21 июня 2023 Atlantic Council. Чарли Вест и Агата Крац .

В последние месяцы растущая напряженность в Тайваньском проливе, а также быстрый и скоординированный экономический ответ "Большой семерки" (G7) на СВО России в Украину вызвали вопросы — как в столицах "Большой семерки", так и в Пекине — о том, могут ли аналогичные меры быть применены к Китаю в связи с тайваньским кризисом. В этом отчете рассматривается ряд возможных экономических контрмер, которые могут быть предложены лидерам G7 в случае серьезной эскалации в Тайваньском проливе, не доходящей до войны. В исследовании исследуются потенциальные экономические последствия таких мер для Китая, G7 и других стран по всему миру, а также проблемы координации в условиях кризиса.

Основные пункты этого документа.

В случае серьезного кризиса G7, вероятно, введет санкции и другие экономические контрмеры, направленные против Китая, по крайней мере, по трем основным каналам: финансовый сектор Китая; физические и юридические лица, связанные с политическим и военным руководством Китая; и китайские промышленные секторы, связанные с военными. Прошлые программы санкций, направленные против России и других экономик, выявили широкий инструментарий, который страны G7 могли бы применить к Китаю в случае тайваньского кризиса. Некоторые из этих инструментов уже используются против китайских чиновников и промышленных предприятий, хотя и в очень ограниченном масштабе.

Крупномасштабные санкции в отношении Китая повлекли бы за собой огромные глобальные издержки. Будучи второй по величине экономикой в мире - в десять раз больше России — и крупнейшим в мире трейдером, Китай имеет глубокие глобальные экономические связи, которые делают полномасштабные санкции весьма дорогостоящими для всех сторон. По нашим оценкам, при максималистском сценарии, предполагающем введение санкций в отношении крупнейших учреждений банковской системы Китая, торговые и финансовые потоки на сумму не менее 3 трлн долларов, не включая иностранные резервные активы, подверглись бы немедленному риску срыва. Это почти эквивалентно валовому внутреннему продукту Соединенного Королевства в 2022 году. Последствия такого масштаба делают их политически трудными за пределами вторжения на Тайвань или сценария военного времени.

Ответные меры G7, вероятно, будут направлены на уменьшение сопутствующего ущерба от пакета санкций, нацеленных на китайские отрасли и организации, которые сильно и асимметрично зависят от ресурсов, рынков или технологий G7. Целенаправленные санкции по-прежнему окажут существенное воздействие на Китай, а также на страны, вводящие санкции, их партнеров и финансовые рынки. Наше исследование показывает, что экономические контрмеры, направленные, например, против аэрокосмической промышленности Китая, могут напрямую повлиять на экспорт G7 в Китай по меньшей мере на 2,2 миллиарда долларов и нарушить поставки сырья для собственной аэрокосмической промышленности G7. Если Китай введет ответные меры, это может сказаться на экспорте самолетов и запчастей G7 еще на 33 миллиарда долларов.
Достижение координации между страна

ми, применяющими санкции, в условиях тайваньского кризиса представляет собой уникальную задачу. В то время как политики начали обсуждать потенциал экономических контрмер в условиях тайваньского кризиса, консультации все еще находятся на ранних стадиях. Координация является ключом к успеху программ санкций, но высокие затраты и неопределенность в отношении конечных намерений Пекина затруднят согласование действий заинтересованных сторон. Достижение согласия с Тайванем, в частности, в отношении использования экономических контрмер, будет иметь центральное значение для любых успешных усилий. Разногласия G7 по правовому статусу Тайваня также могут стать препятствием при стремлении к быстрому согласованию санкций.

Сдерживание с помощью экономического государственного управления не может справиться с этой задачей в одиночку. Экономические контрмеры дополняют, а не заменяют военные и дипломатические инструменты поддержания мира и стабильности в Тайваньском проливе. Чрезмерная зависимость от экономических контрмер или чрезмерная уверенность в их краткосрочном воздействии могут привести к ошибкам в политике. Такие инструменты также рискуют постепенно стать менее эффективными с течением времени по мере того, как Китай расширяет масштабы альтернативных валютных систем и систем финансовых расчетов.

1. Введение.

На протяжении десятилетий углубляющиеся экономические связи Тайваня с Китаем и остальным миром помогали поддерживать мир и стабильность в Тайваньском проливе. Взаимная торговля и инвестиции стимулировали быстрый экономический рост и — по крайней мере, до недавнего времени —, по-видимому, снижали вероятность военного конфликта.

Давние барьеры вокруг китайско-тайваньского статус-кво ослабли. Усиление геополитической напряженности между США и Китаем, более активное использование Китаем военных и экономических инструментов для оказания давления на Тайвань, драконовское обращение Пекина с Гонконгом и меняющиеся взгляды тайваньцев на свою национальную идентичность и отношения с материковой частью - все это способствовало росту напряженности. Президентские выборы на Тайване, назначенные на начало 2024 года, увеличивают риск эскалации, равно как и ожесточенные дебаты в США по Китаю и политическая тревога в Пекине перед лицом ухудшающихся экономических перспектив.

По мере роста озабоченности растет и осознание глобальных экономических последствий тайваньского кризиса. По предварительным оценкам Rhodium Group research, глобальная экономическая активность на сумму более 2 трлн долларов ежегодно будет находиться под угрозой прямого срыва из-за блокады Тайваня.1 Это, вероятно, недооценка краткосрочных и долгосрочных экономических последствий полномасштабного кризиса. Во всех случаях масштаб этих вероятных глобальных последствий — начиная от повсеместной нехватки товаров, массовой безработицы и возможного финансового кризиса — подчеркивает необходимость трезвого анализа издержек конфликта.

В этом контексте политики и бизнес-лидеры по всему миру начали обсуждать потенциальную роль санкций и других экономических контрмер в условиях военного кризиса. Скоординированное применение санкций G7 против России после ее вторжения в Украину высветило спектр инструментов, имеющихся на столе. В Вашингтоне и других столицах "Большой семерки", а также в Пекине лидеры сейчас рассматривают потенциал и последствия введения санкций против Китая. Однако координация действий G7 в тайваньском кризисе повлекла бы за собой другой набор проблем. Экономика Китая в десять раз больше и более глобально взаимосвязана, чем экономика России, что поднимает вопросы о жизнеспособности совместных экономических контрмер.

Учитывая эти открытые вопросы, цель настоящего отчета состоит в том, чтобы предоставить основанный на данных и объективный первый взгляд на потенциал скоординированного реагирования G7 на тайваньский кризис. В нем оцениваются различные инструменты экономического управления государством и рассматриваются глобальные экономические последствия их использования. Основанный на обширной серии очных дискуссий за круглым столом в Соединенных Штатах, Европейском Союзе и Соединенном Королевстве, интервью, проведенных с политиками и экспертами G7, и нашем собственном независимом экономическом анализе, отчет определяет порядок того, что поставлено на карту, и координацию, которая потребуется для того, чтобы варианты санкций были эффективными.

В то время как немногие официальные лица США, Европы и Китая хотят видеть эскалацию напряженности в Тайваньском проливе, прошедший год показал, что ситуации, ранее считавшиеся крайне маловероятными, могут быстро превратиться в разрушительную реальность. Понимание сценариев и рисков, связанных с использованием инструментов экономического управления государством, является не только полезным упражнением, но и важнейшим шагом в обеспечении того, чтобы все стороны понимали все последствия действий, которые могут быть предприняты в условиях кризиса.

2. Роль экономического государственного управления в тайваньском кризисе

Ощущение повышенного риска в Тайваньском проливе и применение санкций против России заставили лиц, принимающих решения, по всему миру задуматься о потенциальном применении экономических контрмер против Китая в условиях тайваньского кризиса. Американские законодатели уже предложили законопроект, предусматривающий введение санкций в отношении Китая в случае вторжения на Тайвань.2 Опросы, проведенные в европейских странах, подчеркивают растущую — хотя все еще в меньшинстве — готовность ввести санкции против Китая, если он предпримет военные действия против Тайваня.3 Официальные лица в Пекине также задаются этими вопросами, сообщается, что Государственный совет Китая рассматривает возможность введения западных санкций в связи с тайваньским кризисом.4 Экономические последствия санкций в отношении России также побудили бизнес-лидеров и крупные банки провести учения по планированию на случай непредвиденных обстоятельств, изучая их подверженность кризису по ту сторону пролива, включая санкции в отношении Китая.

При определении того, какие санкции следует использовать — если таковые имеются — политики, вероятно, будут принимать во внимание ряд факторов: каких целей они хотят достичь, какие варианты рассматриваются для достижения этих целей, а также их относительные последствия, затраты и ограничения. В этом разделе рассматриваются эти факторы и в таблице представлены наиболее вероятные варианты.
Цели экономических контрмер

Экономические контрмеры, которые здесь определяются в широком смысле и включают финансовые санкции, экспортный контроль и другие ограничения экономической деятельности, могут преследовать различные цели. Они могут быть направлены на сдерживание агрессии либо путем обещания карательных экономических мер в ответ на нарушение (сдерживание путем наказания), либо путем лишения противника технологии или ресурсов для ведения агрессивной деятельности в будущем (сдерживание путем отрицания). Они также могут быть направлены на то, чтобы ослабить способность или готовность противника поддерживать агрессию после ее начала.

Цель экономических контрмер может меняться с течением времени. Соединенные Штаты уже давно ввели экспортный контроль, чтобы ограничить поток технологий военного и двойного назначения в Россию. Непосредственно перед полномасштабным вторжением России Соединенные Штаты и союзники пригрозили России санкциями в попытке сдержать военные действия. После вторжения фокус санкций сместился на снижение способности и готовности России продолжать войну. Санкции, возможно, также сигнализировали о том, что страны G7 объединились и готовы нести длительные расходы в поддержку Украины.

