В сентябре 1939 г. советское руководство решило провести частичную мобилизацию Красной армии. Мобилизация проводилась как скрытая, в документах её именовали «большими учебными сборами» (далее БУС). Данный шаг был предпринят в условиях начавшейся в Европе войны. Пополнившиеся в ходе «сборов» запасниками части участвовали в Польском походе Красной армии, во вводе советских войск на территорию Прибалтики и в боевых действиях против Финляндии.
Первый шаг к мобилизации был сделан 3 сентября, когда Политбюро ЦК ВКП(б) постановило, во-первых, задержать на месяц подлежащих увольнению со службы красноармейцев и младших командиров шести военных округов (Ленинградский — ЛВО, Московский — МВО, Калининский — КалВО, Белорусской особый — БОВО, Киевский особый — КОВО, Харьковский — ХВО), всего 310 632 человека. Во-вторых, в четырёх округах (ЛВО, КалВО, БОВО и КОВО) «на учебные сборы сроком на один месяц» поднимался приписной состав частей воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС), всего 8524 человека. В-третьих, в четырёх городах (Ленинград, Великие Луки, Минск, Киев) призывалась часть приписного состава зенитных и прожекторных частей, подлежала мобилизации часть приписанных к ним лошадей и транспорта, всего 17 490 человек, 186 лошадей, 147 автомашин и 41 трактор. В тот же день указания Политбюро были продублированы постановлением Совнаркома5.
6 сентября директиву наркома обороны о начале «больших учебных сборов» получили семь военных округов (упомянутые выше и Орловский)6. На следующее утро началась рассылка повесток запасникам. Сразу же стали сказываться недостатки мобилизационных планов, а также недочёты в предшествующей работе военкоматов.
Повестки запасникам могли рассылать как военные комиссариаты, так и части, к которым они были приписаны. Как выяснилось, между военкоматами и частями не было «чёткого разграничения» по оповещению начсостава запаса, приписанного к войскам местных гарнизонов. При этом военкоматы могли не знать (им просто не сообщали), сколько людей призвано непосредственно частями. В результате, как отмечалось в составленной в октябре (по-видимому, в ПУ РККА — Политическом управлении Красной армии) по материалам всех округов справке об итогах БУС,
имели место случаи, когда одному и тому же приписнику посылались по две, а иногда по три повестки: одна из части, одна из военкомата, или две из частей, одна из военкомата, с разными адресами явки7.
Кроме того, оказалось, что на учёте в военкоматах и частях состояло множество «мёртвых душ». Например, из числившихся за Солецким сельсоветом Солецкого района Ленинградской области 269 запасников таковыми оказались 678. В Слуцком районе из 3223 повесток возвратили 9249. В докладе о мобилизации в Калининском округе отмечалось:
Приписка военнообязанных <…> не сверялась, части проводили вызов по повесткам, написанным ещё в 1938 году (138 сд), в результате чего 10% повесток оказались недействительными10.
Повестки отправлялись умершим, арестованным, переехавшим в другие районы11. К тому же, как говорилось в докладе об итогах БУС в КалВО, во многих военкоматах при составлении мобпланов не учли, что часть сельского населения занимается отходничеством,
по планам на случай мобилизации РВК <райвоенкоматы> не имели соответствующего резерва. В результате в момент сборов не явилось по Ржевскому военкомату до 15%, по Нелидовскому и Оленинскому военкоматам до 10% военнообязанных.
Военкоматы должны были прямо в ходе мобилизации проводить дополнительную приписку, «что растягивало срок отмобилизования»12. О значительном некомплекте, который «объясняется большим отходничеством сельского населения в города на сезонные работы», доносил 11 сентября наркому обороны К. Е. Ворошилову и командующий войсками МВО С. М. Буденный. Он особенно выделил Ивановскую, Тульскую и Горьковскую области. В результате, указывал Буденный, призываются люди «в достаточной степени не изученные, не проходившие сборы и малообученные»13.
При отправке в войска не всегда учитывались военные специальности, образование и опыт работы запасников. В отчёте ПУ МВО сообщалось, что
в ряде частей на должности повозочных, санитаров и т. д. были приписаны научные и партийные работники, профессора, зав. военным отделом р<ай>к<ома> ВКП(б)14.
Аналогичным образом обстояли дела и в других округах. Выяснилось, что приписка к частям проходила без учёта специальностей. Артиллеристы и связисты отправлялись служить стрелками в пехоте. Рабочих, никогда не имевших дела с лошадьми, назначали повозочными15. В ходе БУС было запрещено призывать трудящихся с предприятий, принадлежавших наркоматам авиационной промышленности, вооружения и боеприпасов16. Однако военкоматы и предприятия заранее не согласовали вопрос о бронировании рабочих и инженерно-технических сотрудников. Как зафиксировала упоминавшаяся выше «Справка об итогах проведения больших учебных сборов», в ряде городов (Москва, Ленинград, Харьков, Тула, Горький, Иваново) уже мобилизованных запасников приходилось прямо на сборных пунктах освобождать от службы. Так, в Харькове на оборонных предприятиях трудилось 60 % приписного состава, «их освобождение понизило явку приписников в часть в первый день призыва». В Москве пришлось отпустить со «сборов» 14 500 человек, в Тульской области — 8 тысяч, в Горьковской — 6 462, в Ивановской — 3 42217. В Ленинграде и Харькове военкоматы успели отправить в войска рабочих с производивших бронетехнику заводов. Их использовали для комплектования танковых частей. Вскоре по распоряжению Генштаба этих мобилизованных пришлось освобождать от службы, на их место военкоматы отправили военнобязанных, совершенно не знакомых с танками18. Почти сразу же посылались распоряжения относительно работников предприятий других ведомств. С. М. Буденный уже 13 сентября жаловался К. Е. Ворошилову, что «от Генерального штаба идёт беспрерывный поток письменных и телефонных указаний об освобождении». Особенно при этом страдали специальные части, где возникала существенная нехватка личного состава. Командующий МВО приводил как пример артиллерийские полки 17-й стрелковой дивизии: в результате освобождения от «сборов» рабочих и служащих автозавода имени Молотова (город Горький) они «оказались укомплектованными только на 55%»19.
