Автономные боевые модули ЗРК «Тор» в бою – эффективное решение или паллиатив

Гибель ракетного крейсера «Москва», крайний недостаток полноценных надводных кораблей ВМФ и острая «ракетная угроза» в северо-западной части Черного моря заставили флот пойти на экстренную установку на корабли даже сухопутных средств ПВО – «того, что было под рукой».

18 июня южнее острова Змеиный в исключительной экономической зоне Румынии были засняты два патрульных корабля проекта 22160 ВМФ РФ. Один из кораблей был оснащен вертолетом Ка-29 (вероятнее, Ка-31 – Прим. авт.), а другой – установленным на корме ЗРК «Тор-М2КМ». В одном из видео Минобороны с борта БПЛА (возможно, «Форпост») имелось применение ЗУР с поражением БПЛА с кормы корабля, похожего по силуэту на 22160, т. е. очевидно – АБМ «Тор-М2КМ». В этот же день, 18 июня, двумя ПКР «Гарпун» в районе о. Змеиный был потоплен спасательный буксир Вспомогательного флота «Василий Бех» с установленным на нем автономным боевым модулем (АБМ) ЗРК «Тор-М2КМ».
 

 

АБМ на кораблях и судах Черноморского флота

С большой вероятностью установка АБМ была именно «инициативой снизу», т. к. то, что обязано было идти «сверху», до сих пор демонстрирует крайне сомнительные результаты (здесь стоит вспомнить и списание в «утиль» РКА «Шуя» с новейшей системой ПВО перед самой СВО, и сегодняшнее крайнее затягивание приема ВМФ первого МРК проекта 22800 на ЧФ).

И в итоге на кораблях и вспомогательных судах Черноморского флота появились «зеленые» сухопутные «Торы» и «Панцири». При этом самое первое, некачественное фото патрульного корабля проекта 22160 с «Тором» было, скорее всего, не с автономным боевым модулем (АБМ) массой 15 т, а с гусеничной боевой машиной «Тор-М2(У)» (и массой более чем в два раза больше) – что ставило очень серьезные вопросы по остойчивости относительно небольшого корабля с таким тяжелым дополнительным «верхним весом». Видимо, по этой причине, несмотря на возможности новых «Торов» стрелять в движении (соотвественно – и при качке), от применения гусеничных ЗРК на кораблях отказались: 37 тонн «лишнего» «верхнего веса» – это перебор для большинства потенциальных морских носителей.

Главной платформой для установки АБМ «Тор-М2КМ» становятся патрульные корабли (ПК) проекта 22160.
 

Спустя полтора месяца после гибели «Москвы», АБМ «Тор-М2КМ» все-таки дошли на эти неудачные корабли (подробнее – 13.09.2021 г. «Инновационный маразм» патрульных кораблей проекта 22160»).

Для ПК проекта 22160 технически это вполне приемлемое решение: масса АБМ близка к массе вертолета Ка-27 (штатно размещаемого на ПК), из средств освещения обстановки имеется хорошая сантиметровая РЛС «Позитив-М», «слепой сектор» которой в корме, из-за конструктивной ошибки – нерадиопрозрачной мачты, вполне закрывается системой обнаружения целей (СОЦ) АБМ «Тор-М2КМ», а носовой сектор («слепой» для «Тора») прикрыт новой артустановкой АК-176МА с системой управления огнем (СУО) «Багира».
 

Однако «есть нюансы» (о них ниже – разумеется, только в необходимом и допустимом для публичного обсуждения виде).

Более того, с большой вероятностью зафиксированный в море на палубе одного из ПК вертолет является Ка-31 – вертолетом дальнего радиолокационного обнаружения (ДРЛО), что, безусловно, крайне необходимо и требовалось «еще позавчера». Следует отметить, что для усиления ПВО судов ЧФ применялись не только «Торы», но и зенитно-ракетный пушечный комплекс (ЗРПК) «Панцирь».

Однако из-за индивидуальных особенностей контура наведения оружия в этом ЗРПК предъявляются крайне высокие требования к точности стабилизации (отработки качки), наглядным примером чему является уменьшение числа боеготовых ЗУР на «морской» модификации «Панциря» («Панцирь-М»). С учетом данного фактора, несмотря на значительное преимущество перед гусеничным «Тором» по массе, применение «сухопутного Панциря» зафиксировано было только с крупного вспомогательного судна «Всеволод Бобров».
 

