Война Ган­ни­ба­ла про­тив Рима (по­учи­тель­но в свете ны­неш­них со­бы­тий)

 По­яв­ле­ние Ган­ни­ба­ла в Ита­лии было со­вер­шен­ною неожи­дан­но­стью для рим­лян. У них при­го­тов­ле­но было две армии, но одна уже дей­ство­ва­ла в Ис­па­нии, и воз­вра­щать ее пред­став­ля­лось неудоб­ным, дру­гая со­би­ра­лась от­плыть из Ли­ли­бея для на­па­де­ния на Аф­ри­ку, те­перь ее спеш­но по­тре­бо­ва­ли на север. До ее при­бы­тия Ган­ни­бал имел пред собою срав­ни­тель­но неболь­шие силы и успел не толь­ко дать отдых вой­ску, но и скло­нить – ча­стью угро­за­ми, ча­стью убеж­де­ни­я­ми – к союзу все бли­жай­шие ли­гу­рий­ские и кельт­ские пле­ме­на.

 Сци­пи­он, вер­нув­шись из Мас­са­лии в Рим, пер­вый при­вез туда из­ве­стие о дви­же­нии Ган­ни­ба­ла и немед­лен­но от­пра­вил­ся к вой­ску, сто­яв­ше­му про­тив врага. С из­лиш­нею уве­рен­но­стью в непо­бе­ди­мо­сти рим­лян он при­нял при реке Ти­чи­но сра­же­ние в невы­год­ной по­зи­ции – и сра­же­ние было про­иг­ра­но, глав­ным об­ра­зом бла­го­да­ря зна­чи­тель­но­му пе­ре­ве­су Ган­ни­ба­ла в кон­ни­це и уме­ло­му поль­зо­ва­нию этим родом вой­ска. Сам кон­сул, бив­ший­ся лично в пер­вых рядах, был тя­же­ло ранен и спас­ся от плена толь­ко му­же­ством и ре­ши­тель­но­стью сво­е­го 16-​летнего сына, впо­след­ствии зна­ме­ни­то­го пол­ко­вод­ца.

 Неуда­ча слов­но вер­ну­ла Сци­пи­о­ну все его ис­кус­ство и удво­и­ла его му­же­ство, он чрез­вы­чай­но ловко от­сту­пил из очень опас­но­го по­ло­же­ния, в ко­то­ром ока­зал­ся после битвы, и занял вы­год­ную по­зи­цию под укреп­ле­ни­я­ми Пла­цен­ции; Ата­ко­вать здесь рим­лян Ган­ни­бал не ре­шил­ся, а пока они тут сто­я­ли, он не мог дви­нуть­ся далее. Сци­пи­он вы­иг­рал, таким об­ра­зом, время, и к нему по­до­шла вто­рая армия. Боль­но­го от раны Сци­пи­о­на за­ме­нил в ко­ман­до­ва­нии кон­сул Ти­бе­рий Сем­про­ний. Ган­ни­бал, уди­ви­тель­но умев­ший по­ни­мать людей, по от­ры­воч­ным све­де­ни­ям, до­шед­шим до него о дей­стви­ях но­во­го сво­е­го про­тив­ни­ка, понял, что имеет дело с че­ло­ве­ком са­мо­уве­рен­ным и неглу­бо­ким, и на дан­ных о его ха­рак­те­ре по­стро­ил план дей­ствий: в одной до­воль­но зна­чи­тель­ной стыч­ке он умыш­лен­но не под­дер­жал своих ча­стей и дал Сем­про­нию повод гор­дить­ся и хва­стать­ся своею по­бе­дою и смот­реть свы­со­ка на сво­е­го про­тив­ни­ка, и вско­ре Ган­ни­бал устро­ил так, что мел­кая, как ка­за­лось рим­ля­нам, стыч­ка на бе­ре­гах реки Тре­бия со­вер­шен­но неожи­дан­но об­ра­ти­лась в ге­не­раль­ное сра­же­ние, при­чем опять рим­ля­нам при­шлось всту­пить в бой на неудоб­ной по­зи­ции, где армия Ган­ни­ба­ла их ожи­да­ла и куда рим­ские вой­ска долж­ны были под­хо­дить, пе­ре­прав­ля­ясь через реки в хо­лод­ное время года. Храб­ро би­лись рим­ляне, но неожи­дан­ный удар из за­са­ды до­ста­вил Ган­ни­ба­лу пол­ную по­бе­ду, толь­ко отряд в 10 000 че­ло­век про­бил­ся, осталь­ные тысяч 20 че­ло­век были ис­треб­ле­ны или взяты в плен. По­те­ри Ган­ни­ба­ла были тоже очень зна­чи­тель­ны: у него по­гиб­ли, между про­чим, все слоны от хо­ло­да и сы­ро­сти. Со своей ар­ми­ей, стра­дав­шей от бо­лез­ней, Ган­ни­бал рас­по­ло­жил­ся на зим­ние квар­ти­ры и за­нял­ся ор­га­ни­за­ци­ей галль­ских вспо­мо­га­тель­ных от­ря­дов, ко­то­рые до­ста­ви­ли по край­ней мере 60 000 че­ло­век.

 Рим­ский сенат, несмот­ря на два про­иг­ран­ных сра­же­ния, не по­счи­тал по­ло­же­ния опас­ным, для кам­па­нии 217 г. была толь­ко по­пол­не­на ис­пан­ская армия, уси­ле­ны при­мор­ские гар­ни­зо­ны и армия на се­ве­ре до­ве­де­на до со­ста­ва пол­ных 4 ле­ги­о­нов. Кон­сул Гай Фла­ми­ний при­кры­вал за­пад­ную до­ро­гу на Рим, около Арец­цо, а кон­сул Гней Сер­ви­лий – во­сточ­ную, за­ни­мая по­зи­цию у Ари­ми­на. Рим­ляне со­сре­до­то­чи­ли до­воль­но сил, чтобы на­де­ять­ся на успех в борь­бе с Ган­ни­ба­лом в до­лине По. Но Ган­ни­бал вовсе не имел в виду сра­жать­ся со своим вра­гом на се­ве­ре Ита­лии. Он слиш­ком ясно по­ни­мал глу­бо­кое раз­ли­чие между своим по­ло­же­ни­ем и по­ло­же­ни­ем рим­ских армий. Он не мог не со­зна­вать, что по пре­вос­ход­ству сво­е­го во­ен­но­го гения он почти на­вер­но раз­би­вал бы рим­ских пол­ко­вод­цев. Но он по­ни­мал и то, что вся­кое по­ра­же­ние будет лишь уси­ли­вать энер­гию рим­лян, в то время как ему труд­но было ожи­дать энер­гич­ной, доб­ро­же­ла­тель­ной и до­вер­чи­вой под­держ­ки сво­е­го пра­ви­тель­ства, и что, ско­рее, на­обо­рот: вся­кая его по­бе­да будет раз­дра­жать его тай­ных недоб­ро­же­ла­те­лей в Кар­фа­гене и будет ослаб­лять ту под­держ­ку, какую они го­то­вы будут ему ока­зы­вать, не го­во­ря уже о том, что и вой­ско его будет нести по­те­ри. Ган­ни­бал видел, что ему необ­хо­ди­мо не толь­ко по­беж­дать рим­ские армии, но уни­что­жить мо­гу­ще­ство Рима, сло­мить Рим как го­су­дар­ство, рас­ша­тать тот мощ­ный, твер­дый союз, в какой рим­ляне спло­ти­ли всех ита­лий­цев. Ган­ни­бал пом­нил это все­гда, даже в пе­ри­од неслы­хан­ных во­ен­ных успе­хов своих,- и это едва ли не самое уди­ви­тель­ное про­яв­ле­ние его гения. Кар­фа­ген­ский вождь преж­де всего и начал свою борь­бу с Римом как с го­су­дар­ством: всех плен­ных рим­ских граж­дан он за­ко­вал в цепи, а всех плен­ни­ков из со­юз­ных общин от­пу­стил по домам, вну­шая им, что имеет в виду осво­бо­дить от ига рим­лян все ита­лий­ские об­щи­ны. Что ка­са­ет­ся во­ен­ных дей­ствий, то Ган­ни­бал решил вести их, по воз­мож­но­сти меняя план, а в ис­кус­стве при­ду­мы­вать и осу­ществ­лять осу­ществ­лять самые неожи­дан­ные ком­би­на­ции Ган­ни­бал не имел со­пер­ни­ков.