Мобилизация в целом выявила отсутствие чётко установленного порядка бронирования рабочей силы20. В сентябре — начале октября И. В. Сталину, председателю Совнаркома В. М. Молотову и заместителю председателя Комитета обороны при Совнаркоме Н. А. Вознесенскому поступил ряд обращений об освобождении от мобилизации или возвращении из армии уже призванных рабочих и служащих различных ведомств. Об этом просили нарком судостроительной промышленности И. Ф. Тевосян, нарком общего машиностроения П. И. Паршин, нарком финансов А. Г. Зверев, начальник Главного управления сульфитно-спиртовой и гидролизной промышленности В. С. Чуенков, руководство ВМФ (последнее хотело, чтобы от «сборов» освободили трудящихся предприятий, находившихся в подчинении Балтийского флота). Частично их запросы были удовлетворены21.
Путаница в работе военкоматов, ошибки в учёте запасников, срочные поиски дополнительных военнообязанных — всё это вело к задержкам в ходе мобилизации. Из Кингисеппского окружкома партии в ленинградский обком сообщали, что в Волосовском районе призыв запасных вместо запланированных двух-трёх дней продолжался с 7 по 12 сентября, то есть занял 6 суток22. В докладе бригадного комиссара Ф. А. Шаманина (на начало БУС — начальник политуправления КалВО, после — начальник политуправления 7-й армии) начальнику ГУПП РККА Л. З. Мехлису констатировалось, что в Калининском округе «люди прибыли в части с опозданием на 2–3 дня»23. В Московском округе на третий день «сборов» части должны были получить 90% подлежавшего мобилизации начальствующего состава, в действительности явилось только 57%. На пятый день призыва Мосгорвоенкомат должен был закончить призыв начсостава, фактически к этому моменту план выполнили только на 65%24.
С трудом шла мобилизация техники: автомашин и тракторов. Их армия должна была получить из народного хозяйства. Как гласят документы, со стороны «отдельных» руководителей хозяйственных организаций «были случаи проявления антигосударственных тенденций»25. Приведём несколько ярких примеров. Минская областная база «Рыбсбыта» обязана была предоставить два грузовика ЗИС-5. Заместитель директора базы Левин
потребовал постановления СНК о том, что райвоенкомат имеет право призывать автотранспорт, и без постановления отказался поставить машины.
Только после нажима со стороны райкома партии и городского прокурора руководство базы согласилось предоставить технику, однако из восьми имевшихся машин сознательно дало две «негодные для эксплуатации» (одну из них, по решению автоинспекции, запрещалось использовать как технически неисправную, «вторая была поставлена с негодной резиной, несмотря на то, что резина у них была»)26. Председатель колхоза «Шлях Ленина» (Минская область, Копыльский район, Лехняновский сельствет) Руднев загнал грузовик-полуторку «в чащу сада, замаскировал». После того, как машину нашли, он «просил прощения, заверяя, что больше подобных фактов с его стороны не будет»27. В Кингисеппе (Ленинградская область) заведующий автобазой окружного исполкома Герасимов снял с новой машины боковины и заменил новый аккумулятор на «плохой», а когда члены приёмной комиссии потребовали возвращения снятых частей, заявил:
Какую машину я сдаю, такую и принимайте, а если не хотите, то ничего не получите28.
Руководители предприятий и учреждений старались оставить у себя новую технику, а на сдаточные пункты отправить старую и требующую ремонта29, исправные машины и трактора прятали30, под разными предлогами отправляли в другие районы и области31. Чтобы скрыть технику от поставки, её иногда даже разбирали32, с машин снимали хорошие покрышки, взамен ставили старые, негодные33. Некоторые предприятия и учреждения просто отказывались дать автотранспорт34.
Противодействие, которым хозяйственные работники встретили мобилизацию техники, объясняется просто. Изъятие машин и тракторов мешало им выполнять свои производственные планы. Иногда их даже поддерживало низовое партийное руководство. Директор Кубраковской МТС (Воронежская область, Вейделевский район) Гаммлист прислал негодную машину, на 12 часов задержал поставку тракторов. Когда райвоенкомат обратился за содействием к секретарю местного райкома партии Усакову, тот отказался помогать, заявив: «Вы срываете сельскохозяйственные работы»35.
По фактам саботажа возбуждались уголовные дела, материалы на мешавших сбору техники для РККА работников передавались в прокуратуру36. По партийной линии за плохое состояние машин могли объявить выговор, а за поставку негодных автомобилей — исключить из ВКП(б). Только в Москве в ходе БУС за помехи мобилизации транспорта или за его плохое состояние к партийной или судебной ответственности были привлечены руководители 70-ти учреждений, предприятий и автохозяйств37.
Кроме того, мобилизация, как позднее (в апреле 1941 г.) отмечали заведующий военным отделом ленинградского обкома М. Ф. Алексеев и ленинградский областной военком Д. И. Люлин, «вскрыла исключительно тяжёлое состояние автотранспорта»38. Масса машин требовала ремонта. Кое-где исправной техники было меньше, чем предполагалось отправить в армию по мобилизационному плану39. В значительной части автохозяйств отсутствовали необходимые запчасти и инструменты. Не хватало покрышек: по словам тех же Алексеева и Люлина, в Ленинградской области «свыше 35% годного к поставке автотранспорта… не было поставлено из-за плохой резины»40.
Результат можно охарактеризовать цитатой из доклада об итогах БУС в Калининском округе: «Значительная часть мехтранспорта прибывала на сдаточные пункты неисправной и возвращалась в автохозяйства для производства ремонта, что задерживало прибытие на 1–2 дня»41. Существенную долю транспорта военные браковали. Так, в Курской области при приёмке отсеяли 55% поставленных тракторов, в Воронежской — до 7042. Однако в итоге в части всё-таки прибыло немало непригодной для работы техники, иногда — в вопиюще большом количестве. Например, в Орловском округе 272-й артиллерийский полк 10-го стрелкового корпуса получил 40 тракторов, из которых полностью исправными оказались только 2, 8 — требовали мелкого ремонта, оставшиеся 30 — капитального43.
