The Telegraph: Начнем с Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья, а Карелию, Кенигсберг и Курильские острова оставим для переговоров

В Украине нет хороших вариантов, но меньшее из зол — это добиваться полного поражения Путина.

 

Эта война ужасна, но преждевременный мир просто невозможен. Жизненно важно, чтобы мы продолжали оказывать украинцам необходимую им поддержку.

 

Владимир Путин утверждает, что ведет экзистенциальную войну с Западом. И он прав — хотя, возможно, не в том смысле, в каком он это имеет в виду.

 

Неулыбчивый автократ понимает, что проиграть Украине хуже, чем проиграть НАТО, и теперь пересматривает войну как оборонительный удар по давним врагам России.

 

«Запад солгал о мире, он готовился к агрессии, и сегодня открыто это признает», — сказал он своим соотечественникам на прошлой неделе. «Они цинично используют Украину и ее народ, чтобы ослабить и разделить Россию».

 

Это нелепое утверждение.

 

В декабре 1994 года Украина отказалась от ядерного оружия, доставшегося ей в наследство от СССР, в обмен на обязательное обязательство защищать свой суверенитет в пределах существующих границ. Кто гарантировал это обязательство? США, Великобритания и Россия.

 

Поэтому для России вторжение в Украину является одним из самых отвратительных актов предательства в истории. Остальной мир едва ли мог оставаться равнодушным, когда рушился международный порядок. Две другие державы-гаранты, в частности, были обязаны действовать.

 

Делает ли это нас агрессорами? Только если вы тоже считаете, что мы были агрессорами, когда Гитлер вторгся в Польшу.

 

Путин начал эту войну, и Путин ее продолжает.

 

Но если утверждение о том, что западные державы замышляли разделить Россию, является безумием, то представление о том, что либерализм угрожает кремлевскому режиму, таковым не является.

 

Путин смотрит на демократии с парадоксальной смесью презрения и страха. С одной стороны, он видит в них декадентов: непатриотических, мягких, потребительских, одержимых транс-правами. С другой — опасается, что они заразят молодых россиян своим индивидуализмом.

 

Отсюда его решимость не допустить, чтобы плюралистическая демократия утвердилась в родственном украинском народе, часть населения которого говорит по-русски. Если в Ирпени действует закон, то почему не в Иркутске? Если в Одессе есть вкус к свободе, то почему не в Омске?

 

Насколько обоснованы его опасения, когда российские либералы изо всех сил пытаются получить поддержку выше 20%, не имеет значения. Дело в том, что Путин и его приспешники в это верят и ведут себя соответственно.

 

Полноценных книг об украинском конфликте выпущено немного. В первом крупном, «Overreach» Оуэна Мэтьюза, рассматриваются мотивы ключевых игроков в Кремле — крошечной банды, в основном связанной с Путиным через ленинградское КГБ. Эти пожилые силовики искренне думают, что англоязычные демократии одержимы их уничтожением, либо поддерживая сепаратистские движения, либо поощряя русских становиться такими же бездушными и материалистичными, как сами жители Запада.

 

Типичным является генерал Николай Патрушев, глава Совета безопасности России и претендент на пост президента в случае падения Путина. Патрушев имеет характерную российскую любовь к теориям заговора, утверждая, что у США есть планы на Сибирь и что украинцы торгуют заготовленными детскими частями тела. Но самое яростное отвращение он питает к российским либералам, которых он считает находящимися на содержании у Запада: «Их главные задачи — разделить российское общество, навязать ценности, устраивающие Запад, и манипулировать общественным сознанием», — заявил он в июне 2020 года.

 

С такой точки зрения война имеет смысл. Те немногие россияне, которые голосуют за кандидатов типа Навального, бежали за границу, а массы, которые остались, кипят от антизападного негодования. Новогодняя ночь на российском государственном телевидении выглядела как Капитолий в «Голодных играх»: гламурные ведущие в платьях с блестками радостно смеялись над утверждением, что «Россия становится больше». Путину не нужно побеждать; ему просто нужно продолжать войну.

 

Возможно ли замирение? Запад, не хотел этой войны — его лидеры потратили недели в преддверии вторжения, пытаясь уговорить Путина — но это техника Запада подпитывает ее. Устанут ли западные лидеры от конфликта раньше, чем Украина?

