Общество или разврат, или Никто не знает за секс

Сейчас на фоне СВО активизировались разного рода кликуши, которые яростно борются, сидя на диване, с западными извращенцами снаружи и их пособниками внутри, обвиняя всю эту лгбт-шушеру в том, что она хочет уничтожить традиционное общество и всех облезбиянить и обгомосячить. Хочется борцунов за нравственность успокоить: УЖЕ. Пить боржоми уже сильно поздно. И бороться нужно не только с извращугами, которые на виду, а с их паствой, которую на первый взгляд и не видно - с инфантилами.

Во втором абзаце своего поста хочу направить вас, заи маи, в недра рутрекера, чтобы вы скачали и тщательно с карандашиком проштудировали великую книгу великого русского социолога Питирима Александровича Сорокина "Американская сексуальная революция", которую он написал тогда, когда на поверхности американского социума никакого особого разврата ещё видно не было, но на то он и гениальный социолог, что смог разглядеть в мутных толщах обывательского болота грядущее восстание хипповской плоти, когда, казалось бы, ничего не предвещало, а именно в 1956 году!!!

А в третьем абзаце моего поста хочу отправить вас, заи маи, на ютьюб-канала Андрея Ваджры, чтобы вы там отыскали и внимательно прослушали его ролик "Перманентная революция сексуальности".

Ну, а в четвёртом абзаце я повторю свой давний тезис о том, что марксизм - это маразм, причём маразм всеобъемлющий до такой степени, что он с реальностью строго параллелен и нигде и никак с нею не пересекается, во всём и всегда в целом и в плане секса в частности. Марксизм во всех его изводах и уклонах просто, тупо и незатейливо не может не то что объяснить реальность, а хотя бы её адекватно - то есть честно - описать. Но понять сию простую истину может только тот, кто способен видеть эту самую реальность и сличать её и мраксистский бред. Марксизм - это всего-навсего Великая Мрия о Вечной Халяве и не более того. Нам он не помощник.

А кто помощник? Где, вопрошают страждущие ширнармассы, истосковавшиеся по определённости и большим идеям, та самая теория, "без которой нам смерть"? Теория - есть. Но ширнармассам она не понравится, потому как полностью и целиком отрицает существование Халявы, не доставляет Хайпа и вообще не даёт готовых рецептов всеобщего счастья, рассказывая в основном не о том, что надо делать, а о том, чего делать категорически нельзя или нежелательно, чтобы от приключений срака не отвалилась. Эта теория имеет троякое название - теория социальной стратификации и мобильности, структурный функционализм и символический интеракционизм. И создали её Питирим Сорокин сотоварищи.

По этой теории общество есть система не людей, а СВЯЗЕЙ между людьми, по старой русской истине - "Кости есть - мясом обрастут". И система эта постоянно подвергается дестабилизирующим воздействиям чрезвычайно широкого спектра - находится под градом ударов внешнеполитических, экологических, климатических, экономических, демографических и прочих факторов, как Джеки Чан против очередной гонконгской банды. Примерно вот так.

"У верблюда два горба, потому что жизнь - борба!"

В таких обстоятельствах выживает только то общество, которое могёт кнутами и пряниками обеспечить максимальную компетентность своих членов, сумеет их заставить "расти над собой". Качать мускулы и мозги. Причём сделать это надо максимально энергоэкономно, не может общество позволить себе такой роскоши к каждому недорослю приставить по семь нянек и пяток дядек, всё должно работать автоматически, само собой, недоросли должны сами себя подпинывать и сами себя из болота лени и невежества за волосья как мюнхаузены вытаскивать.

И самым дешёвым и самым долгохранимым "пряником" является секс. Да-да, заи маи, не надо морщить носики или потирать потные ручонки, останемся профессионалами: в обмен на право много и часто заниматься разрешёнными обществом радостями плоти на семейном ложе от инфантила требуют самое страшное - ПОВЗРОСЛЕТЬ! Отказаться от веры в Вечную Халяву, не поддаваться Хайпу, овладеть востребованными знаниями, умениями и навыками, дать обет верности - и вот только тогда ты имеешь право иттися не подпольно на чужой, а гордо на собственной жилплощади своей берлоги с персональной самкой. "А тем, кто грамоте не разумеет, жениться запрещаю!" (с) Пётр Великий.