 

«Семейство» ЗРК «Тор», кратко

После создания в 80-е годы «базового» ЗРК нового поколения «Тор», он уже прошел три поколения глубоких модернизаций – «Тор-М1» (1991 г.), «Тор-М2У» (2009 г.) и «Тор-М2» (2016 г.), и находится на пороге четвертой (с внедрением новых легких ЗУР, а главное – новой стрельбовой РЛС с резко улучшенными характеристиками).

Длительный срок разработки ЗУР 9М338 (с учетом всех проблем ОПК и его финансирования в 1990–2000-х гг.) привел к «Тору-М2У» – ЗРК с «новой электроникой», но старой ЗУР 9М331 (и ее модернизированной версией с увеличенной зоной поражения 9М331Д).

На базе гусеничного «Тора-М2У» были созданы колесный экспортный вариант («Тор-М2К(Э)») и «бесшассийный» автономный боевой модуль «Тор-М2КМ». Завершение разработки ЗУР 9М338 привело к «Тору-М2» (с увеличением боекомплекта ЗУР вдвое, до 16), однако исключило возможность применения старых ЗУР серии 331.

Здесь необходимо особо отметить особенности перезарядки ЗУР. Изначально «Тор» имел перегрузку ЗУР с транспортно-заряжающей машины (ТЗМ) кассетами по 4 ЗУР (всего 2х4=8). Решение это было, мягко говоря, неоднозначное, т. к. при израсходовании части боекомплекта для его полного пополнения необходима была полная замена кассеты, при этом операция эта однозначно требовала ТЗМ.

С переходом на «облегченную» ЗУР 9М338 было реализовано индивидуальное размещение ЗУР в ТПК в боевой машине (и, соответственно, их индивидуальной замене). Решение технически абсолютно верное, но при этом терялась возможность применения старых 331 ЗУР (находящихся в большом количестве в боекомплекте). Кроме того, как показал боевой опыт, недостаточно иметь в готовом к бою боекомплекте не только 8, но и 16 ЗУР. Подавляющее большиство «Торов» в Карабахе было потеряно именно после израсходования возимого боекомплекта. При этом возможностью применения ЗУР с ТЗМ (что реализовано в «Буке») «Торы» не обладают.

Ниже мы отдельно остановимся на АБМ, но сначала пару слов о «проблеме шасси» для «Тора».
 

Проблема шасси

С учетом изначального целевого назначения ЗРК (ПВО Сухопутных войск) с обеспечением сопровождения танков и других гусеничных боевых машин, шасси «Тора» было гусеничным. Данными по его изначальной стоимости автор не обладает, однако есть относительно свежие цифры сайта госзакупок 2016 года о закупке АО «Ижевский электромеханический завод «Купол» у ОАО «Мытищинский машиностроительный завод» гусеничных шасси ГМ-5955.15-01 для боевых машин 9А331МУ самоходного зенитного ракетного комплекса 9К331МУ «Тор-М2У» («Тор-М1-2У»):
 

приобретение 19 гусеничных шасси ГМ-5955.15-01… с поставкой в течение 2017 года. Ориентировочная цена одного шасси составляет 88 730 931 рубль без НДС. По второму договору предполагается приобретение 29 гусеничных шасси ГМ-5955.15-01... Ориентировочная цена одного шасси составляет 92 635 091 рубль без НДС.

То есть стоимость одного шасси ГМ-5955.15-01 оказалась близка к стоимости целого танка Т-90А нового производства.

Безусловно, высокая стоимость «штатного» шасси является одним из существенно ограничивающих факторов серийного выпуска нового ЗРК и стала одной из отправных точек для создания «модульного Тора» – АБМ «Тор-М2КМ».
 

АБМ «Тор-М2КМ»

Основной «технической идеей» создания АБМ «Тор-М2КМ» стала возможность его размещения на любом типе шасси, в связи с чем у некоторых лиц возникла идея его установки и на морские носители. Следует отметить, что последнее изначально было с осторожностью воспринято рядом специалистов ПВО, на практике знакомых с морской спецификой.

