Хочу процитировать здесь несколько отрывков из воспоминаний капитана Горшкова А. П., командира Тульского рабочего полка. Тульский рабочий полк - формирование народного ополчения, сформированное из жителей Тулы, преимущественно рабочих местных заводов. В 1941 году Тульский рабочий полк принимал участие в обороне Тулы.
Шишкин (начальник боепитания полка) смотрел на меня чистыми, невинными глазами. Поморгав, сказал :
- Винтовки я схоронил. Двести штук. С патронами. Так что винтовок попросите, а? Может, дадут СВТ.
Я почувствовал, как под фуражкой зашевелились волосы, и почему-то шепотом спросил :
- Паша, ты что? Схоронил?
- Схоронил, - скорбно сказал Шишкин. - Не смог грех на душу взять, боязно.
- Какой грех? - заорал я. - Боевые винтовки в землю? Да я тебя расстреляю сейчас!
- Расстреливайте. А против совести не пойду. Лучше меня одного, чем завтра фашисты двести туляков положат.
- Погоди, - попытался я успокоиться. - Рассказывай все сначала.
- А что рассказывать? Как обстоит дело с оружием, вы не хуже моего знаете, только вот неувязочка одна вышла. На французское ружье знаете, по скольку патронов приходится?
- Мне доложили, что патронов хватает.
- На другие хватает, - отмахнулся Шишкин. - Но на эту - по пять штук. А ружья у двухсот человек. Значит, отстрелял и либо беги, либо как дубину, хватай за ствол и врукопашную. Калибр-то у них другой, наши патроны не подходят.
Теперь я все понял. Ошибка была слишком явной, но заметил ее лишь Шишкин. Вооружались из старых тульских запасов. Перетряхнули арсеналы, достали все, что могло стрелять. В этой спешке и проскочила ошибка с патронами.
- Что с другими видами оружия?
- Для ручных пулеметов "Льюис" патронов тоже кот наплакал. Нужны станкачи, противотанковые ружья, гранаты.
- Да где это взять? - закончил я мысль Шишкина. - Поедешь со мной в обком, расскажешь.
- Нет, я по начальству не ходок. Вы уж сами.
В городском комитете обороны я доложил о том, как вооружается полк. Запаса оружия у комитета почти не было, и все же по личному приказу В. Г. Жаворонкова нам дополнительно выделили 200 винтовок СВТ, 22 противотанковых ружья ( три у нас было), несколько станковых и ручных пулеметов, разного вида гранаты.
Есть, кому интересно, и "окопная правда". Рассказывает боец рабочего полка А. Алексеев.
...Новая атака. Теперь уже больше десятка танков, но и мы-то уже пуганые.
И снова грохот, и снова артиллеристы подбили несколько танков, идущих правее нас. И почему эта нелепая команда - отходить, если перед нами горят танки и патронов еще много. Но раздумывать некогда - ребята уже отходят к оврагу. Но что же это - они бегут, почему бегут? И почему так нелепо падают?
Прорвалиськ оврагу ( нас десятка полтора бойцов) и поняли : их, бегущих, почти в упор косили пулеметы двух танков, стрелявших вдоль оврага. Стало быть, надо не бежать, а отходить, отползать, рассредоточившись, как скомандовал отделенный, вжавшись в землю, в чавкающее, вонючее, но спасительное дно оврага, потому что склоны открыты и простреливаются.
Рассказывает Туркин Ф. И., командир роты.
Противотанковый ров был незаконченным, танки легко его прошли и двинулись на нас. Соседние 2-я и 3-я роты, расположенные слева и справа, уже отошли под натиском врага. Я со своей ротой остался в окопах. Отойти было невозможно, потому что ходы сообщения отрыты не были, а вылезать из окопа означало идти на верную смерть.
Три вражеских танка повернули в расположение моего первого взвода. Один остановился, высунулся фашист, наставляет пулемет, кричит : "Рус, выходи". Стали выходить из окопов, огонь затих. Спрашиваем, куда идти? Показывают в сторону центра поселка. Начштаба Сахаров и Савцов решили бежать из плена. Говорю : бегите, а сам остаюсь с бойцами, чтобы вывести их из плена. Со мной осталось 13 или 15 человек.
