Данная работа изначально предполагалась как серия статей, но, поскольку по мере их написания все статьи обретали между собой вполне завершённую логическую связь и последовательность, то вполне логично, что статьи стали главами небольшого исследования, посвящённого разбору самой опасной идеологии современности, главной материалистической религии, повлёкшей в XX веке такое количество человеческих жертв, что, с полным на то основанием можно утверждать, что в сравнении с ними нацисты нервно курят в сторонке. Актуальность данной темы продиктована, в первую очередь, реваншистскими устремлениями активных сторонников этих идей, их лживыми уверениями, что кровавые события, имевшие место в России и в других странах соцлагеря, были обусловлены «необходимостью», или вынужденным противодействием неким внутренним врагам, происками внешних врагов, обстановкой в мире, действиями «предателей» и, наконец, просто человеческими ошибками, от которых никто не застрахован; от них же мы слышим уверения, что эти ошибки будут учтены и впредь не повторятся. Однако есть серьёзные основания полагать, что «ошибки» повторятся, равно как повторится и террор, поскольку он вытекает из самой сущности марксизма, из его внутренней логики – из того, что все, кто не хотят жить при грядущем новом миропорядке, предсказанном Марксом, не должны жить вообще.

   Приступая к работе, не могу не выразить искреннюю признательность моему фактическому соавтору, Виктору Васильевичу Арцимовичу, благодаря усилиям и широким познаниям которого эта работа обогатилась ценными ссылками и не менее ценными фактическими материалами о предмете исследования.

1. Правые и левые

Этот разговор следует начать с базового определения – кто такие «правые» и «левые», откуда они берутся и как ими становятся. Исторически такое разделение на «правых» (консерваторов) и «левых» (новаторов) проистекает из времён Великой Французской революции, когда в послереволюционном (1789 г.) французском парламенте возникли три направления, выбравшие (что получилось случайно) свой порядок рассаживания по местам: в правом крыле расположились фельяны – депутаты, желавшие сохранить монархический строй и регулировать его с помощью Конституции; в центре сидели жирондисты – колеблющиеся республиканцы; на левом крыле расположились якобинцы – сторонники радикальных революционных действий, стремящиеся к фундаментальным переменам. С тех пор синонимами «правых» стали понятия «консерватор» и «реакционер», а «левых» – «радикал» и «прогрессист». Но различия между этими группами лежат гораздо глубже простых политических противоречий.

Как бы сейчас кто ни пытался убеждать нас в том, что всё в мире перемешалось, и теперь уже правых не отличить от левых, что программы партий могут состоять частично из консервативных, а частично из новаторских идей, что в политике полно «перевёртышей» и путаников, всё же коренное различие между этими двумя мировоззренческими типами людей остаётся неизменным.

  Существует два базовых мироощущения, обретаемых нами едва ли не с рождения и в течение жизни облекающихся в свои логические и идейные обоснования. Первое внешне может выглядеть, на первый взгляд, как пессимистическое: жизнь – это испытание, борьба, страдания и трудности. А раз так, то необходимо задействовать весь имеющийся арсенал средств в борьбе за выживание, и прежде всего – опыт, накопленный предыдущими поколениями. А предыдущие поколения всегда выживали сообща, племенами, соблюдая выработанные веками правила. Таким образом, в безопасности себя можно чувствовать только в обществе, соблюдающем эти правила, т.е. тогда, когда мы окружены людьми одного с нами языка, культуры, верований, и, желательно, одной с нами крови. Это положение вещей необходимо сохранять и оберегать. Из этого вырастают все «правые», консервативные мировоззрения. Отсюда и «правый» национализм. Другое мироощущение выглядит как оптимистическое: жизнь – это праздник, радость, наслаждение, счастье. По крайней мере, такой она должна быть. И для того, чтобы она такой стала, нужно изменить мир – отсечь, забыть прошлое как страшный сон, потому что всё прошлое – неправильное, оно полно насилия, эксплуатации, дискриминации и предрассудков. Нужно создать такие условия, чтобы никто ни в чём не нуждался, тогда прекратятся войны и преступления. Из этих устремлений вырастают все «левые» идеологии. Таким образом, правые всегда обращены в прошлое и опираются на опыт прошлого; левые всегда обращены в будущее и мечтают о светлом будущем. В этом базовые различия.