Но чтобы использовать секс в качестве "пряника", нужен и нехилый кнут. Нужна целая система социального контроля, которая должна сурово наказывать желающих получить желаемые радости плоти ДО овладения требуемыми ЗУН и до присяги на верность обществу, сообществу, да хоть банде. Иначе будет как с пиндосскими неграми: зачем жениться, когда каждая вторая - моя? А в банду и так возьмут: ну и что, что тупой? Убьют - невелика потеря, таких же в гетто дюжина на цент. Но не всякое сообщество может позволить себе роскошь зерг-раша, как негритосские банды, в долгой стратегии выживания качество человеческого материала всегда важнее, а потому нужны бабушки на скамейках у подъездов, которые должны жостко чморить всех, кто решился на добрачный секас - хоть малчики, хоть деффачки! Должны быть уголовные статьи и за педофилию, и за изнасилование несовершеннолетних, чтоб добрачный и внебрачный секс был максимально опасным. Максимально публичное наказание одного с хорошей гарантией пужает сотни. Чтобы легче было выполнить социальный контракт, овладеть профессией, отслужить в армии и отбить маньку у призывника, чем рисковать нарваться на статью и полжизни топтать зону. А дальше срабатывает правило Мартина Лютера - "Семья - лечебница всех пороков!" И это святая правда: голодный кот глазами готов сожрать бидон сметаны, а хватает и блюдечка, чтоб угомонился. 

Но с другой стороны и тотальный запрет на добрачный секс тоже неконструктивен: даже на рынке дают ветчинки попробовать! Молодые должны понимать и - главное! - чувствовать! - за что им предлагается на некоторое время ограничить свои похоти ради учёбы, а потому во всех стабильных обществах всегда были контролируемые площадки, где молодые могли ознакомиться с "товаром" - хоть на купалевскую ночь в стогу, хоть на дискотеке в углу - но! - без фанатизма! Помацались - и будя.

И вот тут мы приходим к необходимости поиграть с моделью, чтобы понять, как оно работает (или не работает), чтобы потом не истерить, что гомосеки рождаемость снижають!

Обратимся к истории.

В средние века население Нидерландов насчитывало примерно три миллиона человек и ещё более миллиона гастарбайтеров ежегодно. Нидерланды - это вотчина всевозможных протестантских сект, за редким и весьма непродолжительным исключением весьма аскетичных и очень закрытых. Труд и молитва, бережливость и бесстрастность. Железная дисциплина во всём. И одновременно тогдашние Нидерланды - это общество с весьма и весьма свободными нравами, открытой проституцией, целыми кварталами публичных домов с любыми извращениями. Средневековые хроники и мемуары полны описаний всяких разнузданностей, которые творились в "низовых землях". Как такое сочеталось???

А всё просто. Развратничали гастарбайтеры и маргиналы, которые были ВНЕ нидерландского общества, которое могло с лёгкостью заменить любого землекопа или грузчика на такого же. Тем более, что часто в нищих немецких и французских землях на одно рабочее место в Амстердаме или Роттердаме была целая очередь из страждущих заработать живую копеечку. Поэтому нидерландскому обществу не надо было заботиться о воспроизводстве этой рабочей силы - она получала её в готовом и во вполне приемлемом виде. Властям и гражданам городских общин было глубоко пофиг как утоляют свои половые потребности молодые землекопы из Саксонии или чесальщицы шерсти из нищего Нор-Па-де-Кале, главное, чтобы они вовремя приходили на работу и работали хорошо! Их моральный облик и овладение нужными навыками по копке земли и чесанию шерсти - это забота их собственных семей и общин, откуда они родом. Не умеют - найдутся те, кто умеют! И фландрской буржуазии было глубоко монопенисуально, какой ориентации эти землекопы и чесальщицы.