Снова вспоминает А. Горшков.
Елисеев тыльной стороной ладони осторожно вытирает кровь со скулы. В руках у него саеерная лопатка, почему-то окрашенная в красную краску. Он бросает брезгливо лопатку, и до меня только теперь доходит, что она в крови. Потапов вытирает тесак о жухлую рыжую траву, а в дальнем конце окопа рвёт, выворачивает наизнанку Журило.
Когда фашисты прорвались к нашим окопам, три гранаты, брошенные им навстречу, вывели из строя лишь двух или трех врагов. Остальные бросились врукопашную. Штыков у нас не было, поэтому дрались тем, что попадало под руку. Гитлеровский офицер, ворвавшись в окоп, убил первым выстрелом из парабеллума бойца рабочего полка, следом должен был погибнуть Журило. Но парабеллум дал осечку. В руках Журило держал пулемет. Он ударил офицера пулеметом, как шашкой, сверху.
Минометные обстрелы... Они измотали нас за эти дни. Слепое бешенство от собственного бессилия - вот что испытывал каждый из нас, заслышав вой очередной мины.
Основной удар мы наносили в районе складов оружейно-технического училища. Их быстрый захват должен был обеспечить выход Елисеева во фланг отступавшим фашистам. Операция удалась.
Ховаев выбивал гитлеровцев из домов, они отступали, напарывались на пулеметы, бившие со складов, и оставались на поле перед ними навсегда.
Страшная картина открылась перед нами, когда к утру затих бой. Мы идем с Богомоловым и Сосонкиным, увязая в снегу, проваливаясь в выбоины и колеи. Натыкаемся на группу бойцов Хохлова. Стоят у пепелища. Здесь был сарай. Крыша рухнула, а из-под ее остатков торчат обгорелые руки, ноги, черепа людей. Кто-то нагибается и поднимает расплавленную пряжку от красноармейского ремня.
К нам на КП идут и идут люди с донесениями о зверствах фашистов.
Трое детишек и молодая мать пригвождены штыками к стене дома... У подбитого танка обнаружен труп полусожженого старика... Во рву - тела раздетых и расстрелянных бойцов рабочего полка их второго батальона... В сарае повешены две девушки... Посредине улицы головой на север лежат двенадцать бойцов с ТОЗа. Убиты выстрелами в лоб.
Жизнь остается жизнью и на войне, хотя смерть рядом ходит. Нужен хлеб, нужна вода, теплые рукавицы, чистые нательные рубахи, портянки. Да мало ли что нужно человеку, чтоб мог хорошо воевать.
И едва отогнали фашиста подальше от собственных окопов, я тут же приказал командирам батальонов и рот оборудовать блиндажи, землянки, приспособить, где это возможно, подвалы домов для отдыха людей. Сделали нары, настелили соломы и сена, поставили железные печки, и сразу поднялось настроение у бойцов. И уж совсем повеселели воины, когда получили от городского комитета обороны и облисполкома телогрейки, брюки, сапоги, валенки.
Достаточно интересно читать эти воспоминания. В них нет этой озлобленности и ненависти к свои солдатам и командирам, как в "Ваньке-ротном". Хотя тоже хватает всякого.
Использованные источники:
Комментарии
С лопатками и духом до рейхстага дошли. Толи ещё будет.
Дошли. Но сначала бойцам пришлось понять, что враг, это не «немецкие рабочие, такие же, как мы», что враг жесток и беспощаден, потому к нему тоже надо быть жестоким, стрелять не раздумывая.
Было. Возможно было. Какая цель данной публикации? Информативно, это вопрос ужезнает кому.
Цель - понять, что мы на войне. И что будет, если наши войска не сдюжат.
1. Цель публикации: "Нам нужна Победа, мы за ценой не постоим."(с)
2. Сменить повестку, "командиры гробят солдат" в предыдущих публикациях на АШ.
Да-с, "не у тёщи на блинах.."
ванька ротный написан профф.писателем....гнилая заказуха
Я тоже так считаю.
Как мне кажется, важно не падать духом, не отчаиваться, помнить, что "двум смертям не бывать, а одной не миновать", не поддаваться панике. Стойкость наших прадедов - пример для нас и последующих поколений.