 Кон­сул Гай Фла­ми­ний еще стоял у Арец­цо, ожи­дая, когда время года поз­во­лит на­чать во­ен­ные дей­ствия, а Ган­ни­бал уже давно вы­сту­пил, с неве­ро­ят­ны­ми труд­но­стя­ми и с боль­ши­ми по­те­ря­ми пе­ре­шел гор­ные цепи Апен­нин и до­ли­ны раз­лив­ших­ся реки вышел на рав­ни­ну, где оста­но­вить его было уже го­раз­до труд­нее. Гай Фла­ми­ний был ти­пич­ным пред­ста­ви­те­лем тех со­вер­шен­но вто­ро­сте­пен­ных людей, ко­то­рые вре­ме­на­ми по­лу­ча­ют зна­че­ние, вовсе не со­от­вет­ству­ю­щее их да­ро­ва­ни­ям. Он давно кри­ти­ко­вал все дей­ствия се­на­та и пар­тии, стре­мив­шей­ся со­хра­нить за се­на­том преж­нее зна­че­ние, и этим при­об­рел славу чрез­вы­чай­но ум­но­го, пе­ре­до­во­го че­ло­ве­ка. Он ко­ман­до­вал в экс­пе­ди­ции 223 г. в до­ли­ну По про­тив ин­суб­ров и делал лишь ошиб­ки и неудач­ные рас­по­ря­же­ния, но так как экс­пе­ди­ция окон­чи­лась успе­хом бла­го­да­ря уди­ви­тель­ным ка­че­ствам рим­ских сол­дат, то Гай Фла­ми­ний сам счел себя ве­ли­ким пол­ко­вод­цем, а его сто­рон­ни­ки были по­ло­жи­тель­но убеж­де­ны, что стоит по­слать на Ган­ни­ба­ла Фла­ми­ния – и враг будет уни­что­жен. Такое убеж­де­ние было столь твер­до, что ла­герь Фла­ми­ния был на­пол­нен мас­сою раз­ных охот­ни­ков до до­бы­чи. Фла­ми­ний не мог стер­петь, что кар­фа­ге­няне страш­но опу­сто­ша­ли стра­ну вбли­зи его армии. Фла­ми­нию, ко­неч­но, не надо было ожи­дать дру­гой армии, чтобы по­бе­дить… Он дви­нул­ся за кар­фа­ген­ским вой­ском. Ган­ни­бал при­дал сво­е­му дви­же­нию такой вид, как будто он ста­ра­ет­ся укло­нить­ся от боя, ив тес­ном уще­лье, упи­рав­шем­ся в Тра­зи­мен­ское озеро, устро­ил за­са­ду рим­ля­нам. Он рас­по­ло­жил свои вой­ска по скло­нам, ран­ним утром дал войти в уще­лье всей армии Фла­ми­ния, дви­гав­шей­ся со­вер­шен­но бес­печ­но, а с рас­све­том силь­ным от­ря­дом вне­зап­но запер выход из уще­лья и начал битву, ко­то­рая, ско­рее, может быть на­зва­на бой­нею… У рим­лян было убито 15 000 че­ло­век, столь­ко же взято в плен,- сло­вом, армия Фла­ми­ния была со­вер­шен­но уни­что­же­на. Ган­ни­бал по­те­рял всего 1500 че­ло­век, и то по пре­иму­ще­ству из галль­ских от­ря­дов. Через несколь­ко дней ча­стью уни­что­жен, ча­стью взят был в плен че­ты­рех­ты­сяч­ный отряд кон­ни­цы, вы­слан­ный Гнеем Сер­ви­ли­ем для со­еди­не­ния с Фла­ми­ни­ем. Вся Этру­рия была во вла­сти Ган­ни­ба­ла. В Риме на­зна­чи­ли дик­та­то­ра и стали го­то­вить­ся от­ра­зить врага от самых стен сто­ли­цы.

 Но Ган­ни­бал не пошел на Рим. Он преж­де всего за­нял­ся обу­че­ни­ем сво­е­го вой­ска но­во­му строю, ко­то­рый после встреч с ле­ги­о­на­ми он нашел нуж­ным вве­сти. Рим­ляне все ожи­да­ли его к сте­нам го­ро­да и дали ему время ис­пол­нить бес­при­мер­но сме­лое пред­при­я­тие – ре­ор­га­ни­зо­вать армию внут­ри непри­я­тель­ской стра­ны. Затем он мед­лен­но дви­нул­ся к югу, на­де­ясь под­нять про­тив Рима со­юз­ные об­щи­ны. Но тут он об­ма­нул­ся: рим­ский союз был так тверд, а нерас­по­ло­же­ние арий­цев к се­ми­там так глу­бо­ко и ин­стинк­тив­но, что ни одна об­щи­на, ни один город доб­ро­воль­но не всту­пи­ли в союз с кар­фа­ген­ским во­ждем. Целый год Ган­ни­бал дви­гал­ся бес­пре­пят­ствен­но, но и почти без­ре­зуль­тат­но по Сред­ней Ита­лии, имея на­деж­ный опор­ный пункт в укреп­лен­ном ла­ге­ре около Лу­це­рии. Дик­та­тор Квинт Фабий не рис­ко­вал всту­пать в бой, но всюду сле­до­вал за Ган­ни­ба­лом, со­вер­шен­но верно рас­счи­тав, что Ган­ни­бал не риск­нет ни на что ре­ши­тель­ное, имея вбли­зи нераз­би­тую рим­скую армию, тем более что дух во­и­нов был пре­вос­хо­ден: они рва­лись в бой, желая ото­мстить за по­ра­же­ния ле­ги­о­нов.

Од­на­ко го­род­ские по­ли­ти­ки были недо­воль­ны дик­та­то­ром, вы­сме­и­ва­ли его и его си­сте­му и бла­го­да­ря глав­ным об­ра­зом Гаю Те­рен­цию Вар­ро­ну до­би­лись, что на­чаль­ник кон­ни­цы Марк Ми­ну­ций по­лу­чил почти пол­ную неза­ви­си­мость от дик­та­то­ра. Желая оправ­дать ока­зан­ное ему до­ве­рие, Ми­ну­ций вско­ре всту­пил в битву с Ган­ни­ба­лом, и толь­ко свое­вре­мен­ное по­яв­ле­ние Квин­та Фабия со све­жим вой­ском предот­вра­ти­ло новый раз­гром.