Как и в случае с Россией, Соединенные Штаты и союзники ограничили поставки оружия и военных технологий в Китай отчасти для того, чтобы ослабить его способность к агрессии против Тайваня задолго до потенциального кризиса. Правильная разработка этих долгосрочных ограничений является предметом ожесточенных дебатов в области экспортного контроля и технологической политики, но не является предметом рассмотрения в данной статье.

Некоторые партнеры по G7 уже сообщают Китаю, что действия, не связанные с вторжением, могут спровоцировать экономические контрмеры

Экономические контрмеры также могут быть рассмотрены после полномасштабного вторжения на Тайвань, чтобы снизить способность Китая поддерживать конфликт. Фактически, интервью и круглые столы выявили почти единодушное мнение о том, что в отношении Китая будут введены санкции, если он применит военную мощь для захвата Тайваня. Однако, если судить по ситуации с Россией, этим санкциям требуется время, чтобы возыметь действие. Недавние исследования показывают, что при отсутствии военного вмешательства со стороны Соединенных Штатов и союзников Тайвань вряд ли сможет противостоять полномасштабному вторжению в течение периода времени, необходимого для того, чтобы одни только санкции существенно ослабили военный потенциал Китая5.

Таким образом, определенный уровень санкций также может быть предусмотрен в случае кризиса ниже уровня вторжения, чтобы сдержать дальнейшую агрессию. Некоторые партнеры по G7 уже сообщают Китаю, что действия, не связанные с вторжением, могут спровоцировать экономические контрмеры. Эти действия находятся в центре внимания настоящего отчета. Хотя мы не определяем конкретные причины для экономических действий ниже вторжения — поскольку они все еще активно обсуждаются — они могут включать сценарий военного карантина, когда КНР ограничивает свободное передвижение кораблей или самолетов на Тайвань; акты открытого экономического принуждения, такие как широкомасштабные карательные ограничения на торговлю через пролив; и крупные кибератаки или другие сбои в работе телекоммуникационных сетей на острове. Тайваньские официальные лица описали некоторые из приведенных ниже сценариев вторжения как наиболее вероятные и насущные военные риски для суверенитета Тайваня.6 Кроме того, некоторые из этих действий в “серой зоне” сопряжены с высокими глобальными экономическими издержками, которые могут оправдать усилия стран G7 по сдерживанию действий Китая.

Современные инструменты управления экономикой и государством

Стремясь достичь этих целей, лидеры G7 располагают целым рядом доступных инструментов. Многие экономические контрмеры были приняты в контексте предыдущих кризисов (таблица 1), включая аннексию Крыма Россией в 2014 году и полномасштабное вторжение в Украину в 2022 году, что делает их полезными отправными точками для оценки потенциальных будущих действий.

Чтобы понять, могут ли эти инструменты также быть применены в случае крупного кризиса по ту сторону пролива, важно помнить, что некоторые инструменты уже используются сегодня против Китая как Соединенными Штатами, так и другими членами G7. Действия включают, среди прочего:

Экспортный контроль, включая контроль на основе продукции и конечного пользователя в отношении определенных стратегических технологий, таких как полупроводники, интегральные схемы и суперкомпьютерные технологии.8
Ограничения на торговлю долговыми и долевыми инструментами некоторых компаний, связанных с военным сектором, включенных в список компаний военно-промышленного комплекса Китая, не входящих в SDN.9
Санкции введены в отношении лиц, причастных к репрессиям в отношении меньшинств в Синьцзяне, а также небольших китайских банков, помогающих Ирану и Северной Корее уклоняться от санкций10.
Координация санкций США и ЕС против китайских фирм, причастных к поддержке СВО России на Украине.

Хотя эти меры применяются в гораздо меньших масштабах, чем они были бы в случае кризиса в Тайваньском проливе, они иллюстрируют тот факт, что страны G7 уже продемонстрировали готовность использовать экономические меры против Китая, когда действия или политика Китая считались проблематичными. Важно отметить, что эти меры были выборочными. Начиная с промышленных товаров и заканчивая материалами для электромобилей, станков и фармацевтических препаратов, Китай глубоко интегрирован в глобальные цепочки поставок, причем гораздо более сложным образом, чем российский экспорт энергоносителей. В то же время резервы Китая, контроль за движением капитала, государственный банковский сектор и обширные финансовые возможности обеспечивают китайскую экономику важнейшими буферами и механизмами экономической защиты.

Инструменты в условиях будущего кризиса.

Вводя санкции в связи с тайваньским кризисом, партнеры G7 будут стремиться усилить существующие меры, принятые против Китая, и сосредоточат внимание на асимметричных зависимостях. Директивные органы, вероятно, будут ориентироваться на те же типы целей, которые описаны в таблице 1, с различной интенсивностью в зависимости от уровня эскалации, а именно:

Санкции в отношении финансового сектора Китая
Санкции в отношении лиц, связанных с руководством Коммунистической партии Китая (КПК) и Народно-освободительной армии Китая (НОАК)
Ограничения в отношении промышленных компаний в секторах, имеющих отношение к оборонно-промышленной базе Китая

Мы берем эти три типа инструментов в качестве основы для вероятных контрмер G7 в случае тайваньского кризиса и подробно анализируем каждый из них.

Хотя это наиболее вероятные наборы инструментов, определенные экспертами на основе прошлых действий, будущие кризисы могут также привести к появлению новых инструментов. Беседы с американскими и европейскими официальными лицами ясно показали, что вторжение России в Украину изменило контуры того, что было возможно в сфере экономического управления государством. Точно так же, как блокирование резервов центрального банка России и введение предельных цен на нефть изначально считались нереалистичными, кризисы могут подстегнуть дискуссии вокруг новых инструментов. Участники круглого стола обсудили различные варианты, начиная от нацеливания на казино в Макао, которые считаются убежищами оттока капитала для элиты Китая, а также незаконного финансирования и отмывания денег; до введения контроля над цифровыми отраслями и фирмами Китая, которые управляют большей частью городской и потребительской экономики страны; до ограничения доступа к международным Специальные права заимствования Валютного фонда (МВФ) и прекращение выплат по деноминированному в долларах долгу инициативы "Пояс и путь" (BRI). В данном исследовании мы не рассматриваем эти потенциальные контрмеры. Однако некоторые из идей, обсуждавшихся заинтересованными сторонами, иллюстрируют спектр дополнительных инструментов, которые можно было бы использовать в кризисных ситуациях.

3. Сценарии санкций и связанные с ними издержки.

В этом разделе мы рассмотрим три вероятных канала введения санкций G7 — в отношении финансовой системы Китая, в отношении определенных физических и юридических лиц и в отношении промышленных секторов. Мы даем оценку экономической ценности Китая и G7, поставленной на карту, с помощью каждого типа инструментов, а также оцениваем проблемы внедрения, возможную эффективность и риски.
Экономические контрмеры, направленные против финансовой системы Китая

Экономические контрмеры, направленные против финансовой системы Китая

Ограниченные.                                                                    Полные.

Блокирование санкций в отношении нескольких небольших банков, имеющих связи с военными или стратегическими технологиями

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЦЕННОСТЬ ПРИ ПРЯМОМ РИСКЕ СРЫВА / ВОЗМОЖНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

Низкие                                                                                     Низкие

Сотни миллионов долларов в результате сорванных трансграничных транзакций, вероятно, перенаправленных другим финансовым учреждениям

Минимальное влияние на финансовую систему Китая
Низкие глобальные побочные эффекты

В условиях тайваньского кризиса лидеры G7 могли бы рассмотреть возможность принятия экономических контрмер, направленных против финансовой системы Китая. Санкции в отношении финансового сектора являются центральным элементом недавней программы санкций G7, направленной против Кремля. Эти меры включают действия по блокированию транзакций с крупнейшими российскими банками, замораживанию их активов и отказу им в доступе к глобальной инфраструктуре долларовых платежей.

В этом разделе исследуются экономические последствия санкций для финансовой системы Китая, рассматриваются два основных варианта: целевая программа санкций, направленная на ограничение долларового финансирования небольших банков, участвующих в финансировании деятельности, связанной с военной деятельностью, и комплексная программа санкций, нацеленная на четыре крупнейших банка Китая и его центральный банк с целью отрезать Китай от с мировых финансовых рынков.

Глобальные экономические связи: Финансы

Для экономики такого размера Китай имеет относительно ограниченные связи с внешним финансовым сектором. Китай является второй по величине экономикой в мире и имеет самый большой объем международной торговли товарами, однако он занимает восьмое и девятое места в мире по общему объему внешних активов и пассивов.11 Тем не менее, эти связи имеют решающее глобальное значение. По состоянию на конец 2022 года Китай хранил 95 процентов своих резервов в размере 3,3 трлн долларов в иностранной валюте (а остальная часть хранилась в золоте).12 Китай не сообщает о точном составе своих валютных резервов, но известно, что он хранит по меньшей мере 1,1 трлн долларов в государственных облигациях США через хранителей в США и еще больше - через хранителей в Бельгии13, а также около 300 млрд долларов в корпоративном долге и акционерном капитале.14 Остальная часть валютных резервов Китая хранится преимущественно в евро, японских иенах и фунтах стерлингов.15 В дополнение к официальным резервам Китая, По данным Государственного управления валютной статистики, банковский сектор Китая владеет трансграничными активами на сумму 1,5 трлн долларов, большая часть которых хранится в валютах G7.16

Активы глобальных банков в банковской системе Китая значительно ниже. В среднем только 3 процента резервных активов мировых центральных банков находятся в активах, деноминированных в юанях.17 банков G7 предъявляют требования к китайским банковским учреждениям на сумму 112 миллиардов долларов, такие как кредиты, депозиты и долговые инструменты, что составляет всего 1 процент от общего объема международных банковских требований.18 Хотя это означает, что мировые банки, в среднем, не сильно зависят от Китая с точки зрения явных банковских активов, это также означает, что китайские банки в основном заимствуют у китайских внутренних вкладчиков и не сильно зависят от иностранных заимствований для поддержания своих балансов.