Эта ситуация сохраняется и по сей день! На 17 миллионов граждан Нидерландов приходится 3 миллиона гастарбайтеров! И кварталы красных фонарей всё также исправно трудятся над удовлетворением половых потребностей на любой вкус и любой кошелёк! Но та самая нидерландская элита, которая ведёт свои родословные от морских и лесных гёзов, старается держаться в глухой тени и никакие папарацци не в силах ни застукать её представителей за чем-нибудь нехорошим, ни ноутбуки не теряются, потому как социальный контроль работает, ибо эта элита желает выжить и продлить своё бытие, а потому и бдит за СВОИМ подрастающим поколением. А отщепенцы и нарушители конвенции довольно быстро оказываются и без заводов, и без газет и без пароходов. На подрастающее поколение черни элите по большому счёту начхать.

Но есть и другой расклад. Как только сообщество оказывается в тепличных условиях гарантированного дохода и гарантированного социального статуса, так сразу же стимул "расти над собой" и бдить за спиногрызами и их половой жизнью стремительно ослабевает! Французское дворянство в XVIII веке превратило французское государство в насос для выкачивания из народа всех ништяков, как только можно, и быстро погрузилось в пучину самого утончённого разврата. Вместе с католическим духовенством. Маркиз де Сад не сильно преувеличивал степень распутства тогдашней предреволюционной Франции. Реальность подчас  значительно превосходила даже его буйную фантазию. Резкое снижение внешней и внутренней конкуренции сразу же отразилось на моде! Если в XVII-м - начале XVIII-го века, в годы правления короля-солнца Людовика XIV, французские дворяне одевались практически одинаково, как японские менеджеры, а мода на камзолы менялась как форма в армии - как по приказу, то в годы правления его непутёвых наследничков французское дворянство уже походило на попугайские стаи в джунглях - каждый выёживался как мог, потому как теперь конкуренция деловых качеств сменилась конкуренцией прикида. Ну и в плотских утехах они стали выёживаться не менее вычурно и креативно.

В аналогичной ситуации оказалось русское дворянство после коррупционной отмены крепостного права. Выкупленные за гособлигации по безбожно завышенным ценам крестьянские земли давали большинству дворянских семей пусть и не слишком большой, но достаточный для критического уменьшения стимула к самосовершенствованию, доход. Оставшимися землями обычно управляли евреи-новокрещены, выбивая с помощью абреков-кавказцев из мужиков аренду и недоимки с большим "верхом" и всяческими несправедливостями, что аннулировало негласный социальный договор между мужиками и барством. 

То ли дело в Германии и Японии! У кайзера и тэнно просто-напросто не было столько средствов, чтобы подкупить элиты, и те хоть и боялись заговоров и покушений, а тем не менее вынуждены были посадить бывших юнкеров и самураев на очень жёсткую диету - лишь на небольшой переходный период дабы перекантоваться небольшая субсидия, а дальше - или в армию, или в полицию, или в чиновники, или на вольные хлеба - в бизнес. В процессе сажания на диету японское служилое сословие пришлось очень сильно проредить вручную, о чём ярко живописует и японский, и американский синематограф. Пересмотрите "Последний самурай" с Томом Крузом для наглядности.

В России же массовый подкуп дворянства не спас Александра II от покушений и гибели, и заложил гигантскую мину под общество в виде огромного пласта благородных инфантилов, которые, как и положено инфантилам, принялись изощрённо развратничать и всячески морально разлагаться.