К тому же при отправке автомобилей в армию хозяйственные организации часто не обеспечивали их достаточным запасом топлива. Как писал бригадный комиссар Ф. А. Шаманин в уже цитированном докладе Л. З. Мехлису, в МВО автохозяйства не дали горючего «даже на путь следования до сборного пункта». В результате значительная часть машин, отправлявшихся из МВО в КалВО, просто «не дошли до сдаточного пункта». Около 380 автомобилей остановились на дороге из Клина в Калинин, топливо пришлось доставлять из Калинина, часть машин — брать на буксир. Из-за отсутствия горючего Калининский облвоенкомат не мог отправить 26 машин в Ржев, а машины, которые пришли в части из различных районов области, попав в пункт назначения, «не могли сделать своим ходом 2–3 километров»44. М. Ф. Алексеев и Д. И. Люлин писали, что бензина просто не хватало для отправки машин в воинские части45. Нехватку бензина отмечал также и С. М. Буденный46. Кроме того, возможно, что руководители предприятий и учреждений старались припрятать часть бензина (так же как и сами машины, покрышки и запчасти).
Некоторые ведомства добились сокращения или полной отмены обязательств по поставкам автотранспорта. 17 сентября Комитет обороны при СНК уменьшил наряды для предприятий наркоматов тяжёлой промышленности, лёгкой промышленности, машиностроения, пищевой промышленности, внутренней торговли, заготовок. Они получили право передать в армию лишь 20–30 % автомобилей от предусмотренного планом47. Взамен следовало мобилизовать до 20 % автомашин, находившихся на балансе ранее освобождённых от поставок наркоматов авиапромышленности, боеприпасов, судостроения, вооружения, связи, а также Главного управления Гражданского воздушного флота и Главвоенстроя48. Кроме того, часть предприятий и учреждений получали послабления по инициативе местных властей. Как писал заведующий военным отделом ленинградского горкома ВКП(б) И. А. Верхоглаз, изъятие автотранспорта у торговых и снабженческих организаций «ставило под прямую угрозу нормальную жизнь города»49. Городское управление продторгами забило тревогу, в результате ленинградские торговые организации полностью были освобождены от мобилизации транспорта50. Обязанности по поставкам машин были сняты и с торговых организаций Ленинградской области51.
Освобождение от мобилизации транспорта одних предприятий и учреждений вынуждало военкоматы забирать больше машин у других. У некоторых предприятий изымали все автомобили, независимо от мобплана и без учёта их потребностей52. На это накладывалась неразбериха в учёте. Где-то техники брали больше запланированного, где-то — меньше53. Военкоматы могли потребовать машины от учреждений, которые вообще не имели автотранспорта54.
В итоге задания по мобилизации автотранспорта не выполнили. Например, в КалВО автотранспортом войска были укомплектованы на 79% от плана, тракторами — на 76 %55. В Ленинградской области, по данным политуправления ЛВО, наряд по легковым машинам выполнили на 59%, по грузовым — на 68, по тракторам — на 70, а в самом Ленинграде по легковым машинам — на 76,1 %, по грузовикам — на 63 %56. М. Ф. Алексеев и Д. И. Люлин приводили чуть отличающиеся, но схожие цифры. Согласно их записке, в Ленинградской области план по легковым машинам был исполнен на 57 %, по грузовым — на 69, по тракторам — на 68,5 (непосредственно о самом Ленинграде они данных не привели)57.
Неудовлетворительно шёл и процесс мобилизации лошадей. Главной причиной стало плачевное состояние значительной части лошадей или, как это формулировалось в документах, «низкое качество поставленного конского состава»58. Доклад об итогах БУС в КалВО фиксировал
отсутствие заботливого и внимательного отношения к коню со стороны колхозов, совхозов, хозяйственных учреждений, а также слабое внимание к борьбе за улучшение конского поголовья со стороны местных советских и партийных организаций59.
В том же документе подчёркивалось:
Уход за конем в колхозах и совхозах находится ещё на низком уровне, должной борьбы за улучшение и сбережение коня нет60.
В остальных округах ситуация была аналогичной. Из лошадей, которых приводили на сдаточный пункт, многих отсеивали. Так, в селе Поддорье Ленинградской области из 1180 лошадей, считавшихся по документам годными для армии, забраковали почти всех. В части отправили всего 176. Животные браковались из-за побитости и потертости плеч, холок, из-за порчи копыт по причине плохой ковки. Чтобы выполнить план, работники местного военкомата в течение 13–14 сентября осмотрели всё оставшееся конское поголовье Поддорского района. Из изученных 2100 лошадей лишь 7 оказались пригодны для отправки в РККА61. По данным Лужского горкома, на сдаточных пунктах района отсеяли до 50 % лошадей62. Курский областной военкомат собрал 2584 лошади, войсковые комиссии признали негодными 119363.
К тому же, как и с техникой, предприятия, колхозники и крестьяне-единоличники пытались укрыть лошадей, повозки и упряжь от поставки в армию; отправить в армию коней похуже, а себе оставить получше; отдать меньше, чем требовали военкоматы64. Доходило до того, что животным наносили раны. В деревне Зеркальное (Минская область, Любаньский район, Реченский сельсовет) единоличник Засмужец, чтобы не передавать лошадь в РККА, порезал ей плечо65.
Процесс БУС затягивался. В Парголовском районе Ленинградской области с отправкой лошадей в части опоздали на четыре дня66. В КалВО 138-я, 48-я и 155-я стрелковые дивизии планировалось полностью укомплектовать на третий день мобилизации. К этому дню они получили конский состав: 138-я — лишь 39%, 48-я — только 35. На пятый день БУС эти три дивизии получили 70, 84 и 87% лошадей соответственно67.
Полностью реализовать планы по поставкам конского состава также не удалось. Согласно записке М. Ф. Алексеева и Д. И. Люлина, Ленинградская область выполнила наряд по лошадям всего на 78%68. В докладе ПУ ЛВО сообщалось, что в Ленинградской области план по мобилизации лошадей осуществлён на 77,8 %, в Ленинграде — на 76,1 %69. В КалВО план реализовали на 99,3 %70. Судя по всему, для достижения этих цифр в армию пришлось отправить немало больных и истощённых животных. В докладе об итогах БУС в КалВО фиксировалось:
Приписанные артиллерийские лошади в большинстве своём низкорослые и слабосильные. Около 40 % из них пригодны только в обоз. Артиллерийские лошади в частях признаны несоответствующими сортности до 80%, верховые до 50 %. Из числа поступивших в соединения лошадей с неудовлетворительной упитанностью до 50%, в том числе до 20% худоконных71.