Какой из этих двух способов мировосприятия правильный? Очевидно, что человек несовершенен. Так же очевидно, что у каждого человека есть потенциал к совершенствованию. Ответ на вопрос о том, возможно ли создать идеальное общество, где все были бы счастливы, зависит от ответа на другой вопрос: возможно ли реализовать человеческий потенциал к совершенствованию, в корне изменить человека к лучшему посредством перевоспитания?

Левые «оптимисты» убеждены, что им по силам построить идеальное общество из неидеальных людей, этакий «инкубатор», в котором люди «дозреют» до совершенства благодаря благоприятным внешним условиям. Будучи материалистами, они полагают, что все люди равны в своих способностях уже в силу того, что относятся к одному биологическому виду, и, следовательно, воспитуемы все в равной мере. Вот красноречивое высказывание классика в этой связи: «Не требуется большой проницательности, чтобы в учениях материализма о том, что люди по природе хорошие (von der ursprünglichen Güte), и о равной умственной одарённости людей, всемогуществе опыта, привычки, воспитания, влияния внешних обстоятельств на человека, оправданности наслаждения и т. д. увидеть необходимую связь с коммунизмом и социализмом... Если человек формируется обстоятельствами, то нужно по-человечески сформировать (bilden) обстоятельства.»[1]

Правые же «пессимисты» считают, что это невозможно. Неидеальные люди способны составить только неидеальное общество. По умственным способностям, талантам, волевым и нравственным качествам люди от рождения неравны, следовательно, социальное расслоение неизбежно и естественно, идеальное общество всеобщего равенства невозможно, да и не нужно. Уравнять всех людей путём усовершенствования «отстающих» членов общества до уровня самых высокоразвитых методом воспитания или принуждения со стороны невозможно, поскольку воспитание, принуждение и среда обитания могут оказывать влияние на человека лишь в малой степени. А ведь существуют ещё и гены, о которых классики-создатели левых теорий не имели не малейшего представления! Базовые ментальные установки, которые существуют на уровне не столько сознания, сколько подсознания, как и психику человека, конечно же, невозможно изменить ни декретом Совнаркома, ни даже «Моральным кодексом строителя коммунизма»; подобные средства не надёжнее ветхих заплаток и способны привести только к появлению двойной морали, ханжеству и лицемерию, такие моральные правила не выдерживают никакого испытания соблазном. Преодолеть свои изъяны и развить способности человек может только сам, и только ценой упорного труда над собой, самоограничений и самодисциплины, следуя выверенным веками принципам и предписаниям традиционных религий, но способны на это лишь немногие люди. Большинство же людей инертно, никаких таких стараний не прилагает и прилагать никогда не будет, и потому их потенциал к развитию обречён так и остаться не реализованным. Таким образом, создание всеобщего рая на земле нереально.
 Вышесказанное означает, что «левые» умозаключения проистекают из мечтаний и желаний, а «правые» - из наблюдений и опыта, а это значит, что «правое» мировоззрение на самом деле не пессимистично, а разумно и реалистично, тогда как «левое» – неразумно, иррационально и нереалистично, или даже антиреалистично. В дальнейшем мы будем пользоваться только этими терминами.