Уменьшение массы ЗРК (за счет отказа от шасси) объективно увеличивало возможности по транспортировке ЗРК, в т. ч. вертолетами Ми-26 на внешней подвеске, а значительное снижение стоимости обеспечило и экспортные поставки. «Тор-М2КМ» принял самое активное участие в недавнем Карабахском конфликте, где, несмотря на тяжелые потери (в условиях отсутствия ПВО, как системы, и подавляющего превосходства противника в воздухе), показал себя весьма эффективным боевым средством, подтвердив репутацию «Тор» как «метлы ПВО» (о разрешении ряда вскрывшихся проблемных вопросов в допустимой форме – ниже).

Вопросы морского применения АБМ «Тор-М2КМ» были подробно рассмотрены на предпоследнем Военно-морском салоне в публичном докладе представителя АО «ИЭМЗ «Купол» г. Карташова.

Работы по морскому применению АБМ были начаты в 2016 году при поддержке тогдашнего Командующего ЧФ адмирала А. Витко в рамках «Решения…» 2015 года по созданию специализированного корабельного ЗРК «Тор-МФ» (для отработки алгоритмов и программного обеспечения работы в приводном слое) и задела ЗРК «Тор-М2» по обеспечению работы и стрельбы в движении (ниже об этом, крайне важном новом требовании к средствам ПВО СВ подробнее). Масса АБМ, близкая к таковой для вертолета Ка-27, обеспечивала свободное размещение АБМ на вертолетных площадках кораблей.
 

В 2017 году были выполнены не только облеты (с отработкой средств ЗРК по низколетящим целям), но и успешные стрельбы АБМ ЗРК «Тор-М2КМ» с борта фрегата «Адмирал Григорович» (проекта 11356) по мишеням типа «Саман» (переделанным ЗУР ЗРК «Оса») и впервые в ВМФ – по «аналогу Гарпуна» – ракете-мишени РМ-24 (ИЦ-35).
 

Особо необходимо отметить возможность очень эффективного применения АБМ в системе ПВО ВМБ (с учетом возможности оптимального, принимая во внимание рельеф, размещения АБМ на местности и их высокой эффективности), однако с рядом условий и требований, в первую очередь – резкого увеличения готового к стрельбе боекомплекта (что в полной мере пока не реализовано в ЗРК семейства «Тор»).
 

В ходе активного обсуждения доклада г. Карташова (на МВМС) завязалась активная и горячая дискуссия, в т. ч. с участием автора статьи и представителя конкурента АО «ИЭМЗ «Купол» – АО «КБП» (ЗРПК «Панцирь»).

Позиция автора заключалась, с одной стороны, в безусловной поддержке данной работы, однако, с другой – в жесткой критике ряда решений по облику корабельной модификации «Тора» (в частности – по вопросам снижения массы комплекса (и особенно антенного поста) и обеспечения увеличенной дальней границы зоны поражения) и очевидных недостатков в методике проведения испытаний АБМ «Тор-М2КМ» на корабле (а именно: ограничения условий скоростью 8 уззлов и умеренной бальностью моря). С учетом того, что работы финансировались АО «ИЭМЗ «Купол» инициативно (при этом активно поддерживались командование ЧФ), целесообразно было ставить вопрос о максимально глубоких испытаниях, с оценкой в т. ч. «граничных условий эффективности» комплекса («для ГОСТа» это не нужно, но это то, что нужно для боя).

Увы, стрельбы, при всей их безусловной полезности, были выполнены по принципу «стреляет – и ладно». Самый острый вопрос – то, что при их организации не рискнули (испугались) полноценно стрелять по имитатору «Гарпуна» – ракете-мишени РМ-24, намеренно «загнав» ее в воду на дальней границе зоны поражения ЗРК («Тор» ее уверенно наблюдал, работал ЗУР, но по указанной причине «бил мишень уже в воде»).

Претензии представителя АО «КБП» сводились к «вольному толкованию» докладчиком ряда положений физики и радиолокации (т. е. возражений по существу и результатам работы «Тор» в ходе этих испытаний у него не было). В ответ г. Карташовым в достаточно эмоциональной форме были предъявлены претензии представителю АО «КБП» по реальным полигонным результатам работы «Панциря». В общем, на докладе (и особенно его обсуждении) было весьма не скучно.