 Сенат дер­жал­ся с пол­ною твер­до­стью: он от­кло­нил по­мощь, пред­ло­жен­ную Ги­еро­ном, от ил­ли­рий­ских пле­мен по­тре­бо­вал свое­вре­мен­ной упла­ты дани, в сно­ше­ни­ях с Ма­ке­до­ни­ей го­во­рил по-​прежнему твер­дым тоном. К на­сту­па­ю­щей кам­па­нии ре­ше­но было вы­ста­вить вой­ско, ка­ко­го рим­ляне еще ни­ко­гда не со­би­ра­ли, во­семь ле­ги­о­нов, и пе­рей­ти к более энер­гич­но­му спо­со­бу дей­ствий: в Риме много было недо­воль­ных преж­ни­ми дей­стви­я­ми се­на­та, и до­мо­ро­щен­ные по­ли­ти­ки и стра­те­ги рас­се­и­ва­ли неле­пые, но встре­чав­шие до­ве­рие толки, будто сенат умыш­лен­но за­тя­ги­ва­ет войну. Не без труда уда­лось се­на­ту про­ве­сти од­но­го на­деж­но­го кон­су­ла, Люция Эми­лия Павла, на долж­ность же вто­ро­го кон­су­ла огром­ным боль­шин­ством го­ло­сов был из­бран Гай Те­рен­ций Вар­рон, поль­зо­вав­ший­ся у черни сла­вою чрез­вы­чай­но да­ро­ви­то­го и энер­гич­но­го де­я­те­ля, а в сущ­но­сти че­ло­век со­вер­шен­но без­дар­ный и очень са­мо­уве­рен­ный и наг­лый.

 С на­ступ­ле­ни­ем весны Ган­ни­бал дви­нул­ся к Лу­ка­нии и около Канн, на бе­ре­гах реки Ау­фи­да, пред­став­ляв­ших от­лич­ное поле для его ка­ва­ле­рии, оста­но­вил­ся. Сюда по­до­шла в на­ча­ле лета 216 г. и рим­ская армия, на­счи­ты­вав­шая почти 90 000 че­ло­век про­тив 50 000 че­ло­век, быв­ших у Ган­ни­ба­ла. Кон­су­лы еже­днев­но че­ре­до­ва­лись в глав­ном ко­ман­до­ва­нии. Эми­лий Павел желал дей­ство­вать осто­рож­но, и если при­нять битву, то в хо­ро­шей по­зи­ции, но Вар­рон решил на­пасть на врага, где бы и когда его ни встре­тил.

 Встре­ча про­изо­шла в на­ча­ле июня 216 г. В обеих ар­ми­ях центр за­ни­ма­ла пе­хо­та, на кры­льях сто­я­ла кон­ни­ца. Ган­ни­бал со­сре­до­то­чил глав­ные массы своей ка­ва­ле­рии под на­чаль­ством Га­сдру­ба­ла на своем левом крыле, про­тив сла­бей­ше­го крыла рим­лян. В за­вя­зав­шей­ся битве левое крыло рим­лян, где был Вар­рон, и пра­вое Ган­ни­ба­ла би­лись без за­мет­но­го пе­ре­ве­са той или дру­гой сто­ро­ны. В цен­тре рим­ляне, по­стро­ен­ные чрез­вы­чай­но глу­бо­кою ко­лон­ною, скоро по­тес­ни­ли про­тив­ни­ка, Ган­ни­бал, од­на­ко, сумел охва­тить ко­лон­ну с флан­гов и вос­ста­но­вил рав­ное по­ло­же­ние. Но пра­вое крыло рим­лян было быст­ро смято и почти уни­что­же­но. Немед­лен­но Га­сдру­бал напал в тыл ле­во­го крыла рим­лян,- оно тоже едва уже дер­жа­лось и те­перь об­ра­ти­лось в бес­по­ря­доч­ное бег­ство. Тогда Га­сдру­бал уда­рил с тыла и на центр, бе­жать было неку­да, а по­ща­ды не да­ва­ли. Рим­ская армия была уни­что­же­на. Было убито до 70 000 че­ло­век, 6000 че­ло­век взято в плен на поле битвы, 10 000 че­ло­век – в ла­ге­ре. Жал­кие остат­ки огром­ной армии укры­лись в Кан­у­зии, по­гиб­ла по край­ней мере седь­мая часть ита­лий­цев, спо­соб­ных но­сить ору­жие. Эми­лий Павел и 70 се­на­то­ров, не го­во­ря о сот­нях дру­гих офи­це­ров, пали в битве, из всех выс­ших на­чаль­ни­ков спас­ся бег­ством один Вар­рон…

 По­след­ствия битвы были гро­мад­ны. До сих пор Ган­ни­бал не имел под­держ­ки из Кар­фа­ге­на под тем пред­ло­гом, что в Ис­па­нии рим­ляне тес­ни­ли пу­ни­че­скую армию, что море во вла­сти рим­лян, что неиз­вест­но, где найти Ган­ни­ба­ла, за­ви­до­вав­шее и не до­ве­ряв­шее ему пра­ви­тель­ство не до­став­ля­ло ему ни войск, ни денег. Те­перь все воз­ра­же­ния смолк­ли, ре­ше­но было немед­лен­но при­слать Ган­ни­ба­лу 40 сло­нов, 4000 кон­ни­цы и до­ста­точ­ное ко­ли­че­ство пе­хо­ты. С Кар­фа­ге­ном всту­пи­ли в союз Ма­ке­до­ния и Си­ра­ку­зы, где Ги­ерон умер и во­ца­рил­ся мо­ло­дой и неспо­соб­ный Ги­еро­ним. На­ко­нец – и это всего важ­нее – по­ко­ле­ба­лась твер­дость ита­лий­ско­го союза: на сто­ро­ну Ган­ни­ба­ла пе­ре­шли почти все го­ро­да брет­ти­ев, лу­кан­цев, пи­цен­тов, гир­пи­нов и сам­ни­тов в Южной Ита­лии и вто­рой по ве­ли­чине город Ита­лии – Капуя. Гре­че­ские го­ро­да, на­про­тив, твер­до дер­жа­лись союза с Римом, и их при­хо­ди­лось брать во­ору­жен­ною рукою. Непо­ко­ле­би­мо сто­я­ли все го­ро­да Южной Ита­лии, на­се­лен­ные ла­ти­на­ми, и го­ро­да Сред­ней Ита­лии, и про­тив­ни­ки Ган­ни­ба­ла в кар­фа­ген­ском се­на­те ука­зы­ва­ли со­вер­шен­но верно, что ни одна рим­ская об­щи­на и ни один рим­ский граж­да­нин не при­ня­ли сто­ро­ну Кар­фа­ге­на. По­ли­ти­че­ские про­тив­ни­ки Ган­ни­ба­ла были рады, что могли ука­зать ошиб­ку в его рас­че­тах – а этим пред­ре­шал­ся исход борь­бы!