Глобальные риски для банковской системы Китая намного выше, если учесть роль Китая в содействии трансграничным финансовым потокам, особенно торговле. Когда китайские импортеры и экспортеры ведут бизнес за границей, они обычно делают это в иностранной валюте: 77 процентов от общего объема торговли товарами и услугами Китая на сумму 6,8 трлн долларов США рассчитываются в валютах, отличных от юаня, в первую очередь в долларах США и евро.19 Чтобы облегчить эти трансграничные платежи, китайские банки ведут корреспондентские счета в глобальных банках, которые дебетуют или кредитуют платежи в долларах и евро на китайские корреспондентские счета от имени иностранного клиента или поставщика. Ведение этих корреспондентских счетов является ключевой частью финансовой инфраструктуры, лежащей в основе глобальной торговли.

Китайские банки также финансируют другие важные трансграничные потоки, включая 384 миллиарда долларов репатриированных доходов от иностранного бизнеса и инвестиций, 330 миллиардов долларов входящих и исходящих прямых инвестиций и 381 миллиард долларов трансграничных портфельных инвестиций.

Сценарии.

Учитывая эти связи с финансовым сектором, мы рассматриваем два потенциальных сценария санкций: один, в котором страны G7 ввели бы ограниченные санкции в отношении небольшого банка, связанного с военным или технологическим сектором Китая, и другой, в котором они ввели бы полномасштабные санкции в отношении центрального банка Китая и банковских учреждений "Большой четверки" Китая.

Сценарий ограниченных санкций.

Один из потенциальных сценариев предполагает введение блокирующих санкций в отношении небольшого китайского банка с ограниченными финансовыми связями с мировой финансовой системой и имеющего связи с китайским военным сектором или секторами технологий двойного назначения. Номинальная цель этих санкций состояла бы в том, чтобы ограничить приток иностранного финансирования в экономическую деятельность, имеющую отношение к военной сфере.

Действия подобного рода предпринимались Соединенными Штатами и ранее. В 2012 году Министерство финансов США ввело санкции против китайского Bank of Kunlun за предоставление финансовых услуг шести иранским банкам, на которые Соединенные Штаты наложили санкции за причастность к иранской оружейной программе и международному терроризму.21 В 2017 году Соединенные Штаты издали окончательное правило в соответствии с разделом 311 ПАТРИОТИЧЕСКОГО акта США, исключающее китайский Bank of Dandong из международной системы долларового финансирования за его роль в оказании помощи Корейской Народно-Демократической Республике (КНДР) в уклонении от санкций.22

Банк Куньлуня и Банк Даньдуна были относительно небольшими и имели ограниченные связи с мировой финансовой системой. Финансовое воздействие этих действий на мировую финансовую систему было минимальным. Например, в случае с Банком Даньдуна в 2016 году банк обработал трансграничные транзакции на сумму 844 миллиона долларов непосредственно перед тем, как был признан учреждением, “вызывающим основную озабоченность по поводу отмывания денег”, что является скромной суммой в более широкой картине глобальных финансовых потоков.23 Хотя эти банки были отрезаны от глобальной системы долларового финансирования, они остаются связанными с остальным банковским сектором Китая. Как отмечалось на наших круглых столах, это позволяет им продолжать предоставлять финансовые услуги организациям, подпадающим под санкции США, включая Иран и КНДР.

При сценарии тайваньского кризиса директивные органы столкнулись бы с аналогичной проблемой. Страны G7 могли бы ввести блокирующие санкции в отношении небольших банков, заморозив любые иностранные активы, находящиеся в юрисдикциях G7, и запретив местным физическим и юридическим лицам осуществлять операции с этими банками. Однако, даже если банки, попавшие под санкции, потеряют прямой доступ к банкам-корреспондентам в Соединенных Штатах и Европе, у них все равно будет доступ к каналам финансирования от других китайских банков, а военно-промышленные предприятия Китая по-прежнему смогут легко получить доступ к долларовому финансированию, если потребуется, по другим каналам в государственной банковской системе Китая система. Вместо того чтобы оказать существенное влияние на финансовые потоки Китая, основное воздействие этих видов санкций будет ограничено выражением намерения еще больше усилить финансовые санкции, потенциально в отношении более крупных, системно важных учреждений.

Сценарий полномасштабных санкций в отношении финансового сектора.

С другой стороны, Соединенные Штаты и союзники могли бы принять гораздо более решительные меры против финансовой системы Китая, например, введя блокирующие санкции и отказав в доступе SWIFT к центральному банку Китая, его министерству финансов и банкам "Большой четверки" Китая, которые в совокупности владеют одной третью от общего объема активов Китая. банковские активы.24

Экономические последствия таких шагов были бы драматичными как для Китая, так и для всего мира. Это фактически заморозило бы валютные резервы Китая, хранящиеся на зарубежных депозитных счетах, сделав их непригодными для защиты китайской валюты или выполнения краткосрочных обязательств по финансированию китайского импорта или погашению внешнего долга. Основная часть зарубежных активов банков "Большой четверки" — на сумму около 586 миллиардов долларов — будет заморожена.25 Это представляет собой нижний, а не верхний предел глобальных экономических потрясений в результате этих действий, которые на много порядков выше.

Активы G7 в Китае также оказались бы под угрозой. Вполне вероятно, что Китай заморозит (относительно небольшие) активы банков G7, деноминированные в юанях. Китайские банки, столкнувшиеся с внезапной нехваткой иностранной валюты из-за замораживания активов, скорее всего, объявят технический дефолт по долгам, выпущенным банками G7, на общую сумму около 126 миллиардов долларов.

Банки, попавшие под санкции, также будут отрезаны от международной системы долларовых платежей. Китайские банки систематически не сообщают о масштабах своих расчетов по трансграничным транзакциям, поэтому нам остается оценить масштабы сбоев, если бы четыре крупнейших банка Китая подверглись санкциям. Отталкиваясь от статистики платежного баланса Китая по трансграничной торговле и инвестициям, мы оцениваем, какая доля этой деятельности приходится на "Большую четверку". Мы предполагаем, что роль банков "Большой четверки" в содействии трансграничной торговле и инвестициям пропорциональна их доле владения иностранными активами во всем банковском секторе Китая, что указывает на то, что торговые и инвестиционные потоки стоимостью около 3 трлн долларов могут оказаться под угрозой, в первую очередь из-за сбоев в торговых расчетах. Это лишь приблизительная оценка и, вероятно, заниженный подсчет, но она иллюстрирует масштабы экономической активности, подверженной риску из-за полномасштабных санкций в отношении крупнейших банков Китая.

В долгосрочной перспективе китайские импортеры и экспортеры могли бы перейти в другие, не подпадающие под санкции банки для торговых расчетов и финансирования, но немедленный сбой в мировой торговле был бы существенным, и более мелким банкам, вероятно, было бы трудно удовлетворить огромный спрос на финансовые услуги, способствующие торговле, в краткосрочной перспективе. В конечном счете китайские импортеры и экспортеры адаптируются к санкциям в отношении финансового сектора, обратившись к другому набору банков и потенциально участвуя в большем количестве операций, деноминированных в юанях (см. вставку 1 об альтернативах международных платежей Китая). Но в краткосрочной перспективе это повлияет на подавляющее большинство китайского экспорта, поскольку китайским компаниям будет чрезвычайно трудно получать платежи за товары в долларах США или евро.

Торговые и инвестиционные потоки на сумму 3 трлн долларов могут оказаться под угрозой, прежде всего из-за сбоев в торговых расчетах.

Замораживание официальных валютных активов Китая также имело бы существенные глобальные побочные эффекты. Замораживание активов долларовых резервов Китая внезапно привело бы к дефициту долларов в Китае, что привело бы к снижению стоимости юаня по отношению к доллару. Пекин мог бы бороться с этим давлением обесценивания в краткосрочной перспективе посредством строгого контроля за движением капитала и интервенций в обменный курс, но в конечном счете ему необходимо будет позволить юаню обесцениться, чтобы ослабить давление оттока капитала и стабилизировать платежный баланс Китая.

Более слабый обменный курс сделал бы импорт товаров более дорогим и снизил бы влияние Китая на мировую экономику. Сбои в экспортной торговле Китая также повлекут за собой существенные экономические трудности и финансовый стресс для китайских компаний и поставщиков на мировые рынки. Однако, если предположить, что китайские экспортеры и импортеры в конечном итоге найдут другие банки, не подпадающие под санкции, для легального ведения торговли с иностранными контрагентами, Китай все равно избежит кризиса платежного баланса. В настоящее время Китай имеет большой профицит счета текущих операций, что обеспечивает постоянный приток долларов в его финансовую систему. Фактически, девальвация юаня в конечном счете сделала бы китайский экспорт более конкурентоспособным по сравнению с другими странами, что частично усилило бы воздействие санкций на экспортеров в этих странах. Валюты других развивающихся рынков, включая валюты союзников США, вероятно, также резко обесценятся по отношению к доллару США. Страны, зависящие от экспорта в Китай, такие как Ангола и Бразилия, столкнутся с резким сокращением этих экспортных рынков.