Следует ли нам из этого заключить, что положение человечества настолько безнадёжно, что раздоры, междоусобицы, войны, насилие и эксплуатация – это его неизбежная участь? И что реалистическое осмысление действительности только болезненно и депрессивно? Нет, это не так. В мире есть не только войны, несправедливости и насилие, но и много хорошего и светлого; более того, только в противостоянии злому и низкому единственно и может родиться и вырасти что-то по-настоящему высокое и светлое; в тепличной «зоне комфорта», о которой мечтают левые, никакого развития нет. Конечно, наивно было бы ожидать от людей, которые не прилагают к работе над собой никаких (или почти никаких) усилий, чудесных трансформаций. Мир будет таким, каким мы его знаем, всегда. Но, как говорят тибетские буддисты, хотя «мы не можем покрыть кожей всю землю, зато мы можем обуть ноги в кожаные сапоги». Хоть и невозможно осчастливить весь мир, но можно стать счастливым самому и научить, как это сделать, других. Имеющий уши услышит. И ещё можно не разрушать то хорошее, что было создано и накоплено до нас.

Хотя абсолютное счастье, как и абсолютная свобода, в нашем мире невозможны, но возможно счастье относительное, счастье как отсутствие сильных страданий. Люди правого, консервативного мировоззрения видят своей задачей ограждение своих народов от таких сильных страданий, и если они находятся у власти и со своей задачей справляются, то в остальном счастье каждого – личное дело каждого. При этом нужно понимать, что счастье – это состояние внутреннее, индивидуальное и ничем не измеряемое. Глупо и преступно пытаться загонять железной рукой человечество к счастью, если счастлив может быть и самый простой человек в родной, привычной с рождения среде обитания, в кругу любимой семьи, близких друзей, со своей работой, церковью, рыбалкой и пивнушкой. Для простого человека счастье – это невмешательство в его жизнь, сохранение его уютного мирка, его безмятежность. Правые консерваторы видят свою задачу в том, чтобы этот «Хоббитшир» для простого человека сохранить, а где он разрушен – восстановить. Левые же радикалы в своих революционных порывах хотели бы разрушить это «буржуазное болото» и учредить вместо него утопическое царство всеобщего равенства. Но, похоже, всеми этими революционерами движет отнюдь не любовь к простым людям, а одержимость романтикой классовой борьбы, страсть к разрушению и ненависть к той части человечества, которая счастлива и без них.

А теперь нужно развеять одно устойчивое заблуждение, суть которого состоит в отождествлении правого, консервативного мировосприятия с фашизмом, нацизмом и расизмом. Как известно, левые активисты Запада истерично клеймят как «нацистов» и «расистов» всех тех, кто пытается хоть как-то противостоять нашествию орд мусульманских мигрантов в Европу, сохранить культуру, религию и национальную идентичность европейских народов. При этом игнорируется тот факт, что нацизм и расизм – это идеологии национальной и расовой исключительности, превосходства одних наций и рас над другими, идеологии, дающие «высшим» право на экспансии, захват и порабощение «низших» рас и народов, что идёт вразрез с консервативной идеей мирного сосуществования всех народов и рас в своих исторических границах. Нацизм, как это ни парадоксально, явление «левого» порядка, поскольку целиком и полностью устремлён в будущее, а опыт прошлого либо игнорирует, либо подменяет его свежеиспечёнными псевдоисторическими и оккультными мифами. Для достижения своих целей нацизм взращивает в людях и играет на таких качествах, которые консерваторы-христиане называют смертными грехами – гордыня, ненависть, жестокость. Если внимательно рассмотреть классический пример нацистской идеологии – германский гитлеровский национал-социализм, то станет очевидным, что меньше всего в нём было как раз-таки консерватизма, ведь нацисты не ставили своей целью сохранение немецкой идентичности в старом, «лютеранском» формате, а вместо этого они моделировали нового «сверхчеловека» путём переформатирования набожного немца-труженика в «белокурую бестию» новой «расы господ», что удивительно напоминает попытки коммунистов искусственно создать «человека новой, коммунистической формации». В обеих случаях эти «высокие» цели оправдывали любые средства. Недаром из 14 существующих признаков фашизма значительная часть присуща и большевикам.[2]