 Ка­та­стро­фа при Кан­нах была под­го­тов­ле­на не виной от­дель­ных лиц, а недо­стат­ка­ми всей кон­сти­ту­ции Рим­ско­го го­су­дар­ства и ошиб­ка­ми массы рим­ско­го граж­дан­ства. Про­тив та­ко­го вождя, как Ган­ни­бал, было невоз­мож­но успеш­но вести войну, если со­хра­нять ста­рые спо­со­бы управ­ле­ния ар­ми­ей и еже­год­но пе­ре­да­вать все дело борь­бы в руки со­вер­шен­но новых людей; по­ру­чать такое страш­но слож­ное и от­вет­ствен­ное дело в за­ве­до­ва­ние тому или дру­го­му лицу по вы­бо­ру на­род­но­го со­бра­ния, со­всем не ком­пе­тент­но­го в таких во­про­сах, было чрез­вы­чай­но вред­но. Устра­нить это зло, не пе­ре­стра­и­вая од­но­вре­мен­но всей го­су­дар­ствен­ной кон­сти­ту­ции – что было, оче­вид­но, невы­пол­ни­мо во время войны,- воз­мож­но было толь­ко в том слу­чае, если в нации уста­но­вит­ся еди­но­ду­шие, пол­ное вза­им­ное до­ве­рие спо­рив­ших и враж­до­вав­ших ранее пар­тий, если ис­чез­нет вся­кое стрем­ле­ние про­во­дить тех или дру­гих людей толь­ко по­то­му, что они при­над­ле­жат к той, а не дру­гой по­ли­ти­че­ской пар­тии. И рим­ско­му се­на­ту при­над­ле­жит та бес­смерт­ная за­слу­га, что он понял это, и еще боль­шая – что он сумел этого до­стичь.

 Сенат не разыг­ры­вал эф­фект­ную сцену, он дей­ство­вал глу­бо­ко ис­крен­но и глу­бо­ко пат­ри­о­тич­но, когда в пол­ном со­ста­ве вышел на­встре­чу Вар­ро­ну, по­гу­бив­ше­му армию, че­ло­ве­ку, ко­то­рый долго и оже­сто­чен­но на­па­дал на сенат, и бла­го­да­рил его, что он не утра­тил веры в рим­скую силу и в спа­се­ние оте­че­ства. За­молк­ла в со­зна­нии ве­ли­кой ми­ну­ты и та де­ма­го­ги­че­ская бол­тов­ня, ко­то­рой пред­ста­ви­те­лем был Вар­рон. Те­перь все рим­ляне за­бы­ли свои преж­ние счеты, споры, раз­но­гла­сия и по­ста­ви­ли еди­ною целью от­ста­и­вать свое оте­че­ство. Груп­па ма­ло­душ­ных, ко­то­рые легко ми­ри­лись с мыс­лью о ги­бе­ли оте­че­ства и го­то­ви­лись вы­се­лять­ся, была гроз­но оста­нов­ле­на несколь­ки­ми энер­гич­ны­ми людь­ми, в их числе был и Пуб­лий Сципион-​сын. Кое-​как были снова со­бра­ны два ле­ги­о­на, Вар­рон под бла­го­вид­ным пред­ло­гом был ото­зван от армии в сенат, глав­ное на­чаль­ство по­ру­че­но ис­пы­тан­но­му в борь­бе с гал­ла­ми пре­то­ру Марку Клав­дию Мар­цел­лу. Чуть не все взрос­лое на­се­ле­ние яви­лось к ис­пол­не­нию во­ен­ных обя­зан­но­стей, все фаб­ри­ки, ма­стер­ские и ма­сте­ра го­то­ви­ли ору­жие, и у всех, от мала до ве­ли­ка, была одна мысль, одно чув­ство – что мир с по­бе­до­нос­ным вра­гом невоз­мо­жен, что рим­ляне долж­ны по­бе­дить во что бы то ни стало.

 Часто вы­ска­зы­ва­лось мне­ние, что, если бы немед­лен­но после битвы при Кан­нах Ган­ни­бал напал на город Рим, он до­стиг бы пол­но­го успе­ха. Мне­ние это, од­на­ко, неосно­ва­тель­но. В древ­но­сти осада го­ро­дов, а тем более штурм очень редко окан­чи­ва­лись успе­хом, и нет ни­ка­ких при­чин ду­мать, что рим­ляне об­на­ру­жи­ли какое-​то стран­ное ма­ло­ду­шие имен­но тогда, когда им при­шлось бы за­щи­щать свою сто­ли­цу. Ган­ни­бал от­пра­вил­ся в Кам­па­нию. Здесь он овла­дел несколь­ки­ми го­ро­да­ми, но Неа­поль от­бил­ся, от­сто­я­ли себя и Кумы, Ну­це­рии и Нола. В одной до­воль­но зна­чи­тель­ной стыч­ке Мар­целл одер­жал даже верх над самим Ган­ни­ба­лом. С на­ступ­ле­ни­ем зимы Ган­ни­бал рас­по­ло­жил­ся на зим­них квар­ти­рах. Рим­ляне дер­жа­ли на­го­то­ве три до­воль­но зна­чи­тель­ных кор­пу­са войск.

 На­чи­на­ли сбы­вать­ся опа­се­ния Ган­ни­ба­ла: неслы­хан­ные успе­хи при­но­си­ли ему боль­ше за­труд­не­ний, чем выгод. С одной сто­ро­ны, рим­ляне лишь удво­и­ли свою энер­гию и про­из­ве­ли зна­чи­тель­ные улуч­ше­ния в ко­ман­до­ва­нии ар­ми­я­ми, с дру­гой – в Кар­фа­гене вспыш­ка пат­ри­о­тиз­ма, вы­зван­ная по­бе­дою при Кан­нах, скоро осты­ла и под­креп­ле­ний Ган­ни­бал почти не по­лу­чил. Он при­об­рел со­юз­ни­ков, но и мень­ших чис­лом, и худ­ших, чем ожи­дал: на его сто­ро­ну пе­ре­шли лишь те ита­лий­ские пле­ме­на, ко­то­рые под­да­лись ма­ло­ду­шию, а не ру­ко­во­ди­лись го­ря­чим по­ры­вом, те, ко­то­рые ду­ма­ли не о сво­бо­де, а о свое­вре­мен­ной за­мене од­но­го гос­по­ди­на дру­гим. За­труд­ни­лось по­ло­же­ние Ган­ни­ба­ла и в во­ен­ном от­но­ше­нии: имея за­во­е­ван­ную об­ласть и со­юз­ни­ков, он не мог уже так сво­бод­но, как преж­де, ме­нять театр войны и из неожи­дан­но­сти своих дви­же­ний из­вле­кать боль­шие вы­го­ды. Те­перь он дол­жен был за­щи­щать свои при­об­ре­те­ния, это стес­ня­ло его дви­же­ния, опре­де­ля­ло театр борь­бы и об­лег­ча­ло за­да­чу рим­лян.

 Во­ен­ные опе­ра­ции между тем чрез­вы­чай­но ослож­ни­лись: в связи с борь­бою в Ита­лии шли во­ен­ные дей­ствия на ма­те­ри­ке Гре­ции, в Си­ци­лии и в Ис­па­нии. Эти войны имели для Рима зна­че­ние обо­ро­ни­тель­ных, так как целью их было ли­шить Ган­ни­ба­ла воз­мож­но­сти по­лу­чить под­креп­ле­ния, но дей­ство­ва­ли рим­ляне по­всю­ду сколь­ко было воз­мож­но на­сту­па­тель­но, по­ни­мая, что такой спо­соб войны пред­став­ля­ет боль­шие стра­те­ги­че­ские вы­го­ды. Впро­чем, све­де­ния наши об этих вой­нах срав­ни­тель­но очень непол­ны: вни­ма­ние со­вре­мен­ни­ков со­бы­тия было почти це­ли­ком по­гло­ще­но ве­ли­кою борь­бою в самой Ита­лии.