Введение широкомасштабных финансовых санкций в отношении китайских банков привело бы к значительным сбоям в мировой финансовой системе и, вероятно, потребовало бы скоординированных ответных мер со стороны центральных банков развитых стран, чтобы справиться с последствиями. Глобальные цепочки поставок были бы перевернуты с ног на голову, в то время как экспортеры и импортеры перенаправляли бы свою деятельность в несанкционированные банки. Страны, которые полагаются на долларовое финансирование — например, для финансирования торговли с Соединенными Штатами и Европой, — столкнутся с резким ростом финансовых затрат, что потребует от Федеральной резервной системы закачивать доллары обратно в мировую экономику через своп-линии центрального банка. Но даже если бы своп-линии с Китаем были запрещены, эти доллары нашли бы свой путь обратно в экономику Китая благодаря его положительному сальдо торгового баланса с остальным миром.

Основные выводы.

Хотя вполне вероятно, что в случае крупного тайваньского кризиса будет рассмотрен пакет финансовых санкций, возможности применения санкций к финансовой системе Китая сталкиваются с ограничениями. Ответные меры меньшего масштаба, нацеленные на небольшие банки, участвующие в финансировании военной деятельности, ограничили бы негативное воздействие на мировую экономику, но это мало повлияло бы на поведение Китая или военную деятельность, поскольку другие каналы финансирования остались бы открытыми. С другой стороны, полномасштабные ответные санкции, направленные против центрального банка Китая и большинства крупнейших коммерческих банков страны, имели бы огромные экономические побочные эффекты - для экономики Китая, но также и для мировой финансовой системы и мировой экономики в целом. Последствия второго порядка могут включать ужесточение условий финансирования глобальной торговли; слабость валют развивающихся рынков и проблемы с платежным балансом на развивающихся рынках; серьезные сбои в цепочках поставок и перебои в глобальном производстве потребительских товаров; и инфляционные краткосрочные последствия прерывания мировой торговли между Китаем.

Санкции в отношении финансового сектора Китая могут в конечном итоге оказаться где-то между этими двумя крайностями, например, в отношении банков среднего размера. Воздействие этих санкций на торговлю и финансовые рынки было бы более умеренным, чем в случае сценария с максимальными санкциями, но они сталкиваются со многими из тех же ограничений, что и более всеобъемлющие санкции.

По сути, долгосрочная стратегическая выгода санкций в отношении финансового сектора неясна. Наложенные на небольшие банки, они оказали бы минимальное влияние на способность Китая финансировать военную деятельность. В крупномасштабном масштабе санкции нарушат торговлю с Китаем в краткосрочной перспективе, но они принципиально не изменят позицию Китая в глобальных производственных цепочках поставок. Со временем условия торговли в Китае, вероятно, улучшатся наряду со снижением обменного курса. Симметричное воздействие таких санкций на Китай и остальной мир снижает доверие к таким широкомасштабным финансовым санкциям как к сдерживающему средству.

Вставка 1: Насколько хорошо развиты альтернативы международным платежам в Китае?

За последние пять лет Министерство финансов Китая и Народный банк Китая (НБК) создали несколько платформ для облегчения трансграничных транзакций и снижения зависимости от платежных систем, основанных на долларах. Учитывая возросший интерес со всего Юга Мира к платежным системам, альтернативным доллару, после введения санкций G7 в отношении России, вполне вероятно, что в ближайшие пять лет больше китайских систем может быть использовано в качестве средства уклонения от санкций.

В 2015 году Китай запустил свою трансграничную межбанковскую платежную систему (CIPS), которая будет функционировать в качестве механизма расчетов и оформления транзакций в юанях. Являясь альтернативой межбанковской платежной системе клиринговой палаты, основанной на долларах (CHIPS), CIPS контролируется Народным банком Китая, и участники имеют возможность отправлять сообщения друг другу через систему обмена сообщениями CIPS.

Данные об использовании CIPS свидетельствуют о том, что объемы транзакций за этот период выросли более чем вдвое, увеличившись на 113 процентов.26 Однако, хотя Китай добивается значительного прогресса в разработке международных платежных альтернатив, он отстает от сложившейся глобальной платежной экосистемы.27 Исследования показывают, что у CHIPS в десять раз больше участников и осуществляется в сорок раз больше транзакций по сравнению с CIPS.28 Эти сотрудники обладают хорошо налаженными сетями, широким признанием и доверием среди пользователей по всему миру.

Могут ли CLIPS противостоять CHIPS и SWIFT?

Source: Clearing House Website, Reuters

Пожалуй, наиболее значимой альтернативой платежам является разработка Китаем цифровой валюты своего Центрального банка (CBDC), e-CNY, которая началась в 2017 году. Проект розничной торговли CBDC направлен на предоставление частным лицам и предприятиям возможности использовать e-CNY для повседневных транзакций. Интересно, что в PBOC более 300 сотрудников работают над проектом CBDC, и только около сотни работают над CIPS.29 Однако этот розничный проект CBDC может иметь ограниченные возможности по интернационализации юаня и облегчению его использования в качестве средства уклонения от санкций, учитывая его внутреннюю направленность и отсутствие инфраструктуры для трансграничного использования.

Однако этого нельзя сказать об оптовых амбициях Китая в отношении CBDC. Проект оптовой торговли в Китае направлен на оптимизацию межбанковских транзакций и повышение эффективности трансграничной финансовой системы. Проект mBridge - это совместный эксперимент с Валютным управлением Гонконга, Банком Таиланда, Центральным банком Объединенных Арабских Эмиратов и Банком международных расчетов по созданию общей инфраструктуры, которая позволяет осуществлять трансграничные транзакции в режиме реального времени с использованием CBDC. В октябре 2022 года проект успешно провел 164 транзакции в сотрудничестве с двадцатью банками в четырех странах, на общую сумму 22 миллиона долларов, причем почти половина всех транзакций была совершена в электронных юанях.

Эта инициатива демонстрирует активное участие Китая в изучении инновационных решений для международных платежей, особенно в контексте трансграничных транзакций, в которых не используются доллары или евро. Эта система, хотя еще и не готова к полномасштабному запуску, могла бы помочь странам обойти деноминированные в долларах системы, такие как SWIFT или CHIPS, и разработать альтернативную финансовую архитектуру.

Самой большой проблемой для новой архитектуры трансграничных платежей, базирующейся в Китае, является ликвидность. Китай поддерживает контроль за движением капитала в юанях и оффшорный клиринг, а расчеты в юанях строго ограничены по сравнению с долларом, евро, фунтом и иеной. Снятие этого контроля за движением капитала для обеспечения пулов ликвидности для оффшорного клиринга и расчетов в юанях приведет к некоторой финансовой нестабильности на китайских рынках, что нежелательно для руководства в краткосрочной перспективе.

Однако, даже если выполнение определенных транзакций будет более дорогостоящим, недавняя история уклонения от санкций показывает, что субъекты готовы платить премию за то, чтобы конкретные транзакции избегали долларов и принудительных мер со стороны США. Китай инвестирует значительные ресурсы в расширение этих возможностей.

Экономические контрмеры, направленные против физических и юридических лиц, связанных с руководством КПК и НОАК.

Введение санкций в отношении руководства и ключевых партнеров враждующих правительств, преступных организаций и террористических группировок является хорошо зарекомендовавшим себя механизмом, применяемым странами "Большой семерки" и международными организациями, включая Организацию Объединенных Наций. Эти меры призваны оказать давление на отдельных лиц, организации и правительства, на которых они направлены, с целью заставить их изменить свое поведение или политику, одновременно замораживая их активы и ограничивая их способность привлекать, использовать и переводить средства.30. В случае тайваньского кризиса страны G7 могут ввести целенаправленные финансовые санкции в отношении китайских правительственных и военных чиновников, а также других политически связанных элит, чтобы попытаться сдержать дальнейшую эскалацию и усилить экономическое давление на Генерального секретаря Си Цзиньпина и его ближайших союзников.

Санкции, направленные против российских правительственных и военных чиновников и элит, были центральной частью санкционной стратегии G7 и союзников по противодействию агрессии России в отношении Украины. С момента вторжения в Крым в 2014 году союзники по G7 коллективно ввели санкции против более чем 9600 лиц, связанных с Россией, уделив особое внимание правительственным и военным чиновникам, олигархам и другим лицам, имеющим связи с режимом, а также членам их семей и близким соратникам, которые получили переводы активов до введения санкций.31 По состоянию на март 2023 года члены целевой группы "Российские элиты, доверенные лица и олигархи" (REPO) — коалиции стран G7, Австралии и Европейской комиссии — заблокировали российские активы на сумму более 58 миллиардов долларов, включая как финансовые счета, так и активы, такие как недвижимость и предметы роскоши.32

Отдельно некоторые страны G7 ввели односторонние санкции в отношении должностных лиц КНР в ответ на нарушения прав человека и действия КНР в Гонконге. По состоянию на май 2023 года Соединенные Штаты ввели санкции в отношении сорока двух правительственных чиновников, включая бывшего главу исполнительной власти Специального административного района Гонконг Кэрри Лэм и других правительственных чиновников КНР, в ответ на действия, подрывающие автономию Гонконга.33 В марте 2021 года ЕС также редко использовал свой глобальный режим санкций в области прав человека, чтобы ввести санкции против четырех высокопоставленных китайских чиновников за их причастность к нарушениям прав человека в отношении этнических меньшинств в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, с санкциями, включая запрет на поездки и замораживание активов34 — шаг, дополненный экономическими контрмерами, принятыми в тот же день Соединенными Штатами, Соединенным Королевством и Канадой35.

Весьма вероятно, что страны G7 рассмотрят вопрос о введении многосторонних целевых санкций против китайского правительства и должностных лиц НОАК и их сообщников в крупном тайваньском кризисе, учитывая их относительный успех в координации многосторонних санкций для противодействия вторжению России в Украину.36 В следующем разделе рассматриваются экономические связи, поставленные на карту, и возможные сценарии санкций.

Глобальные экономические связи: Частные лица за рубежом.