Вместо того чтобы стать полярными противоположностями друг друга, якобы «правый» нацизм и левый большевизм обрели удивительно сходные черты. Объяснение этому феномену неглубоко сокрыто. Любой радикализм есть не что иное как форма психического расстройства, и потому не так важно, в ненависти к каким врагам – расовым или классовым – оно проявляется; важно то, из каких «ингредиентов» это расстройство состоит, будь то мания величия, комплекс неполноценности, параноидальная  шизофрения, сексуальная озабоченность, или сентиментальное фантазёрство, – разные комбинации одних и тех же расстройств порождают как нацистов, так и большевиков.

Не забываем, что последние претендуют на роль воспитателей и учителей всего человечества.

  При всей внешней привлекательности и кажущейся гуманности левых идей они заключают в себе разрушительный потенциал, поскольку, движимые страстным желанием, предполагают радикальную замену старого новым, а не сосуществование старого и нового; причём создание нового взамен старого мыслится не на основе знаний и опыта (которых, разумеется, нет), а на основе теоретических построений: сперва «весь мир насилья мы разрушим до основанья», а затем… а затем что получится, то получится. До сих пор получалось плохо. Все самые кровавые режимы XX века, будь то германские нацисты, советские большевики, китайские хунвейбины, кампучийские «Красные кхмеры», корейские «чучхе» и прочие радикалы – все они без исключения были строителями «прекрасного нового мира». Понимали они этот прекрасный новый мир по-разному, неизменным оставалось одно лишь условие: старый мир должен сгореть и исчезнуть вместе с теми, кто не вписывается в формат нового миропорядка. Нацистский новый мир должен принадлежать только немцам, большевистский – только пролетариату.  

 Левые партии и движения могут быть как поборниками социализма с плановой экономической моделью (коммунисты), так и сторонниками рыночной экономики (левые либералы, социалисты). И хотя на тему о том, совместима ли рыночная экономика с социализмом, ведутся споры, в данном случае это не так важно. Важно то, что все они вырастают из одной идеи, которая присуща им всем без исключения, которая делает левых левыми, и которая выражается в трёх словах: «ГОСУДАРСТВО НАМ ДОЛЖНО». К изначальным функциям государства (то есть к внешней обороне и обеспечении внутренней законности) добавляются дополнительные: государство становится обязано обеспечивать своим гражданам бесплатные социальные блага и высокий уровень жизни. А это означает, что отныне не граждане должны содержать своё государство, а, наоборот, государство принуждается содержать своих граждан. Ведь жизнь людей должна быть счастливой! Если правые видят источник благосостояния в упорном труде и предприимчивости, то левые – в «качании прав» и «раскулачиваниях». Для осуществления этих идей были созданы различные теоретические обоснования, самым мощным и квазинаучным из которых является марксизм.