 

До сих пор интересы Запада совпадали с интересами Украины. Оба союзника хотят, чтобы автократия сдерживалась, а агрессия наказывалась. Но предположим, что украинские войска, вооруженные поставленными НАТО HIMARS, прорвутся к Азовскому морю, что сделает невозможным для России использование сухопутного моста в Крым. Предположим, что линия фронта приблизится к тому месту, где она была в начале 2022 года. Может ли Запад в этот момент настаивать на сделке, чтобы возобновить поставки энергоресурсов?

 

Некоторые призывают именно к этому. Генри Киссинджер, великий старец Realpolitik, отмечает, что война сделала спорным вопрос об отношениях Украины с НАТО: теперь страна, по сути, является полноправным союзником Запада. Поэтому он предлагает признать этот факт, и провести возвращение к линии фронта в феврале 2022 года с референдумами под международным наблюдением, чтобы определить будущее спорных территорий.

 

В действительности, однако, ни одна из сторон не могла предвидеть такой исход. Владимир Зеленский, который был избран на платформе восстановления хороших отношений с Россией и в свое время играл с идеей референдумов на Донбассе, сейчас не может пойти на такую уступку. Зверства русских, особенно резня в Буче, изменили все.

 

И если даже посчитать, что Запад может навязать Украине позорный мир, Путин на это не купится. Возвращение к статусу-кво 12-месячной давности означало бы, что десятки тысяч, а может быть, и сотни тысяч российских солдат погибли напрасно. Это действительно, хуже не придумаешь, поскольку Украина была бы навсегда отчуждена, НАТО расширилась бы, а Россия потеряла бы десятилетие роста.

 

Первоначальные военные цели Путина — смена режима в Киеве и втягивание Украины в орбиту России в белорусском стиле — потерпели неудачу в течение нескольких недель после вторжения. Но, повторюсь, ему не нужно побеждать, чтобы оставаться на своем посту. Все, кроме разгрома, можно представить как победу.

 

Боб Сили, член парламента с острова Уайт, который много лет жил в Киеве, и чья недавняя докторская степень была посвящена российской военной стратегии, утверждает, что любой результат, кроме победы Украины, на самом деле является победой России.

 

Если линия фронта замерзнет, а Россия административно поглотит свои новые области, победит Путин. Если Запад устанет и откажется отправить Украине необходимые ему бронетехнику, артиллерию и боевые самолеты, Путин победит. Если Китай воспользуется этим моментом, чтобы напасть на Тайвань, Путин выиграет.

 

Наименее плохой вариант — и кратчайший путь к миру — это продолжать сопротивление, пока Путин не потерпит поражение.

 

Сможет ли загнанный в угол Путин нажать ядерную кнопку? Мы были бы дураками, если бы сбрасывали со счетов эту возможность. Но трудно представить, чего он этим добился бы. Тактический удар по Украине вряд ли принесет военную пользу и, учитывая направление господствующих ветров, почти наверняка облучит российских солдат и, возможно, также русские города. Стратегический удар по Варшаве или Лондону не будет служить никакой военной цели — Украина продолжит наступление — но вызовет сокрушительный ответный удар по Путину, его союзникам и их семьям.

 

В любом случае, почему ядерное оружие Путина должно сработать лучше, чем его обычное? У Запада предположительно есть механизмы перехвата: двойные агенты, кибероружие, космические перехватчики. Неудачная попытка или даже детонация ракет в их шахтах приговорит Путина к смерти или пожизненному заключению так же неизбежно, как и реальный первый удар.

 

Мир не остановится ни перед чем, чтобы выследить человека, который пытался нарушить 77-летнее табу.

 

Хороших вариантов нет — их и не было с 24 февраля — но наименее плохой вариант — добиваться полного поражения России.

 

Не только уход из Украины, но и выдача военных преступников и людей, которые спланировали и осуществили теракты Литвиненко и Скрипаля, а также освобождение всех других аннексированных территорий.

 

Мы можем начать с Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья, а Карелию, Кенигсберг и Курильские острова оставить для переговоров.

 

Также должна быть кампания национальной де-радикализации. Россия после 1990 года, в отличие от Германии после 1945 года, никогда не сталкивалась со своим прошлым. Пока этого не произойдет, она останется страной-изгоем.

 

Опасения Путина имеют свойство сбываться. Его действия привели НАТО к границам России и наполнили Украину западным оружием. Теперь он может вызвать тот фантом, который он ложно вызвал, а именно попытку свергнуть свой режим.

 

Побежденная Россия может быть затем снова принята в сообщество наций как демократическая Россия.

 

Забавно, как все работает.

 

ДЭНИЭЛ ХАННАН

7 января 2023 г. • 17:00