Оценка масштабов зарубежных активов, подпадающих под потенциальный режим санкций в отношении китайских правительственных, партийных и военных чиновников, чрезвычайно сложна. Общедоступная информация о богатстве китайских чиновников ограничена, в значительной степени потому, что это богатство скрывается с помощью множества личных сетей и инвестиционных механизмов и часто управляется третьими лицами. Эти третьи лица инвестируют от имени официальных лиц в отечественную и зарубежную недвижимость, компании, котирующиеся на бирже, и другие инвестиции — часто в оффшорных юрисдикциях, таких как Британские Виргинские острова (БВО), Каймановы острова и Самоа. Эти структуры оффшорных компаний часто открывают банковские или брокерские счета в других юрисдикциях, тем самым еще больше скрывая отношения с конечным бенефициаром.

Для целей этого исследования авторы использовали данные, полученные из отчетов о расследованиях и утечек финансовой информации, таких как "Панамские документы", которые в совокупности дают общее представление о масштабах активов, связанных с некоторыми высокопоставленными фигурами китайского руководства. В 2012 году агентство Bloomberg сообщило, что расширенная семья Си владела бизнесом и недвижимостью на сумму более 400 миллионов долларов.37 В том же году в отчете New York Times были выявлены активы на сумму 2,7 миллиарда долларов, связанные с бывшим премьером Вэнь Цзябао и его близкой сетью.38 Утечек финансовой информации, включая офшорные счета, проанализированные Международным консорциумом журналистов-расследователей в 2014 году, подтвердили существование подставных компаний, зарегистрированных на Британских Виргинских островах, которые связаны с родственниками Вэнь Цзябао и Си Цзиньпина., хотя стоимость активов, связанных с этими компаниями, неизвестна.39 Просочившаяся информация также содержала доказательства того, что компании, зарегистрированные на Британских Виргинских островах, принадлежат родственникам бывшего премьер-министра Ли Пэна и бывшего президента Ху Цзиньтао, среди прочих. Несмотря на непрозрачность, окружающую зарубежные активы элиты КПК, эти единичные случаи являются потенциальными признаками того, что соответствующие активы, подпадающие под санкции, вероятно, составляют в совокупности десятки миллиардов долларов.

Эта цифра могла бы быстро вырасти, если бы цели финансовых санкций были расширены за пределы высокопоставленного руководства КПК и НОАК и включали политически связанных лидеров частного бизнеса. По оценкам, состояние 200 самых богатых людей Китая составляет около 1,8 трлн долларов.40 Двадцать девять из этих бизнес-лидеров в настоящее время являются членами Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП) или Китайской народной политической консультативной конференции (НПКСК), совокупный чистый капитал которых составляет 278 миллиардов долларов. Однако большая часть этого чистого капитала связана с предпринимательской деятельностью, осуществляемой в Китае, а не в пределах 7 юрисдикций.

Двадцать девять из этих бизнес-лидеров в настоящее время являются членами Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП) или Китайской Народной политической консультативной конференции (НПКСК), совокупный капитал которых составляет 278 миллиардов долларов

Сценарии

Сценарий, предполагающий введение санкций в отношении китайских чиновников, может осуществляться в несколько этапов, причем первый комплекс мер будет направлен против узкого круга партийных, правительственных и военных чиновников более низкого уровня, имеющих прямое отношение к тайваньскому кризису. Дальнейшие действия могут распространить эти санкции на близких соратников указанных лиц, более длинный список должностных лиц или, в конечном счете, на более широкий круг политически связанной бизнес-элиты. При самом экстремальном сценарии эти санкции могут быть расширены и распространиться на руководителей высшего уровня Китая в ответ на серьезные события в Тайваньском проливе.

Санкции в отношении узкого круга КПК, правительственных и военных чиновников

Один из вероятных сценариев включал бы санкции — замораживание активов и запрет на поездки — наложенные на узкую группу КПК, правительственных и военных чиновников с четкой ответственностью за действия, происходящие в проливе. Нынешний министр обороны Китая Ли Шанфу уже находится под санкциями41 США, но санкции могут быть расширены, чтобы охватить избранных членов Центральной военной комиссии или высокопоставленных командиров НОАК. Они также могли бы включать близких советников этих должностных лиц или высокопоставленных руководителей Китая по вопросам, связанным с Тайванем.

Номинальная цель этих санкций была бы в значительной степени символической и служила бы средством осуждения действий Пекина. Их эффективность в изменении поведения, вероятно, будет крайне ограниченной и может способствовать ужесточению позиций. Большинство из этой группы назначенных должностных лиц, вероятно, будут в значительной степени согласны с решениями Си Цзиньпина по Тайваню. Узкоспециализированные санкции в отношении должностных лиц могут также привести к ограниченным финансовым результатам, учитывая, что эти лица уже находятся под пристальным политическим контролем в Китае и вряд ли им будет разрешено иметь крупные зарубежные активы. Однако объем активов, подпадающих под санкции, может незначительно увеличиться, если в него будут включены близкие партнеры и члены семей, особенно дети правительственных чиновников, обучающихся в странах G7, а также близкие помощники и третьи стороны, управляющие их инвестициями. Как и в случае с Россией, эти лица могут оказаться в центре внимания G7, если передача активов произойдет до назначения.

Санкции в отношении более широкого круга КПК, правительственных и военных чиновников, а также бизнес-элиты

В ответ на эскалацию в Тайваньском проливе страны G7 могут принять решение о постепенном расширении санкций, чтобы охватить более длинный список чиновников правительства, КПК и НОАК. В список также могут быть включены определенные представители бизнес-элиты, имеющие известные связи с руководством Китая, которые оказывают свою общественную или финансовую поддержку действиям Китая, или те, кто активен в секторах, связанных с военно-промышленной базой Китая. Соединенные Штаты уже ввели санкции против нескольких китайских руководителей и компаний за нарушение законодательства США путем оказания поддержки Северной Корее, среди прочих нарушений.42

В дополнение к замораживанию активов и запретам на поездки правительства стран G7 могут ввести ограничения на профессиональные и финансовые услуги, предоставляемые этим элитам, включая управление капиталом или бизнес-консультации.43 В то время как китайские клиенты в подавляющем большинстве полагаются на опыт управляющих активами, базирующихся в Гонконге, небольшой процент других управляющих находится в Швейцарии (1,6 процента), Великобритании (1,6 процента) и Соединенных Штатах (1,1 процента).44

Целью этого второго раунда санкций будет попытка оказать давление на этих должностных лиц, чтобы они внутри страны добились изменения политики. Предполагая, что разведывательные данные об их зарубежных активах были доступны исполнительным органам G7, эти более широкие санкции могли бы в конечном итоге охватить зарубежные активы на десятки миллиардов долларов. Издержки для назначенных должностных лиц могут быть высокими: помимо финансовых последствий замораживания активов, даже публичное раскрытие информации об иностранных активах может нанести политический ущерб.

Участники нашего круглого стола отметили, что санкции в отношении отдельных лиц в условиях тайваньского кризиса потенциально могут вызвать более сильную реакцию, чем это произошло с недавними санкциями в отношении россиян. В то время как многие российские чиновники находятся под санкциями с 2014 года и у них было время адаптироваться, такие санкции в отношении Китая были бы в основном новыми и немедленно оказали бы воздействие на тех, кого они ввели.

Тем не менее, остается неясным, приведут ли санкции в отношении бизнес-элиты Китая к изменению политики. Начнем с того, что лидеры бизнеса, возможно, больше всего потеряют от китайской агрессии против Тайваня, поскольку перебои в торговле и инвестициях с Тайванем и партнерами по G7 затронут бизнес в первую очередь. Ослабление влияния частного сектора в управлении из-за репрессий в технологическом и финансовом секторах при Си Цзиньпине поднимает дополнительные вопросы о способности бизнес-элит влиять на результаты политики в отношении Тайваня.

Санкции в отношении высокопоставленных руководителей Китая

В случае крайней эскалации ситуации в Тайваньском проливе санкции могут в конечном итоге быть направлены против высокопоставленных чиновников Китая, включая большинство членов Политбюро Центрального комитета КПК и самого Си Цзиньпина. Если санкции в отношении России являются каким-либо признаком, то этот третий круг санкций может также включать министров иностранных дел, науки и технологий или финансов Китая, главу Народного банка Китая или высокопоставленных членов законодательных органов Китая (ВСНП и CPPCC). Эти санкции также были бы в значительной степени символическими.
Блюда на вынос

Реакция G7 на вторжение России в Украину демонстрирует, что скоординированные многосторонние финансовые санкции в отношении политической и бизнес-элиты в настоящее время являются центральным инструментом управления экономикой G7. По замыслу, эти санкции имеют то преимущество, что оказывают относительно незначительное непосредственное экономическое воздействие на экономики стран G7, концентрируя расходы на небольшом числе должностных лиц, против которых они направлены. В принципе, преимущество этих санкций также заключается в том, что они позволяют избежать неизбирательного воздействия на широкие слои населения Китая.45 Хотя на практике они часто в конечном итоге непреднамеренно затрагивают более широкие слои населения или национальную экономику, поскольку иностранные банки и организации частного сектора уменьшают риски для более широкого круга физических или юридических лиц, чем те, на которые распространяются прямые санкции.

Их эффективность в качестве инструментов сдерживания в тайваньском кризисе также находится под вопросом. Узкие санкции в отношении должностных лиц КПК, правительства и НОАК, вероятно, в конечном итоге будут направлены против политических лидеров, уже согласных с решениями Си Цзиньпина по Тайваню. Китайские чиновники могут скрывать свои оффшорные активы с помощью сложных личных сетей и корпоративных структур, раскрытие которых потенциально болезненно и дорого обходится. Они также требуют тесной координации и обмена информацией между сторонами, применяющими санкции, с целью выявления активов лиц, на которых распространяются санкции, и принятия мер в отношении них в разных юрисдикциях. (Однако основа для этого сотрудничества действительно существует в результате недавних санкций в отношении России).