Сбор людей, техники и лошадей был лишь первой частью процесса мобилизации. Затем нужно было отправить их в части. Тут тоже возникали затруднения и проволочки. Не всегда призванных запасников сразу передавали в войска, на некоторых сборных пунктах они по несколько дней жили в сараях и питались только тем, что взяли из дома72. При этом армия оказалась не готова к приёму столько большого количества людей. Ситуация осложнялась тем, что вскоре после старта мобилизации — 15 сентября — начался осенний призыв73. Для бойцов не хватало помещений. Часть войск вынуждена была спать в лесу под открытым небом, иногда даже без палаток, на голой земле74.
Размещение войсковых частей, развёрнутых по «БУС», — говорилось в «Справке об итогах проведения больших учебных сборах», — по всем округам было организовано плохо. Помещения в большинстве случаев отводили с запозданием, неприспособленными и необорудованными75.
Иногда положение отягощалось из-за халатности и наплевательского отношения местных военных руководителей. При Полтавском горвоенкомате на месяц (с 9 сентября до 9 октября) разместили команду трактористов (154 человека), которых оставила убывшая на фронт 25-я стрелковая дивизий. Их поселили, как отмечалось той же «Справке»,
в необорудованном, холодном складском помещении, хуже, чем в свинарнике. Постельной принадлежностью не снабдили. Бойцы спали на грязной соломе. Красноармейцы обовшивели. Не было умывальника, стирка белья не организована.
Полтавский областной военком полковник Гаврилов и не пытался улучшить положение команды трактористов, заявив:
Сейчас военная обстановка, в окопах люди находятся в худших условиях76.
Не хватало различного имущества (от обуви и ложек до полевых кухонь). После того как 14 сентября МВО получил план отправки частей на запад, С. М. Буденный 15 сентября доложил К. Е. Ворошилову, что ряд указанных в этом плане частей недостаточно оснащён. Помимо автомашин и тракторов были упомянуты прицепы, походно-полевые кухни, рации и обмундирование. По мнению Семёна Михайловича, отправлять эти войска пока было нельзя77. Во всех округах ощущался острый недостаток обмундирования78. Например, в 427-м стрелковом полку 192-й сд красноармейцы десять дней ходили в своей одежде, только 18 сентября они получили фуражки, брюки и нательное бельё. Больше чем три сотни бойцов в данном полку, как утверждает «Справка об итогах проведения больших учебных сборов», были «совершенно босы». В 149-й сд обмундирование получила только половина личного состава, формы не было даже для командиров и политработников79. Начальник политуправления Орловского округа бригадный комиссар Пигунов сообщал в Москву:
Работа по обеспечению обозно-вещевым имуществом <…> протекала чрезвычайно напряжённо. Часть красноармейцев и командиров запаса не имели обуви. Это обстоятельство не могло не отразиться на боевой подготовке, ибо та часть красноармейцев, что пришла на сборы в рваной обуви… не получив её в частях, освобождалась от полевых тактических занятий80.
Иногда такая ситуация объяснялась организационными трудностями и неудобным расположением складов. Так, у Орловского военного округа (ОрВО) не было собственного окружного обозно-вещевого склада, эту функцию должен был выполнять центральный склад соседнего БОВО81. В других случаях речь шла о нераспорядительности и ошибках со стороны командиров и политработников. Например, на складе 551-го стрелкового полка 147-й сд комиссар дивизии Ларин обнаружил 3000 годных к носке пар ботинок, 3000 шинелей. Как говорит всё та же «Справка», «многие красноармейцы из запаса ходили босыми», однако комиссар полка батальонный комиссар Урьев не выдал имевшиеся на складе запасы, так как считал их негодными. В 298-м сп 192-й сд 850 человек не получили обуви и не могли выходить на занятия. Только на 15-й день мобилизации на складах нашли
огромный запас ношеной обуви, которую можно было с первых дней починить и снабдить ими всех бойцов. К ремонту обуви приступили поздно. Многие бойцы до самого конца сборов ходили босыми82.
Впрочем, иногда положение красноармейцев было не таким уж бедственным, однако среди населения распространялись сгущавшие краски слухи. В районе комплектования 136-й стрелковой дивизии в окрестностях Ярославля и Нерехты ходили разговоры о том,
что в Красной армии бойцов кормят плохо, морят голодом.
Как сообщал начальник политуправления МВО дивизионный комиссар А. Лобачёв, жёны бойцов из этих районов стали приходить в части и приносить свои мужьям хлеб, мясо и другие продукты.
К их удивлению красноармейцы брали только яблоки и арбузы, а остальное отправили обратно83.
Так как количество красноармейцев существенно увеличилось, запасов военных просто не хватало для снабжения их всем необходимым. Приходилось привлекать ресурсы других ведомств84. Местные власти спешно искали дополнительные резервы. 25 сентября в Ленинграде бюро обкома и горкома провели совместное совещание, специально посвящённое материальному обеспечению войск. Вначале руководители города и области выслушали сообщение представителя военного совета ЛВО. Во вновь формируемых частях и подразделениях не было сапожных мастерских, не хватало материалов для ремонта обуви и обмундирования (даже иголок)85. Отсутствовали ложки и кружки, полевые кухни, котлы и кипятильники. Не хватало помещений и палаток, поэтому часть бойцов размещалась в домах колхозников86. Недоставало кроватей и нар87. Закончилось заседание принятием совместного постановления двух партбюро. Создавалась комиссия (кроме партийных работников, в неё вошли представители округа и флота), которая должна была «в двухдневный срок выявить ресурсы, имеющиеся в Ленинграде и области для снабжения войск ЛВО и личного состава КБФ недостающим материальным обеспечением»88. В первую очередь речь шла о поиске ложек, кружек, котлов, гвоздей и бязи89. Кроме того, нужно было усилить отгрузку сена и соломы для военных частей, увеличить выпуск кроватей для ЛВО, от нескольких предприятий требовалось ускорить выполнение заказов для армии90.