Увы, следующие корабельные стрельбы (подробнее – статья 29.05.2021 г. «Зенитно-ракетный «позитив»: ВМФ начал стрелять по реальным целям») АБМ «Тор-М2КМ» (два года назад) ставят еще более жесткие вопросы по их организации и методике. Как следует из видео Минобороны, стрельба «Тором» выполнялась почти сразу после пуска ЗУР ЗРК «Штиль-1» фрегата «Адмирал Григорович», которыми и была поражена РМ24 (причем на весьма хорошей дальности), т. е. – по сути по обломкам.
 

РМ24 успешно наблюдалась и средствами ЗРК «Тор-М2КМ», но вот целесообразность стрельбы по заведомо «почти сбитой» мишени вызывает большие вопросы. Логично было бы, сопровождая цель, дождаться результатов стрельбы «Штиля» и стрелять уже не по обломкам, а по самой РМ при ее пропуске «Штилем». При поражении же РМ24 – не тратить на пустое дорогостоящую ЗУР.

Увы, РМ24 для этой стрельбы была только одна. Однако эффективное решение вполне имелось и прямо напрашивалось – применение реактивной мишени из состава комплекса «Адъютант» (способной имитировать не только «Гарпуны», но и гораздо более малозаметные ПКР NSM) и стрельба «Тором» именно по ней.

Что показали все эти стрельбы и испытания? Да, АБМ «Тор-М2КМ» вполне может применяться с кораблей и судов, при этом обеспечивая обнаружение и поражение, в т. . низколетящих ПКР. Однако в существующем виде АБМ является именно сухопутным комплексом, с рядом серьезных ограничений по морскому применению. И этот фактор необходимо очень четко учитывать (с большой вероятностью, именно не учёт этих факторов привел к гибели «Василия Бека»). В ходе обсуждения доклада г. Карташова на МВМС-19 недостатки (причем серьезные) были указаны, однако докладчиком необходимость их устранения была воспринята, скажем так, «без энтузиазма».

И здесь возникает очень серьезный вопрос – что с полноценным «морским Тором» и каким он должен быть, с учетом опыта боевых действий?
 

Корабельный «Тор»

Достаточно подробная информацию по нему была приведена в указанном докладе. Главное – «Решение …» Минобороны по нему было еще в 2015 г., однако реальные работы так и не были начаты, остановившись на этапе защищенного эскизного проекта.
 

При этом необходимо жестко сказать о явных упущениях и недостатках «Тора-ФМ» (в облике, защищенном в эскизном проекте):

– явно избыточная масса (это весьма критично с учетом размещения на ряде носителей) антенного поста (есть большой смысл в раздельном размещении стрельбовой и обзорной РЛС, в т. ч. и для отдельного применения – флоту, БОХР крайне необходима малогабаритная легкая обзорная РЛС, способная эффективно обнаруживать ПКР и БПЛА);

– необходимость значительного увеличения дальней границы и зоны поражения комплекса.

На последнем необходимо остановиться особо. Данная проблема жестко встала еще во времена СССР, применительно к ЗРК «Кинжал» (разработчик – «Альтаир»), особенно для БПК проекта 1155: несмотря на исключительно высокую эффективность по ПКР и в ближней зоне, дальность была мала, а сектор работы (60х60) недостаточен. В «Торе» дальность немного подняли, сектор работы в АБМ «Тор-М2КМ» составляет 30х30. Для новой стрельбовой РЛС «Тора» он очень существенно увеличен, однако все равно является недостаточным.

Проблема дальней границы и зоны поражения ЗРК крайне остро встала и в ходе СВО, ниже приведены скрины с видео БПЛА «Байрактар», ведущего длительное наблюдение за о. Змеиный и находящегося за пределами поражения ЗРК «Тор-М2» (ведущего огонь, вероятно, по УР «Точка-У» – выделено красным).
 