В самом начале 90-х годов, когда ветер перемен чуть просквозил в отечественные архивы, мой приятель смог заглянуть в один такой с перепугу приоткрытый архивчик под семидесятью семью замками. Подписал все бумажки о неразглашении и был впущен на день поработать. Фонд назывался нарочито скучно и блекло - примерно - "Подцензурная и запрещённая цензурой российская периодика второй половины XIX - начала ХХ века". Почему до 1992-го и после 1993-го года попасть в этот фонд простому любопытствующему гуманитарию было решительно невозможно было столь же решительно непонятно, что и распаляло, и подвигало. И, как оказалось, в этом хранилище были собраны уцелевшие после перипетий гражданской и нэпа, т.е. несгоревшие в буржуйках - тадам! - порнографические литературные произведения, которые подпольно печатались в Российской империи в изрядных количествах разными оборотистыми и циничными купчишками и продавались из-под полы и в книжных лавках, и на ярмарках. Основным потребителем всего этого мутного потока тогдашнего вконтакта была учащаяся молодёжь, коя на добрых две трети состояла из дворянских отпрысков. Один только каталог по оценке моего товарища навскидочку насчитывал две-три тысячи наименований! Объём и давление этой масс-продукции были столь велики, что и обычная литература была вынуждена как-то реагировать на это явление, прогибаясь под нужды инфантилов, и вот и в ныне хрестоматийных произведениях русских классиков появляются очень откровенные сцены секса. "Яму" Куприна перечитайте.

Ну и про то, что российские университеты в пореформенные годы представляли из себя что-то вроде клубов золотой и позолоченной молодёжи, а все переулки-закоулки в шаговой доступности были оккупированы борделями, писано-переписано кем только не. Общая атмосфера вполне понятна.

И вот, когда российской армии понадобилось втрое увеличить офицерский корпус из-за изобретения пулемётов и скорострельных винтовок, из-за чего воевать теперь пришлось редкими цепями, и в 1883 году набор в военные училища резко увеличили, вдруг выяснилось, что дворянская молодёжь отнюдь не жаждет тянуть армейскую лямку! Степень разложения дворянства, атрофия его внутренних связей, утрата практически всякого социального контроля за дворянскими недорослями этим простым фактом доказываются исчерпывающе! Офицерские вакансии пришлось заполнять кем только не: и казаками, и разночинцами, и детьми полковых священников - и они по выслуге лет и за заслуги по службе получат кто личное, а кто и потомственное дворянство! 

К 1917 году дворянство уже было социологической фикцией, во многом номинальной общностью, маргинализированной и атомизированной. И нравы дворянской молодёжи (и не молодёжи) тому доказательство. Повторяю ещё раз вслед за Питиримом Александровичем Сорокиным: только связи между людьми делают общество (или сообщество) таковым. Толпа дворян ещё (или уже) не дворянство, толпа крестьян может не быть крестьянством, сборище толстосумов - буржуазией, а табуны чиновников - государством.

Отсюда простой вывод, но он не понравится кликушам и истеричкам, потому как требует дисциплины и самоограничения: вам не нравится разврат, царящий в обществе? - Не нравится засилье "повесточки? - Ну так восстанавливайте это самое общество! Которое неизбежно состоит из со-обществ, слоёв, кланов, и, страшно сказать, каст! Устанавливайте жёсткую конкуренцию - внутри и снаружи - добивайтесь максимального закрытия границ, чтобы гастарбайтеры не провоцировали разврат, сокращайте пенсии и гарантированные доходы от собственности, чтобы залогом спокойной старости были не сданные в аренду через риэлторов квартиры, а собственные правильно воспитанные дети!

Но такие рецепты для кликуш слишком сложны. Им проще как украм и большевичкам - убить всех, кто под руку попадётся. Слоны в посудных лавках и то меньше порушат, чем они. Вреда от этих борцов за нравственность гораздо больше, чем от всех извращенцев вместе взятых. И поэтому по заветам царя Хаммурапи "их должно..." ну по крайней мере сдать в дурку. Пусть борются с гомосеками там.

А мы будем отстраивать общество, сшивая его связями между людьми. Например, жертвуя "Общероссийскому Народному Фронту" на помощь нашей армии, волонтёрствуя и просто помогая беженцам и переселенцам.