Осуществление мобилизационных мероприятий требовало перемен в работе железных дорог. 8 сентября было принято совместное постановление ЦК ВКП(б) и СНК «Об изменении плана перевозок грузов и сокращении пассажирского движения по железным дорогам на сентябрь месяц 1939 года». С 10 сентября сокращались невоенные грузовые и пассажирские перевозки91. Например, Октябрьская дорога должна была в среднем вместо 3886 вагонов общехозяйственных грузов в сутки перевозить 1271, а Кировская вместо 2852 — 135892. Однако особого распоряжения о военном графике перевозок пока ещё не отдали. Ссылаясь на это, в КалВО управления Калининской и Ярославской железных дорог отказывались подавать эшелоны по требованию начальника военных сообщений округа93. Лишь 12 сентября Комитет обороны утвердил постановление о введении с 13-го числа воинского графика перевозок94. В тот же день соответствующий приказ подписал нарком путей сообщения Л. М. Каганович95. Разные железные дороги показали себя по-разному. Лучше всего и без срывов графика работала Северо-Донецкая дорога. Вовремя осуществляла перевозки Южно-Донецкая дорога. Не вызывала особых нареканий Харьковская дорога. А вот Калининская, Октябрьская и Ярославские дороги проявили себя хуже, подвижный состав для воинских эшелонов подавали несвоевременно96.
В Киевском округе части 96-й стрелковой дивизии в ожидании вагонов провели на станциях несколько дней — с 9 по 11 сентября97. В Ленинградской области эшелоны также подавались с опозданием, необорудованными98. Отправка военнообязанных, техники и лошадей в части задерживалась99. В военном отделе ленинградского обкома констатировали:
Железные дороги мобилизацией были застигнуты врасплох100.
С. М. Буденный отмечал опоздания в подаче вагонов в МВО101. Впрочем, иногда погрузка и отправка поездов задерживалась и по вине военных102. В целом с 8 по 16 сентября было погружено 2 888 воинских эшелонов, из которых 2 058 к концу данного срока прибыли в пункты назначения и были разгружены, а из 830 оставшихся 443 уже попали на железные дороги, где их должны были разгрузить. Хотя отдельные дороги и продемонстрировали отличную работу, в целом, как отмечает М. И. Мельтюхов, «воинский график был сорван»103.
БУС начались без объявления в печати. Запасникам сообщали, что их призывают именно на «сборы». Запрещалось упоминать само слово «мобилизация»104. Однако масштаб мероприятий сложно было скрыть. Любому наблюдателю невооружённым взглядом было видно, что происходящие события явно отличаются от рядовых учебных сборов, что налицо что-то более значительное и серьёзное. В Ленинграде повестки стали доставлять по ночам105. М. М. Кубланов (в то время — студент истфака ЛГУ, позднее — археолог и специалист по истории раннего христианства) в своих записках рассказал:
Люди в штатском, главным образом по ночам, разносили мобилизационные повестки, в которых требовалась немедленная явка. Посыльный дожидался, пока поднятый с постели оденется, и сопровождал его в военкомат. По этой причине трамваи не прекращали работу ночью106.
В Загорске (ныне — Сергиев Посад) районный военкомат, как отмечалось в докладе ПУ МВО,
не сумел чётко организовать вызов людей и работы сборного пункта. Для покрытия некомплекта он вызвал всех военнообязанных с 1918 по 1903 год рождения. На пункт явилось сразу 1700 человек военнообязанных и столько же, если не больше, провожающих родственников. Эта масса людей заполонила весь сборный пункт и даже близлежащую улицу107.
Заметными мероприятия БУС были и в столице. 11 сентября латвийский посланник в СССР Ф. Коциньш сообщал в Ригу:
Уже 8 сентября вечером в Москве появились первые слухи о мобилизации; бросалась <в глаза> также регистрация легковых машин и грузовых авто. На другой день эти слухи подтвердились, ибо показались первые кучки мобилизованных, караваны реквизированных авто с закрашенными номерами, конские эшелоны и т. д.108
Поэтому с первого же дня БУС многие советские граждане стали объяснять их как мобилизацию в связи с военной угрозой. На сборных пунктах запасники то и дело обсуждали, зачем их забирают в армию. Растерянность одних сочеталась с уверенными суждениями других. Ктото полагал, что всех их собирают для войны с Германией, кто-то настаивал, что речь идёт только об учениях. В спецсообщении Кингисеппского окружного отдела НКВД (Ленинградская область) от 7 сентября приводятся реплики мобилизуемых: «Что, разве и нам объявил кто войну?»; «Наверно, начинается война, поэтому и нас берут»; «Какая может быть война, когда у нас с Германией заключён договор о ненападении?»; «Немцы своих договоров и раньше не выполняли. Германия возьмёт сейчас Польшу, потом и на нас пойдёт, не посмотрит на свои договора, поэтому и нас берут». Высказывалось мнение: немцы уже в 100 км от советской границы, «может с разгона и на нас пойдут»109. «Некоторые женщины плакали», — добавляли к этому подписавшие документ капитан госбезопасности Половнев и старший лейтенант госбезопасности Варюхичев110. Повсеместно жители гадали, с кем именно придётся воевать. Кроме Германии, называли Японию111. Опасения людей лишь укрепились, когда 10 сентября газеты сообщили, что призыв запасных производится «в связи с германо-польской войной, приобретающей всё более широкий и угрожающий характер»112, а затем — после того, как советские войска 17 сентября перешли польскую границу. В какой-то момент появились слухи, что войну СССР объявили Англия и Франция113.
На фоне ожидания войны проявлялись как патриотические, так и уклонистские настроения. С одной стороны, фиксировались случаи явки в военкоматы и части добровольцев без вызова114. Например, в ОрВО в артиллерийский полк 19-й стрелковой дивизии без повесток прибыл 91 запасник. Люди из приписного состава этого полка, ранее отбывавшие сборы, приходили и спрашивали, «почему их не вызывают»115. После начала Польского похода в военкоматы стали поступать заявления о добровольном призыве в РККА116. В частях ряд бойцы и командиры писали заявления с просьбой отправить их на фронт117.
