Армия не может — и не должна! —воевать по лекалам ЧВК

Откуда появились «штурмовики»? От sturmtruppen — «штурмтруппен» (truppen — войска, хотя…). Германская придумка в Первую мировую войну, чтобы «вгрызаться» во вражескую оборону при затянувшемся позиционно-статическом противостоянии. Долбить «по каплям» в слабую точку (Gutta cavat lapidem — и капля пробивает камень!), но упорно. Понятие датируется мартом 1915 года, нацисты позже просто позаимствовали понравившееся слово под себя.

Сперва германцы экспериментировали с броневыми щитами, но кроваво-опытным путём быстро уяснили: скорость продвижения на поле боя — защита лучшая, нежели броня. Невзирая на потери (а небольшую группу сложнее уничтожить, чтоб сразу — и всех, ведь даже считанные единицы под жёстким приказом продолжают двигаться вперёд), с поддержкой тяжёлой артиллерии, бьющей в ту же «точку», быстрей-быстрей приблизиться, закидать ручными гранатами и ворваться в неприятельские траншеи. Не удалось? Следующие!

Тактика, мягко выражаясь, ресурсо-затратная, но в том моменте — эффективная, предназначенная для достижения внезапности, дабы атаковать наиболее уязвимые участки вражеской линии без волокитных согласований, без единого штабного и «всеобъемлющего плана», ибо вблизи — виднее.

Ясно теперь, почему нынче столь часто слышалось про «снарядный голод»? Без артиллерийского урагана в нужную точку, «штурмовиков» всё равно перестреляют, без надёжного «покрытия» они всё равно не доползут. Однако насытить «без предела» одно место, значит недодать в другое (снаряды не размножаются «почкованием», а штабы лишь распределяют плоды экономики). А, вдруг, там, в другом месте, прорыв, кому тогда отвечать? Частнику общее — до фонаря, в приоритете — личное. Показал результат, заключил новый контракт.

Весь «управленческий гений» нынешних стратегов связан с бесконтрольностью и не конкурентностью в допуске к ресурсам. Любым: политическим, финансовым, военным и даже PR-социальным. Пока «один в поле воин» — он вне сомнения «блестящий гений», но стоит появиться хоть каким-то соперникам, глядь — и блеск сразу меркнет. Особенно, когда конкурент тоже «в ресурсе», например, по человеческому материалу, который «не жалко».

«Бабы ещё нарожают» было актуальным до Первой Мировой войны. Тут надобно заметить, что нет ни одного исторического документа, что так говорил именно маршал Жуков. Выражение в новой России появилось в 1996 году с подачи журналиста Соколова, далее — раскручено писателями Веллером, Бушковым и некоторыми другими. Ранние аналоги с похожим смыслом имеются и у немцев, и у итальянцев, и у французов. Так, принц де Конде, обозревая усеянное трупами поле битвы при Сенефе в августе 1674 года, сказал: «Bon, bon, ce n’est qu’une nuit de Paris — Ладно, ладно, это всего лишь одна ночь в Париже» (подразумевалась «ночь любви»).

Но сколько стоит «производство солдата» (любого, самого плохонького, начиная с момента рождения) по сравнению с «производством патрона»? Любителям идиотской присказки о «забрасывании врагов трупами» вопрос на засыпку: почему «не закидали» персы — греков, ацтеки — конкистадоров, индусы — англичан, китайцы — японцев, в разные периоды истории? Наверное, «трупов» не хватило? Ага. Особенно у индусов и китайцев.

Победа БЛАГОДАРЯ потерям возможна так же, как и выздоровление благодаря смерти. Что, конечно, никак не отменяет трагедии «больших потерь», связанных с появлением нового оружия и отставанием мышления, привыкшего к «оружию старому» («Генералы всегда готовятся к прошлым войнам»).

При аграрном этапе существования люди годами не меняли своих специализаций, достаточно простых, чтобы их мог освоить не этот, так тот. Поэтому «цена жизни» была небольшой, а бабы рожали много — для увеличения «трудовых рук» в семье и страховки на старость. При переходе к индустриальному периоду понадобилось соответствие компетенции рабочего усложняющемуся поточному производству. Следовательно — учить, да ещё и лечить, чтоб «вложенные знания» не обнулились из-за какой-нибудь пустяковой простуды. Обидно и накладно!

Эволюция технологий убавила рождаемость (отпала экономическая необходимость), зато добавила к «стоимости жизни». И хотя в определённых географических широтах среднестатистическая жизнь опять дешевеет, но, к огорчению некоторых управителей, пока остаётся недостаточно низкой. А «дешевеет», так как, собирая ренту с территории, её перераспределяют в пользу подавляющего (и по функционалу, и по количеству) меньшинства, а не для благосостояния и развития большинства. Что выражается, например, в примитивных рабочих местах обслуживающего контура «добывающей сферы» (привет охранникам и таксистам!).

Но, вернёмся к Вооружённым силам, в широком значении данного словосочетания. Не может современная армия (любая) воевать в 21 веке «штурмовиками» по образу и подобию начала 20 века — из-за разницы в «цене человеческой жизни». Даже тогда общее пренебрежение к тем, кого по-старинке посчитали «грошово-копеечным быдлом», аукнулось по самые гланды тех считателей.

Являясь государственным институтом, армия не может нести неоправданные потери, грозящие непредсказуемыми социальными последствиями. Противоположность — ЧВК, частное дело «хозяйствующих субъектов», показывающих результат с когнитивным эффектом амплификации: вложение в достижении цели неоправданно больших усилий — «убивание мухи кувалдой». Для ЧВК выгоднее «здесь и сейчас», чем какое-либо «потом». Но разве может «частное» совсем уж игнорировать «расходы»? Может, если «личное» получает доступ к «общему». Разным «мелочам», вроде снарядов и тех, кого списали в «маргиналы».

Постулируется, что современная Россия — за традиционные ценности. А эти традиции, они к какому государству восходят: предыдущему или позапрошлому? Интересуюсь не праздности ради. «Мужик» в древнерусском языке — уменьшительное от «мужь». Первоначально: подросток, не имеющий права голоса на вече (да и в семье тоже). Затем определение «мужика» распространилось на каждого неполноправного человека по сравнению с человеком знатным. Наконец, слово стало значить «пахарь», «крестьянин» и просуществовало с таким смыслом вплоть до 1917 года. Нынешний клич «будь мужиком!» — его с какой коннотацией воспринимать?