Здесь нельзя не сказать о «лебеде, раке и щуке» ПВО нашего флота – цитируется статья автора от 17.08.2020 года «Корветы, которые пойдут в бой». По факту сегодня мы имеем для корабля малого водоизмещения три принципиально различных ЗРК:
 

1. «Редут» (всеракурсный обстрел, самая большая зона поражения и канальность, но неспособность поражения маневрирующих целей, крайне дорогая ЗУР и проблема пропуска целей в плотном залпе).
2. «Панцирь-М» (дешевая ЗУР, но проблемы с поражением маневрирующих целей и особенно – острая метеозависимость комплекса).
3. «Тор-ФМ» («машина для сбивания целей», но со значительными ограничениями по сектору и дальности зоны поражения).
Объективно говоря, ни один ЗРК по отдельности не обеспечивает надёжной ПВО… В идеале нужна комплексная система…

Очевидное решение – интеграция «Тора» и «Редута», т. е. внедрение в «Тор» возможности применения не только 331 и 338 ЗУР, но и 96 и 100. Безусловно, «главным оружием» при этом будут оставаться массовые и дешевые 311 и 338 ЗУР (и новая легкая ЗУР), именно они должны работать под управлением стрельбой РЛС по «основному снопу» налета. Наличие в боекомплекте небольшого количества 100 и особенно 96 УР обеспечивает всеракурсность комплекса и возможность поражения целей на существенно увеличенных дистанциях. С имеющейся у ЗРК «Тор-М2» обзорной РЛС (с темпом обновления 1 с) применение ЗУР 9М96 по тому же «Байрактару» вполне может быть обеспечено даже на предельных дистанциях работы его обзорной станции (около 50 км).

Однако, возвращаясь к «Тору», на сегодняшний день сказанное выше – лишь «благие пожелания», ведь со стороны заказчика (Минобороны) работы по «Тору-ФМ» были заблокированы. Сейчас можно назвать и ключевое лицо, совершившее это.
«Коммерсант», 24.03.2022 года:
 

Как стало известно «Ъ», в громком уголовном деле о махинациях при модернизации вооружения боевых кораблей Северного флота появился эпизод со взяткой. Следствие намерено ходатайствовать об аресте бывшего заместителя начальника управления департамента Минобороны по обеспечению гособоронзаказа капитана 1-го ранга Игоря Супрановича.

Именно Супранович (занимавший в структуре «единого заказчика» Минобороны – ДОГОЗ – ключевую должность) являлся ключевым «блокиратором» работ по «морскому Тору», «Решение…» (2015 г.) о разработке которого было сознательно заблокировано им в ДОГОЗ. Стоит отметить, что все это было не «частностью», а фрагментом гораздо более масштабных событий, как пишет высокопоставленный экс-сотрудник ДОГОЗ МО РФ и Минпромторга.
 

Последствия этого мы сейчас сполна «хлебаем» на Черноморском флоте. При выполнении «Решения…» 2015 года, даже в минимально виде – замены старых ЗРК «Оса-М(А)», мы не получили бы позора с гибелью флагмана ЧФ – ракетного крейсера «Москва».
 

А ещё имели бы в строю порядка десятка кораблей, способных обеспечить хорошую защиту от ПКР не только себя, но и охраняемых судов или десантных кораблей. Т. е. имели бы сегодня возможность активного применения Черноморского флота и проведения десантной операции…

Это не преувеличение, старт работ по «арктическому» ЗРК «Тор-М2ДТ» был дан одновременно с «Тором-ФМ» (но последний тут же «тормознули») в конце 2015 года, а первый дивизион новых ЗРК «Тор-М2ДТ» Минобороны получило уже в конце 2018 года.
Однако… что все-таки сейчас с «морским Тором»? Супранович под следствием, но «дело его живет»?

Автор, прекрасно понимая, что в УК РФ нет статьи за «сознательный саботаж (а то, что происходило с ПВО ВМФ, было именно сознательным саботажем) и подрыв боеспособности ВС РФ», все-таки полагает, что признаки как минимум служебной халатности явно имеются. Причем повлекшие крайне тяжелые последствия – и гибель РКР «Москва», и крайне серьезные проблемы с применением Черноморского флота по предназначению. Или все-таки дело не только в Мовчане и Супрановиче, но и в других лицах, «оставшихся в тени» и вне внимания соответствующих структур?

АБМ сейчас «кинули в бой», но «очень простой вопрос» – а полноценные стрельбы с реальным отражением залпа (именно залпа – с реальным (малым) временным его размахом) «аналогов Гарпунов» (РМ24 или иных) ВМФ были проведены? Или «ответственные должностные лица» до сих пор боятся проведения таких испытаний (недавние учения Балтфлота и последние стрельбы корветов заставляют крепко задуматься, но об этом – в одной из ближайших статей, «комплексной» и с учетом «ретроспективы», по вопросам ПВО флота)? Временное «Руководство…» по боевому применению АБМ разработано и принято? Уверен – нет!