С другой стороны, часть запасников пыталась избежать призыва. Так, в Ленинграде было отмечено 22 случая уклонения от явки, 16 уклонистов привлекли к судебной ответственности. Как сообщает доклад политуправления ЛВО, в Петроградском районе Ленинграда
военнообязанный Мышинский, пытаясь уклониться от сбора, явился на пункт с ребенком на руках и сказал, что у него нет жены и на сбор он пойти не может. Однако при выяснении оказалось, что жена у Мышинского имеется и что она принесла ребенка на пункт раньше явки его самого118.
В Стругокрасненском районе Ленинградской области 30% прибывших на сборные пункты назвали себя больными. Обследование показало, что действительно больных среди них было всего 4 %119. В МВО за период БУС отказ от присяги был зафиксирован 6 раз, членовредительство — 4, дезертирство — 6, уклонение от воинской службы под разными предлогами — 14120. В ОрВО военная прокуратура к 10 октября возбудила по отказам от приёма военной присяги 19 дел, по членовредительству и симуляции — 13, по побегам из части и уклонению от явки на «сборы» — 17 (всего — 49 дел)121. В КалВО с 7 по 30 сентября было отмечено 8 случаев отказа от присяги (два человека затем всё-таки приняли присягу), 5 случаев членовредительства и 19 случаев дезертирства, а кроме того, как отмечалось в докладе Ф. А. Шаманина (к сожалению, без цифр),
были отдельные попытки приписников освободиться от прохождения сбора путём предоставления разных справок (о многосемейности, переселении с хуторов и пр.)122.
В документах зафиксированы объяснения тех, кто не хотел давать присягу. Так, в Сталинской области Лиманский военкомат направил в часть Е. Д. Пересичкина (единоличник, 1907 года рождения), который ранее «систематически не являлся на сборы по вызову», а теперь отказался присягать, заявив:
Я свойому ридному батькови не клявся, а вашому урядови подавно, так як я його не обирав, то я и не думаю присягаты123.
В ХВО военнообязанный А. П. Савлов (1904 г. р.) отказался от присяги, сказав:
У меня нет чего защищать, и для меня всё равно, что белые, что красные124.
Запасник Кузнецов, вызванный в 82-ю стрелковую дивизию, говорил:
Я принимать присягу не буду, так как я не гражданин, а христианин. Я и раньше присягу не принимал, когда вслед за командиром красноармейцы повторяли слова присяги, я молчал125 <до 1939 г. присягу принимали не в индивидуальном порядке, а хором повторяя её текст>.
Ссылка на религиозные убеждения звучала чаще всего. Как отмечалось в донесении об итогах БУС в ОрВО, все отказы от присяги
имели место по так называемым религиозным мотивам (баптисты, фёдоровцы и др.)126.
Причины отказа главным образом по религиозным убеждениям, —
утверждалось в записке о результатах мобилизации в КалВО127. Впрочем, представителей армии такие объяснения отказников не устраивали. Из ОрВО в Москву сообщали:
Анализ дел и изучения обстоятельств <…> в каждом отдельном случае показывают, что из всех отказавшихся от присяги не имели <так в тексте> ни одного искренне заблудившегося в дебрях сектантского учения. <…> Все эти «отказчики» приходили в части с Евангелием и при беседах с ними комиссаров, работников прокуратуры пытались оперировать «христовыми заповедями» («не убей» и т. д.), но дальше этой заповеди да двух-трёх затасканных фраз «теоретическое» обоснование отказчиков не шло, наоборот, устанавливалось, что в прошлом некоторые служили в РККА в переменном составе частей и вопроса о своей религиозности не поднимали128.
Так, красноармеец Лебедько ранее неоднократно проходил учебные сборы, хорошо стрелял из винтовки. Он отказался от присяги, сославшись на религиозные убеждения, однако следствие пришло к выводу, что он сделал это «потому, что струсил» и не хотел попасть на фронт. В итоге Лебедько приговорили к пяти годам лишения свободы с поражением в правах. Также апеллировавший к своей вере запасник Серёгин в ходе судебного разбирательства дал показания:
Я такой же верующий, как и вы, струсил, побоялся, как бы не отправили на фронт…
Ему дали пять лет лишения свободы с поражением в правах на два года129. Политработники и сотрудники военной прокуратуры стремились уличить отказников и в других грехах. В докладной записке из ОрВО отмечалось, что не дававшие присягу мобилизованные Хандешин (Клинцы) и Сивцов (Белгород)
распускали среди бойцов провокационные слухи о войне и вели контрреволюционную агитацию.
«Характерным» был назван случай с отказником Артеменко (Белгород), который не только отказался от присяги, но и на всякий случай отрубил себе указательный палец на правой руке130. Если говорить о членовредительстве, то оно, по словам начальника ПУ ОрВО бригадного комиссара Пигунова,
преимущественно выражалось в повреждении кистей рук и отрубливании пальцев131.
В целом, как видно из приведённых выше количественных данных, случаев отказа от присяги и членовредительства было не так уж много. Тем не менее, они были наглядным проявлением страха скорой войны. Отказники и членовредители боялись, что действительно могут попасть на фронт.
Из-за ожиданий скорого вовлечения СССР в вооружённый конфликт значительно осложнилась ситуация на потребительском рынке. Уже 7–8 сентября у магазинов стали возникать очереди132. Население запасалось крупой, сахаром, керосином, мылом, спичками, другими предметами первой необходимости133. Сельские жители задумывались, что им делать с животными. Как отмечалось в донесении об итогах БУС в ОрВО, в некоторых районах
под действием провокационных слухов жёны группами являлись к мужьям <в воинские части — Т. М.> за советом, «резать ли им мелкий скот и молодняк, в районе многие уже режут, а то всё равно скот заберут кормить Красную армию»134.
Всего в ходе БУС было призвано 2 610 136 резервистов, войска получили 634 тыс. лошадей, 117 439 автомашин и 18 974 трактора135. С 29 сентября (то есть уже после Польского похода) численность Красной армии стали сокращать136. 2 октября Политбюро приняло решение об увольнении в запас призванных по мобилизации137. 4 октября появилось ещё одно постановление Политбюро, утверждавшее предложения К. Е. Ворошилова о сокращении войск Белорусского и Украинского фронтов и о частичном увольнении собранных в сентябре запасников138. К 25 ноября из армии уволили 1 412 978 человек. В народное хозяй-
ство вернули 38 780 автомашин и 5 727 тракторов139. Таким образом, значительная часть мобилизованных оставалась в рядах РККА к началу Советско-финляндской войны (к тому же в конце октября в связи с подготовкой операции против Финляндии запасников вновь начали призывать140).