 По­ра­же­ния рим­лян про­из­ве­ли силь­ней­шее впе­чат­ле­ние в Гре­ции и Ма­ке­до­нии. Одно время ка­за­лось, что эл­ли­ны под­ни­мут­ся про­тив Рима. Но един­ствен­ный вла­де­тель, ко­то­рый мог при­нять на себя ини­ци­а­ти­ву в таком дви­же­нии, Фи­липп Ма­ке­дон­ский, дер­жал­ся крайне вяло и нере­ши­тель­но, рим­ляне же, на­обо­рот, с са­мы­ми ма­лы­ми си­ла­ми дей­ство­ва­ли весь­ма ак­тив­но и успе­ли, кроме того, про­бу­дить в гре­ках ста­рин­ную рев­ность и враж­ду к Ма­ке­до­нии – и Фи­липп неожи­дан­но уви­дал про­тив себя ко­а­ли­цию гре­че­ских го­су­дарств. Несколь­ко лет (212-206) вели Фи­липп и эта ко­а­ли­ция между собою борь­бу почти без­ре­зуль­тат­ную, но озна­ме­но­ван­ную мно­ги­ми же­сто­ко­стя­ми. На­ко­нец за­клю­чен был мир почти на усло­ви­ях status quo ante bellum [8] – рим­ляне, во вся­ком слу­чае, имели ту вы­го­ду, что Ган­ни­бал не по­лу­чил ни­ка­кой под­держ­ки с во­сто­ка.

 В Си­ци­лии кар­фа­ге­няне вы­са­ди­ли армию под ко­ман­дою несколь­ких та­лант­ли­вых гре­че­ских на­ем­ни­ков и на ко­рот­кое время по­лу­чи­ли пе­ре­вес над рим­ля­на­ми. Сам Мар­целл, от­прав­лен­ный туда, ока­зал­ся од­на­жды в очень опас­ном по­ло­же­нии. Но кар­фа­ген­ские во­е­на­чаль­ни­ки в Си­ци­лии дей­ство­ва­ли так же, как пра­ви­те­ли в Кар­фа­гене, их несо­гла­сия дали рим­ля­нам воз­мож­ность опра­вить­ся. Целая кар­фа­ген­ская армия рас­та­я­ла от бо­лез­ней во время жар­ко­го лета – и Мар­целл овла­дел Си­ра­ку­за­ми (212). Тогда Ган­ни­бал по­слал в Си­ци­лию од­но­го из да­ро­ви­тей­ших своих по­мощ­ни­ков, ну­ми­дий­ца Му­ти­ну. Му­ти­на ор­га­ни­зо­вал пар­ти­зан­скую войну, и снова пе­ре­вес пе­ре­шел к кар­фа­ге­ня­нам. Но успе­хи Му­ти­ны на­влек­ли на него такую за­висть и такие при­дир­ки со сто­ро­ны дру­гих, выс­ших ран­гом ко­ман­ди­ров, что Му­ти­на не вы­дер­жал и пе­ре­дал­ся рим­ля­нам вме­сте с важ­ней­шим го­ро­дом, быв­шим во вла­сти пу­ний­цев, Ак­ра­ган­том. Кар­фа­ген­ские вой­ска тогда немед­лен­но долж­ны были по­ки­нуть ост­ров, и в 210 г. Си­ци­лия снова была вполне во вла­сти рим­лян.

 Упор­нее всего и с пе­ре­мен­ным сча­стьем шла борь­ба в Ис­па­нии. Там ко­ман­до­ва­ли два брата, Гней и Пуб­лий Сци­пи­о­ны. Они успеш­но вы­пол­ня­ли свою глав­ную за­да­чу – не до­пус­кать вос­ста­нов­ле­ния сно­ше­ний Ган­ни­ба­ла с Ис­па­ни­ею по су­хо­му пути. В самой Аф­ри­ке они под­ня­ли про­тив Кар­фа­ге­на од­но­го вла­де­те­ля, Сти­фак­са (213), и для борь­бы с ним одно время кар­фа­ге­няне от­зы­ва­ли даже вой­ска из Ис­па­нии, и во­об­ще почти все под­креп­ле­ния, пред­на­зна­чав­ши­е­ся Ган­ни­ба­лу, были на­прав­ля­е­мы в Ис­па­нию.

 В 212 г. рим­лян по­стиг­ли на Пи­ре­ней­ском по­лу­ост­ро­ве тя­же­лые неуда­чи: неожи­дан­ным на­па­де­ни­ем кар­фа­ге­няне успе­ли уни­что­жить два глав­ных кор­пу­са рим­ских войск, оба Сци­пи­о­на по­гиб­ли в бою. Ис­па­ния вплоть до Эбро была в руках кар­фа­ге­нян, и ка­за­лось, что им удаст­ся до­ста­вить Ган­ни­ба­лу под­креп­ле­ния по су­хо­му пути. В этом за­труд­ни­тель­ном по­ло­же­нии глав­ное ко­ман­до­ва­ние в Ис­па­нии было вру­че­но Пуб­лию Сци­пи­о­ну, сыну уби­то­го в Ис­па­нии про­кон­су­ла. Это был еще мо­ло­дой, 27-​летний, офи­цер, вы­дви­нув­ший­ся несколь­ки­ми от­дель­ны­ми по­дви­га­ми в борь­бе с Ган­ни­ба­лом. Он от­ли­чал­ся бле­стя­щею храб­ро­стью, без­упреч­ною чест­но­стью и бла­го­род­ным, воз­вы­шен­ным ха­рак­те­ром, при­вле­кал к себе все серд­ца и вну­шал своим со­оте­че­ствен­ни­кам какую-​то осо­бен­ную веру в Рим и в рим­лян, а своим вра­гам – какое-​то осо­бен­ное ува­же­ние к рим­ско­му имени. Как пол­ко­во­дец он не об­ла­дал да­ро­ва­ни­я­ми ис­клю­чи­тель­ны­ми, но ему все­гда уда­ва­лись даже и очень рис­ко­ван­ные пред­при­я­тия, так что се­рьез­но рас­про­стра­ни­лось убеж­де­ние, что сами боги вну­ша­ют Сци­пи­о­ну его ре­ше­ния и по­мо­га­ют ему. Немед­лен­но по при­бы­тии в Ис­па­нию (209) он пред­при­нял безум­но от­важ­ную по­пыт­ку овла­деть Новым Кар­фа­ге­ном, пу­ни­че­скою сто­ли­цею Ис­па­нии, и по­пыт­ка эта увен­ча­лась успе­хом. Мо­раль­ное зна­че­ние этой удачи было гро­мад­но. Скоро в от­кры­том бою при Бе­гу­ле Га­сдру­бал от­бро­сил рим­лян и до­стиг того, к чему стре­мил­ся все время,- пе­ре­шел Пи­ре­неи и дви­нул­ся к Ган­ни­ба­лу (207). Сци­пи­он сде­лал вид, что счи­та­ет себя по­бе­ди­те­лем, по­то­му что он за­хва­тил арьер­гард Га­сдру­ба­ла, а может быть, он и дей­стви­тель­но не видел ясно, чем гро­зил до­стиг­ну­тый Га­сдру­ба­лом ре­зуль­тат; когда же Га­сдру­бал, уже при­шед­ши в Ита­лию, погиб, не успев со­еди­нить­ся с Ган­ни­ба­лом, неуда­ча Сци­пи­о­на была со­вер­шен­но за­бы­та. С уда­ле­ни­ем армии Га­сдру­ба­ла Сци­пи­он стал быст­ро тес­нить дей­ство­вав­шие в Ис­па­нии кар­фа­ген­ские вой­ска. В ско­ром вре­ме­ни в руках кар­фа­ге­нян оста­вал­ся уже толь­ко Гадес, где му­же­ствен­но дер­жал­ся брат Ган­ни­ба­ла, Магон, но в Кар­фа­гене уже по­те­ря­ли на­деж­ду со­хра­нить Ис­па­нию, и в 206 г. Ма­го­ну было пред­пи­са­но со всеми си­ла­ми пе­ре­пра­вить­ся в Ита­лию. Он от­плыл бес­пре­пят­ствен­но, по­то­му что Сци­пи­он не дер­жал на­го­то­ве флота. Ис­па­ния це­ли­ком пе­ре­шла во власть Рима.