  Кроме этой основной идеи всем левым присущи и другие общие особенности – материализм, гедонизм, космополитизм и почти религиозная вера в науку; однако между западными и российскими левыми есть и существенные различия. Западные уже развращены высоким уровнем жизни и свободами, а российские пока ещё нет, но активно к этому стремятся. Западные, вкусив все плоды сытого достатка, и не обретя в этом счастья (поскольку все их проблемы кроются внутри них самих, а не во внешних условиях), требуют себе всё больших и больших прав и свобод, полагая, что они несчастливы из-за того что общество им чего-то недодаёт. Их главное брэндовое словцо – «равноправие», которое, по сути, означает присвоение ими избыточных прав, а так же присвоение ими через государственную систему соцобеспечения продуктов труда других людей, что по сути является уже настоящей эксплуатацией, поскольку налогоплательщики не имеют возможности отказаться содержать этих тунеядцев на свои налоги. Российские же «красные» левые ничем почти не отличаются от либеральных левых, за исключением того, что более акцентированы на зависти, основанной на той же ложной идее равенства. Их главный лозунг – «справедливость», под которой они подразумевают уничтожение предмета их зависти – людей богатых и успешных. Поэтому российские левые – почти сплошь все сталинисты. И пусть никого не смущает видимый «патриотизм» российских левых, поскольку за свою «любовь» к Родине они требуют взамен от этой Родины очень многого. Их патриотизм носит избирательный и целенаправленный характер, они патриоты ровно в той степени, в какой это приближает их к вожделенному социализму. Они «патриоты» только советского периода нашей истории, Российскую же империю и современную Россию они очерняют с большим удовольствием – подобно тому, как американские левые «патриоты» оскверняют памятники конфедератам. Но, несмотря на некоторые различия, в обеих случаях психологический тип всех левых один и тот же – это тот тип человека, который в Древней Греции назывался словом «идиотос». Идиотос – это не глупец и не сумасшедший, а человек без какого-либо внутреннего наполнения, человек ни о чём. Тот, кто не имеет никаких убеждений, далёк от богов, не знает своих предков, не интересуется искусством и философией, но зато хорошо знает свои права и интересы, такой человек, который, хотя и может быть достаточно сообразительным, психологически представляет собой примитив. И, как любой примитив, он всегда выбирает самый кратчайший путь к личному счастью. Когда вы видите на улицах российских городов шествие таких людей с красными флагами, возмущением на лицах и словами на плакатах: «Государство грабит народ!», знайте – слово «грабит» означает не то, что государство у них что-то отнимает; оно означает, что государство им чего-то бесплатного недодаёт. 

  Нелишне будет отметить, что американских и западноевропейских левых – тех, кого мы видим в телерепортажах на митингах в розовых шапочках, всех этих «фемэнок», антифа, «зелёных» и прочая, прочая, в России принято обобщённо называть «либералами», не вникая в смысл этого слова, а там, на Западе, кроме этого названия, их называют (и всё чаще!) неомарксистами, или представителями так называемого культурного марксизма.  Почему? Потому что ничего из их целей и требований – тотального равенства, ликвидации всяких идентичностей, всякой индивидуальности, традиционных религий, институтов семьи, традиционных религий – ничего этого нет ни у кого из идеологов-основоположников и классиков либеральных теорий (Адам Смит, наверное, в гробу бы перевернулся, если бы узнал, что он имеет какое-то отношение к гей-парадам и феминизму); зато многое из этого есть у Маркса, и почти всё – у других теоретиков марксизма.

  Прежде чем говорить о марксизме, следует так же заметить, что идея материального обеспечения широких масс государством ненова – первый (или один из первых) опытов такого рода был опробован ещё в древнем Риме, когда плебеи получали хлеб и зрелища только за то, что они римские граждане. В конечном счёте это привело к тому, что римляне деградировали, превратившись из мужественных, принципиальных и самоотверженных граждан в развращённых и изнеженных потребителей. Теперь Рим вынужден был бесконечно расширяться, захватывая новые провинции, чтобы выискивать средства для прокорма огромной, ничего не производящей орды, ведь причиной волнений и внутренней нестабильности теперь могло стать недополучение дармовых благ, а не социальные несправедливости, как раньше. Это очень напоминает проблемы нынешних Соединённых Штатов, вынужденных создавать нестабильность в разных регионах планеты ради доступа к природным ресурсам других стран – иначе это грозит нестабильностью внутри самих США, привыкших к «высоким социальным стандартам».  

[1]Karl Marx, Friedrich Engels Ausgewählte Werke in sechs Bänden, Dietz Verlag, Berlin 1973, Die heilige Familie oder Kritik der kritischen Kritik, B. 1, S. 132. Цит. по: В.В. Арцимович Читая Маркса и Энгельса или противоречие на противоречии (к вопросу о теоретических основах марксизма и его главной ошибке, Глава 2 - http://againstmarxandengels.blogspot.com/

[2]http://news-front.info/2015/07/27/14-opredelyayushhix-priznakov-fashizma-lourens-britt/