На всякий случай напомню, что это то, что обязаны были по должностному функционалу и совести сделать как раз те, кто разрабатывал подложные и прямо незаконные (не соответствующие ГОСТ на создание военной техники) программы и методики «испытаний» (в кавычках) ЗРК «Редут» с ИБМК «Заслон» (подробнее – «Дырявый зонтик флота. Технический разбор стрельб «Гремящего»). Почему эти лица все еще на должностях (а не «проследовали следом за Супрановичем»)? К данным должностным лицам вопросы у «тех, кому положено», вообще возникли? И если нет, то почему? Катастрофические последствия их действий (и бездействия) для обороноспособности страны и флота налицо!
 

Краткие выводы по всему «семейству» ЗРК «Тор» и их перспективам с учетом опыта боевых действий

Первое. Необходимость значительного увеличения готового к стрельбе боекомплекта и зоны поражения комплекса. Это и опыт Карабаха, и Сирии (особенно – массированный удар по авиабазе Шайрат). ТЗМ «Тора» обязаны получить возможность стрелять! Более того, с обеспечением применения «смешанного» состава ЗУР – и 331 серии, и новых 338, и перспективных легких ЗУР, и (!) «редутовских» 100 и 96 ЗУР. На боевой машине для этого требуются слишком масштабные переделки, но вот для ТЗМ это получается много проще и быстрее.

Второе. Изначально «Тор» строился как единый комплекс на единственном шасси (масса которого лимитировалась, по сути, массой сопровождаемых танков). Однако сегодня крайне остро стоит вопрос резкого снижения массы комплекса и повышения его мобильности. Решение с 15-тонным АБМ – правильное, но недостаточное, ибо такой груз на внешней подвеске нести может только тяжелый вертолет Ми-26. При этом для АБМ нет необходимости быть конструктивно «единым», технически возможна и целесообразна его «декомпозиция» (де-факто это уже делается для «Тора» в «корабельной модификации») на составные части, пригодные к перевозке уже вертолетами Ми-8АМ(17).

Такое решение резко повышает и мобильность ЗРК, и возможности по закрытию «проблемых зон» по рельефу местности (с данным вопросом автор хорошо знаком по Камчатке – в т. ч. со специальными походами по оценке доступности для средств ПВО вероятных маршрутов пролета ракет противника в горных дефиле), да и просто экспортную привлекательность комплекса. Высокомобильных всепогодных (с РЛС) ЗРК в мире крайне мало, а то, что есть, например – «Рапира», имеет явно недостаточные ТТХ.
 

Третье. В ходе СВО крайне остро встала проблема контрбатарейной борьбы.

Здесь есть еще один существенный момент: понимая роль и эффективность ПВО Сухопутных войск ВС РФ, в последние годы на учениях США и НАТО целенаправленно отрабатываются вопросы их огневого поражения дальнобойной артиллерией (по целеуказанию средств радиотехнической разведки (РТР) – работе РЛС нашей ПВО на излучение). Соответственно, крайне остро встает вопрос контрбатарейной борьбы и такой ее важной составляющей, как РЛС артиллерийской разведки (ситуация с чем в ВС РФ, мягко говоря, оставляет желать лучшего).

При этом сами стрельбовые РЛС ЗРК обладают достаточно высокими характеристиками для обнаружения таких целей, как снаряд гаубицы или РСЗО, мина, вопрос в доработке специального программного обеспечения для расчета их траекторий и определения точки пуска (выстрела). Безусловно, эти возможности уступают специализированным РЛС и, следовательно, не могут их отменить. Однако специализированных РЛС заведомо недостаточно, и, кроме того, остро стоит вопрос обеспечения таких тактических подразделений, как, например, батальонная тактическая группа со средствами усиления, решающая самостоятельные задачи (в т. ч. в отрыве от основных сил). Возможность придания таким группам отдельных специализированных РЛС артразведки весьма ограничена, но ПВО против сколько-нибудь серьезного противника требуется всегда. В этой ситуации «звено» (пара) ЗРК типа «Тор-2» (при условии их доработки) позволяет значительно увеличить эффективность контрбатарейной борьбы и боевую устойчивость наших сил (и средств ПВО).