Более широкие санкции в отношении бизнес-элиты могли бы заморозить большие зарубежные богатства, но это может оказать ограниченное влияние на результаты политики. Лидеры частного бизнеса уже заинтересованы в том, чтобы не одобрять китайскую агрессию в отношении Тайваня, и их политическое влияние уменьшается после многих лет централизации власти при Си Цзиньпине. Тем не менее, поскольку они являются важным сигнальным инструментом, санкции в отношении китайских чиновников, весьма вероятно, будут рассмотрены в случае крупного тайваньского кризиса.

Экономические контрмеры, направленные против промышленных секторов Китая.

позиция по блокированию санкций в отношении китайских фирм в смежных с военной сферой секторах

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЦЕННОСТЬ ПРИ ПРЯМОМ РИСКЕ СРЫВА

Экспорт G7 в Китай: 2,2 миллиарда долларов
Экспорт Китая в G7: 1,2 миллиарда долларов
Прямые иностранные инвестиции: 6,9 миллиарда долларов
Портфель: 4,7 миллиарда долларов

ВОЗМОЖНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

Серьезное асимметричное воздействие на целевые китайские секторы, зависящие от иностранных технологий
Существенное влияние на иностранные компании, осуществляющие экспорт китайским потребителям в этих секторах, или зависящие от важнейших китайских ресурсов

Наконец, лидеры G7 могут рассмотреть возможность применения экспортного контроля и других инструментов экономического государственного управления против китайских компаний или отраслей, связанных с военной или оборонно-промышленной базой Китая.

Эти действия заняли видное место в программе санкций G7 в отношении России, предусматривающей целый ряд торговых и инвестиционных мер, введенных в отношении компаний и отраслей, связанных с горнодобывающей промышленностью, электроникой, авиацией и другими секторами. Соединенные Штаты ввели более строгий общесекторальный экспортный контроль в отношении определенного промышленного и электротехнического оборудования, добавили компании, связанные с военными, в список организаций Министерства торговли США (экспортный контроль) и включили множество компаний в список SDN.

В настоящее время китайские фирмы, имеющие связи с НОАК, и конкретные компании, использующие технологии двойного назначения, уже сталкиваются с санкциями и экспортным контролем. Это сигнализирует о том, что дополнительные предприятия, работающие в этих секторах, могут стать вероятными мишенями во время тайваньского кризиса. В кризисном сценарии может быть использован ряд экономических контрмер, чтобы ограничить поток потенциальных товаров двойного назначения для вооруженных сил Китая и ограничить работу секторов, критически важных для оборонно-промышленной базы Китая.

В этом разделе описываются экономические связи между потенциально целевыми секторами и глобальной экономикой, а также экономические активы и потоки, которые могут быть задействованы в рамках программы экономического управления государством. Чтобы привнести больше детализации в наш анализ, мы используем подход тематического исследования, который исследует потенциальные ограничения в аэрокосмическом секторе Китая.

Наши выводы указывают на значительные экономические риски, связанные с широким пакетом санкций, а также на глубокую взаимозависимость между Китаем и экономиками G7 в потенциально целевых секторах. Это говорит о том, что в случае применения контрмеры, скорее всего, будут нацелены на более узкие отрасли — или отдельные фирмы внутри отраслей, — где Китай зависит от импортируемых технологий G7 и где глобальная зависимость от китайского экспорта невелика. Даже в этом случае санкции могут повлечь за собой существенные издержки для экспортеров технологий G7 в отраслях, подпадающих под санкции.

Глобальные экономические связи: отрасли промышленности и цепочки поставок

Ряд китайских предприятий могут стать мишенью контрмер G7 в контексте крупного тайваньского кризиса из-за их связей с оборонными секторами Китая. Среди них химикаты, металлы, электроника, авиация и судостроение уже занимают видное место в американских списках китайских военно-промышленных компаний, включая список компаний военно-промышленного комплекса Китая, не входящих в SDN, и список китайских военных компаний Министерства обороны, что делает их вероятными потенциальными целями для будущих действий.46

В совокупности на эти пять отраслей уже приходится более десяти процентов валового внутреннего продукта Китая, годовой доход составляет более 6,7 трлн долларов, а в них занято более 45 миллионов человек.47 Они также тесно связаны с мировой экономикой: в 2018 году китайские компании в этих отраслях импортировали товаров на сумму 686 миллиардов долларов и экспортировали товаров почти на 1,1 триллиона долларов.

Ряд китайских предприятий могут стать мишенью контрмер G7 в контексте крупного тайваньского кризиса из-за их связей с оборонными секторами Китая. Среди них химикаты, металлы, электроника, авиация и судостроение уже занимают видное место в американских списках китайских военно-промышленных компаний, включая список компаний военно-промышленного комплекса Китая, не входящих в SDN, и список китайских военных компаний Министерства обороны, что делает их вероятными потенциальными целями для будущих действий.46

В совокупности на эти пять отраслей уже приходится более десяти процентов валового внутреннего продукта Китая, годовой доход составляет более 6,7 трлн долларов, а в них занято более 45 миллионов человек.47 Они также тесно связаны с мировой экономикой: в 2018 году китайские компании в этих отраслях импортировали товаров на сумму 686 миллиардов долларов и экспортировали товаров почти на 1,1 триллиона долларов.

Эти секторы также связаны с мировой экономикой посредством инвестиций. По данным Rhodium cross-border FDI monitoring, в совокупности они стали местом назначения прямых инвестиций на сумму 107 миллиардов долларов из Соединенных Штатов, Соединенного Королевства и Европейского союза с 2000 года, а китайские компании в этих секторах инвестировали по меньшей мере 179 миллиардов долларов за рубежом либо путем приобретений, либо путем инвестиций в новые проекты. Данные Bloomberg и официальные данные Китая свидетельствуют о том, что иностранные активы китайских компаний, зарегистрированных на бирже, и их дочерних компаний в этих секторах составляют около 120 миллиардов долларов, и в настоящее время эти фирмы имеют в обращении долговые инструменты, деноминированные в долларах, на сумму не менее 76,9 миллиардов.

Сценарии

Страны G7 располагают целым рядом экономических контрмер, которые могут быть применены против отдельных отраслей китайской промышленности в случае тайваньского кризиса. Здесь мы рассматриваем два потенциальных сценария: сценарий максималистского экспортного контроля, нацеленный на основные отрасли промышленности с применением всеобъемлющего экспортного контроля, и сценарий целенаправленных санкций с использованием аэрокосмической промышленности Китая в качестве примера.

Сценарий максималистского экспортного контроля

В крайнем случае страны G7 могут ввести строгие экспортные ограничения на торговлю с Китаем по целому ряду основных отраслей промышленности, таких как химическая промышленность, металлы, электроника и транспортное оборудование. Эти санкции, хотя и весьма дорогостоящие, не были бы полностью беспрецедентными. В случае с Россией Соединенные Штаты и другие страны G7 ввели ограничения на экспорт в нефтегазовом, металлургическом и горнодобывающем секторах, оборонном и технологическом посредством сочетания ужесточения экспортного контроля и правил блокирования собственности.

Последствия таких санкций для Китая были бы существенными: экспортеры G7 являются источником 18 процентов импортируемого контента, потребляемого этими отраслями в Китае, на общую сумму 153 миллиарда долларов, основанную на данных о торговле добавленной стоимостью, которые оценивают происхождение и стоимость производственной деятельности в цепочках поставок. На страны G7 также приходится 43 процента экспортного рынка Китая в этих отраслях, что ставит под угрозу производственную деятельность Китая на сумму 225 миллиардов долларов. В общей сложности, по оценкам, более пятнадцати миллионов рабочих мест в Китае зависят от экспорта в этих секторах. Гораздо больше рабочих мест было бы поставлено под угрозу из-за потери импортных ресурсов для китайских производственных процессов.

Однако эти зависимости проявляются в обоих направлениях, и последствия для стран, применяющих санкции, также были бы чрезвычайно высокими. Товары на сумму 153 миллиарда долларов, которые страны G7 экспортируют в эти отрасли в Китае, обеспечивают примерно 1,3 миллиона рабочих мест по всей G7; и сам Китай является источником 25 процентов импорта G7 в этих отраслях.

Даже эти существенные цифры значительно недооценивают общий экономический эффект от полного запрета на торговлю между странами G7 и этими отраслями в Китае. Подход с учетом добавленной стоимости обеспечивает полезную оценку вклада различных стран в хорошо функционирующие глобальные цепочки создания стоимости. Но перебои в работе из—за внезапной остановки торговли в этих отраслях - в частности, в отношении труднозаменяемых критически важных компонентов - привели бы к значительно большим экономическим сбоям до тех пор, пока альтернативные источники не будут полностью освоены.

Экспорт из Китая в страны G7 также был бы нарушен. Торговые ограничения на иностранные ресурсы для этих отраслей повлияют на китайское производство и экспорт. Китай также мог бы предпринять ответные действия, запретив экспорт из этих и других секторов в G7.

