Сказка ложь, да в ней намек (либеральная экономика на пальцах)

Классический капитализм, он же лубок который нам демонстрируют пропагандисты:

Нетрудно заметить, что пастухи с коровами жестоки. Пастухи отбирают у коров молоко, держат коров в хлеву (а к себе домой не пускают), презирают коров, как тупое быдло, бьют коров кнутами, травят собаками, наконец, режут – когда им нужна говядина. Но диалектика скотоводства в том, что – как бы ни был жесток с коровами пастух – объективно он заинтересован в их личном и стадном привесе.

Всё, что делает пастух для стада – он делает не для стада, а для себя, цинично и эгоистично, но объективно так получается, что у хорошего пастуха стадо всё время растёт и тучнеет (а плохой вымирает через «естественный отбор»).

Нечто подобное происходило и с классическим традиционным капитализмом, о жестокости которого не сказал разве что ленивый.

Но если в узком смысле капитал пастуха – это коровы, то капитал капиталиста (взятого обобщённо) – это производительные силы. И потому в традиционном капитализме капиталист, который громит и уничтожает свои производительные силы – в сущности, самоубийца. Такие там тоже были, но погоды не делали. Если ты плохой пастух, и твои коровы подохли – то ты и сам сдохнешь. А если ты хороший пастух – то всегда покажешь туристу тучные стада на живописных пастбищах. Похвастаешься, как у тебя растёт поголовье, и хвастовство это не будет ложью.

Твои коровы – это твои деньги.

Хочешь больше денег – нужно больше коров.

Не развиваешь кормовую агрономию, ветеринарию, гигиену в хлевах – станешь банкротом, со всеми вытекающими.

Ведь так было, правда?

Это и политэкономы описывали, включая Маркса.

И писатели в художественных произведениях.

Да, для рабочего капиталист может быть, и волк лютый. Но для того полотна, которое выпускает полотняная фабрика – капиталист отец родной. Он лучше любого госчиновника раскорячится, чтобы полотно было дешевле, качеством получше, сортами и видами побогаче…

Это, кстати, порождало и оптимизм марксистов: хоть капиталист, как человек – говно говном – говорили и писали они, но он, объективно, развивает производительные силы. Раньше полотна было мало, и оно было очень дорогое. Этот негодяй ради личной прибыли так раскорячился, что полотна всё больше, оно всё доступнее…

И вот вам лесенка в коммунизм: полотно это всё доступнее, доступнее, и в какой-то момент – бах, и совсем бесплатное стало. Потому что завались его, девать некуда, «горшочек, не вари», как в сказке.

+++

Ранние капиталисты, все эти Тит Титычи Разуваевы, Сил Силычи Колупаевы – были из мужиков, тёмными, от сохи, простыми были ребятами. С пудовыми кулаками, да, но мозг – как у ребёнка. Марксист вам охотно расскажет, как им церковь голову «задуривала», погружая Тита Титовича в дурман мракобесия с пудовыми свечами угодникам.

И вот в силу своей народности (т.е. простоты) эти капиталисты наивно полагали, что главное – организация продаж. Надо продавать, продавать, и в этом «всё». Отсюда вытекает и их забота о количестве тканного полотна, и их забота об его качестве. Потому как если продажи в голове – то мало ткани, мало и продашь, а гнилая ткань – вообще не продашь. Или продашь – а к тебе с рекламациями вернуться, требуя деньги взад…

+++

Западный рафинированный капиталист далёк уже не только от сохи, но и от маузеровского стального плуга. Западный капиталист однажды понял, что продажи – это только переходное звено, причём нудное и тягомотное. Главное ведь в личном обогащении – вовсе не продажи, а платежи, и если бы платежи поступали бы к тебе в карман вообще безо всяких продаж, то это было бы много-много лучше, проще и быстрее с точки зрения целесообразности всей деятельности.

Возвращаясь к нашей аналогии (которая не совсем и аналогия): хитрый пастух задолбался за коровами следить, хвосты им крутить, прививки от ящура им ставить.

Он пошёл, всё стадо застраховал, после чего бросил стадо без досмотра, рассуждая: чем скорее оно сдохнет, тем быстрее я страховку получу. Коровы гибнут – страховка идёт. Коров всё меньше – денег у хитрого пастуха всё больше. А если так делают все пастухи в округе, тогда растут цены на молоко, на говядину – и продав меньше, хитрые пастухи получают больше.

5 кг за 2 рубля = 2 кг за 5 рублей.

Равно ли? Вовсе нет! Разве сравнишь затраты (и труда, и себестоимости) у выращивания 5 и 2 кг говядины?!