 Та­ко­вы были в общих чер­тах во­ен­ные дей­ствия на вто­ро­сте­пен­ных те­ат­рах войны в те­че­ние 8-10 лет после битвы при Кан­нах; в Ита­лии со­вер­ша­лись важ­ные со­бы­тия.

 Рим­ляне на­пря­га­ли все свои силы. Под зна­ме­на было при­зва­но все сво­бод­ное на­се­ле­ние Ита­лии в воз­расте от 17 до 46 лет, и в рим­ских ар­ми­ях было со­бра­но до 230 000 че­ло­век. Ма­те­ри­аль­ные, эко­но­ми­че­ские за­труд­не­ния были ужас­ны. Пред­ме­ты пер­вой необ­хо­ди­мо­сти вздо­ро­жа­ли, по мень­шей мере, в три раза, боль­шин­ство по­став­щи­ков казны или по­лу­ча­ли упла­ту несвое­вре­мен­но, или вовсе не по­лу­ча­ли и ожи­да­ли луч­ших вре­мен. Бо­га­тые люди де­ла­ли огром­ные по­жерт­во­ва­ния, сколько-​нибудь до­ста­точ­ные слу­жи­ли без жа­ло­ва­нья. Но дух на­ро­да, его го­тов­ность на все для по­бе­ды были непо­ко­ле­би­мы. Неко­то­рые ла­тин­ские об­щи­ны, ис­то­щен­ные и ма­те­ри­аль­но, и по­те­ря­ми в людях, за­яви­ли, что не будут боль­ше при­ни­мать уча­стия в войне Рима с Кар­фа­ге­ном – при­чем, од­на­ко, не было и речи о союзе с Ган­ни­ба­лом,- но несколь­ко общин по­ста­но­ви­ли, что имен­но те­перь, имен­но в го­ди­ну тяж­ких ис­пы­та­нии, они го­то­вы все от­дать на борь­бу… Мар­целл, ко­то­ро­му было уже почти 60 лет, с юно­ше­ским жаром ор­га­ни­зо­вы­вал во­ен­ные силы, и днем и ночью за­ня­тый мыс­лью по­бе­дить

Ган­ни­ба­ла, ему друж­но со­дей­ство­ва­ли весь­ма да­ро­ви­тые Ти­бе­рий Гракх, Аппий Клав­дий, Кри­спин и дру­гие. Скоро Ган­ни­ба­лу при­шлось вести уже обо­ро­ни­тель­ную войну, и его дей­ствия за этот пе­ри­од борь­бы пред­став­ля­ют столь же непод­ра­жа­е­мый, един­ствен­ный в во­ен­ной ис­то­рии об­ра­зец, каким яв­ля­ют­ся его дей­ствия и в пер­вый пе­ри­од кам­па­нии, когда он це­ли­ком дер­жал в своих руках ини­ци­а­ти­ву.

 С от­кры­ти­ем кам­па­нии в 213 г. рим­ляне пред­при­ня­ли опе­ра­ции с целью овла­деть Ка­пу­ей, од­на­ко Ган­ни­бал по­ме­шал ее об­ло­же­нию, и рим­ляне до­стиг­ли лишь несколь­ких ча­стич­ных успе­хов. В 212 г. рим­ляне ис­пы­та­ли ряд неудач: Ган­ни­бал овла­дел Та­рен­том, раз­бил несколь­ко раз рим­лян в от­кры­том поле, в Лу­ка­нии и Апу­лии по неосмот­ри­тель­но­сти на­чаль­ни­ков были ис­треб­ле­ны два круп­ных от­ря­да рим­лян: по­пыт­ка об­ло­жить Капую снова не уда­лась. Рим­ляне, од­на­ко, воз­об­но­ви­ли ее еще раз и, на­ко­нец, успе­ли со­вер­шен­но бло­ки­ро­вать город и от­лич­но укре­пи­ли свой ла­герь (211). Ган­ни­бал по­спе­шил к этому важ­но­му пунк­ту, но уви­дел, что на­па­де­ние на окопы рим­лян было бы без­рас­суд­ным. Тогда он вдруг дви­нул­ся к Риму и оста­но­вил­ся в рас­сто­я­нии несколь­ких верст от ворот го­ро­да; пред­ме­стья были вы­жже­ны его лег­ки­ми вой­ска­ми. «Ган­ни­бал у ворот!» – это была фраза, ко­то­рая про­из­во­ди­ла по­тря­са­ю­щее впе­чат­ле­ние на рим­лян еще более ста лет спу­стя… Штур­мо­вать город, за­щи­ща­е­мый гар­ни­зо­ном в два ле­ги­о­на, Ган­ни­бал, ко­неч­но, не толь­ко не ре­шил­ся, но, ве­ро­ят­но, и не думал: он на­де­ял­ся толь­ко от­влечь этим дви­же­ни­ем рим­ские ле­ги­о­ны от Капуи, чтобы снаб­дить об­ло­жен­ный город про­ви­ан­том и уси­лен­ным гар­ни­зо­ном. Но рим­ские во­е­на­чаль­ни­ки оста­лись под Ка­пу­ей, а сле­дить за кар­фа­ген­ским вой­ском на­пра­ви­ли лишь неболь­шой отряд. Ган­ни­бал со­вер­шен­но уни­что­жил его, но зато вско­ре Кануя сда­лась. Это был ре­ши­тель­ный и круп­ный успех рим­лян. Два года они ста­ра­лись овла­деть го­ро­дом, а Ган­ни­бал пы­тал­ся им по­ме­шать – и вос­тор­же­ство­ва­ли рим­ляне, и как шесть лет тому назад пе­ре­ход Капуи на сто­ро­ну Ган­ни­ба­ла зна­ме­но­вал собою тот факт, что вла­ды­че­ство Рима над Ита­ли­ей фак­ти­че­ски пре­кра­ти­лось, так взя­тие Капуи рим­ля­на­ми озна­ча­ло, что пе­ре­вес снова ре­ши­тель­ным об­ра­зом пе­ре­шел к Риму. С кар­фа­ген­скою пар­ти­ею в го­ро­де рим­ляне рас­пра­ви­лись бес­по­щад­но: 28 че­ло­век окон­чи­ли жизнь са­мо­убий­ством еще до сдачи го­ро­да, 53 были пуб­лич­но вы­се­че­ны и обез­глав­ле­ны, сотни про­да­ны в раб­ство.