В некоторых случаях альтернативы нарушенным торговым потокам могут быть найдены быстро, что ставит под сомнение эффективность торговых ограничений. Например, запрет на экспорт железной руды G7 в Китай нарушит лишь небольшой объем торговли, если к нему не присоединятся другие партнеры, такие как Австралия, которая экспортировала железной руды на 72 миллиарда долларов в 2022 году. Тем не менее, эти поставки могли бы в значительной степени быть заменены экспортом из других стран, таких как Южная Африка и Бразилия.49 Кроме того, проблемы G7 с прекращением экспорта передовых западных технологий в Россию после ее вторжения на Украину демонстрируют, что такие режимы могут быть непрочными.50

Глубокие взаимосвязи между китайской и мировой промышленностью означают, что потенциальные экономические сбои в результате воздействия на определенные секторы могут быть значительными. В целом, консервативный учет торговых потоков, нарушенных в результате экспортного контроля в этих секторах, составляет по меньшей мере 378 миллиардов долларов в результате нарушения торговли.51

За исключением экстремальных обстоятельств, маловероятно, что лидеры G7 смогли бы согласиться на торговые ограничения такого масштаба. Германия, например, глубоко инвестирует в химическую промышленность Китая и зависит от нее. Авиационная промышленность Франции, Великобритании и США имеет огромные объемы продаж в Китай (см. тематическое исследование ниже), а Япония и не входящие в G7 Южная Корея и Тайвань тесно связаны с материковым Китаем в области электроники. Эти взаимосвязи чрезвычайно затруднили бы согласование широкого пакета мер. Широкие торговые ограничения также оказали бы неизбирательное воздействие на граждан Китая, что имеет серьезные этические последствия и потенциально политические, поскольку режим экспортного контроля на широкой основе фактически мог бы усилить народную поддержку правительства, а не подорвать ее.52

Наконец, широкий пакет мер экспортного контроля имел бы серьезные побочные эффекты для мировой экономики из-за глобальных цепочек создания стоимости, которые зависят от импорта китайских промежуточных товаров (например, электроники), что было бы нарушено строгим контролем. Эти соображения делают меры такого масштаба крайне маловероятными, за исключением самых экстремальных обстоятельств.

Сценарий целенаправленных санкций

Из-за издержек максималистского подхода экономические контрмеры против промышленных секторов Китая, скорее всего, будут более узкими по охвату, нацеленными на конкретные компании или подсекторы с высокой технологической зависимостью от стран G7 и относительно низкой глобальной зависимостью от китайского экспорта. Ключевой особенностью этих контрмер была бы асимметрия: введение ограничений, которые непропорционально сильно влияют на экономику Китая. Важно отметить, что асимметрия не подразумевает дешевизны. Любое эффективное торговое ограничение неизбежно приводит к издержкам для экономики, подвергшейся санкциям, и мировой экономики в целом.

Примером может служить аэрокосмическая промышленность Китая, которая зависит от двигателей и комплектующих иностранного производства. В потенциальном сценарии санкций Соединенные Штаты и партнеры по G7 могут ввести блокирующие санкции и экспортные ограничения в отношении двух крупнейших аэрокосмических компаний Китая - Китайской корпорации коммерческих самолетов (COMAC) и китайской корпорации авиационной промышленности (AVIC). Эти компании в значительной степени зависят от поставок от зарубежных поставщиков. Из восьмидесяти двух основных поставщиков первого китайского узкофюзеляжного реактивного самолета COMAC C919 только четырнадцать - из Китая (и семь из них являются китайско-иностранными совместными предприятиями).53 Наиболее уязвимым местом Китая являются двигатели: все три его коммерческих самолета отечественного производства оснащены двигателями иностранного производства, и широко распространено мнение, что отечественные производители реактивных двигателей в Китае значительно отстают от западных конкурентов с точки зрения технологической развитии.

В сценарии, при котором в отношении AVIC и COMAC были введены блокирующие санкции и экспортные ограничения, весь экспорт аэрокосмических товаров этим фирмам мог бы быть запрещен, что поставило бы под угрозу торговлю аэрокосмическими деталями на сумму примерно 2,2 миллиарда долларов.55 Однако конечное воздействие таких мер на аэрокосмические амбиции Китая было бы гораздо сильнее. Китай начал массовое производство своего регионального авиалайнера ARJ21, который зависит от двигателей GE, и в прошлом году экспортировал свою первую модель в Индонезию. Флагманский узкофюзеляжный реактивный самолет COMAC C919 совершил свой первый коммерческий рейс в мае 2023 года, и страна надеется продать более 1200 самолетов в ближайшие годы. Ограничение продажи авиационных запчастей COMAC и AVIC существенно подорвало бы амбиции гражданской авиации Китая.

Объем экспорта аэрокосмической продукции G7 в Китай на сумму 33 миллиарда долларов может быть нарушен в результате ответных мер.

Хотя последствия этих мер были бы особенно ощутимы для Китая, расходы иностранных аэрокосмических компаний также были бы существенными. Китай мог бы отреагировать на ограничения прекращением экспорта аэрокосмической продукции в страны G7. В 2018 году Китай экспортировал авиационные запчасти на сумму 1,2 миллиарда долларов в страны G7, включая материалы для иностранных авиалайнеров. Хотя большинство из них являются низкотехнологичными, их может быть трудно заменить в краткосрочной перспективе: нехватка проводных разъемов, совпавшая с повсеместными карантинами в Китае в 2022 году, привела к задержкам производства Boeing 737.56 в США. Китай также может отреагировать задержкой закупок самолетов Airbus и Boeing. В общей сложности из-за ответных мер объем экспорта аэрокосмической продукции G7 в Китай может составить около 33 миллиардов долларов.

Иностранные аэрокосмические компании также имеют существенные связи с AVIC и COMAC. Согласно данным Rhodium по отслеживанию трансграничных ПИИ, с 2000 года американские и британские компании, а также компании, базирующиеся в государствах -членах ЕС, инвестировали в аэрокосмический сектор Китая примерно 3,7 миллиарда долларов. Значительное число этих проектов связано с AVIC и COMAC, включая линию окончательной сборки Airbus A320 в Тяньцзине, которая производит шесть самолетов в месяц, что составляет около 10 процентов от среднемесячного объема производства Airbus57.

AVIC и COMAC также инвестировали в глобальные аэрокосмические компании. AVIC, например, приобрела австрийскую FACC AG, которая производит авиационные конструкции и другие компоненты для Airbus, Boeing и других мировых фирм. В сценарии, при котором COMAC и AVIC были бы подвергнуты блокирующим санкциям, эти операции, скорее всего, были бы вынуждены свернуть или отказаться от них

Наконец, иностранные инвесторы будут подвержены потерям собственного капитала и долговых обязательств AVIC. Иностранные доли участия в двадцати четырех дочерних компаниях AVIC, зарегистрированных на бирже, составили 1,4 миллиарда долларов, или 1,4 процента от их совокупной рыночной капитализации по состоянию на апрель 2023 г.58 Номинированный в долларах долг, выпущенный AVIC и дочерними компаниями, составил 3,8 миллиарда долларов, что составляет приблизительно 21 процент от общего объема выпущенных долговых обязательств59.

Санкции в отношении ведущих аэрокосмических компаний Китая и экспортный контроль за импортируемыми ими компонентами стали бы тяжелым ударом по его гражданским аэрокосмическим амбициям, что сделало бы их вероятной экономической контрмерой в условиях тайваньского кризиса. Однако последствия для иностранных аэрокосмических компаний были бы значительными, учитывая высокую степень торговых и инвестиционных связей с Китаем, что делает эти контрмеры дорогостоящими и потенциально трудными для координации в условиях кризиса. Также можно было бы рассмотреть возможность введения целенаправленных санкций в отношении других секторов, где страны G7 обладают асимметричными технологическими преимуществами, но все это также сопряжено с немалыми издержками для экономики стран, подвергшихся санкциям.

Выводы.

Китай тесно связан с мировой экономикой в секторах, которые потенциально могут стать мишенью для экономических контрмер в случае тайваньского кризиса. Экспансивный характер этих связей сделал бы широкий экспортный контроль и торговые ограничения чрезвычайно дорогостоящими и, вероятно, труднообъяснимыми, за исключением самых экстремальных обстоятельств.

Целенаправленные санкции в отношении конкретных фирм и технологических барьеров более вероятны, но они сопряжены со значительными издержками для иностранных компаний. Наше тематическое исследование с введением экспортного контроля в отношении Китая и полными блокирующими санкциями, введенными в отношении ведущих китайских производителей аэрокосмической продукции, показывает, что торговля аэрокосмическими товарами на десятки миллиардов долларов, прямые входящие и исходящие инвестиции и портфельные владения в аэрокосмическом секторе Китая окажутся под угрозой. В то время как Китай столкнется с существенными трудностями в достижении своей цели по развитию сильной отечественной коммерческой авиационной промышленности, иностранные аэрокосмические компании потеряют миллиарды долларов на экспорте и продажах в Китай и рискуют потерять миллиарды долларов прямых инвестиций.
IV. Практические проблемы при разработке санкций

Помимо определения конкретных инструментов и соответствующих целевых показателей для экономических контрмер, директивные органы столкнутся с целым рядом сложных вопросов координации, связанных с осуществлением санкций в условиях тайваньского кризиса. Обсуждения с участниками наших круглых столов выявили области, требующие рассмотрения при разработке экономических контрмер для сдерживания агрессии против Тайваня.

Понимание точки зрения Тайваня. Решающим фактором при разработке экономических мер реагирования G7 на возможную агрессию против Тайваня должны быть политические предпочтения самого Тайваня. В зависимости от характера кризиса и политических условий на Тайване тайваньские официальные лица могут не поддержать экономические контрмеры против Китая и предпочесть ответные меры по деэскалации. Учитывая глубину экономических связей между Китаем и Тайванем, определенные экономические контрмеры против Китая могут дорого обойтись тайваньской экономике. Общественное мнение, вероятно, разделилось бы по вопросу о том, как реагировать. При наличии лишь смешанной тайваньской поддержки координация действий G7 по экономическим контрмерам может оказаться труднодостижимой. С другой стороны, сильная поддержка Тайваня облегчила бы координацию до тех пор, пока не будет замечено, что действия Тайваня ускорили кризис.