Комментарии
Название провокационное. Внушается мысль что сейчас плохо.
Сейчас тоже явно не хорошо.
А что, сейчас хорошо? Бардака нет? С добрым утром, Канада!
Несмотря на перегибы на местах, в целом все хорошо, и я не АнТюр!
Ага маленькие такие перегибы, в два вывиха с перекрутом.
А у вас есть с чем сравнивать? У меня есть личный опыт с советских времен.
И у вас скоро будет когда мобилизации пойдут в других странах. Вот тогда и поймете что такое бардак.
много где плохого повылезало, - откровенная тупость и формализм, штурмовщина, проведение на отъ**ись по палочной схеме, большие вопросы в законодательной сфере
всё это говно надо вытаскивать и исправлять системно, а виновных в сознательных косяках наказывать и снимать персонально.
если под ковёр всё заметать будет только хуже.
но без истеричного раздувания и "военкорщины".
В стране был такой двадцатилетний бардак, что только жесткими мерами и огромным напряжением народа ее можно было удержать. Неслучайно за полгода потеряли почти всю регулярную армию, а число пленных примерно сравнялось с общим числом пленных РИ в ПМВ
Потому эвакуация 1941 уникальное событие в мировой истории. Немцы пытались повторить в 1944, но при всей их организованности не смогли запустить заводы.
Это для тех, кто до сих пор считает, что "при Сталине порядок был"
А что-то таких в комментариях и не видно - в отличие от тем, связанных с текущим положением дел в стране и мире.
В каких например?
Ой да ладно. Вон загляните в темы т-ща марксиста например - раздолье для всепоучающих вместолевых. Которые почему-то не хотят знать, а как было при их кумире на самом деле - см. статью выше.
Есть здравые патриоты.
Есть упоротые ура патриоты.
Есть здравые левые.
Вы думаете не должно быть упоротых левых?
У меня вот сложилось впечатление, что из тех левых кто пишет на АШ, именно упоротых почему-то явно больше 50% - может, более вменяемые просто молчат больше, и как раз не пишут?
Эх, Смешинка куда-то со своими любопытными статьями пропала...
Тут левых и так не очень много. А вы ещё и упоротых где то находите.
Я, например, не считаю, что "при Сталине был порядок", но при Сталине был НКВД. Где он теперь?
То есть, если кто-то напишет, например что е-Jinn – мудак, то все, кто считал е-Jinn-a приличным человеком, должны взять сие мнение принять как истину?😁
Главное отличие не в порядке, а в ответственности.
По фактам саботажа возбуждались уголовные дела
И вот про это...
при Сталине порядок был
Когда именно? Сталин по вашему волшебник? Который пришёл к власти и хопа... Порядок?
И еще не учитываете что на момент описываемый событии Сталин рулил всего 10 лет. И за эти 10 лет происходили масштабные изменения в обществе и армии. Менялось все и вся.
Человеческую сущность сложно изгнать, у нас и храбрецы есть и трусы и разгильдяи, в Европе над этим работали тыщу лет, а у нас где сядешь там и слезешь, народец просто собирался и уходил, например в Сибирь.
Ну а сейчас в Казахстан или Грузию бегут.
Хорошая статья. Актуальная и уместная. Спасибо.
Это к тому, что критиковать можно, но лучше деятельно править систему в рамках закона и с учетом обстоятельств. А сеять панику, плодить сомнения и заниматься вредительством в тяжелое время не надо.
действительно, чего переживать, у на всегда так, что 90 лет назад, что 110, теплое, родное ...
Либо переживайте про себя, а не вслух, либо деятельно меняйте ситуацию к лучшему. А количество голосящих такое, что этот хор "голодных, под руководством с утра не евшего" уже начинает утомлять.
Либо покажите пример, либо не засоряйте эфир, кто-то вас спрашивал что делать?
Начал писать ответ, а потом посмотрел ваш бан-лист. И дополню его. О чем говорить с человеком-ронином.
Понятно, примера, не будет, ну, что можно ожидать от человека, который у соседей ума занимает...
На канале Соловьева какая-то говорящая голова аналогично рассуждала.
Я не понимаю отсылок к 1939 году. Давайте ещё примеры из средних веков приводить или из Древней Греции, когда гражданин обязан был прибыть на войну со своим оружием и доспехом. За 20 жирных лет, при цифровизации всего и вся, при развёрнутых госуслугах, не наладить учёт и мобилизацию "отслуживших и имеющих боевой опыт" - это фиаско. Это просто нужно признать и сделать оргвыводы, а не заниматься демагогией, кивая на преданья старины глубокой.
Ничего удивительного в этом нет. Преемственность поколений так сказать. А идея из эпохи Эллинизма уже реалезутся ,народ на свои покупает ботинки, броники и тд.
У нас стабильность в стране за свой счет.
Вот в цифрах и озвучьте "фиаско". Сколько "не тех" призвано.
А то как с ржавыми калашами окажется - один ящик на всю страну.
Вот в 1939-ом 2/3 мобилизованных пришлось отпустить обратно. Сейчас и близко такого нет.
Ну, скажем так, если бы была задача и хоть как-то сформулированы требования, то сделать учет было бы можно.
Вопрос межведомственного взаимодействия ставился еще в АСПР и ОГАС и по большому счету именно решение этого вопроса, насколько я понимаю, было основным на период с 1985 до 2000, но не сложилось. В принципе объединение данных различных ведомств худо бедно решается, пример ИФНС показывает, что вопросы можно решать, пример Россреетра показывает, что воровать и косячить нехорошо, но опять же худо-бедно базы как-то объединили, пример объединения ПФР и ФСС в следующем году и создание единой инфраструктуры опять же говорит, что сделать можно.
Вопрос в том, нужно это было или нет. Вот для вопросов налогов, учета прав собственности на объекты недвижимости и т.д. это почему-то было нужно, а для учета граждан, находящихся в запасе нет. Опять же пример Госуслуг показывает, что многие сервисы можно сделать неплохо и даже на передовом уровне.