 Сле­ду­ю­щий год, 210-й, про­шел без осо­бен­но важ­ных со­бы­тий, но в 209-м рим­ляне овла­де­ли снова Та­рен­том, Ган­ни­бал ото­шел в Апу­лию – и Мар­целл уже на­де­ял­ся окон­ча­тель­но вы­тес­нить его из Ита­лии, но погиб в одной незна­чи­тель­ной стыч­ке.

 Осе­нью 208 г. в Риме по­лу­че­но было из­ве­стие, что Га­сдру­бал пе­ре­шел Пи­ре­неи и идет в Ита­лию. Галлы за день­ги про­пу­сти­ли его без пре­пят­ствий, 8000 ли­гу­рий­цев го­то­вы были при­со­еди­нить­ся к нему в Ита­лии, где он и по­явил­ся ско­рее, чем ожи­да­ли его и рим­ляне, да, ка­жет­ся, и Ган­ни­бал, по край­ней мере Ган­ни­бал дви­нул­ся к се­ве­ру да­ле­ко не так энер­гич­но, как можно было бы ожи­дать, если бы он знал, что Га­сдру­бал уже в до­лине По. Про­тив Га­сдру­ба­ла на­прав­ле­на была зна­чи­тель­ная армия, а кон­сул Нерон с глав­ны­ми си­ла­ми стоял про­тив Ган­ни­ба­ла. Вдруг ему до­став­ля­ют пе­ре­хва­чен­ное пись­мо Га­сдру­ба­ла к брату, в ко­то­ром го­во­ри­лось о пути, каким Га­сдру­бал хотел идти на со­еди­не­ние с Ган­ни­ба­лом. Нерон ре­шил­ся тогда на чрез­вы­чай­но сме­лое дви­же­ние: в на­деж­де, что Ган­ни­бал не знает о при­бли­же­нии брата, он оста­вил про­тив кар­фа­ген­ско­го вождя лишь часть армии, а сам с от­бор­ны­ми 7000 про­шел на север, со­еди­нил­ся там с дру­гим рим­ским от­ря­дом, и подле Сены Галль­ской рим­ляне одер­жа­ли ре­ши­тель­ную по­бе­ду: армия Га­сдру­ба­ла была со­вер­шен­но уни­что­же­на и сам Га­сдру­бал искал и нашел себе смерть в бою. Затем Нерон так же по­спеш­но вер­нул­ся назад.

 Го­ло­ва Га­сдру­ба­ла, бро­шен­ная сто­ро­же­вым по­стам кар­фа­ген­ской армии, по­ка­за­ла Ган­ни­ба­лу, что не сбы­лись его ожи­да­ния, питая ко­то­рые он де­сять лет бо­рол­ся в Ита­лии. Если бы Га­сдру­бал успел при­ве­сти Ган­ни­ба­лу такое силь­ное под­креп­ле­ние, какое вел он, Риму, при край­нем его ис­то­ще­нии, гро­зи­ла бы опас­ность, по­жа­луй, не мень­шая, чем та, в какой он на­хо­дил­ся после битвы при Кан­нах. Те­перь же не было гра­ниц ли­ко­ва­нию рим­лян и горю Ган­ни­ба­ла.

 Ган­ни­бал от­сту­пил на самый юг по­лу­ост­ро­ва, в стра­ну брет­ти­ев. Вы­сад­ка Ма­го­на около Генуи в 205 г. уже не могла по­пра­вить дела, сред­ства обоих бра­тьев были слиш­ком незна­чи­тель­ны. После трех­лет­них от­важ­ных, но срав­ни­тель­но без­ре­зуль­тат­ных дей­ствий на се­ве­ре Ита­лии Магон был тя­же­ло ранен в одной стыч­ке и умер на ко­раб­ле во время пе­ре­ез­да на юг. Рим­ляне не ста­ра­лись вы­тес­нить Ган­ни­ба­ла из Ита­лии,- они были так ис­том­ле­ны вой­ною, что без край­ней необ­хо­ди­мо­сти по­ло­жи­тель­но не могли уже де­лать новых уси­лий. На­тиск Кар­фа­ге­на на Рим был отбит, те­перь пред­сто­ял, ко­неч­но, на­тиск Рима на Кар­фа­ген и необ­хо­ди­мая для этого экс­пе­ди­ция в Аф­ри­ку, но пред­при­нять ее со­вер­шен­но не было ни средств, ни энер­гии…

 В это время воз­вра­тил­ся из Ис­па­нии Сци­пи­он. Вы­сад­ка в Аф­ри­ку, ко­неч­ное по­ра­же­ние Кар­фа­ге­на – это было его дав­ниш­нею, по­сто­ян­ною меч­тою. Сенат не был скло­нен по­ру­чать ему такое пред­при­я­тие: были вес­кие ос­но­ва­ния кри­ти­ко­вать дей­ствия его в Ис­па­нии, бес­по­ко­и­ла и нескры­ва­е­мая Сци­пи­о­ном его склон­ность по­сту­пать ино­гда толь­ко по лич­но­му усмот­ре­нию, не счи­та­ясь со стро­гою за­кон­но­стью. На­ко­нец, ре­ше­но было не ме­шать Сци­пи­о­ну пред­при­нять экс­пе­ди­цию в Аф­ри­ку из Си­ци­лии, где он был на­зна­чен глав­но­ко­ман­ду­ю­щим. С под­держ­кою част­ных лиц Сци­пи­он сна­ря­дил флот, на зов по­пу­ляр­но­го вождя яви­лись мно­го­чис­лен­ные охот­ни­ки – и вес­ною 204 г. с ар­ми­ею в 30 000 че­ло­век он бла­го­по­луч­но вы­са­дил­ся около Утики.

 Кар­фа­ге­няне уже давно ожи­да­ли по­яв­ле­ния рим­лян в Аф­ри­ке и при­го­то­ви­лись к обо­роне, пер­вое время они даже успе­ли до­воль­но силь­но стес­нить Сци­пи­о­на. Но вес­ною сле­ду­ю­ще­го года Сци­пи­он в неожи­дан­ном ноч­ном на­па­де­нии нанес им огром­ные по­те­ри, а затем раз­бил их и в чи­стом поле. В Кар­фа­гене по­лу­чи­ла тогда пе­ре­вес пар­тия мира и были на­ча­ты пе­ре­го­во­ры. По­бе­ди­тель предъ­явил тре­бо­ва­ния столь уме­рен­ные, что мир ка­зал­ся уже близ­ким… Но этого не хо­те­ла до­пу­стить пар­тия пат­ри­о­тов – глав­ным об­ра­зом из неже­ла­ния дать тор­же­ство враж­деб­ной пар­тии, а от­ча­сти и в на­деж­де, что Ган­ни­бал смо­жет по­пра­вить дело. Ве­ли­ко­го вождя по­тре­бо­ва­ли в Аф­ри­ку. Он и сам уже по­ни­мал, что в Ита­лии ему нече­го де­лать, и мед­лил толь­ко, тщет­но рас­счи­ты­вая на обе­щан­ную Фи­лип­пом Ма­ке­дон­ским по­мощь, те­перь же он не ко­ле­бал­ся. Умерт­вив своих бо­е­вых коней и пе­ре­бив тех ита­лий­ских сол­дат, ко­то­рые не по­же­ла­ли сле­до­вать за ним, он от­плыл из Кро­то­на в Аф­ри­ку…