Определение четких красных линий и триггеров по всей G7. Ключевым препятствием для координации санкций между партнерами по G7 и с Тайванем являются трудности в согласовании того, какие акты агрессии Китая должны спровоцировать экономические контрмеры. В то время как некоторые действия, по мнению всех сторон, могут пересекать красные линии – такие, как военный карантин Тайваня, — китайское принуждение в отношении Тайваня часто принимает форму мер “серой зоны”, которые являются более двусмысленными и противоречат, но явно не пересекают красные линии.60 Заставить страны G7 согласиться на введение экономических санкций. контрмеры против Китая в ответ на такие действия будут более сложными. В ходе круглых столов были отмечены различные уровни терпимости к эскалационным мерам среди партнеров G7.

Конкретные факторы кризиса также будут иметь значение: европейские эксперты отмечают, что кризис, который, как считалось, был спровоцирован Соединенными Штатами или Тайванем, усложнил бы согласование действий G7, особенно учитывая расхождения во взглядах государств - членов ЕС на то, как реагировать на кризис по ту сторону пролива.

Скоординированная подача сигналов с целью устрашения. Проблемы, связанные с определением "красных линий" и заблаговременным согласованием ответных мер, также усложняют усилия по сигнализированию Китаю о решимости. Успешное сдерживание зависит от того, знает ли потенциальный агрессор, какие действия вызовут ответные действия, и верит ли, что угрозы возмездия со стороны обороняющегося заслуживают доверия.61 Неоднозначный характер эскалационных действий Китая и потенциальные разногласия между партнерами по поводу того, как реагировать в момент кризиса, делают установление сдерживания посредством угрозы экономического контрмеры представляют собой серьезную проблему.

Участники круглых столов разошлись во мнениях относительно наилучшего подхода к сигнализированию, причем некоторые утверждали, что необходима ясность в отношении красных линий и последствий, а другие утверждали, что предоставление слишком большой конкретики может вместо этого стимулировать агрессивное поведение и сосредоточить контрсанкции Китая и работу по защите от санкций. Предоставление ясности в отношении того, какие действия Китая повлекут за собой карательный ответ, могло бы побудить Пекин предпринять действия чуть ниже таких пороговых значений.

Создание необходимых инструментов. Наши круглые столы высветили тот факт, что странам G7, присоединяющимся к коалиции по введению санкций, могут потребоваться дополнительные юридические инструменты для принятия эффективных контрмер в отношении Китая. Например, после усиления экспортного контроля в отношении России ЕС столкнулся с проблемами, связанными с ограничением реэкспорта контролируемой экспортом продукции через третьи страны в Россию, поскольку для этого потребовались бы дополнительные юридические органы.62 А различия в нормативных актах Великобритании, ЕС и США усложнили усилия транснациональных компаний по сворачиванию своей деятельности в России.63 Для эффективных действий и сдерживания необходимо укрепить такие органы власти.

Определение масштабов стратегии снижения затрат. Даже ограниченные экономические контрмеры против Китая имели бы глобальные экономические последствия. Это означает, что любая программа санкций, вероятно, должна сопровождаться мерами по поддержке промышленности внутри страны, а также третьих стран, пострадавших от потери торговли и инвестиций с Китаем. Санкции, спровоцировавшие девальвацию юаня, негативно скажутся на странах, зависящих от экспорта сырьевых товаров в Китай. Укрепление доллара в результате того, что глобальные инвесторы ищут ликвидность и безопасные активы в условиях кризиса, окажет дополнительное давление на страны со значительным долгом, деноминированным в долларах. Странам G7 потребуется справиться с глобальными последствиями санкций с помощью дополнительной долларовой ликвидности, продления и списания кредитов, а также других инструментов для поддержки мировой экономики в период экономического стресса.

Учет реакции рынка. Любой экономический ответ G7 должен был бы привести к дополнительным сбоям в глобальных цепочках поставок из-за китайской агрессии против Тайваня и вытекающих из этого последствий для рынка. Вторжение России в Украину в 2022 году привело к падению таких рыночных показателей, как S&P 500, примерно на 4 процента, и первоначальное влияние тайваньского кризиса на рынок может быть значительно больше из-за размера и важности вовлеченных экономик. Официальные лица США подсчитали, что перебои с экспортом одной только тайваньской компании по производству полупроводников могут стоить мировой экономике от 600 миллиардов до 1 триллиона долларов в год.64 Участники круглого стола подчеркнули, что действия G7 должны избегать агрессивного усугубления неизбежных последствий кризиса для цепочки поставок и рынка. Первоначальный шок может подорвать внутриполитическую поддержку санкций, что повлечет за собой дополнительные экономические издержки.

Выводы и рекомендации

Политики в столицах стран G7 все чаще обсуждают сценарии тайваньского кризиса и начинают изучать спектр доступных им вариантов реагирования на действия Китая против Тайваня, как на уровне вторжения, так и ниже него. Хотя наша работа показывает, что максималистские контрмеры были бы очень дорогостоящими и, следовательно, маловероятными, за исключением самых экстремальных обстоятельств, страны G7 могут рассмотреть набор более ограниченных инструментов, нацеленных на области асимметричной зависимости Китая от иностранных технологий и критически важных ресурсов.

То, что варианты доступны и что лидеры G7 обсуждают их, не означает, что их согласованное внедрение будет легким. Координация экономических контрмер будет иметь решающее значение для эффективного сдерживания, но может оказаться труднодостижимой, учитывая сложность определения красных линий в конфликте, который, вероятно, будет отмечен двусмысленностью и неопределенностью. Учитывая эти ограничения, экономические контрмеры могут быть лишь частью более широких усилий по сдерживанию и инструментария, который также включает дипломатические и военные каналы.

В результате наших исследований, круглых столов и интервью был выработан ряд рекомендаций для политиков, рассматривающих возможность использования экономических контрмер в условиях тайваньского кризиса:

Партнеры по G7 и Тайвань должны усилить частную координацию и передачу сигналов. Дискуссии G7 о роли экономических контрмер в тайваньском кризисе все еще находятся на ранних стадиях. Учитывая трудности, связанные с согласованием "красных линий" и соответствующих контрмер, прагматичные обсуждения непредвиденных обстоятельств должны быть приоритетом. Это включает в себя создание эффективных частных каналов коммуникации между партнерами G7 и ключевыми заинтересованными сторонами по возникающим тенденциям, финансовым связям и общим уязвимостям. Тем временем партнеры по G7 должны в частном порядке сообщить Китаю о том, насколько они готовы использовать экономические инструменты для противодействия китайской агрессии в отношении Тайваня. Координация с тайваньскими официальными лицами также имеет решающее значение.

"Большая семерка" должна координировать свои действия за пределами своего членства. В этом отчете предполагается, что большинство или вся нынешняя коалиция, которая ввела санкции против России, поддержит меры в связи с кризисом в Тайваньском проливе. Круглые столы и консультации со столицами-единомышленниками в Азиатско-Тихоокеанском регионе показали, что это разумное предположение. Однако, даже в большей степени, чем в случае с Россией, обмены за пределами G7, включая остальную часть G20, будут необходимы, учитывая масштаб экономических потрясений, о которых идет речь.

Необходимо лучше понять экономическую асимметрию. Политики утверждали, что наиболее вероятные экономические контрмеры будут сосредоточены на областях, где Китай асимметрично зависит от иностранных товаров, технологий и финансов. Необходимы дальнейшие исследования, чтобы определить эти области и потенциальные издержки, уязвимости и ограничения, связанные с их использованием в условиях кризиса.
Предпринимайте практические юридические шаги сейчас, чтобы повысить доверие к сдерживанию G7. Участники дискуссии отметили, что для успешного сдерживания необходимо четко дать понять, что страны G7 готовы действовать решительно в условиях кризиса. Это может потребовать юридических шагов, включая: укрепление рамок ЕС по экспортному контролю; заблаговременную подготовку указов президента США, уточняющих и наделяющих санкционными полномочиями

Управление по контролю за иностранными активами; предварительный анализ потенциального воздействия и побочных эффектов предлагаемых пакетов мер.; и создание каналов связи между заинтересованными сторонами правительства США, такими как Федеральная резервная система, Комиссия по торговле товарными фьючерсами, Комиссия по ценным бумагам и биржам, Управление валютного контролера, Сеть по борьбе с финансовыми преступлениями и соответствующие двусторонние, плюрилатеральные и многосторонние партнеры. Это может включать в себя подготовку нормативно-правовой базы во всех юрисдикциях G7 для обеспечения наличия соответствующих органов власти для предотвращения кризиса или реагирования на него.

Инвестируйте в другие формы сдерживания. Экономические контрмеры следует рассматривать как часть общегосударственной и многосторонней стратегии, поскольку они сопряжены с издержками и ограничениями, которые сами по себе могут сделать их менее эффективными. Эти инструменты будут более эффективными в сочетании с традиционными инструментами сдерживания как в военной, так и в дипломатической сферах.
Держите линии связи открытыми. Двусторонняя и плюрилатеральная коммуникация - лучший инструмент для деэскалации кризиса. Недавние сбои в каналах связи между военными между Соединенными Штатами и Китаем вызывают серьезную озабоченность, учитывая повышенную напряженность в регионе.

Поддержание открытых линий связи и регулярных обменов с китайскими коллегами является ключевым элементом любой стратегии снижения рисков.
Уравновешивайте правдоподобные угрозы заслуживающими доверия гарантиями. Эффективное сдерживание требует, чтобы заслуживающие доверия угрозы подкреплялись заслуживающими доверия гарантиями. G7 должна ясно дать понять Пекину, что у нее нет желания менять статус-кво в Тайваньском проливе. Усилия по сохранению статус-кво и укреплению традиционных дипломатических, военных и экономических инструментов для обеспечения мира и стабильности в Тайваньском проливе должны быть приоритетными.