А в ряде направлений ни хрена не сделано, потому, что не видели смысла в этом.
Вот в Минсельхозе (шире в Правительстве) видят необходимость учета этой сх деятельности и какие-то решения есть, часть из них пока не живые, часть работает, но процесс идет, а здесь....
По поводу неактуальных данных, а почему у нас на законодательном уровне отсутствует реальная ответственность у предприятий с точки зрения косяков в организации воинского учета? Почему это у нас такие дыры с повестками и прочим. Почему мобучения не проводились?
Может потому, что никто и не думал население привлекать в БД? У нас же армия другого типа была, мол нам хватит профессиональной. Может и мыслей не было таких, что людям придется оружие давать в массовом порядке и куда-то отправлять? Ведь все эти годы говорили, ну смотрите, как мы хорошо живем, айфоны, машины, квартиры в кредит, жрачки от пуза, развлечения. Пользуйтесь, а тут раз и все закончилось, хотя камрадам с АШ всегда было понятно, что п.... близко
А кто армейку платить будет?
Армейцы рады запартизанить, но большую толпу не потянуть, а частник логично всех посылает в лес.
Амвсякие решения типа хочешь ствол, пулучай вус, тихо замещались под коврик.
А кто сейчас платить будет?
А сейчас государство делает вид, что оно с краю, и как-нибудь само рассосётся.
Я когда работал в муниципальной структуре, была отдельная должность по вот этому всему.
Ну понаблюдаем, как оно рассосется
Омс нет?
Про единый медучёт говорилось, когда я ещё под стол не нагибаясь ходил.
Собственно, это вот всё открытием не являлось и не является.
Но, разворачивание учёта снизу-вверх автономно, скажжу - не умно.
Сделать можно все. Пример Мишустин. Наладил налоговую инспекцию работает как часы. А было дырявое болото. Поверьте это посложнее работы военкоматов. Раз в двести.
Не понимаете в силу того, что просто не понимаете что такое цифровизация. А здесь всё просто. Цифровизация уменьшает время на обмен и поиск информации. Больше ничего. Остальные проблемы цифровизация не решает. Поэтому и проблемы остаются те же.
Я отсылок тоже не понимаю, хотя видел бардак и в конце 90-х и в начале 2000-х и считаю, что сейчас еще ничего так получается). Сравнивать БУС 39-40 и сейчас это такое себе. Хотя бы в силу процессов, происходивших в РККА на тот момент и отсутствия фундамента вообще, напомню что до Военной тревоги 1927 года армией-то в полном смысле слова РККА назвать было нельзя.
Также напомню, что РККА в 1932 насчитывала, что-то около 600 тыс. а уже в 1937 около 1,5 млн, на начало 1939 около 2 млн, а на конец 1939 уже около 3,8 млн, затем были колебания вокруг этой цифры и на начало 1941 около 4,1 млн.
В этих условиях мягко скажем мало, что было готово. Там ни базы не было, ни методики, ни командного состава в достаточном количестве. С организацией все было тоже очень тяжеловато. Армия РФ все же строилась на определенном фундаменте, хоть ей и досталась не лучшая часть ВС СССР.
Сравнивать действительно странно.
Но ваш посыл насчет цифровизации разбивается об очень простую истину. Цифровизировать бардак можно, но в итоге получиться цифровизированный бардак. По сути цифровизация должна идти параллельно или после изменения процессов, которые цифровизируются. За 20 жирных лет задачи такие не ставились, результат виден, хотя повторюсь, сейчас лучше чем в начале 2000-х
Коллега, если вы читали внимательно, то видели фразу про 20 жирных лет. За это время можно было и порядок навести, и медведя научить плясать качучу. Коллеги выше указали про наведение порядка в процессе выжимания бабла от налогоплательщиков. Я прекрасно помню, как в период с 2002 по 2007 в верхах царил шок: денег было столько, что не хватало фантазии - на что потратить? СССР умел в организацию различных военных мероприятий, имея под руками стопку бумаги, карандаш и телефон, при бОльшем населении и меньшем количестве ответственных лиц. Сейчас же, в 21 веке, кивают на 80-тилетнее прошлое и глубокомысленно изрекают: "а там было так же". Круто, чо: не обосрались, просто такой продвинутый цвет штанов и модный эко-парфюм.
А я выше написал, что задачи не было, вот и забили, население никто не хотел никуда привлекать, дай населению орудие в массовом порядке, преврати его в политического актора, прогони через войну и у тебя совсем другой электорат получится.
задач не было вот и не делали, у нас, когда желание есть, то быстро начинают делать, законы сразу в трёх чтениях могут принять, денег выделяют резко и т.д и т.п. ну и вывод, целей создания мобилизационной системы не было.
сейчас будут говорить, мол на других посмотрите, в чего на них смотреть, там такая же ситуация, но легче не становится. Но у нас хоть ещё остатки советской системы есть и запасы на складах. Вот и выходит, что СССР до сих пор тащит, как с ковидом блин
Судя по выделенной части коммента - наши позиции полностью совпадают. Рад встретить единомышленника
Ну а как ещё показать что не обосрали ь а все по плану?
А с чего бы ему быть в тогдашних реалиях?
Мобилизация нигде и никогда не проходит гладко, чем выше количество, тем больше косяков.
Дык о том и речь, идеальных система не бывает, косяки вполне могут вылезти - только у диванных аналитегов все легко и просто.
А то, что "бывало и хуже" должно оправдать современное казнокрадство, глупость и неготовность.
Мелькают сообщения, что шлемов даже не хватает. Нет не нового образца, тех и так было мало, но стальных касок, старых советских на складах всего 12 тысяч, то есть на дивизию. Может и врут.
Нет, не оправдывает. Но дает понять, что идеальных систем не бывает, и везде могут быть свои ошибки, накладки, недочеты и прочая прочая. Что в 1939-м, что в 2022-м.
У меня дед был мобилизован на финскую. Вообще почти ничего не рассказывал. Помню только лыжи ненавидел. Отцу говорил что первый раз в жизни на них таких же как он поставили в финке, ходить никто почти не умел. Потом с обморожениями инвалидность получил.
Страницы