+++

Так возникал либеральный неокапитализм, который, на самом деле традиционному капитализму куда больше враг, чем даже марксизм или анархизм. Ибо те просто волки, а этот – «волк в овечьей шкуре», с виду свой, привычный, неотличимый от аналогов…

Почему вообще так получилось?

Экономист должен (и просто обязан) знать о ТРЁХ форматах платежей:

Платежи по эквиваленту

Платежи неэквивалентные

Платежи вообще без отдачи.

Если действует устойчивая цена (иногда государственная, а чаще – традиционная, потому что расчёт вёлся в золотых и серебряных монетах, которые просто так не напечатаешь), это делает неизбежной увязку доходов с продажами.

Если ты не можешь продать говядину по 5 руб за кило, и вынужден продавать её по 2 рубля за кило, то единственный твой путь к обогащению – произвести и продать больше говядины. Что и имели в виду наивные марксисты, когда говорили, что капитализм развивает производительные силы.

Буржую хочется больше денег. Такова его природа, суть. А тут ему 2 рубля «по рогам», и хоть тресни. Но буржуй же он хитрый и энергичный. Как вода обтекает камень, так и он обтекает преграду. Ужо, говорит, будет вам! И выдаёт «на гора» вместо тонны говядины пять, а потом десять. Все ему завидуют – вот человек, в 10 раз больше денег получил! А он и рад стараться…

Если платежи теряют эквивалентность, то производительность труда в единицах натуральной продукции уходит на второй план, а то и вовсе не нужна. Мы знаем много ситуаций, когда именно неурожай делает фермера богатым, ибо растут цены. А богатый урожай – наоборот, разоряет, потому что, хотя в штуках товара и много, а по деньгам – меньше, чем при неурожае было…

Капитализм начинает разлагаться через беспочвенные, рукотворные спекуляции. Он уже не решает натуральные проблемы потребителя, как делал Тит Титыч от сохи, а сперва создаёт искусственно эти проблемы, а потом берёт деньги за то, чтобы их «снять». Такому неокапиталисту совершенно не хочется (да и не выгодно) заниматься коровами или полотном, или иной производительной деятельностью. Всё производство в итоге оказывается в руках неудачников низшей лиги, которые спят и видят – как бы им выбиться в люди, т.е. в спекулянты, в чистые финансисты. Как это презрение экономистов к производителю сказывается на производстве – вы, наверное, догадываетесь…

Но самое главное – даже не презрение к пастуху и ткачу со стороны банковских воротил и клерков! Самое главное, что в условиях неэквивалентного обмена чем больше в обменных процессах нестыковок, сбоев, безобразий, кризисов – тем лучше людям, гребущим деньгу. Ведь неэквивалентность предполагает, что доход извлекается уже не из баланса, а из дисбаланса!

Он не из того извлекается, что стало больше коров и ты продал больше молока с мясом, а из того, что количество коров критически сократилось, возникла паника на рынке, цены на молоко и мясо взлетели до небес (а потом упали ниже уровня простого воспроизводства).

+++

Экономика спекулянтов плавно перетекает в современный американский гегемонизм. Разница в том, что у спекулянтов был хотя бы неэквивалентный, да обмен, а в гегемонизме ФРС США вообще никакого обмена нет. Там идёт простая и чистая конфискация, как у печенегов, которые налетели на село землепашцев, всё украли, а чего не смогли – то сожгли.

Данник отдаёт тебе платёж без отдачи. Единственное, что ты даннику даёшь взамен (да и то не всегда) – его же собственную жизнь, который ты у него «приватизировал».

То есть в цепочке получения платежей неокапитализм выбросил все «занудные» прелюдии в виде производства, продажи товаров, и сразу включил платёж, как первую и последнюю транзакцию.

Возвращаясь к нашей аллегории – количество коров вообще не волнует, пока хоть какое-то есть. Потому что сам себе печатая деньги, ты за корову выплатишь любой запрос, и легко. Миллион она стоит – так миллион, возьми все, я себе ещё нарисую!

И пока все коровы не сдохли совсем – финансовый гегемон на коне, и в лучшем виде. Но жизнь подчинившегося такому порядку человечества, разумеется, разлагается с катастрофической скоростью. Коровы мрут как мухи, и скоро их не останется даже для гегемона.

Когда гегемону об этом докладывают – он достаёт «щит атеизма» (и в смысле щита и в смысле shit – дерьма). Он говорит: на мой век хватит, я умру довольно скоро, после меня ничего нет, а перспективы человечества могут пойти в задницу!

****

Вазген Авагян команда ЭиМ, экономический обозреватель