Пилтдаун №2

"Итак, протесты отдельных ученых по поводу «странности» пилтдаунского человека остались не услышанными. Крупнейшая в истории науки ложь четыре десятилетия тяжелым чугунным катком легко разравнивала все «шероховатости» эволюции. Нелепость, как мы заметили, заключается в том, что даже с разоблачением подделки всеобщая уверенность в реальности эволюции и существовании какой-нибудь «настоящей» переходной формы уже вошла в кровь и плоть нового поколения исследователей. Фальшивый король умер, да здравствует настоящий король! Вечный двигатель оказался с моторчиком, спрятанным внутри, да здравствует настоящий вечный двигатель!

В этом смысле пилтдаунский подлог сослужил движению эволюционизма неоценимую службу.

Любой непредвзятый исследователь на примере пилтдаунской истории имеет возможность достоверно убедиться – по каким правилам в реальности может идти игра в «настоящую науку», какой может быть цена «доказанных наукой фактов» и чего может стоить «общепризнанное» мнение даже всех вместе взятых нобелевско-лауреатных и королевско-академических научных сообществ.

Так и выходит, что поисково-исследовательское направление, имеющее целью найти доказательства своей идее и именуемое эволюционизмом, родилось из банального обмана и на этом обмане в течение сорока лет выросло и укрепилось.

Трагическую татуировку на руке «Не забуду Пилтдаун!» эволюционисты, конечно, никогда делать не будут. Они говорят, что упоминание пилтдаунской истории всем надоело. Оно бы и впрямь забыть Пилтдаун и пойти дальше, однако никто из эволюционистов не сказал ни разу – Пилтдаун есть очень характерный и лаконично очерченный образ нашей «науки» и наших настоящих методов. Подобно поэту, сказавшему: «Все мы вышли из гоголевской шинели!», любой эволюционист сегодня может с полным правом воскликнуть: «Все мы вышли из пилтдаунского карьера!»

Говорят, что главные качества и черты характера человека закладываются в нем с первых дней, с первых впечатлений. Теория эволюции по большому счету начала свой жизненный путь с пилтдаунской фальшивки. Ложь, на которой родилась и возмужала теория эволюции, в дальнейшем оказалась для нее программной. В настоящую исследовательскую науку стали приходить люди, уже настроенные и запрограммированные на определенный, желаемый результат и едва ли не давшие клятву – клянёмся, что в науке будут сделаны такие-то и такие открытия! Клянемся подтвердить такие-то и такие идеи! Жизни не пожалеем! Клянемся!

...Да и сама концепция так называемого «недостающего звена» – это заблуждение или подлог? Мучительные попытки нескольких поколений эволюционистов выдать очередные найденные останки какой-либо вымершей африканской обезьяны за эволюционного предка человека – это научная ошибка или осознанная дезинформация? Попытки, при которых до сих пор соблюдены все классические пилтдаунские манеры – подтасовки, игра в одни ворота, двойные стандарты, закрытие глаз на неудобные факты, тотальный подгон всей картины мира под свою «единственно верную» идеологию – это еrrare humanum est (человеку свойственно ошибаться) или политика осознанной лжи? «Такого человека мошенником никто не назовет»?

Но вот что показательно. Многие люди, не знакомые с реальным положением дел в палеоантропологии, до сих пор уверены, что так называемая летопись окаменелостей безоговорочно подтверждает теорию эволюции и происхождение человека от обезьяноподобного предка. Когда они слышат, что никаких предков никогда не было найдено, то искренне удивляются: «А как же все эти австралопитеки и синантропы с неандертальцами? Все эти сотни костей, костры, пещеры, орудия; все эти научные публикации, рисунки, схемы и музейные реконструкции волосатых предков с дубинами? Разве этого недостаточно?»

Однако давайте посмотрим, чего на самом деле стоят все эти «переходные формы» и «недостающие звенья»...

Если питекантропа Дюбуа можно воспринимать как первое проявление пилтдаунского подхода в науке, как «пилтдаунскую генеральную репетицию», то Пилтдауном № 2 в терминах этой новой философии можно смело назвать находку из Брокен-Хилл.

Она была сделана в 1921 году, в тогдашней Родезии (ныне Кабве в Замбии, Южная Африка) рабочими горнопромышленной компании, занимающейся добычей свинца и цинка. Прорезав один из холмов глубокой выемкой-шахтой, рабочие наткнулись на пещеру, наполовину заполненную костями животных. Судя по всему, пещера в течение продолжительного времени являлась естественной ловушкой, в которую животные проваливались сверху через отверстие в потолке. Возможно также, что их останки накапливались, приносимые сюда сверху потоками воды. Люди в пещере никогда не обитали, но поверх костей животных нашлись и фрагментарные останки нескольких человек. Наиболее сохранившимся из них был череп мужчины, известный сегодня как ВН 1 (Брокен-Хилл-1), Кабве или Родезийский человек.

