).

Рис. 47. Прокалывание гиппопотама после того, как его загарпунили (отметим веревку, запутавшуюся в его зубах). Из книги Дж. Вуда «Человек и его деятельность» (1886)

Хамранские арабы использовали другую разновидность гарпуна, где головка прикреплялась к легкому бамбуковому шесту, который можно было бросить одной рукой. К веревке прикреплялся легкий деревянный поплавок, похожий на поплавок из тюленьей кожи, изготовленный эскимосами. Затем в гиппопотама бросали другие гарпуны, пока он не падал от изнеможения.
Если гиппопотам пытался найти убежище на земле, то он попадал в ловушку. Она представляла собой деревянное бревно 4-5 футов, снабженное острием или головкой от копья и висевшее на веревке над тропой, по которой часто пробегал гиппопотам. Конец веревки спускался и устраивался таким образом, чтобы животное попало в него, освободив тем самым бревно, копье падало и пронзало спину гиппопотама. Такие тяжелые копья часто дополнялись камнями и тогда использовались во время охоты на слонов.