Решающим фактором в пользу «артрежимов» для стрельбовых РЛС ПВО является жесткий опыт СВО, острая проблема нашей артиллерийской разведки даже не недостатки артиллерийских РЛС и их нехватка, а то, что они (даже перспективные), работая, являются слишком заметными и приоритетными целями для поражения дальнобойной артиллерий противника (повторюсь – в США это отрабатывается целенаправленно). Т. е. РЛС обязана иметь эффективный режим работы в движении, однако даже перспективные «чисто артиллерийские» РЛС этой возможности не имеют. Например, указанные в статье «Развитие артиллерийской разведки путем использования интеллектуальной сетевой системы управления» (журнал ВА ГШ «Военная мысль», № 12, 2021, выделено красным) имеют исключительно стационарный режим работы, причем дистанции обнаружения снарядов таковы, что РЛС вынуждены работать заведомо в зоне уверенного огневого поражения противника.
 

Таким образом, перспективная система артразведки ВС РФ заведомо не обладает боевой устойчивостью против современного противника.

В этой ситуации возможность эффективной работы в движении (в т. ч. по скоростным малоразмерным целям), реализованная в новых модификациях ЗРК «Тор», становится исключительно важной – как для задач артразведки, так и просто для выживания нашей системы ПВО Сухопутных войск.

Четвертое. Малые БПЛА.

Резкое увеличение опасности для современной бронетехники от БПЛА и таких средств поражения, как самонаводящиеся боеприпасы, остро ставят вопрос противодействия новым угрозам. Частично это реализуется в новых прицельных комплексах и боеприпасах типа снарядов с дистанционным подрывом (например, на БМПТ). Однако крайне остро стоит проблема «общего обнаружения» маловысотных малоразмерных целей над полем боя (особенно при их массированном применении).

Объективно данная проблема в рамках технических решений бронеобъектов «поля боя» удовлетворительных технических решений не имеет – прицельные комплексы гарантируют либо малый угол обзора (не обеспечивающий эффективного поиска таких целей, как малые БПЛА), либо заведомо недостаточную дальность и большую метеозависимость (в случае применения РЛ-каналов ММ-диапазона). Установка РЛС с требуемыми характеристиками технически возможна, однако тактически нецелесообразна, ввиду ее крайней уязвимости на поле боя (при значительной стоимости).

При этом уже около 5 лет назад для бронеобъектов были разработаны достаточно эффективные снаряды с дистанционным подрывом калибра 30 мм (в т. ч. на БМПТ), которые являются весьма эффективным средством борьбы с БПЛА. Проблема в их первичном обнаружении – именно в первичном, т. к. при наличии хорошего целеуказания возможности новых (модернизированных) прицельных комплексов обеспечивают эффективное поражение БПЛА 30-мм снарядами с дистанционным подрывом (причем с хорошими показателями «эффективность/стоимость»).

Т. е. имеем на бронеобъектах поля боя «хороший боеприпас и прицел», но крайне слабые возможности обзора и обнаружения малоразмерных БПЛА. Вместе с тем у специализированных средств ПВО проблемы противоположные – возможности обнаружения имеются (порядка 3–6 км для современных обзорных РЛС СМ-диапазона – наиболее оптимального для таких задач), но использование дорогостоящих ЗУР для поражения таких целей, как малые БПЛА, часто нецелесообразно (и очень непрактично по критерию «эффективность/стоимость»). Попытки создания «специальных дешевых» ЗУР против БПЛА идут туго, в т. ч. по причине высокой стоимости таких ЗУР и больших сложностей по ее снижению.

Очевидное решение – обеспечение тесного тактического взаимодействия между «бронеобъектами поля боя» со снарядами с дистанционным подрывом и ЗРК ПВО Сухопутных войск малой дальности ЗРК МД, действия на относительно безопасных дистанциях от переднего края. Такого взаимодействия, которое на уровне непосредственно решающих общую задачу в рамках отдельного подразделения должно осуществляться «напрямую» (а не через «голову» вышестоящих органов управления).
 