 Об­лег­чен­но вздох­ну­ли рим­ляне, когда их землю оста­вил «ли­бий­ский лев», 16 лет дер­жав­ший их в стра­хе. Ган­ни­бал, по­след­ний из «льви­но­го рода» Га­миль­ка­ро­ва, вер­нул­ся на ро­ди­ну после 35-​летнего от­сут­ствия. Он оста­вил род­ной город еще маль­чи­ком, на­прав­ля­ясь вме­сте со своим ве­ли­ким отцом на запад, те­перь он воз­вра­щал­ся с во­сто­ка, со­вер­шив по­бе­до­нос­ный путь во­круг боль­шей по­ло­ви­ны Сре­ди­зем­но­го моря. Он всю жизнь бился для ве­ли­ко­го плана, ко­то­рый – если бы удал­ся – из­ме­нил бы судь­бы мира, и если какой-​нибудь че­ло­век был спо­со­бен их из­ме­нить, то, ко­неч­но, имен­но Ган­ни­бал. Он встре­тил, од­на­ко, непре­обо­ри­мые пре­пят­ствия, их со­зда­ли ге­рой­ская обо­ро­на рим­лян и еще более – бли­зо­ру­кая, свое­ко­рыст­ная, ме­лоч­ная по­ли­ти­ка кар­фа­ген­ских пра­ви­те­лей. Кар­фа­ген­ский сенат не дал Ган­ни­ба­лу необ­хо­ди­мых средств, когда он мог до­стиг­нуть успе­ха, и те­перь при­зы­вал его спа­сать оте­че­ство, ко­то­рое при­ве­де­но было на край ги­бе­ли его по­ли­ти­че­ски­ми вра­га­ми. Как ис­тин­но ве­ли­кий граж­да­нин, Ган­ни­бал без жалоб, без уко­ров, чест­но при­ло­жил все свои силы к по­ру­чен­но­му ему делу, хотя оно было почти уже без­на­деж­но. Он по­про­бо­вал в лич­ном сви­да­нии со Сци­пи­о­ном до­бить­ся более лег­ких усло­вий мира, но Сци­пи­он не мог де­лать новых усту­пок, тем более что кар­фа­ге­няне толь­ко что ве­ро­лом­но на­ру­ши­ли пе­ре­ми­рие. Около Замы в 202 г. про­изо­шло сра­же­ние – и Сци­пи­он одер­жал пол­ную по­бе­ду над плохо обу­чен­ным, недав­но со­бран­ным вой­ском, ко­то­рое было те­перь у Ган­ни­ба­ла.

 Кар­фа­ген не мог долее про­дол­жать борь­бы. Мир был за­клю­чен в 201 г. на усло­ви­ях более тяж­ких, чем со­гла­шал­ся Сци­пи­он ранее: рим­ляне по­лу­чи­ли Ис­па­нию и все ост­ро­ва на Сре­ди­зем­ном море,

кар­фа­ге­няне вы­да­ли им весь свой флот, за ис­клю­че­ни­ем 20 ко­раб­лей; в те­че­ние 50 лет они долж­ны были упла­чи­вать по 200 та­лан­тов кон­три­бу­ции; со­юз­ный с Римом ну­ми­дий­ский вла­де­лец Мас­си­нис­са по­лу­чал об­ла­сти, при­над­ле­жав­шие Си­фак­су; на­ко­нец, кар­фа­ге­няне обя­за­лись не во­е­вать ни с рим­ля­на­ми, ни с кем-​либо из их со­юз­ни­ков и свои споры с ними пред­став­лять на ре­ше­ние рим­ско­го се­на­та.

 Сци­пи­о­на упре­ка­ли мно­гие, что он не раз­ру­шил Кар­фа­ге­на, его по­до­зре­ва­ли даже во взят­ке. Но Сци­пи­он выше таких по­до­зре­ний, он ру­ко­вод­ство­вал­ся, ко­неч­но, бла­го­род­ны­ми и ши­ро­ки­ми по­буж­де­ни­я­ми,- он по­ни­мал, что борь­бу вел го­раз­до более Ган­ни­бал, чем Кар­фа­ген, и не оши­бал­ся, по­ла­гая, что дру­го­го Ган­ни­ба­ла не явит­ся, он не хотел бес­по­щад­но уни­зить тех, кто еще недав­но за­став­лял дро­жать рим­лян, и не желал уни­что­жать цве­ту­щее го­су­дар­ство, один из ве­ли­чай­ших цен­тров ци­ви­ли­за­ции того вре­ме­ни.

 Ре­зуль­та­ты войны, во вся­ком слу­чае, были го­раз­до шире того, к чему стре­ми­лись рим­ляне: они от­ста­и­ва­ли свое го­су­дар­ство, а со­зда­лась бес­спор­ная рим­ская ге­ге­мо­ния над всеми за­пад­ны­ми го­су­дар­ства­ми и, есте­ствен­но, при­бли­зи­лась борь­ба За­па­да с Во­сто­ком, с Алек­сан­дро­вы­ми мо­нар­хи­я­ми. Внут­ри ита­лий­ской фе­де­ра­ции вы­сту­пи­ли на пер­вое место ла­ти­ны, ко­то­рые глав­ным об­ра­зом и вы­нес­ли эту борь­бу. Этрус­ки, са­бе­лы и дру­гие нела­тин­ские со­юз­ни­ки ока­за­лись в по­ло­же­нии под­дан­ных, брет­тии были мас­са­ми об­ра­ще­ны в раб­ство, ка­пу­ан­цы по­те­ря­ли всю свою зе­мель­ную соб­ствен­ность. В ма­те­ри­аль­ном от­но­ше­нии Ита­лия по­стра­да­ла страшно-​ В борь­бе с Ган­ни­ба­лом по­гиб­ло не менее 300 000 че­ло­век му­же­ско­го пола, и по­те­ри эти пали имен­но на луч­шую часть нации, на цвет ее. На­род­ное хо­зяй­ство было рас­ша­та­но, на­род­ное бла­го­со­сто­я­ние очень по­ни­зи­лось, сбе­ре­же­ния, на­коп­лен­ные про­дол­жи­тель­ным и тя­же­лым тру­дом мно­гих по­ко­ле­ний, были ис­треб­ле­ны, до 400 цве­ту­щих общин было уни­что­же­но, по стране бро­ди­ли шайки раз­бой­ни­ков и нищих, раз­ви­лась силь­ней­шая де­мо­ра­ли­за­ция. Все это со­зда­ло для Рим­ско­го го­су­дар­ства новые за­да­чи, новые за­труд­не­ния, и было еще со­вер­шен­но неяс­но, су­ме­ют ли рим­ляне и с ними спра­вить­ся, ока­жут­ся ли они до­стой­ны­ми той ве­ли­кой по­бе­ды, ко­то­рую они с на­пря­же­ни­ем всех сил одер­жа­ли,- по­бе­ды, ко­то­рою они могли с пол­ным пра­вом гор­дить­ся.