Этот череп вместе с другими скелетными фрагментами попал на стол уже известному нам Артуру Вудворту, одному из сообщников пилтдаунского открытия. Бывшего «завхоза» Британского музея мы находим в этот период уже во всей славе и непререкаемости авторитета мировой величины. На правах гуру и звезды антропологии именно Вудворд и сделал первое описание родезийского черепа.

Наивные христиане полагали когда-то, что все люди произошли из одного, божественного источника. Но отныне ученые, вооруженные идеями Дарвина, уже знали наверняка, что все люди произошли от животных предков, и, мало того – разные группы людей, в зависимости от «условий среды», эволюционировали с разной скоростью.

Если бы сэр (он уже был сэр) Артур Смит Вудворт узнал, что антропологи конца ХХ века назначат Родезийскому человеку возраст от 125 до 300 тысяч лет, он бы немало удивился. Дело в том, что Вудворт описал костные останки как практически современные, имеющие возраст не более 30–40 тысяч лет, но при этом содержащие «примитивные» обезьяньи признаки. Вывод ученого был однозначным – в то время, когда прогрессивные кроманьонцы колонизировали Европу, жители Африки находились еще на полуживотной стадии развития.

Расисты были в полном восторге от такого заключения – собственно, сама «наука» официально подтвердила их взгляды. Хотя ученые Британского музея с Вудвортом во главе ставили перед собой более «человечную» и совсем не расистскую задачу – всего лишь отсталостью африканской расы от остального человечества доказать справедливость эволюции…

В 1928 году, стоило звезде антропологии уйти на пенсию, «дело о Родезийском человеке» легло на стол преемнику шефа, В. Пикрафту, по специализации орнитологу.

Мифологический уровень, заданный пилтдаунской святыней в антропологии, к тому времени был столь высок, что исследователи вроде Пикрафта уже не стеснялись крайне облегченного и, по сути, откровенно религиозного подхода в деле любых возможных доказательств эволюции. Пикрафт решил внести свою личную лепту в укрепление фундамента эволюционизма. Для начала он решил разобраться с черепом Родезийского человека «по-своему». На правах нового хозяина он описал череп так изящно, что эволюционистская предубежденность проглядывала даже в самом имени находки – «Cyphanthropus rhodesiensis». На человеческий язык это переводилось как «сутулый человек родезийский», точнее, «сутулочеловек родезийский», где «человек» даже не был выделен в отдельный род (есть люди, а есть сутулолюди), зато имел отдельную классификацию по месту жительства. Или Пикрафт в будущем ожидал от археологов новых находок «сутуло-человеков» из других регионов? Совершенно волюнтаристским образом сутулость вдруг стала эволюционным признаком, хотя идею об этой «сутулости» примитивных людей Пикрафт вывел не из каких-либо фактов, а исключительно из собственных фантастических представлений о ходе эволюции.

Как мы помним, в комплекте с родезийским черепом значились и некоторые другие части скелета. Преемник Вудворта на одной классификации не успокоился. Руководствуясь теми же собственными представлениями об эволюции, Пикрафт на основании обломков бедренных и тазовых костей (кстати, морфологически ничем не отличающихся от современных людей) «реконструировал» полный облик Родезийского человека, выставив его на всеобщее обозрение в Британском музее... Взорам посетителей предстало дикого вида существо, впрочем, не столько страшное, сколько комичное – носки у реконструированного отца африканских народов были сведены внутрь, а колени полусогнутых ног вывернуты наружу. Во всем его облике было, с одной стороны, что-то неистребимо эволюционное, а с другой – неистребимо птичье. Понятно, что эту реконструкцию делал не профессиональный анатом, а орнитолог. Понятно, что с точки зрения сотрудников музея эту реконструкцию делал «шеф», перечить которому многие из них просто не осмелились. Но также понятно и то, что эту реконструкцию делал человек, горячо любящий эволюцию и изо всех сил желающий ей «помочь» – невзирая ни на какую истину.

И всё бы ничего, но коса Пикрафта нашла на камень «пилтдаунской группировки». Профессор Ле Грос Кларк из Оксфордского университета, в то время еще активный сторонник пилтдаунского черепа (а авторитет этого ученого в научных кругах был бесспорен), в категоричной форме высказался против новаций Пикрафта. И в этом была своя определенная логика, ибо Пикрафта «здесь не стояло». Против рожна не попрешь – фальсифицировать историю может только тот, кто «круче», кто имеет статус фальсификаторов-первопроходцев – то есть мы, настоящая научная элита, а не какие-то там выскочки-орнитологи. Или, выражаясь простым языком, «эти орнитологи совсем обнаглели, не уважают нашего Пилтдауна!» В конце концов Пикрафт решил не конфликтовать с отцами-основателями новой антропологической науки и снял свою реконструкцию в пользу их фальшивого пилтдаунского предка с подпиленной (ими же) обезьяньей челюстью.

Но история Родезийского человека на этом не закончилась...

Список используемой литературы

Полная версия http://www.goldentime.ru/hrs_partyflood_4_1.htm