ЗРК МД при этом поражают наиболее опасные и «сложные» цели (самолеты, вертолеты, «большие БПЛА», высокоскоростные УР типа «Мейверик» и т. п.), а бронеобъекты с дистанционными снарядами, имея первичное обнаружение от РЛС ЗРК МД, «выкашивают» цели типа малых БПЛА.

На страницах «Военного обозрения» этот вопрос уже поднимался в статье 01.12.2020 года «На острие противостояния: БЛА против ПВО», однако есть смысл в ближайшее время вернуться к этой тематике снова.
 

Предварительный итог

Возвращаясь к тематике АБМ ЗРК, необходимо подчеркнуть, что возникли они «технически», с целью «отвязаться» от дорогого и уникального шасси и расширить спектр возможностей применения комплекса (в т. ч. на экспорт). Возникает вопрос по эффективной «оперативной модели» применения АБМ в системе ПВО страны и флота, и она очевидна.

В повседневных условиях есть масса наземных стационарных объектов, нуждающихся не просто в прикрытии с воздуха, но и в ряде случаев способных обеспечить надежную защиту, в т. ч. от внезапных массированных ударов противника. Особенно это важно для военно-морских баз (включая МСЯС).

Таким образом, в повседневных условиях АБМ выполняют задачу по их эффективной ПВО (имея хорошие возможности по обнаружению, высокую надежность поражения и большой боекомплект (с учетом «стреляющих» ТЗМ)). После развертывания сил и ряда дополнительных комплексных мероприятий по обороне, появляются возможности по высвобождению значительной части этих АБМ от задач наземной ПВО. При этом есть значительное количество крайне ценных объектов, однако или не имеющих вооружения, или имеющих крайне слабые оборонительные средства. И для них АБМ могут быть весьма эффективных «мобилизационным средством». Здесь особо необходимо отметить такие суда, как атомные ледоколы, ценные транспорты и танкеры.
 

Для боевых кораблей ВМФ крайне чувствительным и актульным является вопрос ПВО десантных кораблей (что очень сильно проявилось в СВО), и здесь АБМ может быть весьма эффективным средством, как обеспечивая ПВО на переходе морем, так и будучи выгруженным на берег – ПВО самого десанта.
 

Однако сейчас, с учетом сложившейся на Черноморском флоте обстановки и длительного блокирования работ по «Тору-МФ», АБМ ЗРК «Тор-М2КМ» – единственная возможность быстрого усиления ПВО значительной части кораблей флота (6 патрульных кораблей проекта 22160, два фрегата проекта 11356, два СКР проекта 1135, десантные корабли и вспомогательные суда). Проблема в том, что АБМ… нет. МО РФ они не закупались (только поставлялись на экспорт), а изготовление новых – это время.

И решение здесь может быть только комплексным.

ЗРК «Тор-М2» показал не только высокую эффективность, но и крайне нужные «перспективные возможности»: как средство контрбатарейной борьбы и обнаружитель даже сверхмалых БПЛА (с возможностью выдачи данных по ним боевым средствам с 30-мм снарядами с дистанционным подрывом), этот ЗРК крайне нужен нашим Сухопутным войскам (причем в усовершенствованном виде, с новой стрельбовой РЛС, как условный «Тор-М3»).

Серьезный сдерживающий фактор здесь – сложность и стоимость шасси. Очевидное решение в текущей обстановке – модернизация старых гусеничных «Торов» под М3. При этом высвобождается значительное количество аппаратуры ЗРК, которую целесообразно пустить на экстренный выпуск АБМ. Сегодня данный вариант – единственная возможность дать в возможно короткие сроки армии и флоту максимальное количество как «Тор-М2(3)», так и «Тор-М2КМ».

Повторюсь – АБМ «Тор-М2КМ» вполне может применяться с кораблей и судов, при этом обеспечивая обнаружение и поражение в т. ч. низколетящих ПКР. Однако в существующем виде АБМ является именно сухопутным комплексом, с рядом серьезных ограничений по морскому применению. И этот фактор надо учитывать.

Необходима форсированная разработка полноценного морского ЗРК самообороны.

При этом и другие направления работ («стреляющая ТЗМ» с возможностью применения 331, 338, 100 и 96 ЗУР, новая «малая» ЗУР) должны максимально возможно форсироваться.

Автор:

Максим Климов